A Little Too Much

Луи и Зейну всегда было наплевать на правила, которые зародились в их школе около столетия назад. Они не мешают двум подросткам курить на территории школы, иногда пить пиво, сидя в раздевалке или под трибунами, изредка заглядываться на учеников школы, а также издеваться над ними. Прелесть их школьной жизни в том, что они — её звёзды, которые сияют ярче любого другого небесного светила, ярче солнца. Малик и Томлинсон те, кто ведёт народ за собой и является отвратительным примером для подражания. Они те, кто постоянно нарушают школьные своды правил и отбывают наказания. Сейчас же напарники бегут по стадиону, пока девушки из группы поддержки отрабатывают новые трюки для выступления, которое состоится на школьном стадионе через месяц, где соберутся две школы, борющиеся за титул главной спортивной школы округа. Луи дует на чёлку, которая прилипает к его лбу из-за скатывающегося пота, когда Малик постоянно шмыгает носом из-за лёгкой простуды, которая настигла старшеклассника после одной из тусовок. Парни, гонимые обозлённым тренером, пробегают ещё полтора круга, когда Малик сваливается на зелёный газон, тяжело дыша. Томлинсон склоняется над ним, протягивая руку, потому что если тренер увидит это, то всем не поздоровится ещё больше. Брюнет, откашлявшись, выпрямляется, когда ловит на себе взгляд одной из девушек, которая стоит вместе с командой поддержки. Кусает губу и отворачивается в сторону, когда слышит обжигающий шепот Луи: — Она всё ещё не верит, что у тебя встаёт только на парней? — усмехается Томлинсон. Малик опускает голову, сдерживая улыбку, когда тренер, дошедший до своих учеников, велит им отжиматься и отправляться на тренажеры, как только каждый сделает двадцать упражнений, к которым секунд через двадцать и приступают два друга, иногда переговариваясь о том, как некоторые девушки смотрят на них, наивно полагая, что смогут заполучить внимание футболистов, которые слишком сосредоточены на собственной физической форме сейчас. — Иногда мне кажется, что у нашего тренера гей-радар, поэтому никто не смотрит на девушек-болельщиц. — Иногда мне кажется, что ты куришь дурь в тайне от меня, — парирует Малик, отсчитывая четырнадцать. Он сглатывает, опускаясь ещё раз и ещё, когда Томлинсон уже стоит над ним и ждёт, пока брюнет закончит. — Жулик. — Фактически, нет, потому что тренеру показалось, что я сделал все упражнения, — усмехается и вытирает пот со лба, кусая нижнюю губу, провожая взглядом парня из драм-кружка, который посещает и сам Луи. Смотрит на то, как низкий коренастый парень бежит по дорожке, слушая музыку в наушниках, толкает в бок Зейна и указывает на него, облизывая нижнюю губу. — Как тебе? — Не в твоём вкусе, — усмехается, потирая костяшки. — Он слишком... грубый для тебя внешне. — Как раз для тебя? — с вызовом (и обидой) восклицает Томмо и встаёт лицом к другу. — Не замечал, чтобы ты интересовался такими, тебе нужны высокие сопливые мальчики, которые только улыбкой будут сводить с ума, — закатывает глаза. — Если ты про себя, то ты анти-сексуальный для меня, — давится смехом, когда они доходят до тренажеров в помещении, куда их отправляет тренер. Подходят к гирям и выбирают себе. Малик проводит языком по нижней губе, когда Томлинсон с лёгкостью поднимает тяжесть в тридцать килограмм и отпускает, повторяя упражнение несколько раз. — Ладно, не дуйся, ты ничего, но не в моём вкусе. — Всегда думал, что я сексуальный! — восклицает Луи, привлекая внимание членов команды, которые лишь хохотнули на замечание напарника по команде, но продолжают заниматься своими делами, больше не смотря в сторону Малика и Томлинсона. Единственное место, где они хоть как-то держат себя в узде, — футбольное поле и часы физкультуры, иначе всех огреют в наказание. Два часа пролетают мгновенно, когда Луи и Зейн первыми заходят в раздевалки, стягивая потные футболки, кидая их в корзину с грязным бельём, и подходят к своим шкафчикам, чтобы взять гель для душа и полотенце. Парни почти не разговаривают, нуждаясь в прохладной воде, которая смоет пот, грязь и пыль футбольного поля. Зейн намыливает голову шампунем, когда слышит громкие голоса парней, которые говорят о ком-то, кто должен перейти в их школу на следующей неделе по слухам от девчонок, но Томлинсон и Малик особо не заморачиваются по этому поводу, потому что в их школу в очередной раз придёт какая-нибудь девчонка-мышка, которая к концу школы станет первой красавицей школы и получит корону бала. — И кто эти новенькие? — спрашивает Луи, повязывая полотенце на бёдрах. — Никто не знает, только то, что их двое, и они из одной школы, — пожимает плечами капитан, который только входит в раздевалку, но застаёт щепетильный разговор. — Ребят, давайте, до конца урока ещё двадцать минут, потом опять будут выговоры за опоздания. Шатен весело скидывая полотенце с бёдер у своего шкафчика, получает смачный шлепок по ягодице: — Прячь свой зад, Томлинсон, — усмехается Малик. — А говоришь, что я анти-сексуальный, — усмехается, натягивая нижнее бельё. — В тебе сексуальная только задница, — парирует Зейн, натягивая тёплый джемпер без рукавов. — Что у тебя дальше? — Драма, — отзывается, протирая волосы другим полотенцем. — У тебя? — Литература, — кивает Зейн. — Увидимся в столовой за ланчем? — Ага, — рассеянно бросает Томмо через плечо, смотря на небольшой листок в своих руках, который выпал из шкафчика мгновениями ранее. Хмурится, разворачивая, и читает нацарапанные на скорую руку несколько слов, которые заставляют его оглянуться и сжать губы в тонкую линию. Непроницаемым взглядом смотрит перед собой, когда достаёт зажигалку и поджигает записку, наплевав на противопожарную сигнализацию, которая может сработать в любое мгновение. Его руку обливают водой, когда рассеянный парень переводит взгляд на гневного капитана. — Что с тобой происходит, Луи?! — восклицает он громко, шатен усмехается, проводя языком по нижней губе и стряхивает капли воды с пальцев. — Хочешь получить?! — Не переживай ты так, — говорит ласково (сюсюкается, очевидно же) Томлинсон. — Я в порядке, как и ты и твоё полотенце, — усмехается, скидывая полотенца в другой бак, который скоро отвезут в прачку. Негласный король школы выходит, лениво направляясь к шкафчикам по пустому коридору, когда слышит громкий смех, который привлекает его внимание. Хмурится, ожидает увидеть какую-нибудь парочку, но вместо этого в дальнем коридоре замечает две фигуры, и они оба парни: один высокий, другой почти такого же роста, но лица не разглядеть. Томлинсон достаёт сигареты из рюкзака, всё ещё съедаемый любопытством, но как только школьник закрывает шкафчик понимает, что двух студентов уже нет поблизости, и разочарованно выдыхает. Не-у-да-ча. Смотрит на часы, до конца урока остаётся около пяти минут, и выходит на крыльцо, прикуривая на ходу сигарету. — Почему Зейн так быстро вышел из раздевалки? — проносится мысль в голове у парня, но быстро выветривается дымом, заполнившем лёгкие, и футболисту кажется, что вновь кто-то смеётся неподалеку, так задорно и громко, от чего на душе теплеет, и когда же он поворачивается, видит Зейна, идущего рядом с какой-то девушкой, которая смотрит на него во все глаза, а Малик улыбается ей, стреляя глазами. Лу, изобразив искреннее изумление (хотя ни для кого не было секретом то, что Малик — любитель иногда зажигать с девушками, которые в глубине души надеються стать его парой на выпускном вечере), когда парочка проходит мимо, а Малик кидает ироничный взгляд в сторону Луи, который тут же достаёт телефон, печатая сообщение. "Клюнула?!" Ответ через секунду: "ещё как" "кто-то считает тебя натуралом?!!!!" Убирает телефон, выкидывая окурок в урну, и собирается вернуться в школу, чтобы пройти в соседний корпус, который находится с противоположной стороны от этого входа. Бредёт медленно, нарочно на самом деле, чтобы младшие школьники пихали его, а сам Томлинсон орал им вслед о том, что героев школы надо уважать. Берёт карандаш и тетрадку из своего шкафчика, вытаскивая файл с текстами песен, которые они должны исполнить на заключительном выступлении в конце года. На самом деле, Луи любит школу, как и Зейн. Им нравится быть в команде, насмехаться над младшими учениками, иногда подшучивать над преподавателями. Так же они обожают драму (Луи) и литературу (Зейн), где были лучшими учениками потока. В этом была своя прелесть, конечно, а некоторые совместные уроки только радовали школьников возможностью подшутить над профессорами, преподающими у них. Проходит в аудиторию с настежь распахнутым окном, садится на первую парту (кажется, это единственное место, где он садится в первые ряды) и достаёт телефон, видя новое сообщение от Зейна: "Я узнал про новичков. Два парня, говорят, милые. Ориентация — не определена. Все девочки готовы перед ними раздвинуть ноги" "Ещё один плюс от дружбы с тобой — ты знаешь всё" "Нет, не всё. Я всё ещё не могу понять, какого чёрта мы дружим. И вообще, звонок" И тут же раздаётся знакомая трель, класс наполняется учениками, которые рассаживаются за Томлинсоном, и лишь тогда в кабинет входит молодой преподаватель двадцати пяти лет, несущий гитару в своих руках. Он обводит класс взглядом, кивает на ближние парты к себе, а сам садится на край стола, положив инструмент на своё бедро, опираясь о него. — Так, сейчас мы быстренько собираем свои вещички и идём в актовый зал, нам дали разрешение, — проговаривает учитель, улыбаясь, когда передаёт Томлинсону одну из гитар, стоящих в углу, когда парень подходит к нему. — Так, Луи, смотри, план такой: сейчас у нас будет последняя репетиция в таком составе, потому что один из новеньких будет учиться с нами, — тараторит он, — и голос у него — конфетка, уверяю, ты будешь в восторге... — К чему вы клоните, мистер... — хотел уже произнести Луи его фамилию, когда строгий (это возможно?) взгляд голубых глаз задерживается на серо-голубых Луи. — Найл. Как-то весьма непедагогично. — Непедагогично было вытаскивать ваши с Зейном пьяные задницы с тусовки колледжа в начале лета, — закатывает глаза учитель, — но тогда я вас не знал, вам, фактически, повезло. — А что было бы? Выговор? — Я бы подстёбывал тебя, Луи, при всей группе, — и они выходят в коридор, где последний ученик скрывается за поворотом. — Но я же твой учитель. — На одну десятую ставки?! — усмехается Томмо. — Зато я получаю деньги сам, а не клянчу у родителей. — Непедагогично, — качает головой Луи. — Я не пущу тебя на следующее занятие с новичком, — хихикает Хоран и заходит последним, закрывая входную дверь, прочищая горло и громко произносит, — расселись по стульям полукругом, взяли тексты и приступаем! Малик скучающе разваливается на парте под конец урока, когда они проходят Портрет Дориана Грея. Смотрит на свои руки, рассматривает лёгкий тюль, кусает губу, когда ловит на себе взгляд преподавателя, и лениво садится. Парень же не может объяснить, что прочёл их программу ещё летом, когда Томлинсон укатил с родителями и сестрами за границу, оставляя Малика в одиночестве. Сейчас же парень записал всё, что знал, и спокойненько прикрывает глаза, чувствуя как в лоб прилетает записка, и он зло озирается по сторонам, поджав губы. — Сказать лично слабо? — проговаривает тихо Зейн, но чтобы капитан команды услышал. — Луи приглашён же?! — Конечно, я зову всю школу, — говорит Грэг, убирая пряди волос назад, позволяя нагловатой улыбке расплыться по лицу, а ямочке на щеке приобрести ещё более чёткие очертания на его привлекательном (для девушек, для Зейна он был слегка слащавым) лице. Брюнет принимает приглашение и отворачивается к стене, дожидаясь необходимого звонка на ланч, и с этими мыслями в животе предательски заурчало, чёрт.

***

Переезд оказывается для двух друзей не такой уж и неожиданностью, учитывая образ жизни их семей: ни года на новом месте. Парни привыкли к такой суете и редко привязываются к месту, из которого уедут, так и не завершив образование, но в этот раз родители сказали, что школу они закончат именно здесь, в Джорджии, где жарко и в школе играют в футбол. Гарри и Лиам пришли передать недостающие документы в школьную администрацию в середине учебного дня, чтобы заодно посмотреть на учеников, но как на зло попадают именно во время урока, поэтому бодро вышагивают вдоль коридоров, минуя спортивный зал и оказываясь напротив неприглядной двери мышиного цвета, которую Лиам с лёгкостью толкает и видит невзрачную секретаршу в очках с тонкой оправой. Она улыбается новичкам, принимает документы, раскладывая их по папкам, и предлагает будущим ученикам ознакомиться со школой, но парни вызываются сами осмотреться, а если что, то спросят у кого-нибудь дорогу. Они идут по коридорам (перемена была чертовски короткой), которые постепенно пустеют, и сворачивают во дворик, оглядывая его со всех сторон: просторный, зелёный и довольно-таки привлекательный; у лестницы стоят две гитары. — Тут слишком много искусства, — хмыкает Лиам, прислоняясь к колонне, поправляя распахнутую рубашку. — Мы и не искали школу со спортивным уклоном, — отзывается Гарри, прищурившись. Молодой человек неловко озирается по сторонам, когда видит в конце коридора лениво плетущихся школьников. — Здесь уютно, да и учиться нам осталось не так уж и много, чуть больше года. — Ты много говоришь, — усмехается Пейн, спускаясь вниз по ступенькам. Им уже выписали пропуск, поэтому парни законно находятся на территории заведения, где они закончат своё обучение. Лиам берёт пластмассовый стаканчик, наполняя его водой, и отпивает, довольно прикрывая глаза. — Тебе нравится? — Определённо, да, — довольно восклицает парень с собранными на затылке волосами. — Я хочу здесь остаться. — Мы и останемся, — проговаривает Пейн и обнимает лучшего друга за плечи, — и больше никаких драм и влюблённостей в красавчиков-футболистов, — пихает в бок и подмигивает. — Говори за себя, казанова, — парирует парень в лёгкой футболке и подставляет лицо под солнечные лучи: сегодня солнце бессовестно палит лицо и открытые участки тела. Два друга сидят там, наслаждаясь тишиной школьного коридора. Наверное, они в последний раз видят его в таком пустующем состоянии без пары-тройки учеников. Со следующей недели они начнут школьную жизнь с чистого листа. — Но я уверен, что футболисты тут красавчики, — произносит напоследок Гарри, когда они покидают территорию учебного заведения. В это время Зейн и Луи пересекаются за столиком в кафетерии на свежем воздухе.