***
Пришлось «тюнинговать» себя поддельным чипом, благо, у некоторых товарищей в конструкторском бюро сочувствие было прочно вписано в программу. Нокаут без зазрения совести воспользовался тайным уважением, которое они испытывали к прогрессивному смельчаку, не боявшемуся блестеть полировкой на изгибах перекроенного корпуса перед приземистыми профессорами, – и двинул в Арею. Чем дальше от Аякона, тем лучше, говорил ему инстинкт самосохранения, отрицаемый частью научного общества Кибертрона. Город-государство Арея не мог потягаться с Аяконом, но работать здесь врачом было вполне престижно. Правда, куда больше элитной – богатой – клиентуры Нокаута интересовала скоростная трасса «Арея – Протихекс». Если во время учебы сюда можно было сгонять раз в гигацикл – ну ладно, два… хорошо, хорошо, три, – то теперь ее можно было увидеть из окна ремблока. Как, небрежно разводя руками, любил говорить Нокаут: «эти подсвеченные изящные повороты – моя слабость, только ради них я в дистрикте Палладий, а не в Родии». На самом деле, конечно, в Палладии он сидел из-за стоимости аренды. Да и глупо было с наскока лезть высоко, когда один глубинный запрос в Высшую аяконскую перечеркнет все плоды немалых усилий – счастье еще, что яростная конкуренция между научными центрами делала любое взаимодействие муторным и ненадежным. Однако Нокаут умел не только вовремя блестеть отполированным корпусом, но и развешивать стружку на чужих аудиодатчиках. Поверхностная справка говорила, что он окончил курсы не с отличием, но все же неплохо, а остальное зависело от обаяния. «Остальное» – это сделать так, чтобы до него действительно доезжали мехи с шаниксами. Оказывать помощь – долг любого кибертронского медика, но «помощь» – понятие такое широкое, опыта так мало, а энергозатраты требуют возмещения, так что уже на старте Нокаут немножечко заломил цену, чтобы обычный житель Палладия пришел к нему со своими скрипящими суставами только в минуту полного отчаяния, и занялся обработкой местной элиты. За исключением гонок у Нокаута вызывали интерес две вещи – денежные знаки в любом эквиваленте и апгрейды. Особенно не предусмотренные базовой конструкцией. Особенно… уникальные. Он знал: клиентов нужно искать среди местной «золотой молодежи». Как и любой мегаполис, Арея была полна кибертронцев, которым просто не было нужды занимать себя каким-то делом. У них не было недостатка в энергоне, они занимались политикой, журналистикой, юриспруденцией и прочей ерундой, а еще отчаянно скучали. Не экспериментируй Нокаут на живых мехах, он так же жаждал бы хоть каких-нибудь развлечений в Аяконе, в компании интеллектуальной элиты, получавшей государственное финансирование. Но Нокаут начал частную практику – и хотя принадлежал к привилегированной касте с момента создания, на полировочную пасту ему надо было зарабатывать. Он разрывался надвое: искал сразу и потенциальных клиентов, и возможность сэкономить. Заманивать клиентов в ремблок оказалось не так сложно: ровесники, по крайней мере, считали его компанейским ботом, пока он мысленно пересчитывал их шаниксы. Проходить техосмотр у приятеля даже лучше, особенно после принятия энергона с химическими добавками, за которые легко получить предупреждение. Нокаут, в конце концов, разделял любовь к экспериментам с нелегальными присадками, так что и в очистке систем мог помочь. Не слишком радуясь успехам Аякона, Арея все же завидовала ему. Поэтому излюбленным приемом Нокаута стало: «в Аяконе такие подвески невероятно популярны, у меня есть парочка, я берег для себя, но…» Мехи поважнее и посерьезнее, как правило, не одобряли ни косметические операции, ни мастеров-частников – «легкомысленное свободолюбие», говорили они, и были правы. Возвращаясь к себе в Палладий, Нокаут судорожно рыскал в поисках того, что он наобещал. Дешевые подделки его не интересовали, но большинство «примочек», которые он расхваливал как «аяконский стиль», приходилось изобретать и додумывать на ходу. Официальные пути закупки редких материалов и деталей вызывали бюрократические проволочки и требовали шлакову лицензию, а ее Нокаут лишний раз светить не хотел. Тут уж приходилось лезть из корпуса… Казалось бы, увлечение хирургией при таком раскладе должно было отойти на очень далекий план, но полученные Нокаутом знания и навыки оставались в актуальных базах данных. Его поставщик, мех по имени Стиллэш, иногда брал плату не шаниксами, а работой, что Нокаута более чем устраивало. Речь шла не о гравировках на бампере, и можно было набить руку. Откуда у мехов-рабочих, которые не то чтобы часто, но порой все же оказывались на ремонтной платформе, были все эти дыры в корпусе, Нокаут не интересовался – подпольные бои, конечно, что же еще. Он лишь латал их, с улыбкой встречал в онлайне их мрачные взгляды и непринужденно болтал со Стиллэшем о гонках, забирая груз. На Стиллэша он вышел случайно, но это знакомство оказалось настоящим подарком. В отличие от своих парней, которые вечно ломали где-то головы – в прямом смысле слова, – он был не из обслуживающего класса. Об этом говорила замаскированная инсигния*, которую Нокаут заметил цепким взглядом хирурга совершенно случайно – и, разумеется, тактично промолчал, хотя мысль о том, что один житель Палладия (или же дистрикта Родий, чем Юникрон не шутит?) обращается к другому с нелегальными реверансами, его забавляла. Подручных Стиллэша порой приходилось собирать по кусочкам, и Нокаут пользовался шансом потренироваться на живом – хотя и изрядно покореженном – материале в искусстве выдавливания максимального потенциала из крайне посредственно откалиброванных систем. Это было интересно – Нокаут, конечно, любил красивые детали, но в первую очередь был медиком, а не дизайнером-конструктором. Надо было как-то восполнять отсутствие официальной практики. Клиентам из Родия требовались в основном косметические улучшения и незначительные апгрейды. Нокаут ценил в себе изобретательность и аккуратность: «аяконские подвески» получались как с конвейера. Ограниченный тираж, воистину уникальный. Это тоже было интересно. И потом, чувство стиля Нокауту не изменяло, да и сам он всегда был при параде, так что через несколько астроциклов стал в меру известным специалистом. В шаниксах недостатка не было, за репутацией потребовалось следить внимательней, и Нокаут стал все реже обращаться к Стиллэшу, а вскоре одно важное знакомство позволило ему зажить с размахом, не беспокоясь о документах и деньгах.***
Проводить время в Родии было приятно, но денежные ящики не могут быть товарищами, если ты больше не копишь втайне на новую полировальную машинку, потому что старую уже невозможно разогнать. О необходимости поддерживать репутацию, как и обо всех муторных условностях, Нокаут напрочь забывал на трассе. Он старался не пропускать ни одного официального заезда, а неофициально гонял так часто, как мог. Когда покрытие сменялось под колесами силовым полем моста, прокинутого над городом до Преторианской верфи, весь корпус приятно вздрагивал. Когда мелкие пылинки царапали покрытие, Нокаут мысленно вздыхал – но эти миниатюрные следы было даже приятно заполировывать снова и снова. Когда кто-нибудь из таких же лихачей пытался обогнать его – он с восторженным азартом выжимал все, что мог, потому что не мог устоять перед вызовом. Трасса «Арея – Протихекс» не предназначалась для экстремальных экспериментов, незаконных соревнований – еще один способ добыть легкие шаниксы! – и опасных виражей. Но Нокаут неизменно подключал шифровальщик идентификационного кода перед стартом – спасибо за апгрейды конструкторскому бюро при Высшей аяконской и проницаемости ее охранных систем, – так что вычислить его не могли. Не попадаться медлительным полисботам было не так уж сложно, а блеска полировки еще не достаточно для идентификации личности… «Глотните пыли, полосатики». Арея была раем для гонщиков. И не только благодаря пронизывающим весь город мостам, на которых можно испытывать себя хоть каждый день – хотя петля вокруг Стального Рога, естественного возвышения кибертронской породы в дистрикте Феррум, была его любимым местом. В дистрикте Литий располагалось такое количество химических исследовательских институтов, что очень скоро Нокаут осознал: даже если бы он исправно посещал все невероятно скучные лекции и однообразные практические занятия в академии, тут он все равно чувствовал бы себя профаном. В арейском подполье добавляли такие присадки в энергон, что ремблок приходилось закрывать на несколько орнов: внутри все горело от желания мчаться, не останавливаясь, пока не иссушишь топливный бак. Ну, или системы глючило так, что собственные пальцы казались автономными белковыми червями, стремящимися сплестись в подобие бензоловой молекулы. Еще сырые формулы добавок для топлива стали идеей-фикс: Нокаут выкупал информацию у тех, кто готов был ее слить, и… нет, конечно, не заливал потенциально нестабильные жидкости себе в бак. Для таких экспериментов всегда можно было найти новичка-гонщика. «Я все протестировал», – убедительно кивал Нокаут, протягивая куб очередному спорткару, и будто искра внутри подрагивала от предвкушения. Хотя, конечно, ничего там не подрагивало, иначе Нокаут первым диагностировал бы у себя проблемы со здоровьем. Свое увлечение нелегальными присадками Нокаут старался не афишировать. И все же любители пошуметь кулерами, наслаждаясь бессистемной пульсацией искры и приятным покалыванием в системах, вызванных эйфорическими скачками напряжения, находились среди любых классов. Чтобы после такого эксперимента привести себя в порядок и не схлопотать функциональных отклонений, хорошо, чтобы за «откатом» наблюдал кто-то с медицинским образованием. Не то чтобы Нокаут открывал у себя притон, но за парой-тройкой «дорогих друзей» он охотно присматривал. Прочно пристегнутые к платформе, они подрагивали от стимулирующих перегрузку электрических импульсов, пока химический коктейль путешествовал по их топливопроводам, а после требовались очистка и иногда смена фильтров и предохранителей. Нокаут с улыбкой обещал хранить чужие тайны и всегда держал у себя в закрытом отсеке немножко расслабляющих смесей. На десятый астроцикл Нокаут уже купался в первоклассном машинном масле. Все осталось позади: и шлакова академия, откуда его выставили, и гигациклы, прожитые на грани нужды. Теперь он чувствовал себя в своей тарелке почти в любом дистрикте Ареи. Однако из множества знакомств, которые он успел завести во всех уголках города, ценил Нокаут только два. Во-первых, его патроном стал советник губернатора, Селект Райз. Во-вторых, однажды он встретил стантикона по имени Брейкдаун на трассе «Арея – Протихекс». Эти двое изменили его жизнь. Один избавил от тревоги за свой бампер – страха, что нелегальные махинации, совершенные с безумной самоуверенностью, вдруг вскроются. Второй стал другом.