***
Эрен не верил, всего полчаса разделяют их с Леви. Он соскучился. Хотелось спрыгнуть с самолёта, на котором он летел — прямиком в квартиру автора. Его размышления прервал нежный голос стюардессы: — Через пол часа мы приземлимся в Париже. Желаете, свежий выпуск французской газеты? — улыбнувшись, пропела она. — Да, большое спасибо, — Эрен принял газету из рук стюардессы. Открыв газету на первой странице, парень ужаснулся, заметка гласила: «Сегодня в Париже, Люксембу́ргском саду силами горожан возводится памятник „Céleste mémoire“. В память о трагедии авиационного характера произошедшей полгода назад. Год назад, никто даже предположить не мог, что рейс самолёта компании „Aviasales“ Париж-Берлин — станет роковым и унесёт с собой больше тридцати жизней…» — дальше Эрен не читал. Он не мог понять, стоит ли ему благодарить судьбу за то, что сохранила ему жизнь. Он до сих пор не связался с Леви. Юноша даже предположить боялся, что сейчас творится в душе у автора. Нет, благодарить всё же стоит. Ведь через двадцать минут самолёт приземлится в аэропорту Парижа.***
Уже через час Эрен, запыхавшись, стоял у знакомой двери. Отдышавшись и набрав воздух в лёгкие, Эрен позвонил в дверь. Ответа не последовало. Тогда, Эрена начали посещать самые страшные мысли. „Нет, Леви не мог совершить самоубийство — он не такой человек. А может…“ — на этой мысли юноша дал сам себе звонкую пощёчину, дабы привести мысли в порядок. „Скорее всего, он просто вышел на улицу…“ — но мозг отказывался здраво мыслить. Эрен решил выломать дверь в квартиру любимого, и как оказалось, не зря. Леви стоял на балконе и затягивался сигаретой. Серый дым растворялся в воздухе, белые занавески мельком просачивались в гостиную. Двери балкона нараспашку, открывая взор на того, кто находится на балконе. Взгляд автора был устремлен куда-то вдаль. Он наблюдал за людьми, которые бегали в суматохе по городу, готовясь к летнему фестивалю. По лицу Аккермана можно было легко понять, что он рассуждает о чем-то вечном. Леви был настолько погружен в самого себя, что даже не услышал, что его дверь выломали, а за его спиной раздалось несколько шагов. — А курить вообще-то, вредно, — задорно произнес Эрен, широко улыбнувшись. Услышав знакомый голос Леви обомлел. Зрачки расширились, пульс участился. Еще не потухшая сигарета упала на плитку и мгновенно потухла. „Не может быть“ — судорожно пронеслось в голове у Леви. Но не успел автор „оклематься“ как сильные руки воскресшего возлюбленного развернули его к себе лицом. Леви не мог поверить своим глазам. Неужели? „Если это сон, то пусть я усну навечно“ — пронеслось в голове Аккермана. Он так и застыл с слегка приоткрытым ртом. — Леви, я должен тебе объяснить! — еле слышно произнес Эрен, стискивая возлюбленного в объятьях. Леви не ответил, ответом послужили робкие касания к волосам и широкой спине Эрена. Он был счастлив. Эрен настоящий, не плод его воображения. Похоже, в очередной раз, судьба, решила надругаться над Аккерманом. Но на этот раз, Леви благодарен ей за то, что все обернулось именно так. Эрен отстранился от Леви лишь для того, чтобы нежно поцеловать автора. Целовал он робко и ласково, дабы хоть немного компенсировать пролетевшие в тот момент, как один день полгода разлуки. Они долго обнявшись стояли на балконе, устремив свой взор, на прекрасный голубой небосвод. Не один не решился нарушать эту идиллию. А ведь столько всего хотелось сказать… Но эта тишина умиротворяла и давала понять каждому, что он больше не один. Через некоторое время, их глаза встретились. Украдкой, Леви потянул Эрена за край воротника вглубь гостиной, усаживая того на диван. Леви склонился над Эреном, выжидающе выгнув бровь. Увидев это, юноша тяжело вздохнул и принялся рассказывать Леви всё, что с ним приключилось. Начиная с того, как они с отцом опоздали на злосчастный рейс, заканчивая тем, как ему в руки попала газета с Парижской хроникой. Эмоции на лице автора сменяли одну за другой, что было ему совершенно не свойственно. — Да, я кое-что упустил… — добродушно улыбнулся Эрен, заползая рукой в правый карман брюк. — Боюсь поинтересоваться, что еще осталось недосказанным, — пригладив волосы на голове, с горькой улыбкой произнес Леви. — Сразу говорю, выслушай меня до конца и постарайся поверить, — серьёзно произнес Эрен, протягивая смятый конверт возлюбленному. — М-да, Джагер. Смятый конверт, это в твоем стиле, — усмехнулся Леви. Но когда он обронил взгляд на строку „отправителя“ усмешка покинула его лик, — это должно быть шуткой? — неверяще произнес автор. — Это не шутка. Не поверишь, я встретил её на пороге собственного дома. Изабель работает медсестрой в районной больнице Берлина. Её прикрепили к моей матери, собственно так мы и познакомились. Открыв конверт и вытащив оттуда письмо, Леви сел на диван рядом с Эреном и принялся читать написанное. „Доброе время суток, Леви! Честно говоря, год за годом я теряю надежду на то, что ты когда-то получишь моё письмо. Скорее всего, я пишу письма больше на эмоциональном уровне, нежели верю в то, что когда-то ты его получишь. В больнице, место, где я сейчас работаю медсестрой, одна пожилая дама рассказывала мне о том, как она писала письма покойному мужу, сообщая ему о том, что происходило с ней сегодня. Затем выходя в курилку, она поджигала листок, собирала останки от него и выходила на крыльцо, развевая останки по ветру. Она верила, что её послание дойдет до покойного мужа. Знаешь, я решила написать тебе письмо, в независимости от того, получишь ты его или нет. Теперь я буду всегда носить его с собой, обещаю…“ — в письме, Изабель изложила всю историю, которая приключилась с ней и Фарланом. Про их сынишку, рассказала о своей профессии и жизни в Берлине. Она даже не умолчала о добродушной мисс Джагер, которая приняла молодую медсестру как родную дочь. — „Леви, если ты все-таки получил моё письмо, то пожалуйста, отзовись. Я очень хочу поддерживать с тобой связь.“ Леви не верил, она жива. В голове не могла уложиться полученная информация. Фарлан пожертвовал собой ради Изабель и их ребенка, меньшего ожидать от него было невозможно. Аккерман и не думал, что из той „девчонки-сорванца“ может получиться медик. Но он был рад, теперь он знал, что хоть двое из его прошлого — живы. И это главное. А Фарлану, он был благодарен за то, что отдал собственную жизнь за этих двоих. Он мог позволить умереть всем троим, но он выстроил стратегию так, чтобы двое обязательно выжили — на кону стояла только его жизнь и стратегия была оправдана. Скорее всего, Черч подозревал, что без жертв тут не обойтись. Ведь так всегда, чтобы что-то получить — нужно чем-то пожертвовать. Так сказать, равноценный обмен. — Я не верил, что ты вернешься…- оторвался от письма Леви, посмотрев Эрену в глаза. — Ты ждал меня? — с надеждой произнес Эрен. — Я же обещал, а я никогда не отступаюсь от своих слов. Никогда, — последнее слово Леви произнес, чуть дыша, смотря в глаза собеседника и нежно касаясь его губ.«...Но однажды, кто-то тихо постучался в дверь. Он не верил своему счастью, на пороге стояла она, горько улыбаясь и давясь собственными слезами. Эта история приключилась в городе любви и вдохновения, в прекрасном и всеми любимом Париже…»