Платок

Всю оставшуюся Микаса ворочалась в кровати, ведь заснуть было просто невозможно. На губах до сих пор чувствовались его губы. Она прикасалась к ним, проводила ладонью по шее, на которой остались бордовые пятна-напоминания, и легко улыбалась. Организм девушки пылал приятным жаром, отчего щеки её горели. Что-то новое и неизведанное манило, заставляя желать продолжения. С другой же стороны девушка стыдилась своих мыслей и поступков, считая их неправильными. Внутренний голос вопил, чтобы она одумалась и легла спать, забыв всё, как страшный сон, вот только забывать не хотелось. Внутри неё что-то рушилось и вновь создавалось. На кухне послышался шум, отчего Аккерман, забыв про свои ощущения и мысли, словно кошка начала туда красться. К своему облегчению она обнаружила лишь Капрала, распивающего чай. Что ж, эта ночь без нападений.  — Сэр… — почему-то в горле образовался комок, а девушке было навсего стыдно и неловко сейчас стоять перед ним после случившегося. Они перешли черту невозврата и обратной дороги нет. Хотя им предстоит ещё вместе работать, но как же теперь доверительно смотреть в глаза? — Я думала, что кто-то вновь забрался в дом. Ривай, глубоко погруженный в свои мысли, чуть было не выронил чашку от неожиданности, хотя внешне оставался спокойным.  — Иди спать, уже поздно.  — Вам бы тоже не помешало, — так нелепо уходить не хотелось, поэтому Микаса решила заполнить неловкую паузу. Но сказанное не было согласовано с мозгом, отчего по коже прошелся холодок, будто в метре от неё послышалось клацанье зубов опасного зверя.  — Не нарывайся, — прохрипел он, подняв свой взгляд. Голос казался грубым и уставшим.  — Спокойной ночи, сэр, — Аккерман все же решила послушаться совета и вернуться к себе в постель. Отчего-то на душе стало легче, но также стало гадко. Двоякие чувства начали раздражать.  — Постой, — тихий, приглушенный голос долетел до неё. Девушка моментально обернулась. — Я хочу извиниться.  — Извиниться? — в непонимании пролепетала брюнетка. От предстоящего разговора у неё встал ком в горле.  — За свои действия, — Ривай сглотнул и направился в её сторону, оттесняя девушку к стене. — Ты еще слишком юна.  — Вы не должны… — слова не шли. Пробежали мурашки по коже, а на щеках появился легкий румянец.  — Именно, я не должен был так поступать, — по правде говоря, мужчина с теплом вспоминал поцелуй, но голос совести все перевешивал. Осознание, что так нельзя, давило на него. — Просто постарайся забыть всё это, как страшный сон, ладно?  — Но это вовсе не было страшным сном! — ох, ощущения были равноценны тому, если бы ей дали пощечину: не больно, но неожиданно, отчего и был бы шок. Микаса быстро накрепко закрыла свой рот ладонями после необдуманный выпаленных слов. Капрал с сожалением посмотрел на подчинённую, не в силах заглянуть в глаза. Чувство невозвратности ударило его под дых.  — Поверь, это был ужасный сон, а впереди тебя ждут ещё много прекрасных, — он с покровительством улыбнулся, хотя на душе было чертовски досадно.  — Я лучше пойду, — слова так огорчёно звучали из уст девушки, отчего Ривай на несколько секунд забыл как дышать. Брюнетка ловко отстранилась от стены и быстрым шагом направилась в свою комнату, даже ни разу не оглядевшись.  — Спокойной ночи, Микаса, — в след ей прошептал капрал. Что только что случилось, Аккерман так и не поняла, но заснуть уже было невозможно. Непонятно, что в тот момент брало вверх: то ли ощущения от первого поцелуя с привкусом алкоголя, то ли чувство отвергнутости. Хотя отвергли ли её? Это ей также было непонятно, ведь она ни на что такое не надеялась, тогда что это за гадкий осадок от разговора? Ох, довольно, нужно просто отвлечься. Риваю в такие моменты категорически не хватало бесконечного звёздного неба. Побывав в таких местах, как это, где свобода — лишь слово, начинаешь ценить каждый порыв ветра, каждый лучик солнца и каждый ярко-зеленый листок на ветви дерева. Он мог просто смотреть на это, забыв обо всём на свете, и сейчас этого катастрофически не хватало. Нужно что-то предпринять с девчонкой, выйти из этой рамки неловкости и вернуть всё, как было. Но возможно ли теперь это? Всего лишь поцелуй, но сколько проблем от него. Так и оставшись до утра на кухне, размышляя о насущном, капрал выпил несколько чашек крепко заваренного чая. Под глазами были огромные мешки, свойственные уставшему человеку. Ничего, как умрёт — отоспится, а сейчас есть более важные дела. Около часа назад, когда все жители города еще спали, один из подчинённых принёс письмо с верха. От командующего Эрвина — единственного человека, осведомленного о задании капрала. Мужчина несколько раз пробежался глазами по бумаге, буравя её. В большей части текст был посвящён событиям верха, но это не сильно заинтересовало. Было кое-что ещё, более значимое и грандиозное. — Доброе утро, — Микаса тенью пробралась на кухню; лицо бледное, уставшее, а настроение, судя по голосу, никчёмное.  — Благие вести, — мужчина поднял листок над головой, демонстрируя источник. — Новости от отряда.  — И что же там? — ни нотки заинтересованности не прозвучало из уст девушки, лишь так, ради приличия были сказаны слова. Микасе было неловко вот так ходить перед ним, будто вчера ничего и не было. Неловко за свои действия и мысли.  — Ханджи обнаружила нечто из ряда вон выходящее, — Ривай тянул, пытаясь более деликатно донести новость. — Она обнаружила мальчишку, сумевшего превратиться в титана. Аккерман всё же посмотрела на командующего, встретившись с ним взглядом, после чего мигом отвернулась.  — Это Эрен Йегер, Микаса. Девушка ощутила, как в глазах темнеет, а из-под ног уходит земля. Будто сильно стукнули по голове. Это ошибка, ей послышалось.  — Что? — она укусила губу, судорожно сглатывая слюну.  — Эрвин пишет, что мальчишка при необходимости превращается в титана и наоборот. Без описаний, конечно, но зато всё по делу, — новость и в нём заставила кипеть кровь, ведь это открытие изменит будущее. — Можешь быть уверена, что это Эрен Йегер.  — Нет, — она закивала, накрепко вцепившись пальцами в ладони. А голос низкий, сиплый, выдающий слова неимоверно резко. — Неправда. Эрен Умер. Микаса уже похоронила и оплакала его. Уже впустила в своё сердце скорбь. А это лишь насмешка над её чувствами: жестоко и непростительно.  — Неправда, — до сих пор кивает головой. — Мёртв! Вы слышите, он мёртв! Я своими глазами видела, как его разорвали на части! Крик комом застревает в глотке, раздирая и разрывая её, желая быть услышанным. Перед глазами у девушки всё плывёт, еще пару секунд и она потеряет сознание, а то и рассудок. Ривай мигом оказывает возле неё, решив поддержать за локоть, ведь девушка пытается остаться в сознании и не упасть. Чувствует, как дрожит.  — Прочти сама, — капрал держит листок перед глазами брюнетки, пытаясь сконцентрировать взгляд, но всё плывёт. — Ладно, я сам, — разборчиво и чётко произносит, хотя Микасе кажется, что источник звука находится в соседней комнате. Небольшая слезинка скатывается по щеке Аккерман, но зато её наконец перестаёт трясти. Она поднимает на мужчину свои глаза, такие холодные, мёртвые, содержащие в себе всю скорбь мира.  — Эрвин бы не стал писать, будь это неточным, — после молчит, переживая за состояние подчинённой. — Ты должна радоваться.  — Я видела, как моего брата сожрали, — она сглатывает, — как я могу поверить в это?  — Солдат обязан верить словам командующих. Всегда и при любых обстоятельствах. Микаса искренне пытается поверить, пропустить через себя всё это, но не выходит.  — Тебе следует прилечь и обдумать всё как следует, — капрал приподнимает подчинённую за руку и ведёт в её комнату. Укладывает и удостоверяется, что та в сознании. — Я пойму, если ты захочешь уйти.