Mad Dog

Пролог Ветка гнется под весом сочного плода, с нежной мякотью и темными бусинами семян. Обласканный солнечными лучами, круглый бок выставляет свою самую спелую часть напоказ. Капли воды скользят по гладкой поверхности, делая его еще прекраснее. Зрелый и ароматный, однажды плод сорвется вниз, разбиваясь о землю и оставляя после себя лишь темные бусины семян. Одни вскоре подарят жизнь новому дереву, а затем следующие плоды вырастут на пышных ветвях. С каждым годом аромат будет слаще, а цвет красивее, но ветви станут тоньше, а листья меньше. Другие же смоет дождевым потоком в реку. Покоясь на дне много лет, однажды они попадут на благодатную почву и взрастят дерево пышное. Плоды будут кислее и жестче, но ветви останутся такими же крепкими и сильными. Однажды и человечество разделилось. Теосы (мудрецы) подобны богам, изысканные и развитые. Их города - оплот цивилизации, а технологии – основа всего. Общество, где главенствует разум, безупречно. Единственное пятно на облике Земли – дикие и жестокие, словно животные, скилосы. Псы, живущие в лесах стаями и отравляющие существование друг друга. Вечная борьба за силу и власть способствует развитию мощи, но не технологий. Деревья, что появились из семян одного плода, отличаются. Но намного ли?

=Глава 1=

http://static.diary.ru/userdir/2/9/0/7/2907092/82565027.jpg Закат застает Ифаня в лесу, в стороне от долины, которую облюбовала для временной стоянки его стая. Небо над его головой растекается жидким золотом, плотные, будто шелковые, солнечные лучи цепляются и рвутся о верхушки высоких деревьев. Звон раздражающе жизнерадостного птичьего пения, наполнявший лес в течение этого долгого летнего дня, постепенно смолкает, и мир застывает в ожидании и тишине. Скилос знает, что следующим звуком, который станет его раздражать, будет стрекот сверчков. Но на это ему, в общем-то, плевать. Остывающий после дневной жары ветер ласкает разгоряченную кожу, слизывая капли пота с голой крепкой груди. Ровные выдохи рвут воздух под методичный, как морской прибой, шорох зеленых листьев. Костяшки сбиты в кровь, запекшаяся корочка трескается, выпуская ярко-алую струйку. Тело на пределе, по мышцам проходит дрожь от усталости, но движения продолжают перетекать в резкие удары. В твердом взгляде темных глаз мешаются холодная решимость и горячий запал. Тренировки как необходимость, как способ выжить - и победить. Ифань делает выпад, затем подсечку и еще один удар, добивая невидимого противника. На небольшой поляне кроме него ни души, только деревья, немые свидетели его намерений. Но пес даже и не думает расслабляться, ведь в тени всегда может прятаться враг. Для тебя не существует спокойного уголка в этом мире, если ты планируешь победить вожака стаи и занять его место. В чаще довольно опасно, но гораздо страшнее находиться среди своих, спать чутко и улавливать в чужих взглядах подозрение. Когда твои инстинкты слишком развиты, ни о каком покое не может быть и речи. Все, что остается, - это жить ради победы над сильнейшим. До неизбежного поединка еще далеко, но уверенность в удачном исходе не дает и минуты на передышку. Сердце гулко стучит в адреналиновом угаре 24 часа в сутки, каждая свободная секунда тратится на оттачивание своих умений и совершенствование тела. Ифань по праву считается одним из лучших бойцов. Сегодняшняя тренировка - одна из многих за пределами временной стоянки стаи. Он ускользает от любопытных глаз в тайне, потому что запрещено хотеть слишком многого. И плевать соплеменникам, что жажда превосходства - это всего лишь часть природы, и с ней ничего не поделать. Остается лишь победить, вытереть ноги о бесчувственное тело предыдущего вожака - и лишь тогда никто не вспомнит о его частых отлучках или промахах. Ифань станет лучшим во всем, получит славу и признание, чтобы подняться на еще одну ступень к самой вершине. Кожаные штаны плотно прилегают к телу, давят и не дают достаточного простора для резких движений. Стянуть бы и эту бесполезную тряпку, но прохлада окутывает землю вместе с наступлением темноты. Пес чувствует, как холод тянет за щиколотки, он глубоко вдыхает вечернюю свежесть и приходящую с ней привычную опасность. Скоро придется вернуться, чтобы не вызывать подозрений. Для нападения необходимо еще немного усилий, чтобы появилась полная уверенность в успехе. Ифань никогда не вступает в бой, если у него остается хоть малейшее сомнение в собственной победе. Закат догорает на горизонте, и лес медленно окутывают сумерки. Тьма стелется по траве, обхватывая корни деревьев. В ночи стоит быть вдвойне осторожней, чем при свете дня, и дело вовсе не в затрудненном зрении. Скилосы отлично ориентируются по звукам и запахам - все чувства обостряются до предела, если хотя бы одно пропадает. Ночи тем опасней, что добытчики стаи выходят за провизией, и настоящая удача, если тебя примут лишь за зверя. Кажется, сегодня он заканчивает тренировку позже обычного. Чем больше сможет вынести тело, тем выше шансы на победу, поэтому Ифань не жалеет собственной плоти, стирая струйку крови с костяшек. Совсем скоро все произойдет. Мысль о предстоящем поединке бьется о черепную коробку, рождая приятное чувство предвкушения отличного боя и последующих за ним лавров. В возрасте двадцати одного года он сильный и выносливый боец, который ничего не боится. Страх - удел слабых и мнительных. Даже женщины и дети псов не должны испытывать это чувство, ведь от этого зависят их жизни. Вся правда обнажается только когда наступает время смертельного боя - боя за власть, еду и территорию. Их стая не самая крупная среди скилосов, и от предчувствия неизвестных будущих противников у Ифаня приятно покалывает кончики пальцев. "Средние" - описание для них, а это унизительно и отвратительно для натуры пса. Сильнейший правит. Слабый должен умереть, чтобы улучшить вид. А средний - не больше чем придаток. С этим смириться невозможно, особенно если ты полон решимости перекроить мир под себя и имеешь достаточно сил для подобного. Звания вожака будет недостаточно для того, чтобы утолить голод власти - потребуется гораздо больше. Ифань завершает серию ударов и без сил опирается на шершавую поверхность дерева, поднимая лицо к небу, рассеянно вглядываясь в одну за другой зажигающиеся звезды. Кора царапает кожу спины, но он не чувствует дискомфорта, ведь каждый участочек кожи пропитан потом, силой и пылью дорог. Дрожь в коленях раздражает, судорогой на несколько секунд сводит мышцы, но эта проблема быстро решается надрезом на ладони - боль, как и всегда, отрезвляет, приводит в чувство. Кажется, сегодня он слегка перестарался. Хотя достаточно всего пары часов сна, чтобы с новыми силами приступить к тайным тренировкам. Фань вытирает кровь о траву и неторопливо убирает нож, в последний раз окинув поляну усталым взглядом. Возможно, ему уже не придется сюда вернуться, но мир велик, поэтому, куда бы ни отправилась стая, он готов встретить новые препятствия с гордостью и всей возможной жестокостью скилоса. Пес делает шаг в сторону поселения, но нога замирает над землей, так и не коснувшись поверхности. Ощущение чужого присутствия режет по нервам, заставляя принять боевую стойку и прислушаться. Еле-слышный шорох доносится из-за груды камней, прямо за спиной. Животные передвигаются иначе, они ищут еду, прячутся и убегают, не останавливаясь в одном месте дольше, чем потребуется. Шорох от таких движений - словно часть леса, эти же принадлежат кому-то разумному. Ожидание, наблюдение и расчет. *** День неторопливо катится к вечеру, так что Исину все-таки приходится оставить свой наблюдательный пункт на одном из холмов, тесно обступивших долину, и двинуть в сторону припрятанного в чаще леса пикапа. Не то чтобы перспектива ночевать в теплом удобном салоне ему не нравилась, просто каждый раз, покидая узкую расщелину, из которой открывается потрясающе удобный вид на поселение стаи, он опасался на утро обнаружить там засаду из особо пронырливых скилосов и лишиться столь ценной возможности понаблюдать за этими созданиями в привычной для них среде обитания. Отец всегда говорил, что приручить пса можно, только поняв его суть, но к сожалению, до этой вылазки у Исина не было шанса проверить, так ли это. Повезло, что он отправился на охоту подготовленным, с запасами, которых хватит еще на неделю минимум, так что исследованию ничего не должно помешать. А когда его провиант (и терпение, чего уж там) подойдет к концу, он тихонько отловит одного из юных самцов племени и спокойно вернется домой. Плевать, что изначально план был другой. Да и на чрезмерное беспокойство оставшихся в городских стенах друзей тоже плевать. Он не обязан отчитываться за свои действия до тех пор, пока есть результат. А он обязательно будет, Исин в этом даже не сомневается. Он отличный охотник, ничуть не хуже отца. Осталось только подкрепить это гордое звание делом - и проклятый неодобрительный шепоток старейшин, неустанно обсуждающих его и его семью, навсегда стихнет. Син передергивает плечами при воспоминании о своем последнем визите в городской Совет, не переставая, впрочем, следить краем глаза за заполняющими предзакатный лес тенями. Ему до сих пор не по себе от той пламенной речи, которую этот заносчивый Ханьгэн толкнул перед председателями, оспаривая кровное право Исина на должность охотника. В тот день Исин едва не набросился на подонка прямо в зале Совета, и только Лухан удержал его от бесчестья. И все же, каков наглец! Семья Чжан стояла у истоков охоты, предки Исина были первыми, кто смог приручить псов. И плевать, что предыдущий охотник, отец Сина, погиб в самом расцвете сил. Он все равно оставил после себя бесценные теоретические сведения по ассимиляции скилосов и несколько отличных особей, ставших достойными членами их общества. - Да кто он вообще такой... Неудачник... - ворчит Исин себе под нос, ловко перемахивая через трухлявый ствол поваленной непогодой сосны. Ханьгэн проиграл тот спор в Совете, и на задание все-таки отправили его, но злость молодого охотника нисколько не угасла. И пусть Лу как заведенный твердит, что негативные эмоции разрушительны и бессмысленны, он все равно ненавидит чертового зазнайку, ненавидит всерьез, без оглядки на здравый смысл и рассудительность. Потому что никто не смеет порочить имя семьи Чжан. Постепенно лес вокруг хмурого Исина становится гуще, последние солнечные лучи, самые яркие, самые пестрые, уже не могут протиснуться сквозь густо переплетенные ветви. Юноша не обращает на это ни малейшего внимания - темнота не страшна ему, да и в ориентировании он всегда был силен. До машины остается еще полкилометра - как раз хватит, чтобы успокоить неожиданно вскипевшее внутри раздражение. Он движется меж липких от смолы стволов уверенно и бесшумно, не забывая об осторожности, хотя долина, облюбованная стаей скилосов, и остается позади. Отец учил его осмотрительности, помимо прочего, а он никогда не забывает уроки своего отца. Когда темнота становится совсем густой, Исин все-таки прибегает к ненавистной помощи: скользящее прикосновение к тонкому серебристому браслету на запястье - и в тот же миг в кровь впрыскивается химический состав, многократно улучшающий способность зрения адаптироваться к темноте. Обступивший его лес сразу прорисовывается в разы детальней, и на долю секунды Сину даже начинает казаться, что деревья немного расступились. Теперь контуры окружающего мира будто подсвечены, так что вероятность пропустить по невнимательности какую-нибудь жизненно важную мелочь сводится к абсолютному минимуму. Сина легко передергивает от пробежавшего по нервным окончаниям импульса. Он не слишком жалует всю эту стимулирующую химию, но охотникам в таких вещах выбора не оставляют. Если уж ты покидаешь цивилизованный мир, будь добр, снарядись по-полной. И плевать, что по возвращении домой его еще недельку будет потряхивать от выводящейся из организма дряни. Побочный эффект не так уж важен, когда у тебя появляется возможность уравнять свои шансы в битве со зверем. Разовой инъекции хватает в среднем на час - слишком много, чтобы просто дойти до пикапа, так что он решает сделать небольшой круг и проверить, не попалось ли чего в его самодельные ловушки. Разумеется, есть мелкую лесную живность Исин не собирается, он же не дикарь, но поддерживать свои навыки на должном уровне все-таки нужно. Остается лишь надеяться, что никакой грызун или лис не покалечится, попав в западню. Меньше всего Син хочет причинить кому-нибудь боль. К счастью, запутавшуюся в силках птичку удается достать без особых проблем, да и резвый серый заяц отделывается лишь легким испугом. Закончив обход своих едва ли не детских ловушек, Исин довольно выдыхает и потягивается. Теперь можно и отдохнуть. Он снова берет курс на запад, к своему пикапу, легко ступая в ставшей прозрачной темноте. Но за несколько десятков метров от замаскированной в кустах шиповника машины до его чуткого (спасибо другому противному нейротропному веществу) уха доносится едва заметный, но определенно подозрительный здесь звук. Исин готов поклясться, что мгновение назад чей-то клинок с легко узнаваемым шорохом вернулся в ножны. Он замирает и вглядывается в просвет между деревьями. Он помнит карту до последней детали - там, справа, есть небольшая поляна, два на два метра, с грудой булыжников, из-под которых раньше бил родник. Слишком далеко от поселения псов, чтобы опасаться засады. Слишком близко к лесной чаще, чтобы ждать встречи с по-настоящему диким зверьем. Слишком подозрительно, чтобы просто проигнорировать. Син мажет внимательным взглядом по буйным зарослям, прячущим его пикап от любопытных. Маскировка не тронута, а значит, его убежище не раскрыто. Хорошая новость. Он бесшумно сует руку за отворот своей грязной джинсовой куртки - ладонь привычно обхватывает рукоятку пистолета с транквилизатором. Все внимание юноши снова возвращается к проступающей между деревьями поляне. Хладнокровие охотника в нем борется с мерцающими искорками любопытства. Происходящее слишком близко к его самым смелым планам, это почти что сбывшаяся детская мечта: он наконец-то здесь, посреди дикого леса, вдали от городских стен, один на один со зверем, с псом, с существом, на которое его учили охотиться с 5-летнего возраста. Он сможет стать достойной заменой своему отцу. Разбавленная стимулирующей химией кровь юноши буквально бурлит от волнения, ладони потеют, но пистолет в руке не дрожит. Он шагает между выступающих из влажной земли корней, едва сдерживая улыбку, и пропускает чертову сухую ветку, с хрустом ломая ее ботинком. Звук получается глухой, короткий - и оглушительно громкий в этой послезакатной тишине. Син замирает, досадуя на себя, но сейчас отступать уже поздно. Груда камней прямо перед ним, и на поляне явно кто-то есть. Судя по высокому светлому силуэту - пес, самый настоящий скилос, возможно, из поселения неподалеку, а может, разведчик из соседней стаи. "Вот и ты..." - мысленно ликует Исин, тенью скользя за один из толстых стволов, не сводя внимательного взгляда со своей жертвы. Прекрасный экземпляр, молодой самец, потрясающее телосложение, под загорелой грязной кожей бугрятся литые мышцы, сильные длинные ноги чуть пружинят от напряжения... Пес знает, что за ним следят, и более чем готов к нападению, но отчего-то все еще медлит. Аккуратное лезвие тускло поблескивает в его руке. Порез на ладони саднит, но Ифань только сильнее стискивает рукоятку ножа. Пока незваный гость в укрытии, нападать на него опасно, а вот метнуть нож, как только тот приблизится, - верное решение. Звук сломавшейся ветки подсказал ему, что это особь среднего телосложения. Если так, то справиться с ним не составит труда, хотя стоило обнаружить слежку гораздо раньше. Тогда не пришлось бы оказаться в подобной ситуации, ведь сейчас спина полностью открыта для нападения, а чужой взгляд так и буравит затылок. В такое время далеко в лесу можно встретить только пса из чужой стаи. Оставлять в живых следопытов слишком опасно, лучше сразу убить, а на рассвете отправиться со своей стаей в путь, чтобы не рисковать. И все-таки Ифань остается на месте, ничего не предпринимая. Усталость отдается в мышцах, а дрожь в коленях никак не прекращается. Скилос понимает, что длительного боя сейчас не выдержит, поэтому единственный выход - стремительное нападение, тем более что чужак не торопится атаковать, продолжая прятаться за камнями. Выбор не так уж велик. Син тем временем едва не хохочет в голос от восторга перед столь потрясающим уловом. Он и не надеялся даже застать одну из зрелых особей так далеко от поселения - так близко к его пикапу. Обычно скилосы не настолько глупы, чтобы бродить по одиночке, да и подкрасться к ним незаметно - задача не из легких. Исин даже не надеялся отловить взрослого пса, да еще такого... великолепного. Его целью, вполне реальной и достижимой, были особи помоложе, без большого опыта охоты, легкомысленные и неосторожные. Но раз уж выпал такой шанс... К несчастью для уставшего скилоса, передвигаться бесшумно не получается. Пытаясь быстро обогнуть препятствие и нанести смертельный удар, Ифань цепляется за ветку. Ноги подводят его, и вместо того, чтобы отскочить и принять стойку, он падает на колени, успев вырвать взглядом очертания врага. Увлекшись своими мыслями, Исин пропускает мгновение, в которое пес вдруг приходит в движение. Эта ошибка вполне могла стоить ему жизни, но к счастью, мощное тело скилоса подводит его в последний момент - и он вдруг как-то неловко и неестественно падает на колени. Краем сознания Син успевает подумать, что, возможно, пес ранен, но это не мешает ему одним годами оттачиваемым движением навести пистолет на цель. Скилос вскидывает руку с ножом одновременно с тихим щелчком курка. Син чуть морщится - от судорожного рывка пса прицел дергается, и дротик попадает в плечо, а не в шею, как изначально планировалось. Неприятно. Дома его бы за это дразнили целую неделю. - Никто не видел, - успокаивающе бормочет себе под нос юноша, легко перемахивая через преграждающий путь булыжник и стремительно оглядываясь. Вокруг и правда никого больше, теперь уже точно: если бы у происходящего были свидетели, они бы уже вмешались. Зверей нельзя назвать терпеливыми. Словно через густой туман, Ифань слышит приближающиеся шаги. Силы покидают тело, шум леса звучит все тише, но рука упорно продолжает сжимать рукоятку ножа. Путь до рухнувшего на землю тела занимает секунду. Исин останавливается над своей жертвой, все еще не опуская пистолет, и осторожно заглядывает в запрокинутое к небу лицо. - Привет, - шепчет он радостно, едва сдерживая бурлящий в крови восторг, - я твой новый хозяин.