Mad Dog

=Глава 2=

http://static.diary.ru/userdir/2/9/0/7/2907092/82568275.jpg До города путь неблизкий, поэтому Исин не остается ночевать в лесу (хотя вколотое зверю снотворное обеспечило бы ему абсолютно безмятежный отдых). Так что едва на загорелых запястьях с трудом засунутого в клетку пса защелкиваются наручники, он заводит мотор. Со столь крупными особями прежде дело Син не имел, но лучше уж оказаться на знакомой территории, когда пойманный скилос придет в себя. Выбраться из лесной чащи удается за рекордные два часа - его любимая машинка, пикап-внедорожник, легко справляется с немногочисленными препятствиями на пути, благо, за это время Син неплохо изучил местность. Из-под густых темных крон он выныривает еще до полуночи, а там уже можно не терроризировать собственное тело химическим допингом и включить наконец фары. Насчет звукового сопровождения тоже уже не стоит беспокоиться - Исин с удовольствием вдавливает педаль в пол, направляя своего полноприводного монстра прямо по болотистым полям. Неважно, заметят его или нет, все равно ни одна тачка скилосов не сможет состязаться с его красавицей, и дело даже не в движке. Первые полчаса пути Син чувствует себя почти что пьяным от эйфории - легкая победа кружит голову, темные очертания мощного тела в клетке, спаенной с кузовом, будоражат воображение. И плевать, что взрослые особи намного тяжелее поддаются перевоспитанию, о чем отец не уставал ему твердить. Главное - добытый им экземпляр роскошен, давно уже им не попадались такие сильные особи, так что Совет наверняка будет доволен результатом и никто уже не сможет оспорить его право называться охотником. В великолепии пойманного скилоса Исин убедился, пока грузил его в машину. Пришлось приложить немало сил и даже использовать один из энергетиков, чтобы просто сдвинуть бессознательного пса с места. А ведь Син всегда считал себя крепким парнем! По меркам теосов, разумеется, но все же... Да уж, найденный им пес действительно поражает воображение. Странно, что поймать его было так легко... Собственно, эта мысль и лишает юношу прежнего приподнятого настроения: оказавшись за пределами леса, он вдруг осознает, насколько неправдоподобно все произошедшее. Взрослый самец. Еще не лидер, но все задатки налицо. Сгусток животной, неукротимой энергии. Идеальная машина для убийства. Так какого же черта там произошло?! Самым логичным исходом подобной случайной встречи должна была стать мгновенная смерть нерадивого охотника, а уж никак не плен этого неистового создания! Волоча бессознательное тело до пикапа, Исин успел убедиться, что никаких серьезных повреждений на нем нет, только парочка шрамов и несколько кровоточащих порезов. Может, пес болен чем-то?.. Может... он хотел быть пойманным?.. С этими рассуждениями Син и встречает новый день. На рассвете они выезжают на некое подобие дороги, так что скорость увеличивается вдвое. По самым смелым прикидкам до городской стены остается еще около 14 часов, запасов топлива хватит впритык, но даже не в них проблема. Исин устал. Организм, недавно переживший несколько химических встрясок, начинает требовать отдыха, если не сна, то хотя бы нормальной еды, но остановка даже на перекус - непозволительная роскошь. Тревога, разбуженная собственными умозаключениями, гонит охотника вперед, домой – туда, где можно будет хоть немного расслабиться и спросить совета. Ах да, еще ему до жути сильно хочется попасть наконец-то в душ! Тоже довольно веский аргумент в пользу продолжения пути. Так что Син достает из припасов четвертую по счету банку кофе и раздраженно встряхивает грязной головой. Шевеления в клетке за своей спиной он так и не замечает. *** Мир представляется болезненными вспышками света в первые секунды, как Ифань открывает глаза. Внимательный взгляд скользит по доступному пространству, отмечая металлическую петлю в полу, от нее до массивных наручников на его запястьях тянется тяжелая цепь. Слышны шум мотора и позвякивание металла, ощущается движение, равномерное и довольно быстрое. Странно, но чужак все-таки оставил его в живых, хотя слишком радоваться не стоит. Если не убили сразу, то вполне могут сделать это позже, более наглядно и жестоко, на потеху всей стае. Ифань досадливо морщится, признавая, что на хороший исход надеяться не стоит. Принять собственную оплошность и учесть ошибки в будущем - роскошь, которая выпадает далеко не каждому псу. Большинство скилосов не выживают после таких проступков. Дорога ровная, почти не трясет – таких в близлежащей местности нет. Значит, его увезли довольно далеко, хотя это не столь важно. Гораздо больше Ифаня интересует его враг и то, как выбраться из этой западни. Он щурится от слишком яркого солнца и на секунду прикрывает глаза, пытаясь понять, не повреждено ли тело. Болью отдаются только виски, голова кружится, и немного мутит. В таком состоянии, да еще и не разведав толком обстановку, нападать безрассудно, поэтому он продолжает лежать неподвижно. Солнце припекает сквозь металлическую решетку, очевидно, прикрепленную к кузову машины. Таких ему еще не доводилось видеть. Запах пыли мешается с чем-то совсем странным и непривычным, подозрительно стерильным. Эти два обстоятельства наводят на определенные подозрения, слишком неправдоподобные, чтобы принимать их всерьез. Но чем пристальнее Ифань изучает плотное дно кузова и грамотные крепления, которые не снять без инструмента, чем детальней вспоминает предшествующие события, тем сильнее крепнет его уверенность в том, что глупая детская страшилка оказывается правдой. Он слышал эту историю лишь однажды, от одного старого пса, явно выжившего из ума. Безумная байка про мудрецов-охотников. Будто бы есть специальные люди среди теосов для того, чтобы отлавливать отбившихся от стаи псов. И тех, кто все-таки умудрился попасть к ним в руки, никто никогда больше не видел... Сумасшедший старикан считал, что над ними проводятся опыты, по жестокости сравнимые лишь с самыми изощренными пытками… Тогда Ифань рассмеялся старику в лицо, ведь какие из теосов охотники?! Только и могут, что прятаться за высокими стенами в своем белом отвратительном мирке. И где это видано, чтобы пса удалось удержать в городе?! Сейчас эта история уже не кажется ему такой фантастической, ведь он все еще жив. Если бы на него напал кто-то из другой стаи или даже из своей собственной, то с головой Ифань давно бы распрощался. Хотя неизвестно, что в итоге хуже... Как бы то ни было, время еще есть. Пока урчит мотор и пыль ложится на обласканную солнцем кожу, он остается цел. Секунды пролетают вместе с виднеющимися сквозь прутья клетки деревьями. Ифань успевает свыкнуться со своим положением, и простого наблюдения становится недостаточно. Изучение обстановки завершено, значит, самое время обнаружить врага и разработать план побега. Отсутствие ножа усложняет задачу, но она определенно выполнима. С теосами ему сталкиваться не впервой, вот только гораздо приятней, когда ситуация складывается наоборот, и ты на них охотишься. Без лишнего шума, без ненужных жертв, просто берешь необходимое и покидаешь чужую территорию. Все их системы защиты бесполезны, если знать слабые места. Развитие технологий не добавило теосам острого чувства самосохранения. Для таких, как он, подобные налеты довольно просты: в городах не встретишь животной ярости, не услышишь дикого рыка и звука ломающихся костей. До кровопролития в таких вылазках обычно не доходит, ведь лишать жизни слабых - роль палача, а не воина. Теосы прежде никогда не представляли для Ифаня существенную угрозу. Но с наручниками и клеткой все кардинально меняется. Пес разворачивается, стараясь не издавать ни единого звука, чтобы осмотреть пространство позади себя. Теперь в поле зрения попадают салон машины, лохматая каштановая макушка и уже знакомый узор железных прутьев. Кажется, его пробуждение осталось незамеченным: чужак так ни разу и не оборачивается, пока пес осторожно раскладывает цепь на дне клетки, измеряя длину, и оценивает расстояние, отделяющее его от врага. Все произойдет довольно быстро. В этот раз Ифань не чувствует усталости и не собирается медлить. Он сжимает и разжимает кулак, рассчитывая силу, с которой придется сдавить чужую шею, чтобы сломать сразу. Длина цепи вполне позволяет дотянуться до салона, руку удастся по локоть протиснуть сквозь решетку, а дальше - рваный хрип и тихий хруст. После этого у пса будет достаточно времени, и чтобы постепенно растянуть звенья цепи, и чтобы сломать замок на клетке. План простой и эффективный. Единственное слабое место - это управление машиной, пока Ифань будет выбираться, но он оптимистично надеется на собственные ловкость и везение. Привычка продумывать свои действия наперед укоренилась в нем после решения стать вожаком. Сила важна, но абсолютно бесполезна без умения ее правильно применить. Зачастую скилосы не разделяют этого мнения, а потом попадаются на собственной глупости в бою. Такие достойны называться средними, но сильными - никогда. Звона цепи не слышно, когда Ифань осторожно протягивает ее по полу, подкрадываясь ближе. Каждое движение – выверенное и четкое. Лохматая макушка невозмутимо маячит прямо перед глазами. Рука медленно тянется к прутьям, и остается лишь один рывок до победы… Исин улавливает шевеление позади в последний момент - и тут же подается влево, испуганно дергая руль и ударяя по тормозам. Огромная ладонь проскальзывает в сантиметре от его шеи, длинные пальцы вскользь касаются взметнувшихся от движения волос. Он неосознанно оглядывается через плечо, испуганным взглядом упираясь в сосредоточенное грязное лицо между прутьями клетки. Все это длится один бесконечный миг, а потом Сина швыряет в сторону, машину вертит в каком-то невероятном заносе, истерично скрипят колеса, и напавшего на него пса отбрасывает куда-то назад. Когда мир наконец-то перестает вращаться, салон наполняется плотной, вязкой тишиной. Исин растерянно касается своих волос, не в силах избавиться от застывшей перед глазами картинки - чужих холодных темных глаз, смотрящих на него, как на жертву... на добычу... Страх перед едва миновавшей смертью пробегает вдоль позвоночника мерзкой толпой мурашек. Син крупно вздрагивает и только тогда немного приходит в себя. Он осторожно трясет головой, пытаясь заставить мозг работать, одну за другой подавляя разбушевавшиеся эмоции. Анализ ситуации, почти бессознательный, значительно помогает сосредоточиться. Для начала не помешало бы оценить ущерб… Охотник ловко выбирается из салона, скользя внимательным взглядом по корпусу машины, и удовлетворенно выдыхает, когда колеса оказываются повернуты в одинаковом направлении. После стремительного виража пикап слетел с дороги, но к счастью, серьезных повреждений удалось избежать. Все-таки есть за что любить эти громоздкие внедорожники. Он обходит машину спереди, заглядывает под капот и некоторое время копается там. Не то чтобы с мотором могло что-нибудь стрястись без непосредственного удара в лоб, но проверить не мешает все равно. Попутно Син старательно прислушивается к звукам из клетки - он все еще по-детски зол на чертового пса, так опрометчиво напавшего со спины, да еще и посреди дороги, но смерти ему все-таки не желает. Время идет, а тишина вокруг них остается все такой же плотной. Не слышно даже дыхания, так что в конце концов Исину приходится закрыть капот. Три широких шага требуется ему на то, чтобы обойти пикап. И еще один - чтобы отстраниться от глянцевого бока машины и оказаться вне зоны доступа пленника и его загребущих рук. Син разглядывает клетку с легкой тенью любопытства, чуточку удовлетворенный тем, что после учиненной им самим аварии зверь не смог удержаться на ногах. - Эй, ты... - неуверенно зовет он, приподнимаясь на носочках, чтобы заглянуть за высокий борт. - Живой? Ничего себе не сломал? - в голос добавляется положенная доля участия, хотя на самом деле пара переломов мятежному скилосу бы не помешала. Просто для смирения. Пес на звук его голоса не реагирует, только укладывается поудобней на дне кузова, будто совсем ничего не натворил. Исин наблюдает за ним с опаской, но уже без страха. Единственное, что пленник мог сделать, произошло - теперь охотник не позволит себе так расслабиться. Оглядев сильное тело скилоса, он приходит к выводу, что совсем без последствий эта выходка для пленника не обошлась – достаточно увидеть, с какой осторожностью пес двигает руками. Лучше бы проверить толком, конечно, но если честно, подходить ближе ему нисколечко не хочется. Так что Син делает глубокий вдох – для усмирения раздражительности – и предпринимает еще одну попытку начать разговор: - Я помогу тебе, если ты честно скажешь, что и как болит. Эй, ты меня слышишь? Ифань едва сдерживает презрительную усмешку, когда его глупый мелкий тюремщик начинает приставать со своей насквозь фальшивой заботой. Ему ни одной секунды не верится, что чертовому теосу действительно есть до него дело. Пес был вполне готов к тому, что за покушение на жизнь будет наказан лишением оной, так что нет никакого смысла в этой нелепой лжи. Разумеется, сорвавшаяся атака не прошла для него бесследно. Ифань знал, что подобное может случиться, но рассчитывал совсем на иной результат. Попытка сгруппироваться не дала ровным счетом ничего – и в этом целиком виноваты наручники. Словно тряпичную куклу на веревочке, его отбросило назад, а руки так и остались прикованы к петле в полу. Запястья до сих простреливает болью, от которой сложно дышать. Радует лишь, что это не открытый перелом, а значит, все не так и плохо. Жаль только, что пошевелить пальцами, как и кистью, не удается. В отличие от пса, весьма и весьма потрепанного, чужак мало того, что жив, так еще и цел остался. Если удача - это талант, то надо признать, он обладает им в полной мере. Но хотя в этой схватке Ифань проиграл, война еще не окончена. Даже если от рук сейчас толка нет, он не собирается покорно принимать смерть. И как только этот проклятый теос подойдет поближе… - Открой клетку и сам проверь, - все-таки решает ответить пес, осторожно приподнимаясь и приваливаясь спиной к железным прутьям. Кисти он старается без необходимости не тревожить, но на лице нет ни единого следа испытываемой им боли. Син чуть вздрагивает от звуков низкого хриплого голоса, но не в страхе, а скорее в предвкушении. Это их первая беседа, первый полноценный контакт – событие волнующее и до чертиков важное, так что юный охотник с трудом сдерживает свое почти детское нетерпение. - Думаешь, я так глуп? - хмыкает он, подходя чуть ближе. Слышать ответ на этот вопрос не хочется - конечно же, он глуп, настолько глуп, что даже не отрегулировал длину цепей, подарив своему смертельно опасному зверю непозволительную свободу действий. Но даже эта весьма значительная оплошность не способна испортить ему настроение сейчас. – Давай же, покажи мне свои руки. И в этот раз без фокусов, а то снова тебя вырублю. Угроза, в принципе, пустая - крайне нежелательно пичкать пойманных диких псов чужой для них химией, реакция может быть самая разная, вплоть до передоза и скоропостижной кончины, но ведь пленник этого не знает, верно? Впрочем, даже эта маленькая ложь не заставляет пса подчиниться. - Перестань упрямиться, - все-таки мрачнеет Син, когда его просьбу, весьма вежливую, стоит заметить, нагло игнорируют. - Я не буду тебя наказывать за эту выходку, ясно же, что ты просто хочешь на свободу. Так что хватит буравить меня взглядом, лучше подними руки повыше. Если есть перелом, нужно позаботиться о нем прямо сейчас. Ты же не хочешь, чтобы кости срослись неправильно? Ифань четко и ясно слышит каждое его слово, понимает, но с трудом связывает их воедино. За всем, что делает человек, всегда стоит конкретное намерение – именно оно определяет окрас всей фразы. Намерения же этого конкретного теоса все еще остаются для него скрытыми, что не может не ставить в тупик. И пока не выяснятся причина, по которой он все еще остается жить, и мотивы чужака, Фань будет держать все при себе. По выражению его лица невозможно определить, в порядке он или же испытывает невыносимую боль. Едва ли теос сможет на расстоянии оценить нанесенный пленнику ущерб, и он не собирается облегчать ему эту задачу. Враг никогда не должен знать всей твоей силы – одно из важнейших тактических правил. Так что Ифань опускает руки еще ниже и растягивает губы в издевательской улыбке. Он не собирается подчиняться, ни просьбе, ни, тем более, приказу. А уж угрозы его и вовсе не впечатляют. При свете дня выпадает хорошая возможность рассмотреть чужака, поймавшего его. Импульсивный, тренированный, молодой… На подобных даже среди псов Ифань не обращает внимания – они ему не противники. Но клетка и повреждения заставляют его иначе взглянуть на своего жалкого противника. Так же, как и тогда, в лесу, появляются факторы, уравнивающие их шансы на победу, и неважно, что в сущности это всего лишь везение врага и ужасная оплошность самого скилоса. - Понятно, - морщится Исин, когда все его благие намерения наталкиваются на глухую стену чужой гордости. Хорошее настроение медленно сходит на нет. - Ну что ж... Тогда терпи до дома, - он специально не упоминает о еще 14 часах в пути, мысленно злорадствуя по поводу далекого от понятия "комфортный" путешествия. - По-хорошему, следовало бы укоротить твой поводок, но кажется мне, что ты и без того больше шалить не будешь... Син ловит себя на совершенно неуместном злорадстве и торопливо умолкает. Недостойная эмоция, неправильная. Да, пес непослушен и надменен, но это все-таки не повод опускаться до подобной мелочности. Даже странно, как быстро из него выветрились спокойствие и рассудительность теосов, он ведь всего три дня как покинул цивилизацию. Объяснения этому наверняка нашлись бы у всезнайки Лухана, гения психоанализа, но, к счастью, друг все еще находится достаточно далеко, чтобы причины недостойного поведения Исина оставались для него загадкой. Хотя не только Лу способен воззвать к совести молодого охотника - хватает одного мимолетного воспоминания об отце, чтобы ощутить неприятный холодок в груди: подобное поведение едва ли достойно последнего сына семьи Чжан. В былые времена за такую отвратительную охоту его бы уже лишили права на имя и звание без возможности оправдаться. Самонадеянно напал на взрослую особь, не потрудился толком его обездвижить, отправился в путь на исходе своих сил, потерял бдительность, а теперь еще и издевается над пленником... Кажется, Совет все-таки ошибся. Син еще слишком молод, чтобы самостоятельно охотиться. Остается надеяться, что дома, под присмотром Да Вея, в окружении привычных стен, он сможет взять себя в руки и сумеет правильно воспитать пойманного пса. Молчание затягивается, солнце покидает зенит. Скилос все так же упрямо пялится на охотника в ответ, не желая реагировать на сказанное. Исин тяжело и громко выдыхает, признавая свое поражение в этом раунде. И плевать на непокорное выражение на грязном лице пса и на его отказ от помощи. Син проиграл псу в благородстве - такое, пожалуй, случается не каждый день. Усмехнувшись своим мыслям, он возвращается в салон пикапа и недолго роется в своих вещах, а после заглядывает в установленный под пассажирским сидением холодильник. Из клетки не доносится ни единого звука, даже звона цепей не слышно, но Исин все равно не позволяет себе приблизиться к решетке слишком близко. Бросок - и запотевшая пластиковая бутылка с чистой водой метко проскальзывает между прутьев. Еще один - и туда же летит старая потрепанная бейсболка, забытая в машине после одной из тренировок за городом. - Устраивайся поудобней, - кричит Исин, снова устраиваясь за рулем и поворачивая ключ зажигания. - Путь предстоит неблизкий. Ифань понимает – стоит радоваться тому, что его еще не убили. За покушение на жизнь скилосы отвечают тем же, не ожидая одобрения противника. Видимо, у мудрецов дела обстоят несколько иначе. Хотя это и не удивительно: только и знают, что дрожать от страха перед дикой природой за своими высокими стенами. Технологиями может пользоваться кто-угодно, но генетику не умыкнешь так же просто, как все эти новомодные разработки. И все-таки странные эти теосы… Неясно, как они вообще остаются в живых до сих пор. Оставшись в относительном одиночестве, Ифань позволяет себе сесть поудобнее и осмотреть запястья. К болезненным ощущениям добавляется основательная припухлость, наручники вдавливаются в кожу, и остается надеяться, что их снимут раньше, чем станет слишком поздно. Пес чуть хмурится и осторожно укладывает кисти на вытянутые вперед ноги. С его места можно без особого труда наблюдать за происходящим вокруг, включая чужака за рулем. Кажется, тот все-таки догадался о серьезности травмы, поэтому и оставил его в сознании, уверенный, что повторить недавний подвиг скилос будет не в силах. Брошенные бутылку и какую-то тряпку пес осматривает с подозрением. Вода подкатывается довольно близко, хотя на везение это похоже мало, ведь открыть ее будет проблематично. Бросив настороженный взгляд в сторону чужака, Ифань нагибается и зубами хватает бутылку за горлышко. Зажав ее между коленями, он губами откручивает крышку и осторожно вливает в себя первые глотки, сжимая бока бутылки. Вода оказывается сладкой на вкус, приятно свежей. Крышка успевает откатиться куда-то совсем в другую сторону, поэтому приходится остаться в такой позе, ведь ему неизвестно, сколько времени придется провести в этой клетке и получит ли он еще воды. Дорога извивается, пейзажи сменяются один за другим, а Ифаню не остается ничего другого сейчас, как тщательно запоминать путь, которым его везут. Возможно, когда-нибудь ему придется воспользоваться этим знанием. *** Они едут долго и в полной тишине, но Исин не скучает - острые ледяные взгляды, касающиеся его затылка, не дают расслабиться. На исходе дня он с легким раздражением приканчивает очередную порцию кофе, неохотно вкалывает себе небольшую дозу седатива, чтобы успокоить пульс, и даже немного сбавляет скорость. Обидно будет слететь с дороги из-за утомления в нескольких десятках километров от дома. Едва солнце касается горизонта, он достает из бардачка коммуникатор. Пора связаться с Да Веем и предупредить его о скором приезде. Ужасно не хочется остаться без должной встречи, когда он под утро явится к воротам поместья со своей драгоценной добычей. Помощник отца отвечает на вызов мгновенно, будто все это время ждал звонка. Что, скорее всего, не сильно отличается от правды. - Исин, черт бы тебя побрал, маленький чертенок! - коммуникатор едва не вибрирует от низкого раздраженного голоса мужчины, мгновенно наполнившего салон привычным домашним теплом. - Ты должен был выйти на связь два дня назад! Потрудись придумать уважительную причину, молодой человек, а иначе по возвращении тебя будет ждать знатная трепка! Син в ответ только тихо смеется, крепче стискивая в руках руль. Он потому и не звонил раньше, что от одного голоса старика Да Вея ему мгновенно хочется оказаться в родном поместье, в папином кабинете или на кухне, вдохнуть поглубже уютные знакомые ароматы и легко расстаться с поселившимся внутри напряжением. - Прекрати ругаться, дедуля, - фыркает он, не сводя потеплевшего взгляда с проступающей в сумерках дороги. - Я не звонил, потому что не хотел слушать очередные твои наставления, разумеется. И это вполне достаточная причина, чтобы запланированная тобой трепка не состоялась. - Даже не мечтай отделаться так легко, малыш! - запальчиво возражает ему старший, наверняка сжимая коммуникатор до хруста в своей массивной ладони. - Ты умудрился поставить на уши весь дом, и теперь не один я жажду оттаскать тебя за уши. Чен и Лу тоже ждут твоего возвращения с нетерпением - и в этот раз я не буду тебя от них прятать, даже не надейся! Исин довольно жмурится, предвкушая, как сильно изменится тон наставника, когда он расскажет ему о скором прибытии. Нет, все же славно, что неделя наблюдений за стаей не состоялась. А иначе домашние и правда устроили бы ему ад по приезде. - Черт, старик, ты сумел внушить мне праведный страх, - с притворным волнением мурлычет он, бросая на прикрепленный к приборной панели коммуникатор хитрый взгляд. - Если дела мои так плохи, я, пожалуй, прямо сейчас поеду обратно к псам. Вот так всегда, ей-богу! Хочешь сделать людям приятное, стараешься поскорее разделаться с работой, торопишься домой... А тебе в ответ "чертенок" и "за уши оттаскаем"! Ужасная несправедливость! На долгие несколько секунд в салоне повисает напряженная тишина - Исин готов поклясться, что слышит, как вращаются шестеренки в голове Да Вея. - Малыш... - осторожно зовет наставник. - Ты что... уже возвращаешься?.. Так скоро? В голосе старшего слышна плохо скрываемая тревога - пополам с радостным удивлением, разумеется. И в принципе Син понимает его беспокойство: он уехал из Анатоли с шумом, пылко заявив Совету, что без добычи не посмеет показаться в городе, но проходит всего ничего, и вот он уже поворачивает к дому. Такого бесчестья семья Чжан бы не вынесла... но к счастью, возвращается Син не с пустыми руками. - Успокойся, старик, я свою задачу выполнил, - самоуверенно улыбается охотник, с трудом сдерживаясь, чтобы не оглянуться на клетку. - Мне совершенно невероятно повезло, уверен, ты не поверишь, когда я все расскажу. Может, предки присматривают за мной, а может, я хоть немного похож на отца... но мне действительно удалось поймать скилоса! И не какого-то там жалкого юнца, хилого и обреченного на гибель от рук соплеменников... А настоящего дикого пса! Воина! Он... он просто невероятный! - от волнения Исин повышает голос и сильнее давит на газ, восторг вчерашней ночи снова вскипает в венах, застилая разум, и только довольный рокот Да Вея немного усмиряет его чувства. - Я не сомневался в тебе, сынок, - наставник действительно впечатлен, это легко заметить по его изменившемуся тону. - Когда ждать твоего появления? Я немедленно распоряжусь, чтобы ребята начали необходимые приготовления. Исин чуть щурится, вглядываясь в застилающую дорогу темноту. - Думаю, еще около трех часов, - бормочет он задумчиво. - Пес ранен, возможно, довольно серьезно, так что вызови Чена, будь добр. И да, еще я умираю от голода! Да Вей негромко смеется, куда более расслабленный и спокойный, чем в начале разговора. - Понял. Пойду обрадую Лин, - он чуть запинается, но все-таки произносит. - Отец бы гордился тобой... Син вздрагивает, лицо мгновенно вспыхивает от смущения. Это, пожалуй, высшая похвала из уст его старого наставника. - Спасибо, - негромко благодарит он, прежде чем отключиться. Салон снова наполняется тишиной, легкой, мирной. Исин счастливо улыбается в темноту. *** Их безмолвное "путешествие" веселым не назовешь по многим причинам, но самым раздражающим фактором Ифань может смело назвать собственное тело: разгоряченная кожа зудит под слоем пыли, тесные штаны неприятно липнут от пота, собственный резкий мускусный запах бьет в нос. Вот почему пес радуется опускающимся сумеркам совершенно искренне, наслаждаясь сопровождающей их легкой прохладой. Да и бутылка с водой почти опустела, а ночью обходиться без воды гораздо легче. К тому же взрослый скилос чертовски вынослив и может выдержать гораздо больше, чем голод и жажда в течение суток. Однако время все идет, и беспокойство Ифаня медленно нарастает. Плевать на раненые запястья - краткий осмотр показал, что кости не сломаны, а с вывихом он уж как-нибудь справится. Гораздо больше его волнует высокая монолитная стена, что виднеется вдали. Значит, он не ошибся и чужак - действительно теос. Возможно, один из тех самых охотников, жертв которых больше никто никогда не видел... Правда, выглядит он совсем не угрожающе, но ведь даже с такой почти детской внешностью ему таки удалось поймать Ифаня!.. Пока пес мучается сомнениями и страхами, машина стремительно направляется к городу. Шанс решить хотя бы одну из своих проблем Фань видит сразу же: снижение скорости при приближении к городу позволяет зафиксировать коленями правое запястье, торопливо убедиться в правильности угла, а затем резко дернуть. В глазах мгновенно темнеет от боли, а из уголка рта скатывается струйка крови из прокушенной губы. Пытаясь прийти в себя, Ифань пытается вдохнуть, но получается далеко не сразу. Обессилено откинувшись на стену клетки, он вслушивается в собственное надрывное сердцебиение. Теперь предстоит заняться вторым. Сосредоточившись на травмах, пес не сразу замечает, как они оказываются в городе. Когда он приходит в себя, вокруг уже возвышаются массивные здания, а машина неторопливо следует вдоль аккуратных безлюдных улочек. Ну да, все прилежные теосы должны спать в темное время суток - это одна из причин, почему грабить их настолько легко. Никто не идет против правил, все следуют четким инструкциям, и ни один не имеет даже малейшего представления, что делать в форс-мажорных обстоятельствах. Ифань кривится от окружающей обстановки. На пыльной дороге было и то комфортнее... Отбросив размышления в сторону, пес решительно фиксирует второе запястье, но закончить не успевает - машина плавно сворачивает в высокие гостеприимно распахнутые ворота, немедленно попадая в ореол яркого света от нескольких десятков фонарей. Сразу становится светло, как днем, с разных сторон доносятся громкие неразборчивые голоса - по всему выходит, что здесь ждали именно их. Решив, что лучше не вправлять вывих наспех, Фань отползает в угол, подальше от двери клетки, и прячется в тени, отбрасываемой кузовом. Голоса становятся все громче, и пес прикрывает глаза, пытаясь сосчитать количество противников. Довольно много, но это всего лишь теосы, так что шансы еще есть. Вступать в бой, не оценив сил и территорию, глупо. С этой клеткой он познакомился довольно близко, чтобы доставить массу проблем, если кто-то решится его оттуда достать. В конце концов, в его арсенале сила, крепкая металлическая цепь и жажда жизни. Стоит только городским воротам закрыться за его спиной, Исин наконец-то выдыхает, а уж когда его дом оказывается в зоне видимости, он и вовсе почти растекается по сидению. Силы на исходе, его уже начинает неслабо потряхивать от поглощенной химии, да и сутки в напряжении - это вам не шутка. Так что лишь только пикап заворачивает на территорию семейного поместья и останавливается на подъездной дорожке, он едва ли не вываливается из салона, падая прямо в знакомые медвежьи объятия Да Вея. - Рад видеть тебя целым и невредимым, чертенок, - рокочет наставник добродушно, с силой опуская свою здоровенную ладонь на его плечо. - Что, совсем без сил, да? Исина хватает только на то, чтобы кивнуть и растянуть бледные губы в слабой улыбке. Ему о стольком хочется рассказать старшему, столько спросить, но истощенный организм не оставляет ни единого шанса на полноценную беседу: веки неустанно опускаются, язык заплетается, а в голове плывет вязкий сонный туман. Каким же это чудом Сину удалось продержаться до самого дома в подобном состоянии?! Наверное, боги были на его стороне... - Поговорим потом, - утешает разочарованного собственной беспомощностью Исина Да Вей, - пойдем, я помогу тебе добраться до комнаты, а не то ты точно разобьешь свой прелестный носик о ближайшую же ступеньку. - Но... - вяло сопротивляется Син, оглядываясь на машину. Он прекрасно понимает, что вырубиться сейчас - чрезвычайно безответственный поступок, ведь пса нужно достать из клетки, подлечить и устроить на ночлег. Вот только сил на все это не удается наскрести ни в какую. - Я позабочусь о твоем звере, - усмехается Да Вей, закидывая его руку на свое плечо и принимая на себя большую часть веса. - Ты можешь мне довериться. - Он... опасен... - выдыхает Исин еле слышно, пытаясь упереться непослушными ногами в землю и хоть немного замедлить утаскивающего его в дом наставника. - Я... хочу... присутствовать... Старший неохотно останавливается, бросает на подопечного недовольный взгляд, но все же не спорит. - Ну хорошо, - ворчит он, подтаскивая юношу к одной из массивных колон, украшающих фасад особняка, и прислоняя его к ней. - Постарайся не вырубиться, ладно? Не хватало еще, чтобы ты раскроил себе черепушку на пороге собственного дома! Син кивает и старательно разлепляет глаза. Он почти неосознанно следит за тем, как семеро самых крепких ребят его отца во главе с могучим Да Веем обходят пикап сзади и с громкими возгласами принимаются разглядывать сидящего в клетке пса. - Действительно здоровый!.. Взрослый самец, надо же... И как только мастер Чжан управился с этим монстром... - доносятся до Сина их взволнованные голоса, от которых внутри невольно просыпается гордость. Он действительно смог. Он справился. И пусть самое сложное еще впереди, он не подвел отца. - Осторожней!!! - раздается вдруг громоподобный окрик Да Вея, за которым следуют скрежет металла и звон цепей. Один из помощников слабо вскрикивает, но этот болезненный звук тонет в низком злом рыке, не сулящем теосам ничего хорошего. Исин вздрагивает от пробежавшего по телу холодка и решительно выпрямляется, пытаясь понять, что происходит с другой стороны пикапа. Следовало бы быть там, рядом с ребятами, но силы его действительно исчерпаны, так что он только помешает, к тому же нет ничего, с чем бы не справился Да Вей. - Все в порядке? - слабо спрашивает он в темноту, отталкиваясь от колонны. - Кто-то пострадал? В ответ доносятся звуки ожесточенной борьбы и сдавленные ругательства теосов, но рык обрывается, что не может не радовать. - Все отлично, Исин, не беспокойся! - слышится громкий, чуть запыхавшийся голос Да Вея, после чего из-за пикапа появляется вся честная компания во главе с самим наставником, намертво вцепившимся в холку повязанного по рукам и страшно злого пса. Обступившие зверя сзади парни поглядывают на скилоса с опаской, но концы обвивших мощный торс цепей держат крепко, не давая ему ни единого шанса на побег. Син замечает порванный, пропитывающийся кровью рукав одного из парней, а потом переводит взгляд на своего пленника, щеголяющего теперь с разбитой бровью и припухшей скулой. - Твой пес знатно потрепан, - между тем вещает Да Вей, - это ты его так? - Что? - рассеянно переспрашивает Исин, все еще поглощенный разглядыванием перепачканного лица скилоса. - Нет... Не я... Он сам... - Надо же, - хмыкает наставник. - Ну ничего, сейчас покажем его Чену, и к утру он уже будет, как новенький! - он чуть притормаживает у порога, внимательней присматриваясь к покачивающемуся без поддержки охотнику. - Шел бы ты к себе, а? Дальше мы и сами справимся. Навестишь его завтра. Исин хочет не согласиться и даже открывает для этого рот, вот только ни слова не получается из себя выдавить. Старик прав, сейчас его присутствие не требуется. В таком состоянии псу все равно, кто рядом с ним, его глаза застилает злость. Им обоим нужно время - чтобы отдохнуть и чтобы немного успокоиться. Так что юноша просто кивает и поворачивается к широко распахнутой двери, из которой на порог падает сноп мягкого уютного света. Скрип дверцы клетки служит первым сигналом - Ифань замирает, выжидая. Кровь шумит в ушах, разгоняя адреналин по телу. Он сейчас напряжен до предела, все силы направлены на то, чтобы выжить. Попасться вот так глупо, упустить шанс на побег, а затем позволить уйти теосам невредимыми - поведение, недостойное сильного пса. Желание победить, жажда свободы любой ценой и жестокая ярость смешиваются внутри, превращаясь в безумие. Боль от ранений остается где-то на краю сознания, уступая место инстинктам. Мозг легко переводит звуки в движения, отщелкивает каждую попадающую в поле зрения деталь четкими, контрастными кадрами. Ифань практически слышит биение чужих сердец, превращаясь в сгусток животной энергии. Лишь только кто-то из чужаков, открывших клетку, неосмотрительно тянется к нему, пес мгновенно бросается вперед. Цепь взмывает змеей, обплетая до смешного хрупкое тело. Ифань рывком тянет на себя жертву, разочарованно понимая, что чуть промахнулся. Вместо нежной шеи получилось зацепить всего лишь руку. Всему виной слишком внимательный главарь, вовремя окликнувший подчиненных. Скилос безошибочно определяет вожака по тону и тихой поступи. С ним он разберется как раз после глупца, посмевшего сунуться на его территорию. Врагов необходимо убивать методично и наверняка, не оставлять раненных, сразу отсекая возможность повторного нападения - это прописные истины каждого скилоса. Пока в твоем сопернике еще теплится жизнь, он остается угрозой. Так что пес не медлит, затягивая петлю плотнее, слыша звук лопающейся кожи. Но в итоге его собственное оружие становится слабостью. Рывок сильный, а жертва - лишь канат, вытягивающий пса наружу. Вкладывая все силы, Ифань рычит и пытается остаться в железной клетке. Уже на самом краю его накрывает отчаянье, и он бросается вперед, сбивая с ног нескольких теосов. Ему хватит одного движения, чтобы убить, но все планы рушат несколько жестких ударов в лицо. Пара секунд дезориентации выливается для скилоса в очередные крепкие цепи, сковавшие все тело. Сильная рука чужака бесцеремонно впивается в холку, заставляя встать на ноги. Унижение от поражения хлесткой злостью впивается в сознание. Охотник и то был более милосерден, позволяя ему иметь свою территорию, пусть даже железную клетку. Сейчас же каждое движение одержавшего над ним победу главаря вынуждает Ифаня подчиняться чужим правилам, доводя тем самым до слепого бешенства. Если он останется жив, то непременно вернет долг. Пышный парадный вход, широкие коридоры, а затем отвратительно пахнущая комната. Белизна режет глаза, а вставший навстречу их молчаливой процессии человек выглядит слишком довольным. В памяти Ифаня снова всплывает рассказ старого пса о пытках, и он готов взвыть от отчаянья. Последний рывок по направлению к единственному темному пятну окна в комнате заканчивается еще одним ударом, пресекающим попытки к бегству. Скилос громко рычит, скользя растерянным взглядом по сторонам, пытаясь найти хоть какой-нибудь шанс на спасение, и пропускает момент, когда тонкая игла входит под кожу. Спустя лишь пару секунд усталость накрывает его плотной волной, а очертания неприятной комнаты начинают расплываться перед глазами. Ифань до последнего пытается остаться в сознании, зубами вспарывая нежную кожу на губе, но даже боль его не отрезвляет. Погружаясь в темноту, пес понимает, что самой большой его ошибкой было чрезмерное стремление стать сильнее.