Fragile Immortality

1949 год, 27 февраля. – Ещё чуть-чуть, Антей. Мне осталось лишь дать вам управление над вашим телом. – Не торопитесь. От ваших действий зависит моё состояние, поэтому делайте это столько времени, сколько нужно, теперь мне некуда торопиться. – протянул своим синтезированным голосом гизоид. Действительно. Почти полгода разбирательств в схеме. И Кинтобор на финишной прямой. Стоило отметить, что некоторые детали он ставил по наитию. Но это не должно повлиять на окончательную сборку. К тому же, от него не так много и требовалось. Всего восстановить работоспособность некоторых частей. Жаль, что ради этого пришлось практически полностью разобрать тело гизоида примитивными, с точки зрения инопланетянина, инструментами. Но, самое главное, он разобрался. Осталось ещё один маленький контакт в основании шейных суставов. Только вот он был самым главным. От этого зависел результат всех его трудов и ухищрений. Джеральд глубоко выдохнул и собрался с мыслями. В конце концов, Кинтобор сделал всё правильно. Соединил два провода. Ничего не происходило. А потом полетели искры. Фасетки гизоида загорелись ярче обычного, они превратились в прожекторы, из его динамика стала доносится странная синтезированная речь. Но немного иная, чем была у Антея. Джеральд был шокирован. В голове проскочило самое худшее предположение. Что вот таким образом запускается бомба, или какое иное взрывное устройство, о котором говорил гизоид при их первой встрече. Джеральд схватился за голову и закричал от безысходности. Он не имел и малейшего понятия, что сейчас происходит. Он даже не успеет что-либо сделать. Он сполз по стене и закрыл лицо ладонями. Тут он услышал топот и громкий щелчок открываемой двери. Джеральд был готов увидеть кого угодно и что угодно. Но точно не услышать голос Марии. – Дедушка?.. А что ты... а что это... Почему здесь?.. – она была в растерянности. Джеральд было кинулся ей на помощь. Но открыв глаза он увидел... что ничего не произошло. За тем исключением, что гизоид ходил по всей комнате и внимательно изучал каждую мелочь, и смотря на всё с удивлением в фасетках. – Мария, я... – Кинтобор едва смог удержаться на ватных ногах. – Что с тобой? – не обращая внимания на робота, она подошла к нему. – Нет-нет, всё... в порядке, просто ноги затекли, – старался улыбнуться он. – Как же я перепугалась за тебя, видел бы ты своё лицо! – засмеялась Мария. – А что это? – указала она на гизоида. – Э-эм, это... – замялся Джеральд. Мозги вспучились от того, насколько всё было быстро, он ни черта не мог сообразить, что и сказать. Кинтобор пытался придумать хоть что-нибудь, но в голову не шло ни единой здравой мысли. – Тот самый “умный” ауто-автомат, о котором ходят слухи? Я и не знала, что ты его делаешь! – Мария подошла ближе к “машине”. Антей, чтобы то с ним не случилось, увидев, как девочка приблизилась к нему, обернулся. – Привет! – помахала ему рукой Мария. Он сделал то же самое, причём, судя по его немногочисленным эмоциям, он был удивлен не меньше внучки. – А так можешь? – она показала всемирный знак “мира”. Тот и это передал без особых задержек. – Хах. А так? – Мария показала пять знаков на языке жестов, означающих буквы. – Э, м, е, р, л. – четко проговорил Антей. Сказать, что Мария была удивлена - ничего сказать. Джеральд тоже бы удивился, если бы не знал, что на самом деле умел Антей. – Ух ты! Вот это да! Дедушка, ты должен показать это всему миру! – отошла внучка от шока. Гизоид продолжал повторять её эмоции как умел. – Э-эм, нет, пока нет! – поспешно заявил Кинтобор. На вопрос “почему” он ответил через некоторую паузу, собираясь с мыслями. – Он... как бы сказать. Его нужно обучить, к тому же, я ещё сам не знаю его потенциал... – Ну, так я этим и займусь! И даже не пытайся меня переубедить! У тебя мало времени на воспитание, зато у меня - пруд пруди. Поэтому с этого дня я буду с ним заниматься, хорошо? – с энтузиазмом заявила Мария. – Тебя же ведь не переубедить, правильно? – развёл руками Джеральд. Ему нисколько не нравилась эта мысль, но Мария и так знает о его проектах, наверное, даже больше, чем он сам. И ей можно доверять. А это самое главное. – А буду звать его... Эмерлом! – воскликнула внучка. Старший Кинтобор было возразил, что у гизоида есть имя. Но, похоже, тому новое имя понравилось. 1953 год, 17 декабря. Мария пришла в себе. Наконец-то этот кризис миновал и Джеральд был счастлив от того, что она не зацикливается на своей болезни. Сегодня был её последний день в госпитале. Но, несмотря на это, Ови решил поговорить с ней сейчас. Здесь-то он его и подловит. Давно они не говорили с ним по душам. Ови смешил чем-то Марию, её заливистый смех был слышен даже сквозь толстое смотрового окна в палату. Джеральд не мог не нарадоваться, созерцая такую, казалось, доселе невозможную сцену. Если бы кто-нибудь сказал ему полгода назад, что его внуки — вот так будут ладить - он бы ни за что не поверил. Между тем, мальчик, попрощавшись с Марией, вышел из палаты, где его и застигнул Джеральд. – Привет, деда! – судя во взгляде младшего, он был не против поговорить. – И тебе привет. Давненько не виделись – поздоровался с ним старший Кинтобор. – Как дела? – Отлично! – весело ответил он, что на него это, мягко говоря, не походило. – Я целыми днями сижу на нижней палубе, а инженеры мне помогают! – Помогают? – удивился Джеральд. – Они научили меня просто и понятливо изъяснятся, когда что-то делаешь! Вот, смотри! “Возьми эту ***** и прикрути к этой *****, следи чтоб не ***********!” Кинтобор удивился ещё сильнее. Осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. – Инженеры с нижней палубы. И почему я удивлён?.. – прошептал он. – Слушая меня. Это плохие слова. Некрасивые. Ты умный мальчик, поэтому тебе не стоит так говорить! Кто-нибудь ещё знает, что ты говоришь таким словами?.. – профессор пытался понять масштаб катастрофы. – Только ты... – виновато ответил Ови. – И больше никто этого не должен узнать, ясно? – постарался сделать сердитый вид Кинтобор. Но как он мог злится на того, кого вообще-то он должен воспитывать?.. – Ладно. Как глаза? Можешь снять очки? – Конечно! – Ови снял оправу. – Но от специальных цветовых у меня голова болит через час использования. Поэтому я их комбинирую. – рассказал внук. Джеральд внимательно осмотрел глазные яблоки своей кровиночки. Белок чернеет, зрачок сужается и обрастает капиллярами, из-за чего кажется, что зрачок сам по себе красный. И сердце скрипело от понимая того, что всё это из-за него. И никакие оправдания здесь не помогут. Это его вина. И точка. – Ладно, деда, я побежал! – не дождавшись вердикта, он надел очки и побежал куда-то. Джеральд даже не успел ему что-нибудь сказать, как тот исчез за углом. – Не узнаю я его, – в дверях показалась Мария. – Но мне нравится, какой он есть сейчас. Наверное, он наконец-то занят тем, что ему действительно нравится. – А ты занимаешься тем, чем ты действительно хотела бы увлекаться? – Я помогаю тебе, я помогаю всем, кого знаю. Я помогаю Констанции с другими детьми. Я помогала тебе с Эмерлом, и сейчас с Шедоу. Я рада, что делаю то, что у меня получается лучше всего. – с улыбкой на лице и поправляя капельницу пояснила Мария. Джеральд похлопал её по плечу. И хотел уже было удалится с глупой, но счастливой улыбкой, как его окликнула внучка. – Ови строит что-то грандиозное внизу. Ты бы посмотрел, потому что я... сам видишь, мне нельзя пока далеко ходить. Кивнув головой, Кинтобор пошёл дальше. Нечто грандиозное? И в этом ему помогают местные инженеры? Вот уж действительно, родная кровь даёт о себе знать... 1951 год, 28 Августа. – Наконец-то! – Хаукинс выдохнул и утёр лоб. – Я и не знал, что подумать... – сказал Уилл, взяв под руку огромного кота, вошедшего в этот мир. Фиолетовый в полоску котяра с тяжелыми рукавицами грузно перемахнул через портал, держа в другой руке целый чемодан, судя по виду - очень тяжелый. Вслед за ним в портале показалась голова гизоида. Когда робот закончил перекладывать снаряжение, Хаукинс выключил “звездные врата”. “Котяра” прошёл вперёд и бухнулся в кресло, очень маленькое для такого размера. В его пустых глазах и огромных ушах, колышущихся в движении, застыла тоска и усталость. – Ну и чего ты ждёшь? – протянул лапы “кот”. – Давай, вскрывай меня, в этой штуке я задохнулся уже. – голос кота принадлежал Джеральду. – Ох, не доведёт это нас до добра, к тому же, это странная строка про то, что миры связаны не только порталом, сам понимаешь. – он снял “руки” и начал “откручивать” уши. – Плюс эти странные фрески о двух планетах. И Кразариус, чёрт бы его побрал. Я не знаю почему, но мне кажется, это всё как-то связано между собой, не лучшим образом. И тут мы ещё, со своими путешествиями между мирами. – А всего каких два года назад ты готов был продать душу дьяволу за портальную пушку Эмерла. – Джеральд уже своими руками снял “голову”, пока Хаукинс возился с ногами и хвостом. – К тому же. Новая культура, новый мир, новые нравы и обычаи. Это тебе не племена на Филиппинах. К тому же, вскоре я смогу достать готовые для вскрытия тела мобианцев, полностью согласованные. Неужели это плохо? – Плохо, что этот твой “кот Биг” говорит за тебя. Джери. Я рад, что мы это открыли, но теперь я понимаю, что это не просто так. Но я боюсь. А если тебя раскроют? Что тогда? Если они проберутся в наш мир? Да чёрт возьми. У них есть магия. Магия! Полностью антинаучная хрень, которую я не в силах объяснить. Мы пользуемся ей, и даже дали Антею, да. А что если это бомба замедленного действия? Или того хуже? – Воу-воу, Уилл, остынь! Мы не раз с тобой об этом говорили. Я исследую этот мир. Пытаюсь понять его логику, его историю. Мобиус и Земля похожи, верно. Но даже Кразариус похож! Хоть он и умирает без атмосферы, и представляет из себя сплошную равнину с одним-единственным озером. – Джеральд вылез из экзоскелета и наконец полностью выпрямил спину. – Ах, этот костюм ещё дорабатывать и дорабатывать. – пробубнил Кинтобор, после чего лёг на диван, специально поставленный для этих целей Гизоид разбирал коробки и раскладывал найденное по нужным столам. Костюм “кота Бига” сложили в угол. Стойки “звездных врат” передвинули в дальний угол и накрыли тентом. Джеральд был сильно истощен, так как был на иноземной территории почти два дня, и местную кухню пробовать не хотел. Только вот Уилл, с каждой такой вылазкой, становился ещё более раздраженным и обеспокоенным. Не то чтобы это было беспочвенно, но порой это бесило. И вот опять Хаукинса понесло в дальние дали. – И потом, эти странные проекты... Ящер размером в многоэтажный дом? Гибрид хомяка и змеи? И эти “энергетические кольца”, которые неустойчивы, и дают... Неуязвимость?! Что?! – взорвался Уилл. Джери уже не знал, как реагировать и успокаивать его. Вот и не скажешь, что ему уже шестьдесят через месяц, бесится как завистливый мальчишка. – Ладно... прости. Просто ты ведёшь себя так, будто... так и должно быть. Люди всего мира верят в НЛО, в Б-га и Дьявола, во высшие силы и ангелов, магию и телепатию, рисуют супергероев в трико и мультики про говорящих мышей и лисиц. А всё это у нас здесь, в самом дальнем уголке всей колонии, только включи портал, что называется! – Уилл рухнул на диван и сложил руки на груди. – А как я ещё должен реагировать? – тут уже не сдержался Джери. – Мне и самому порой страшно находится в неизвестно скольких парсеках от моей родины! Но я в первую очередь учёный, а потом человек! Сейчас это может выглядеть странно, но... если это решит множество проблем? Например, кучу неизлечимых болезней? Устранит проблему топлива? Да весь наш мир - чистая проблема! И если мы сможем решить хотя бы часть из них - жизнь прожита не зря. – выдохся Кинтобор. Он сильно устал. И порой, он действительно не знал, что ему делать. – Я понимаю. Ты хочешь спасти её жизнь. Потому что ты виноват в этом. Не сделал больше тестов. Хотел оставить след в своей жизни. Не только своими ужасами. А “жизнью”. Дать им что-то, чего не сможет кто-либо другой. Я знаю, каково тебе было потерять своих детей. Они ведь дружили семьями. Были одним целым. А потом эта авария... – спокойно и тихо говорил Хаукинс. – Не кори себя в этом. После всего этого, я не хочу потерять тебя, не как величайшего ума на всей Земле. А как друга, с которым я шёл почти по всей жизни. Было бы слишком тупо, потеряй ты рассудок. Ты уходишь ото всех. Вот когда ты провёл хотя бы один день с внуками? Или просто говорил с Констанцией? Она хороший человек. Да лучший... – О чём бы не начал говорить, оно всегда закончиться тем, что я должен взять в жёны Крастманн. – поднялся Кинтобор. – Уилл. Я здесь. Я никуда не делся. И я не собираюсь терять рассудок. – посмеялся Джеральд. – Ладно. – профессор встал с дивана и подошёл к шкафу, поменять одежду на повседневную. – Как дела фронтовые? Что творилось в обители науки и здравомыслия, пока меня не было? – Да всё так же, – поддержал улыбку Хаукинс. – Я бы советовал тебе сходить ко своему “Биоящеру”. А так ничего. Кинтобор кивнул головой, и, запахнув свой фирменный белый халат и поправив роскошные усы, вышел из широкой комнаты. Улыбки Уилла, как и не было. Конечно, Кинтобор снова замял эту тему. И это становится привычкой. Юлить от прямых вопросов и пытаться перевести тему. – Ладно. – взор упал на гизоида, стоящего всё это время в углу комнаты, читающего какую-то книгу, притащенную профессором из того мира. – Пора разгребать гостинцы, как думаешь? – Эмерл поднял большой палец вверх. Кинтобор может врать самому себе. Но старого друга ему не надуть.