Западня для лисицы

— ...и он пошел? — Миа, одна из молодых коллег Рэйко, с восторгом заглядывала ей в глаза. Девушки сидели в маленьком кухонном закутке, устроив себе небольшой кофе-брейк. В тесное пространство набилось не менее пяти жаждущих подробностей девиц, с азартным блеском в глазах взирая на зажатую в углу Ёши. Ей ничего не оставалось, кроме как сдержанно кивнуть, стараясь не смотреть на этот щенячий восторг на лицах окружающих ее коллег. — Кру~уто! Это словно в дораме – ты, он, вокруг ни души, и он, рискуя собой, спасает тебя! Хотела бы я оказаться на твоем месте... Я бы не растерялась и поцеловала его! — еще одна девушка, Хината, даже взвизгнула от наплыва эмоций, зажмурив глаза. — С нами был водитель. Раненый. И это было не круто, — сухо уточнила Рэйко, допивая чай. Хината проигнорировала это замечание, демонстративно причмокнув губами, имитируя поцелуй. Все вокруг засмеялись. — Он такой... мужественный! — с придыханием прошептала девушка, прикладывая руки к груди в порыве чувств. — Тебе очень повезло оказаться там с Ханамией-саном, Рэйко-тян! — Не уверена, — с каменным выражением на лице возразила Рэйко, сминая стаканчик в руке и отправляя его в мусорное ведро. Поднявшись на ноги, девушка бросила в сторону японки недовольный взгляд: — Я бы с удовольствием поменялась с тобой местами, будь моя воля.       Хината надула губы, всем своим видом выражая, что оскорблена в лучших чувствах. Рэйко не стала продолжать бессмысленный спор и, протиснувшись мимо коллег, вернулась на свое рабочее место, отгородившись кипой документов от коллег. Остальные девушки остались на кухне, обсуждая героический поступок их начальника. Все они видели в аварии нечто романтическое, но никто из них не догадывался, какой сильный страх испытывала Рэйко все то время, что ждала Ханамию в автобусе, который каждую секунду мог загореться. Там, в автобусе, у нее не было времени подумать об этом: сначала она помогала Ханамии и злилась; потом ждала; молилась, чтобы не пришлось делать укол водителю; искала способы согреться; затем вернулся Ханамия и она опять злилась... Но, оказавшись дома, в безопасности, американка поняла – именно злость на Макото помогала ей собраться в кучу и действовать, а не трястись в панике на ближайшем сидении. Знал он о таком эффекте гнева, или не знал, было неважно, главное, что благодаря его колкостям и смелости она нашла в себе силы бороться со стихией и преодолевать свой страх. И он действительно спас их, она признала это. Правда, не успела, как следует, поблагодарить – да и не знала, в принципе, как вообще следует благодарить таких людей, как Ханамия. «Торт на столе оставить, что ли», — насмешливо подумала Рэйко, глядя на дверь кабинета начальника и машинально крутя в пальцах авторучку.       И еще Рэйко чувствовала, что окончательно изменилась после аварии. Она чувствовала, что стала другой еще после панической атаки, когда внутри словно все перегорело, выжгло, но после аварии она почувствовала себя... действительно иной. Впервые в жизни Рэйко ощутила, что несет ответственность за свою жизнь, и поняла, что ей по силам ее нести. Это было парадоксально – Ханамия Макото, человек, который превратил ее жизнь в ад, лишил друзей и опозорил перед отцом, разрушил все, что было важно в жизни, швырнул на самое дно в том возрасте, когда жизнь только начинается, – этот человек... спас ее. Он словно выпустил на волю какую-то часть ее души, ту, о которой Рэйко только догадывалась, но не чувствовала. И это было странно – ощущать уверенность в своих силах. Впервые за то время, что Кинко танцевала на ее спине, Рэйко действительно почувствовала, что она – ее часть, и что сила огненной лисицы – ее сила. Раньше Рэйко всегда пряталась за спинами других – отца, няни, Мэй, Джейсона, но никогда не чувствовала себя в полной безопасности. Не чувствовала себя личностью, цельной и зрелой. И играла по чужим правилам, навязанным ей другими, не понимая ни смысла этих правил, ни того, что существуют другие варианты. Не замечала, как проходила ее жизнь, скованная рамками и ограничениями, не принадлежащими ей: надо быть послушной девочкой, хорошо учиться, никогда не перечить отцу... Нельзя злиться. Всегда держать маску благопристойности. Не показывать никому свои слабости. И совершенно нельзя, – строго запрещено! – желать Ханамию Макото.       Но с последним Рэйко все-таки была согласна, хоть и понимала, что увязла в нем, как в липкой паутине. ***       «Наивные дуры, — коротко резюмировала Рэйко, кинув быстрый взгляд на девичье собрание. — Нашли героя... Заняться им нечем, что ли?». Ёшивара пренебрежительно фыркнула, и перевела взгляд на дверь кабинета начальника. На ее счастье, самого Ханамии в кабинете не было – они все ушли на собрание к Имаёши, дав стажерам и другим работникам время отдохнуть. Жаль только, что Рэйко не могла себе этого позволить – как выяснилось, стоило только пересечься с кем-то из коллег в неформальной ситуации, как тут же следовали вопросы об аварии. И, чтобы избежать подобных бесед, Рэйко пряталась за работой, все больше и больше погружаясь в мир медиа-маркетинга, рекламы и связей с общественностью. «Зато производительность повысилась», — усмехнулась про себя американка, включаясь в рабочую деятельность: на этот раз Имаёши доверил ей проект, над которым работал Мибучи – рекламу новых компрессионных шорт. Новая модель, больше похожая на нижнее белье – боксеры, не несла ничего концептуально нового, лишь обладала большей вентиляцией и лучшей функцией отвода влаги, но Имаёши настаивал, что люди должны поверить в инновационный прорыв. Или хотя бы в то, что «Generals Corporation» вышли на новый уровень. Второй вариант был более реален – они действительно вышли на новый уровень производительности. Правда, относительно самих себя, но об этом маленьком факте можно и умолчать – на это очень прозрачно намекнул Мибучи, с радостью сваливший на неожиданную помощницу все технические мелочи. И вот сейчас Рэйко ломала голову над его заданием – придумать слоган к новой модели, короткий, но запоминающийся. У самого Мибучи были кое-какие идеи, но он не торопился ими делиться, обозначив лишь одно: масштабы рекламы зависят от финансирования. Что именно это означает, Рэйко не совсем понимала, но Софи, как новый заместитель Мибучи, немного прояснила ситуацию. «Всех волнует вопрос о рекламном видео-ролике, но будет он или нет – решит, в первую очередь, господин Ханамия, как исполняющий обязанности финансового и коммерческого директора. Совет директоров во главе с господином Имаёши не будет рисковать деньгами, и это очень сильно тревожит господина Мибучи. Молись за нас, machéri» — так прощебетала француженка, прежде чем отправилась вместе с Ханамией и Мибучи на совещание. — Рэйко-тян! Эй, Рэйко! — осознав, что перед ней настойчиво машут рукой, Ёши вынырнула из своих мыслей, удивленно уставившись на возникшую перед ней из ниоткуда Мию. — Ты спишь с открытыми глазами, что ли? — засмеялась белозубая испанка. Рэйко мотнула головой, отрицая это предположение, и улыбнулась коллеге в ответ. — Я говорю, там привезли цветы. Тебе и господину Ханамии. Доставщик ждет у входа.       Рэйко удивилась, но поспешила в сторону двери, провожаемая любопытными взглядами и перешептываниями.       Доставщик в безупречно отглаженной фирменной одежде торжественно вручил ей две корзины с цветами, попросив подпись, и удалился, выполнив свою работу. Рэйко не смогла узнать от него, кто отправитель – мужчина не знал этого, но любезно указал на карточки, прикрепленные к цветам.       Две огромные корзины в руках хрупкой девушки смотрелись пугающе, и Хината вызвалась помочь, донеся одну из корзин до ее стола. Сама Рэйко двинулась в кабинет к Ханамии, чтобы поставить на его стол вторую корзину.       Как только она толкнула дверь, по спине забегали мурашки. Это был едва ли не первый раз, когда она оказалась в его кабинете, и совершенно точно первый, когда она вошла в кабинет в отсутствие хозяина. Это было... волнительно. И страшно – она боялась случайно что-нибудь задеть или даже просто сдвинуть вещь с места. Осторожно, на цыпочках, Рэйко донесла цветы до рабочего стола и поставила на свободную от бумаг половину. Лаконичная композиция из роз, хризантем и еще каких-то неизвестных Ёши цветов идеально вписалась в аскетичную обстановку кабинета, и девушка машинально окинула беглым взглядом рабочее пространство своего начальника. Внимание американки привлек недопитый кофе и разломанная плитка шоколада, забытые на столе, и Рэйко неожиданно испытала трепет – казалось, она заглянула в мир, принадлежащий лишь Макото. В полутемном из-за задернутых жалюзи кабинете каждая вещь, каждый предмет дышал им, и даже в воздухе витал легкий след его парфюма. На спинке притаившегося в углу белого дивана лежал небрежно брошенный пиджак; на стене висел часто используемый, судя по следам в мишени и количеству дротиков в ней, дартс; папки с документами на стеллаже были строго рассортированы и пронумерованы; на столешнице из светлого дерева в поразительном порядке лежали документы и письменные принадлежности, даже ноутбук и мышка были гармонично вписаны в этот порядок. Рэйко вздохнула – в отличие от этой упорядоченности, ее творческому хаосу на столе никогда не было суждено стать чем-то подобным.       И все же были детали, позволяющие аккуратности Макото не стать патологичной педантичностью – тот же кофе, шоколад, зарядка для телефона, торчащая из розетки... Ёши несмело провела кончиками пальцев по крышке ноутбука, представляя, как каждый день ее касаются длинные пальцы Ханамии – утром и вечером, открывая для работы и закрывая, заканчивая ее. Девушка словно воочию увидела Макото сидящим на своем кожаном кресле, удобно вытянув мускулистые ноги под столом, и в темноте сумерек неотрывно глядевшим в экран. Возможно, время от времени он потирает переносицу от усталости, и переводит взгляд за окно, – жаль, что жалюзи опущены, и она не узнает, какой открывается отсюда вид, – и на худом запястье в свете настольной лампы поблескивают часы. Их видно, потому что рукава его рубашки закатаны по самый локоть, чтобы не мешались. Периодически он делает глоток давно остывшего кофе и морщится, но упрямо приканчивает всю кружку – ведь это Макото, он никогда не отступает...       Рэйко резко отдернула руку и закусила губу. — Да что с тобой такое?! — возмущенно прошипела она сама себе и поспешно выскочила из кабинета, скрывая свое смущение за нарочитой хмуростью. Замешкавшись на секунду, делая вид, что аккуратно закрывает дверь, Рэйко постаралась взять себя в руки и повернулась к коллегам уже со спокойным лицом. Хината поджидала ее около стола, протягивая картонный прямоугольник. Рэйко молча взяла его и открыла, увидев выведенную каллиграфическим почерком надпись: «Большое спасибо за то, что были рядом. С уважением и благодарностью, Кобаяси Сабу». — Это от водителя, который попал в аварию вместе с нами, — тихо произнесла она, прижимая послание к груди. Коллега утвердительно кивнула: — Я так сразу и подумала, когда увидела две корзины. Это очень благородно с его стороны – отблагодарить тебя и господина Ханамию за спасение. — Да меня и благодарить-то не за что, — пожала плечами Рэйко, испытывая неловкость. Она почти ничего не сделала для этого человека, но он прислал ей корзину с цветами, а она сама для Макото, который рискнул ради них, – хотя, скорее, ради себя, – не сделала ничего. И неважно было даже, ради кого он это делал – себя или них, или во имя чего-то еще, — именно она, Рэйко, так и не сказала ему: «Спасибо». Даже просто слово, и то – не сказала. Его мотивы всегда будут принадлежать только ему, а вот степень ее вежливости и воспитанности не могут зависеть от других. Культура воспитания либо есть, либо нет – так говорила Мэй. И Рэйко была с ней согласна.       Чувствовать себя неблагодарной было... неприятно. Отнеся свои цветы в общую комнату отдыха на радость остальным девушкам, Рэйко вернулась к себе и открыла поисковую строку браузера. Вспомнив о недопитом кофе на столе и кусочках горького шоколада, девушка улыбнулась.       «Должна же быть в Японии доставка шоколада, верно?». ***       Рэйко не успела дождаться доставки заказанной благодарности для Ханамии – ее вызвал к себе Мибучи Лео. Об этом ей сообщил извиняющийся Сакурай, чувствующий себя явно не в своей тарелке под прицелом взглядов молодых девушек-стажеров. Рэйко понимала его – для такого скромного человека, как Рё, это было настоящий пыткой, и поэтому поспешно подхватила скетчбук с эскизами, блокнот и планшет, параллельно пытаясь привести мысли в порядок. Господину Мибучи не нужно было, чтобы Рэйко разбиралась в себе, ему нужно было, чтобы она выполняла свою работу. И сейчас самое время проявить профессионализм, абстрагировавшись от терзающих ее мыслей. — Я готова, — кивнула девушка. Сакурай в ответ нервно улыбнулся и поспешил в соседний отдел, поманив за собой Рэйко. Она сжала обеими руками драгоценные эскизы, которые успела накидать к этому моменту, и двинулась за ним, судорожно раздумывая, стоит ли делиться этой идеей. План рекламного видео, которое она представляла, больше подходил американскому контингенту, чем японскому с их немного инфантильной рекламой, но все же... Они ведь взяли ее в команду именно потому, что у нее иное видение, не так ли? — Что за спешка? — раздался недовольный голос Ханамии позади нее, и Рэйко вздрогнула. Она так задумалась, что даже не заметила, как они столкнулись с ним в коридоре. — Она со мной, — внезапно девушка услышала твердый, даже жесткий голос Сакурая, и опешила: она впервые слышала, чтобы заместитель Момои-сан так разговаривал. Их движение застопорилось, и девушка невольно спряталась за шатеном, постаравшись стать максимально незаметной. — Вопрос тебе и адресован, — ехидно процедил Макото, намеренно игнорируя притаившуюся за спиной Сакурая Рэйко. — Меняем концепцию рекламного проекта, так что некогда время тратить, — язвительно фыркнул Рё и вновь двинулся вперед, незаметно потянув за рукав застывшую Ёши. Девушка нервно сглотнула и, опустив голову, быстро шмыгнула мимо Ханамии вслед за Сакураем. Ее куратор промолчал, но всю дорогу до кабинета Мибучи Рэйко буквально спиной ощущала его сверлящий взгляд – будто ледяной буравчик ввинчивался между ее лопаток, посылая легкую тошноту и слабость по всему телу. И лишь когда массивная деревянная дверь захлопнулась, отрезая ее от пронзительного прищура серо-зеленых глаз Ханамии, Рэйко почувствовала себя спокойней, хотя ее руки все еще дрожали, а ноги против воли хозяйки подгибались.       Но, вопреки ее ожиданиям, атмосфера в кабинете была ничуть не более спокойной: давящий, непривычно тяжелый взгляд Мибучи пригвоздил ее к месту, будто тяжеленная плита. То, что Лео был не в духе, ощущалось сразу. В горле внезапно запершило, и девушка нервно закашлялась, через силу заставляя себя двигаться и усесться за круглый стол. Сакурай заботливо подвинул ей стул. Казалось, что хрупкого миловидного шатена ничуть не заботила темная аура вокруг гневно сверкающего глазами Лео – Сакурай вежливо улыбался, как ни в чем не бывало, и о чем-то тихо переговаривался с Софи. Кроме них четверых, в кабинете не было больше никого, и Рэйко почувствовала, как засосало под ложечкой от нервозности. Заметив, что американка смотрит на них, Марсель наклонилась к ней и прошептала на ухо: — Ханамия зарубил идею господина Мибучи.       И в тот же момент, словно услышав их, длинноволосый брюнет вперил в Рэйко возмущенный взгляд. Ёши невольно втянула голову в плечи, а Софи сделала вид, что закашлялась. Мибучи с негодованием воскликнул: — Этот жлоб ничего не понимает в рекламе!       И в его голосе было столько гнева, что несчастной Ёши, непривыкшей к такому эмоциональному Мибучи, стало дурно. Все замолчали, выслушивая гневную тираду начальника, но тишина эта была напряженной, на грани конфликта. Несколько минут Лео тяжело дышал, пытаясь взять себя в руки, и, наконец, относительно спокойно произнес: — Извини, Ёшивара-тян, просто я до последнего надеялся, что этот... — тут брюнет скрипнул зубами и скривился. — Этот человек все же сумеет по достоинству оценить значимость хорошей рекламы. Но, видимо, я ошибся, и... — Это не значит, что все кончено, — неожиданно раздался звонкий женский голос, и в кабинет вошла Момои, принеся с собой освежающий цветочный аромат. Едва только она появилась тут, как тяжесть, накрывшая присутствующих, рассеялась, и Рэйко сумела вдохнуть полной грудью, с благодарностью глядя на розоволосую начальницу. С легкой улыбкой обойдя вокруг стола, Сатцуки подошла к раздраженному Мибучи и взяла его руку в свою. — Все в порядке, Лео. Имаёши дал разрешение на фотосъемку и пообещал, что следующая реклама обязательно выйдет в формате видео.       При этих словах брюнет недоверчиво прищурился, но в то же время с нескрываемой надеждой уточнил: — Даже если Ханамия будет против?       Момои кивнула, сияя уверенной улыбкой. — Да. Даже, если будет против весь совет директоров.       Лео торжествующе рассмеялся, и запустил руку в свои волосы, отточенным движением откидывая их назад. — Ты – чудо, — восхищенно выдохнул он, целуя тыльную сторону кисти Сатцуки. Та смущенно улыбнулась и повернулась к сидящим за столом подчиненным. — Я думаю, нам нужно приступить к обсуждению твоей идеи с моделями, Мибучи. Времени осталось немного.       Брюнет согласно кивнул и, со всей предупредительностью усадив вначале Момои, уселся сам, мгновенно включаясь в работу. — Итак, в этот раз мы не будем снимать ролик, но и без этого мы сумеем сделать рекламу шорт бомбой. Но прежде я хотел бы узнать вот что, — при этих словах Лео посмотрел на Рэйко. — Ёшивара-тян, что ты успела наработать?       Взгляды присутствующих скрестились на Рэйко. Девушка тут же почувствовала, как отхлынула кровь от лица, и негнущимися от волнения пальцами вытащила эскизы. Как бы то ни было, сейчас она сидела перед самыми главными людьми в этой компании и облажаться просто не имела права. — Я... — голос подвел ее, дрогнув, и Рэйко откашлялась. — Я думала о баскетболе, как о спорте, образе жизни, смысле существования спортсменов, которые в него играют, и... — Рэйко вновь кашлянула, отводя взгляд. Смотреть в столешницу и разговаривать с ней оказалось легче, чем смотреть на Мибучи, и видеть острое внимание в его глазах. — Они забивают мяч за мячом, падая и вновь поднимаясь, прыгая и приземляясь, толкая друг друга и борясь за место под кольцом. — Постепенно Ёши углублялась в свою мысль, не замечая, как голос обретает силу, а слова – уверенность. — Они жесткие, умеющие отстаивать свои права и наступать на чужие границы, умеющие защищать и нападать. Они всегда играют с травмами, рисками, и наша задача – помочь им наименее безболезненно справляться с ним. Мы словно создаем для них... доспехи. — Рэйко подвинула один из эскизов к Момои и Мибучи, позволяя им разглядеть его. — Они – наши воины, наш меч, а мы – их щит. И все, что мы можем пообещать им – это защиту в наших доспехах, пусть не абсолютную, но ту, которая поможет им продолжать свою битву. И, думая об этом, я видела перемежающие кадры игры и битв, а в конце главный герой падает – сначала в битве, облаченный в рыцарские доспехи, а затем этот кадр переходит в площадку, и мы видим героя, сидящего на полу. Все замирает. Сначала он не может подняться, и, возможно, мы видим вывих, или синяк, что-то, что указывает на серьезность травмы, а затем... Затем в ретроспективе мы видим, как он собирается на игру, и надевает наши шорты, защиту и прочее. Затем в кадре вновь площадка – и герой медленно встает. Мы даем понять людям, что он защищен нашими «доспехами». А затем внизу идет слоган: «Риск – не страшен». И герой сидит в раздевалке только в наших шортах, улыбается, а его товарищи поздравляют его. На заднем плане виден наш логотип.       Рэйко замолчала, переводя дух, и окинула взглядом сидящих рядом коллег. Момои тихо прошептала, глядя на эскизы: — Как Кисе-кун. — Что? — робко переспросила Рэйко, не поняв, о чем говорит Сатцуки. Момои покачала головой, давая понять, что не сказала ничего важного для девушки, но бережно огладила кончиками пальцев линии эскиза. Мибучи задумчиво хмыкнул, сцепив руки в замок, и поставив локти на стол. Опустив подбородок на переплетенные пальцы, Лео с уважением в голосе произнес: — Это потрясающе, Ёшивара-тян. И идеально подойдет для нашей следующей рекламы. Как ты пришла к такой мысли? — брюнет искренне хвалил Рэйко, и она, осознав это, залилась краской от смущения. — Ну... я изучала разные слоганы, девизы разных компаний, и думала о главной идее, которую мы хотим передать, и... это все как-то само собой всплыло в моей голове. — Рэйко прикусила губу, и сжала руки в кулаки под столом, пытаясь справиться со смущением. Ей казалось, что она несет полную чушь, и девушка кинула незаметный взгляд на Софи, пытаясь понять, что француженка думает о ее словах. Лицо блондинки выражало удивление, и, – если Рэйко правильно поняла, – восхищение. От этих мыслей Рэйко еще сильнее стушевалась, чувствуя, как краска смущения заливает лицо. Ей казалось, что взгляды всех присутствующих обращены на нее, и она боялась лишний раз пошевелиться, пока Мибучи и Момои негромко переговаривались. — У тебя талант к рекламе, ты знала об этом? — Сатцуки мягко взяла за руку сидящую рядом Ёши. Рэйко сглотнула и в замешательстве уставилась на начальницу, отрицательно помотав головой. — Мало кто умеет визуализировать в голове видеоряд, это редкое качество. — Как у режиссеров, — пояснил Мибучи, заметив непонимание во взгляде Рэйко. Ёшивара недоверчиво улыбнулась. Момои легко пожала ее руку, и повернулась к остальным. — Итак, именно эту идею мы будем реализовывать при выпуске наколенников. Но сейчас перед нами стоит иная задача, и совершенно другой бюджет. Мибучи-сан, не могли бы Вы поделиться своим видением? — Да, конечно, уважаемая Момои-сан. — Мибучи обворожительно улыбнулся. — На мой взгляд, наша новая модель шорт очень похожа на... нижнее белье, — при этих словах Лео хитро сощурился, взмахнув рукой. — И, как любую хорошую модель белья, ее должны рекламировать красавчики. Но красавчики, связанные с баскетболом. При этом те люди, с которыми можно будет договориться за умеренную плату. И тут я вспомнил одного такого баскетболиста, которого наша дорогая Момои-сан могла бы уговорить. — Лео лукаво усмехнулся. — Все слышали о Кисе Рете?       Рэйко изумленно распахнула глаза. Конечно, она слышала об этом потрясающем блондине, который мелькает почти на всех обложках японских журналов о спорте. И не только японских – Рэйко даже видела его в парочке американских изданий! А Лео тем временем продолжил: — ...и я подумал: почему бы нам не пригласить его? А заодно и других членов Поколения Чудес, которые в свое время совершили переворот в японском баскетболе? — Это чудесная идея! — воскликнула Момои, хлопая в ладоши. — Ты как всегда гениален, Мибучи!       Лео довольно свернул глазами, словно сытый кот. Все вокруг пришли в радостное возбуждение – идея Лео была не только реальной, но и очень оригинальной. Рэйко обвела глазами коллег, оживленно обсуждающих детали этой идеи и невольно пришла в замешательство: что она делает тут, среди этих людей, разрабатывающих и управляющих процессами, в которых сама Ёши так мало смыслит? Все эти финансовые сметы, обсуждения локаций съемок, прорабатывание стратегий запуска рекламы... Её место там, по другую сторону двери, вместе с исполнителями, она умеет делать только это, она не умеет ничего придумывать, она не сможет, у нее точно не получится, она... — Ёшивара-тян, ты в порядке? — внезапно обратилась к ней Момои, касаясь ледяной руки девушки. Рэйко встрепенулась и неловко улыбнулась, постаравшись как можно мягче отодвинуться от розоволосой. — Д-да, Момои-сан, я просто... — тут Ёши набрала в грудь побольше воздуха и быстро протараторила: — Я не уверена, что смогу быть вам полезной. Прошу меня простить. На лице Момои засияла нежная улыбка, и она, вздохнув, покачала головой: — Ты не права, Ёшивара-тян. Ты уже очень нам помогла, поделившись такой потрясающей идеей о «доспехах». — Тебе стоит побольше ценить себя, — добавил Мибучи, игриво подмигнув зардевшейся Ёши. — И, чтобы у тебя было меньше времени на самокопания, я даю тебе второе задание по проекту... — тут брюнет выдержал театральную паузу, демонстративно взмахнув рукой. — Придумай такую историю, которую мы смогли бы отразить в фотографиях. Сценарий съемки, — уточнил мужчина, хитро поблескивая глазами.       Рэйко кивнула в знак того, что поняла задание. Притянув к себе свой блокнот, девушка наскоро набросала пару заметок по заданию. Щеки по-прежнему пламенели от смущения, но внутри разливалось солнечное тепло: слова Момои и Мибучи проникли в самую душу, чудотворным бальзамом проливаясь на изломанное чувство самоуважения, зарождая в глубине маленький теплый огонек гордости собой. Ёши верила, что их слова правдивы – ведь не было ни одной причины, по которой эти незнакомые люди стали бы ей врать. Так, может, она и правда на что-нибудь сгодится? Может быть, в ней тоже есть талант?..       Задумавшись, Рэйко прикусила кончик карандаша, не заметив, каким взглядом в нее стрельнула Софи. Но, если бы девушка сумела прочитать этот взгляд, то поняла бы, что мысленно Марсель во всем горло кричала: «Я же тебе говорила!». Француженка, в отличие от Рэйко, умела гордиться собой и восхищаться достижениями других, и в том, что идеи и эскизы Рэйко достойны этого, даже не сомневалась.       Показав незаметно для остальных Рэйко большой палец, Софи подмигнула ей и указала на телефон. Ёши вытащила свой мобильный из кармана и увидела сообщение: «У нас сегодня по плану СПА. Никуда не уходи». Глаза Рэйко полезли на лоб. Адресовав француженке крайне удивленный взгляд, Ёши пожала плечами. Софи нахмурилась и быстро что-то напечатала на телефоне. «Отказ не принимается. Ты заслужила», — замигало второе сообщение. Рэйко весело хмыкнула. Ну, что же... заслужила, так заслужила. ***       Совещание они закончили спустя три часа. К тому времени Рэйко, выжатая словно лимон, уже не могла воспринимать ни слова. Вернувшись к себе, с огромным удивлением девушка обнаружила на рабочем столе доставленную коробку горького шоколада. — Я поставила подпись вместо тебя, — негромко оповестила ее Хината, сидящая чуть поодаль за своим столом. Ёши кивнула, то ли в знак благодарности, то ли того, что услышала, и сгрудила на свой и без того заваленный стол новые бумаги по проекту. — Ханамия-сан у себя? — с невольной дрожью поинтересовалась американка, бросая взгляд на закрытую дверь в кабинет начальника. Японка кивнула, округляя глаза, и зачем-то быстро закивала. Ёши удивленно посмотрела на нее, но не стала задавать вопрос об этих странных жестах. Сейчас было не до этого – хотелось быстрее разделаться с благодарностями, а затем отправиться в салон с Софи.       Устало вздохнув, Рэйко помассировала виски. Считалось, что такой массаж помогает взбодриться. Подвигав плечами и шеей, девушка, наконец, собралась с силами и решительно зашагала к Ханамии.       Твердый стук в дверь оповестил брюнета о нежданной посетительнице. Дождавшись недовольного: «Войдите», Рэйко бесстрашно вошла, демонстративно хлопнув дверью. Ответом ей был мрачный взгляд Ханамии, которого вопреки его воле отвлекли от работы.       Ёшивара невольно оробела под этим гнетущим взглядом. То, как смотрел Ханамия, было непривычно: он уставился на нее колким взглядом, пристально и весьма неприязненно. — Чего тебе? — довольно грубо бросил ей начальник.       Рэйко внезапно замялась. Отчего-то резко захотелось пулей выскочить из кабинета и больше никогда не попадаться на глаза человеку по имени Ханамия Макото. Только этот человек умел одним своим взглядом разбить на малюсенькие осколки ее уверенность в себе, мгновенно вызывая страх. Брюнетка зябко передернула плечами. Пальцы судорожно сжались на коробке шоколада, и, если бы не опасение выглядеть глупо, Рэйко тотчас же исполнила бы спонтанно возникшее желание. Сдержавшись, она поклонилась и тихо произнесла: — Я не хотела помешать, просто... — Но помешала! — холодно обрубил Ханамия. — Впрочем, спасибо, что на этот раз зашла с моего разрешения, а не стала повторно шариться на моем столе.       Девушка испуганно посмотрела не него. — Но я не шарилась, Ханамия! Я просто поставила цветы на стол, и все!       Макото саркастично фыркнул, откидываясь на спинку стула. Взгляд серо-зеленых глаз полоснул острее бритвы, и от презрения, сквозившего в нем, Рэйко вздрогнула. — Кто может это подтвердить?       Несмотря на свой испуг и судорожно колотившееся сердце, брюнетка упрямо сжала губы, уставившись на японца. — Ты сам знаешь это.       В ответ Ханамия нахмурился и сложил руки на груди, словно закрываясь от посетительницы. Лицо его выражало полнейшее равнодушие к ее словам и всему происходящему. — Этого недостаточно. Так зачем ты здесь? — неожиданно резко перевел он тему, бросив взгляд на наручные часы, и возвращаясь к работе. Длинные пальцы быстро застучали по клавиатуре, печатая. — Говори быстрее, у меня много дел. Мибучи прислал тебя выторговывать деньги? Или Момои велела что-то передать?       Макото уставился в экран, игнорируя ее, и Рэйко растерялась, в то же время разозлившись на себя. Ну, а чего она ожидала? Это же Ханамия! Он же гребаный мудак, который не умеет любить, уважать, привязываться... На что она понадеялась? Ведь знала же, знала!       Да вот только хоть умом Рэйко и понимала это, внутри все равно горела обида. Они ведь пережили вместе автокатастрофу, неужели он не может быть с ней хоть чуточку вежливее?! — Нет, причина не в этом. Я лишь хотела выразить тебе благодарность, — сухо ответила американка, вновь кланяясь. — Спасибо тебе за то, что вышел под дождь, и тем самым... — Вам, — внезапно перебил ее Макото, по-прежнему не глядя на девушку, быстро печатая на клавиатуре. — Что? — переспросила Рэйко, вскинув голову. — Вам, — спокойно повторил брюнет, щелкая мышкой. Казалось, что все его внимание поглощено работой, но, тем не менее, он умудрялся все-таки слышать то, что говорила ему девушка. — Ты – моя подчиненная и должна обращаться соответствующе.       Рэйко сжала кулаки, закипая от злости. Гневная волна смыла страх, заставляя забыть, кто перед ней. Уставившись в пол, девушка, стиснув зубы, подчеркнуто вежливо повторила: — Вам. Я хотела выразить благодарность Вам. За то, что спасли меня. — Пожалуйста. — убийственно безразлично пожал плечами Макото, так и не взглянув на Рэйко. — Если у тебя все, можешь идти.       Молча поклонившись, Рэйко положила коробку шоколада на край стола и так же молча вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Замерев возле двери по другу сторону от Ханамии, Рэйко уперлась в нее лбом, чувствуя, как образовался в горле противный комок слез. Опять он делает это – заставляет ее чувствовать себя ничтожеством, пылью под его ногами! Глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз, девушка провела рукой по щеке, словно стирая это ощущение. «Урод», — мысленно выругалась Рэйко. На нее внезапно накатила слабость, а в груди образовалась пустота, словно кто-то пылесосом вытянул все чувства, и Рэйко, наконец, скривилась: она сама виновата в том, что произошло. Она знала, кто такой Ханамия Макото, но все равно поддалась своим эмоциям, и только лишь по этой причине она стоит тут, подавленная и униженная его безразличием. Он не просил ее, более того – сразу предупредил, что они не будут друзьями даже после того, что произошло. Благодарность была только ее инициативой, и Рэйко сама себе нарисовала радужную картину нормального общения. Ей давно уже стоило понять, что Макото за человека ее не принимает, и никогда она не дождется от него каких-то теплых слов, или обычной человеческой вежливости. Впрочем, тут есть один нюанс – ведь за весь разговор он не сказал ей ни единого грубого слова, и вообще, вел себя так, как она всегда и хотела – словно их ничего не связывает. Формальное общение подчиненной и куратора. Ничего большего, ничего лишнего. Так почему же ее это задело? Почему его холодность колет сильнее, чем злость, язвительность и грубость?       А вдруг он теперь действительно... равнодушен к ней?       Рэйко вздрогнула, с ужасом осознав, что боится этого. Зажмурившись, девушка прикусила губу, и несколько раз хлопнула себя по щекам. — Рэйко-тян... — внезапно тихо раздалось позади нее. Рэйко, натянув приветливую улыбку, повернулась. — Что, Хината?       Японка с сожалением смотрела на коллегу, прижимая к груди папку с бумагами. — Я пыталась тебя предупредить, что Ханамия-сан сегодня без настроения... — Нет, что ты, — Рэйко через силу улыбнулась. — Он был вполне спокоен, я просто... Просто вспомнила эти события, — выкрутилась американка, списав все на воспоминания об аварии.       Хината понимающе кивнула, поверив. — Тебя искал Имаёши-сан, — внезапно вспомнила она. Рэйко крайне удивилась. — Давно? — Пару минут назад, — уточнила коллега.       Рэйко искренне поблагодарила девушку: — Спасибо, что передала. И за подпись, кстати, тоже спасибо.       Хината помахала рукой, словно показывая, что не сделала ничего важного. — Ну, мы ведь коллеги. К тому же, у тебя сегодня определенно выдался тяжелый день. Совещание, да еще и это... — при этих словах Хината выразительно кивнула на дверь кабинета, из которого Рэйко вышла.       Ёши слабо улыбнулась, соглашаясь. День действительно был тяжелым. Впрочем, с момента приезда в Японию у нее вообще не было легких дней. И почти все это время было связано с Ханамией: то она столкнулась с ним на пароходе на Фестивале Звезд; то в бассейне (при мысли об этом Рэйко зарделась), где подвернула ногу; то на источниках, когда вырубили свет, а вдобавок ко всему и эта авария... Макото, определенно, приносит ей несчастья и травмы.       Помотав головой и постаравшись выкинуть подобные мысли из головы, девушка заспешила к директору, заставив себя на время забыть обо всем, что произошло.       Оглянувшись, Ёшивара заметила, что Хината так и не решилась войти в кабинет к Ханамии. *** — Вы звали меня, Имаёши-сан? — Рэйко несмело шагнула вперед, подходя к столу директора ближе. Имаёши сидел, оперев подбородок на переплетенные пальцы, и изучающее рассматривал робеющую перед ним девушку. От молчания, повисшего после слов, Ёши сделалось не по себе. Американка нервно сглотнула, вцепившись пальцами в лацканы пиджака в попытке скрыть дрожь. — Да, — веско уронил брюнет, улыбаясь в своей излюбленной манере. Рэйко мгновенно почувствовала себя маленькой мышкой перед огромной змеей. Ей хотелось узнать, зачем же он искал ее, но почему-то слова застряли в горле, и Рэйко не смогла издать ни звука. Имаёши смотрел странно, словно знал что-то такое, чего ей знать было не дано: пристально, насмешливо и в то же время с сожалением. — Вы помните, как впервые вошли в мой кабинет? — внезапно огорошил он Рэйко вопросом. Девушка недоуменно заморгала. — Конечно, Имаёши-сан, — настороженно ответила она, не понимая, к чему он клонит.       Имаёши сложил руки на столе, выпрямляя спину, и устремил взгляд на стену позади Рэйко. — Вместе со мной первое собеседование проводил Ваш куратор, Ханамия Макото, — зачем-то напомнил японец факт, о котором сама Рэйко ни на миг не забывала. Ёши сдержанно кивнула, соглашаясь со словами Шоичи, по-прежнему не догадываясь, куда ведет свою мысль начальник. — Мы учились вместе с ним в средней школе, — брюнет указал девушке на фото, которое висело на стене за ее спиной, и Рэйко поняла, куда так задумчиво смотрел Имаёши несколько секунд назад. Оглянувшись, она увидела на снимке далекой давности троих парней: Имаёши Шоичи, Ханамию Макото и... Киёши Теппея. Глаза девушки удивленно округлились, но не успела она и слова сказать, как Имаёши продолжил: — В старшей школе наши пути разошлись и мы стали соперниками. Все трое – я и два моих кохая. Вы знаете, что Ханамия ушел в старшую школу Кирисаки Дайчи... Вы ведь тоже оттуда, Ёшивара Рэйко, верно? — стекла очков блеснули в свете лампы, скрывая колкий взгляд владельца. — И Вы наверняка знаете, что в баскетбольном клубе Ханамия совмещал должность и капитана, и тренера...       «И был известен своей грязной игрой», — с сарказмом подумала Рэйко, отводя взгляд. Этот жест не укрылся от Имаёши, но он не подал виду, развивая свою мысль дальше. — На самом деле Ханамия был единственным в нашем поколении, кому это действительно удавалось. Даже великолепный Император, Акаши Сейджуро, занимал один пост – капитанский. — Имаёши метнул на Рэйко быстрый взгляд, проверяя, слушает ли она его. Девушка внимательно смотрела на начальника, вслушиваясь в каждое слово и пытаясь отгадать, к чему он говорит все это. — Знаете, почему разделяют эти функции? Капитан должен следить за дисциплиной, боевым духом и настроением команды, чтобы суметь своим примером привести всех к победе. Капитан всегда находится в самой гуще битвы, и видит лишь перед собой цель. А тренер анализирует происходящие на площадке события со стороны, имея возможность абстрагироваться от эмоций, и именно поэтому он может объективно оценить происходящее на площадке и выбрать наиболее оптимальную стратегию.       Рэйко нахмурилась. Имаёши вскинул руки, предупреждая дальнейшие вопросы, и закончил: — Ханамия совмещал в себе обе эти функции. А это значит, что он – человек, способный мыслить трезво и здраво, даже находясь в эпицентре событий, не теряя концентрации на конечной цели. Эмоции никогда не возьмут над ним верх, и в этом его сила.       «Точно!» — внезапно вспомнилось Рэйко. — «Даже тогда, в автобусе, он был собран и хладнокровен, и если бы не он, то я бы точно впала в панику». Девушка прикусила губу, кивком выражая согласие со словами директора. Имаёши хмыкнул. — Но у него тоже есть слабость, и связана она именно с его колоссальным умением концентрироваться – если Ханамия вбил себе что-то в голову, остановить его уже невозможно.       Имаёши многозначительно замолчал, поднимаясь на ноги и с хрустом потягиваясь. Отойдя к окну, он повернулся к подчиненной спиной и продолжил: — Я знаю, что в офисе ходят слухи о вашем романе, — при этих словах Рэйко выпучила глаза, едва не подавившись слюной. — Это не так! — быстро выпалила она, энергично помотав головой.       Имаёши в ответ недоверчиво хмыкнул, но не сказал ничего в поддержку этих слухов. Ёши почувствовала, как против воли краска начинает заливать ее лицо. Неужели слухи дошли уже до такого уровня?! — На самом деле, это меня волнует мало. — японец пожал плечами, так и не обернувшись к девушке, и Рэйко пришлось довольствоваться только этим жестом. — Это ваше личное дело до тех пор, пока ничего не мешает работе, а так как лично Вас, Ёшивара-сан, хвалят мои заместители, я полагаю, что Вашей продуктивности действительно ничего не мешает.       Имаёши сказал это вкрадчиво, мягко, но Рэйко поежилась, не зная, как воспринять эти слова – то ли как комплимент, то ли как тонкий намек на то, что такой роман просто не может существовать?.. — Благодарю Вас, Имаёши-сан. — все же выбрала первый вариант девушка. Имаёши кивнул. — Мибучи-сан и Момои-сан рассказали мне о Вашем проекте, и я был поражен. Не знаю, способствовал ли Вашему развитию тот факт, что Ханамия Макото – Ваш куратор, или же это исключительно Ваша заслуга, тем не менее, идея с доспехами действительно... перспективна.       «Ну, точно, все благодаря Ханамии», — со злой иронией скривилась Рэйко. Он тут вообще ни при чем! — В течение нашего разговора я видел на Вашем лице вопрос: зачем он так много рассказывает мне о моем кураторе, верно? — Рэйко нехотя кивнула, хотя брюнет и не мог видеть ее кивка, так как по-прежнему стоял к ней спиной. — У меня есть для Вас предложение, Ёшивара-сан, но я очень хотел бы, чтобы вы приняли решение без... излишних эмоций. Я хочу, чтобы Вы поняли, насколько исключительна личность Вашего куратора, и как много он может дать Вам в плане личностного развития.       «Вы даже не представляете, как много», — ехидно усмехнулась Рэйко, зло сощурившись. — «Комплекс вины, тревогу, страх, сексуальные домогательства, унижения, чувство неуверенности и незащищенности... И это лишь малая толика того, что дает мне мой куратор, Имаёши-сан». Впрочем, вслух Ёшивара этого не сказала. — Момои-сан предлагает Вам перейти в отдел рекламы под руководство госпожи Марсель, — озвучил, наконец, причину ее вызова директор. — Альтернатива – остаться на прежнем месте, стать личным стажером Ханамии-сана, но при этом работать в реальных проектах и досрочно окончить стажировку. — Знает ли господин Ханамия о подобной перспективе? — поинтересовалась Рэйко, скептически выгнув бровь. Не слишком ли много бонусов за то, чтобы остаться подле паука?       Имаёши отвернулся от окна и насмешливо уставился на девушку. — А Вы как полагаете?       Рэйко вздернула уголок губ в едва заметной усмешке. Стоило Имаёши озвучить главную причину, как все стало на свои места. И его хвалебные оды Ханамии, и этот разговор тет-а-тет... Ну, надо же, как она востребована! — Я полагаю, что нет.       Имаёши рассмеялся, заложив руки за спину. — Вы абсолютно правы, Ёшивара-сан.       Рэйко натянуто улыбнулась в ответ. — Простите за прямоту, господин Имаёши, но... у меня складывается впечатление, что Вы заинтересованы в том, чтобы я осталась на прежнем месте.       Имаёши неопределенно пожал плечами, разводя руками. — Если бы я был заинтересован в этом, я бы даже не стал озвучивать Вам возможность выбора, — эта простая фраза была как щелчок по носу для возомнившей себя проницательной Рэйко. — Тем не менее, я вижу, что Вы благотворно влияете на господина Ханамию – он стал работать гораздо больше...       Рэйко не сдержавшись, фыркнула, возразив: — Не думаю, что я как-то замешана в этом, господин Имаёши.       Японец проигнорировал ее слова, улыбнувшись. — Если Вы окончательно перейдете в отдел рекламы, то ничего этого не будет. Так какое решение Вы примите, Ёшивара-сан?       Рэйко задумалась. С одной стороны, ей хотелось сразу же выпалить: «Да, я согласна на отдел рекламы!», но... — Мне хотелось бы знать мнение моего куратора, — решилась Рэйко. Имаёши ласково посмотрел на нее с легкой улыбкой, словно на неразумное дитя. — Вы надеетесь, что он не захочет избавляться от Вашего присутствия?       Рэйко вздрогнула. Шоичи безжалостно озвучил то, в чем она боялась сознаться даже себе. Но все же то, как он построил эту фразу... — Вы предполагает обратный вариант, господин Имаёши? — внезапно охрипшим голосом уточнила Рэйко. В горле запершило, словно эти колкие слова царапали ее слизистые изнутри. Мысль о том, с какой радостью Ханамия пошлет ее подальше, почему-то отдалась болью в сердце.       Имаёши с той же светлой улыбкой покачал головой, разглядывая Рэйко так, словно впервые увидел. — Я уверен в обратном варианте, Ёшивара-сан. Вам ли этого не знать? Ханамия-сан пренепременно захочет снять с себя дополнительную ответственность, связанную с Вами, так уж он устроен. Но ведь между вами нет романа, так какая разница, о чем думает господин Ханамия? Главное, о чем Вы должны сейчас думать – Ваша личная выгода.       Ёши угрюмо промолчала. Имаёши ставил ее перед сложным выбором, фактически вынуждая признать наличие симпатии при отсутствии таковой у Ханамии: она точно знала, что паук будет рад от нее избавиться, и, если она согласится оставить все по-прежнему, ей даже не в чем будет его упрекнуть. При этом вся эта... сделка, – а по-другому этот разговор и не назовешь, – совершается за его спиной. Пожалуйста, Рэйко, вот тебе проект, досрочное окончание стажировки, наверняка еще и личная похвала от директора приложится, а взамен просто побудь девочкой для битья. Но зачем это Имаёши? В чем его выгода? Американка нахмурилась, задумчиво покусывая костяшки пальцев, и не замечая, как усмехается Шоичи, наблюдая за ней.       На чашах весов лежали две очень простые вещи – ее эмоции, и ее долг. Чувства и эмоции нашептывали ей, что если она уйдет, Ханамия уже не окажется так близко, и даже то внимание, которое он оказывает ей сейчас, окажется для нее недоступным, а долг и благоразумие твердили прекратить, пока не поздно, и отступить. Похоронить все ее желания под плитой чести, и вспомнить, наконец, об уважении к самой себе. — Подумайте над ответом. Я не тороплю. — Имаёши забавлялся, наблюдая за сомнениями девушки, на лице которой была написана нешуточная внутренняя борьба.       Рэйко, наконец, вскинула голову и посмотрела директору прямо в глаза. В памяти на миг всплыло равнодушное лицо Ханамии: «Пожалуйста. Если у тебя все, можешь идти». — Я уже приняла решение, — твердо произнесла девушка, невольно сжимая руки в кулаки. — Работа под руководством Ханамии-сана – большая честь, и я благодарю Вас за то, что Вы оказали ее мне, но... я могу идти? — при этих словах брови Имаёши удивленно приподнялись, но недостаточно, чтобы Рэйко это заметила. — Я с огромной радостью перейду под руководство госпожи Марсель и господина Мибучи и постараюсь принести компании как можно больше пользы.       Имаёши неопределенно хмыкнул, снимая свои очки и протирая линзы. — Значит, Вы... отказываетесь от Ханамии-сана? — двусмысленный намек в его словах не ускользнул от Рэйко, и девушка нервно дернулась. Это звучало так, будто она отвергает Макото, а не делает шаг вперед по карьерной лестнице. И все же Ёши кивнула, подтверждая слова директора. Имаёши развел руками. — Даже не смотря на его героический поступок во время аварии? Он, конечно, сложный человек, но... — Рэйко вновь кивнула, стискивая зубы. Своими словами Шоичи зарождал в девушке невольное чувство вины, будто она... предавала Ханамию. «Предать предателя невозможно», — тут же одернула себя американка. — Ну, что ж, в таком случае поздравляю Вас с повышением. — Японец белозубо улыбнулся. — Сообщите о своем решении господину Ханамии и со следующей недели можете выходить на новое место работы. Больше не смею Вас задерживать, Ёшивара-сан.       Рэйко кивнула и вышла из кабинета ровной поступью, держа спину прямой, а голову – высоко поднятой. Тонкие руки сжались в кулаки, а губы – в узкую полоску. Она приняла решение, и решение это было правильным. Так, во всяком случае, Рэйко повторяла сама себе.