Западня для лисицы

      9 октября, вечер              Очередная банка пива издала привычный пшик. Рэйко оторвала алюминиевое колечко и точным броском отправила в вазочку к остальным. За время их разрыва с Макото в маленькой стеклянной таре успела образоваться настоящая гора пивных ключей-колец, а сама американка натренировалась метать их на удивление метко.       Как и в этот раз.       Удовлетворенно хмыкнув, она поджала под себя ногу и повернулась к сидящей на соседнем стуле Софи, отсалютовав с безразличным:       - Кампай.       - Кампааай. – чуть радостней поддержала француженка и отпила синхронно с подругой. Издав довольный звук, она облизала губы и облокотилась на спинку пластмассового стульчика. – Отсюда красивый вид. Специально такой номер выбирала или просто повезло?       - Попросила с балконом, они и дали с видом на Токийскую башню. Думаю, это потому, что я иностранка. - Ёши потянулась за электронной сигаретой, попутно проверяя мобильный. На экране не светилось ни одно уведомление.       - Да уж, в Японии иногда выгодней быть иностранкой. Жаль, такая выгода крайне редка… До работы намного дольше ехать?       - Нет. – Рэйко выдохнула облачко сладкого дыма, но свежий ветерок тут же снес его в сторону. Почесав одну ногу об другую, девушка вновь затянулась и откинулась назад, упираясь затылком в стену. – Приходится чуть-чуть потерпеть в метро, но получается добираться даже быстрее.       Софи кивнула, сделав большой глоток, и закусила жареной курочкой. Последние несколько дней они проводили на балконе номера Рэйко, который та сняла не так давно. Это время было единственной отдушиной американки в череде мрака и беспросветной тоски, свалившихся на нее после разрыва с Ханамией. И Марсель с пониманием поддержала подругу, уже четвертый день подряд приезжая к ней после работы и оставаясь до полуночи, пока Рэйко не проваливалась в полупьяный сон.       Но для Ёшивары это все равно было намного лучше, чем лежать в прошлой квартирке и рыдать, глядя на подушку рядом. Ей чудилось, что постель еще хранит запах Макото, и каждый раз она зарывалась носом в одеяло, пытаясь ухватить его еще больше. Все в ее квартире напоминало о Ханамии, и это было невыносимо.       - Странно видеть тебя такой. – Марсель со стуком поставила банку на столик. Рэйко скосила на нее глаза.       - Какой?       -Ну, не знаю. Раньше ты злилась, ругалась, а сейчас просто... - Софи никак не могла подобрать слово: - Просто...       Рэйко усмехнулась:       - Сломленная?       - Нет, конечно, нет. – француженка задумчиво приложила к губам палец и склонила голову набок. - Скорее, пустая. Mon cher ami*, скажи мне, почему ты вообще так помешалась на директоре?       Ёшивара отрешенно уставилась вдаль, вновь глубоко затягиваясь приторно-ягодным дымом. Она и сама не раз думала об этом, еще до того, как Макото узнал правду. Почему их так тянуло друг к другу? Почему она так стремилась избавиться от него, но каждый раз, когда он исчезал, все внутри крошилось в пыль?       Ветер легко зашевелил ее волосы, торчащие из небрежного пучка, и подкинул вверх со стола бумажные салфетки. Она молчала долго, слишком долго, но когда Софи уже собиралась сделать вид, что вопроса и вовсе не было, все же разомкнула губы:       - Он так долго был центром моей жизни, что я попросту не знаю, как по-другому. – слова, горькие и вымученные, осколками разлетелись в воздухе. – Сначала я ненавидела его, мечтала отомстить, потом - хотела трахнуть и боролась с собой… Пыталась доказать, что мне плевать. Даже когда мы были вместе; когда спали рядом и ели из одной тарелки, гуляли в парках или целовались в закоулках, я все время пыталась показать, что он для меня – пустое место. Просто секс на одну ночь, и еще на одну, и еще на одну… - Рэйко запрокинула голову, разглядывая бетонную плиту балкона сверху. – Надеялась, что потом все само как-то закончится и разрешится; свалю домой, в Америку, забуду обо всем... Но правда в том, что, если из моей головы исчезнут мысли о Ханамии – я просто не знаю, как жить с этой пустотой.       Глаза Марсель восторженно заблестели в полумраке, и она бессознательно ахнула, прижимая ладонь к губам:       - Как страстно! Ты либо сумасшедшая, либо влюбленная, ma chéri.       - Не знаю, любовь ли это... – Ёши спрятала руки в карманах толстовки. Голос звучал глухо и тихо, и, если бы не три банки пива и чувство вины за время, которое Софи щедро потратила на нее, она бы ни за что не произнесла вслух то, что жило в глубине сердца: - Мне будто без него ничего больше не хочется, все серо и дни тянутся, как старая жвачка. Не думаю, что это та любовь, о которой пишут в романах. – то ли это отблески иллюминации на Токийской телебашне так притягивали взгляд, то ли американка была попросту не в силах взглянуть в лицо собеседнице, но так или иначе она упорно пялилась на башню, хоть и продолжала говорить. - Это что-то другое, больное и ненормальное. Ничего не поделаешь - я уже увязла в этой паутине.       Софи ничего не сказала в ответ, да Ёшивара и не ждала никаких утешений. Накинув на ноги яркий плед с логотипом отеля, она допила остатки пива и смяла пустую банку. Марсель последовала примеру, и пакет с мусором пополнился еще двумя мятыми упаковками. Хмыкнув, француженка выудила из-под стула новые баночки и водрузила на столик:       - Знаешь, enfant, наверняка ваши американские психологи уже придумали какой-нибудь умный термин про это.       Рэйко вскинула бровь, переспрашивая:       - Наши американские психологи?       - Да. – Марсель протянула девушке открытую баночку и улыбнулась: - Во Франции все это мы называем одним словом… Amour.       - Любовь? – Ёши тоже невольно улыбнулась. – Как просто.       - Да, просто.       - А какая любовь у тебя с Кисе? – Рэйко с интересом уставилась на блондинку, обескураживая ту резкой сменой темы. Софи едва не подавилась, расплескивая пиво на воротник своей одежды.       - Хаааа, ma chéri. – француженка погрозила наманикюренным пальчиком. - Ты хочешь, чтобы моя душа была открыта, но сама прячешься от меня. Не рассказала ни причину вашего разрыва с директором, ни что тебе сказал тот японец из кафе, прячешь телефон от меня… Я никогда не подглядывала, и твоя осторожность меня обижает!       - Прости. – Ёши опустила голову. – Ты права. Прости, Софи. И телефон… я не прячу. Я кладу его экраном вниз потому… Черт, это так глупо… - Рэйко неловко провела рукой по волосам. – Глупо, я знаю, но я надеюсь, что Ханамия не ненавидит меня и уже ответил хоть на одно из сообщений, просто, пока телефон так лежит, уведомление пока еще не видно и я… - она замолчала, уставившись в пол.       Надеется, что он напишет, но знает, что это самообман.       Такая дура.       Софи протянула руку и сжала предплечье подруги.       - Я понимаю, mon ange***. И не верю, что мужчина, который прошел так много ради женщины, ненавидит ее.       - Ты просто не знаешь Ханамию. – американка покачала головой. - Я потеряла его. Он не прощает ошибок… И меня он тоже не простит.       - Мужчина, который не любит, не будет отбивать у жениха, разыгрывать шоу, спасать от бури, рискуя жизнью, и так долго пытаться завоевать! – Марсель невольно повысила голос, пытаясь переспорить брюнетку. Пышная грудь блондинки бурно вздымалась, будто от возмущения. – Что такого ты сделала?! Если это не было изменой – мужчина сумеет простить! И даже измену простить возможно, если постараться! Подумай сама: он так долго изводил тебя, пытаясь заполучить в свои сети, как он может легко отказаться от потраченных усилий? Даже Ояма, которая охотилась на него, оставалась ни с чем в моменты ваших ссор – настолько директор не видел никого, кроме тебя! Ты не видела его лицо на банкете? Да он был готов сожрать любого, кто кинет на тебя взгляд! Это ли не любовь, ma chéri?!       Вопреки жару француженки, Рэйко осталась равнодушной.       - Я могу поверить в то, что он любил, но не в то, что он способен простить. Он жесток и упрям, а я предала его.       - Предала? Как это понимать, Рэйко? Все-таки изменила? – Софи нахмурилась, пытаясь найти объяснение столь упорной логике собутыльницы.       - Нет. – Ёши усмехнулась, взболтав остатки пива на дне банки. – Куда хуже. Я обманула доверие, скрыв правду.       Марсель сердито выдохнула и скрестила руки на груди. Ветер шевелил ее локоны, создавая вокруг головы светлый ореол.       - Скрыла правду и все? Лишь это?       - Лишь это? – Рэйко скривила губы, качая головой. – Он сказал, что его сердце у меня, а после - что я всадила нож ему в спину и пожелал мне сдохнуть. Как думаешь, похоже на обычную обиду?       Софи закатила глаза. Ёши в ответ сделала то же самое, ощущая зарождающееся внутри раздражение от слепой веры подруги в придуманную ею же сказку. Блондинка недовольно цокнул, заметив это, и продолжила гнуть свою линию:       - А ты? Ты вообще когда-нибудь говорила ему, что любишь?       - Какое это имеет значение? – Ёшивара выгнула бровь, покосившись на собеседницу.       - Он знает, что ты его любишь, или верит безразличию, которое ты демонстрировала? – Софи выглядела задумчивой, будто напряженно о чем-то размышляла. Рэйко пожала плечами.       - Не помню, говорила ли я что-то подобное. Наверное…       - Ох, Рэйко. – на лице француженки появилось осуждение. - Chéri, мы так много и часто говорили с тобой о любви и жизни, но ты так и осталась наивной, словно дитя. – Ёши фыркнула на этом моменте, но Софи не дала себя перебить: - Мужчины не прощают лишь равнодушие к ним, а ты убеждала директора в том, что он для тебя ничего не значит. И если он думает, что ты его не любишь, то будет воспринимать твои поступки только как результат рациональных планов во имя выгоды! Такие властные мужчины, как господин Ханамия, не выносят, когда их используют! Понимаешь? Ты должна сказать ему о своих чувствах и тогда, возможно, он захочет тебя простить! – тон блондинки звучал слишком уверенно и убежденно, пробуждая сомнения в душе собеседницы. – И вообще, если ты не изменила, то какое доверие предала? Обчистила счет? Что ты сделала, ммм, enfant?       - Скрыла правду о том… кто ранил дорогого ему человека. – Ёши старалась, чтобы речь текла плавно и естественно, но при этом не всплыло ничего лишнего. Лгать Софи не хотелось, но и сказать правду было невозможно. Нервно стиснув ткань карманов изнутри, брюнетка постаралась придать лицу спокойное выражение, тщательно контролируя речь. – Я узнала, что его очень близкая подруга попала в больницу по вине… одного хорошо знакомого мне человека. Ханамия искал виновника, а я, хоть и знала, что это важно, все же промолчала. Не хотела, чтобы все всплыло. Даже больше – мне было известно о плане еще до того, как все случилось, но я не сделала ничего, что могло помочь или даже вообще предотвратить эту катастрофу. Скрыла информацию потому, что боялась его реакции… - тут американку все же бессознательно пробрало холодом, стоило на секунду вспомнить ту ужасную ночь в квартире Макото. – Я ведь знаю виновника лично, и знаю мстительность Ханамии, и меня до жути пугало, как он может отомстить. Я думала, чтобы все ему рассказать, но… - Рэйко покачала головой и мрачно усмехнулась. - Упустила возможность, а после было уже поздно хоть что-то делать. - Вцепившись в банку пива, будто та была спасательным кругом, девушка машинально принялась ее взбалтывать. – И когда все вскрылось, Ханамия счел это предательством, ведь я все знала и молчала. Не сказала правду – значит, соврала. А ложь равносильна предательству. Ну, как-то так. – Ёши кашлянула и сделала большой глоток, пряча глаза.       Стыд, - и за нынешнюю ложь Софи, и за сам поступок, - жаркой змеей опалил внутренности, заставив сгорбиться на стуле.       - Это твой бывший жених, да? – Марсель наклонилась ближе. – Ты покрывала его?       - Я не могу назвать тебе имен, прости. – Ёши уставилась в пол. Видеть искреннее участие на лице блондинке и слышать, как та сочувствует, было слишком тяжело. Слишком стыдно. – В любом случае… я могла бы это предотвратить. Это лишь моя вина.       И в этом признании не было ни капли лжи.       «Я могла бы никогда не делать этот выбор, или сказать Макото правду и тогда… тогда бы он, возможно…» - закусив щеку изнутри и сжав переносицу, Ёши не позволила себе расплакаться.       - Японские мужчины по-прежнему для меня загадка. – Софи облокотилась о стол и подперла щеку рукой, разглядывая город перед ними. – Такая ерунда, и столько драмы. Если виновник – не ты, то почему должна разделять его наказание? Это дело его подруги, причем тут ваши отношения? Я не понимаю.       - Для Ханамии это вопрос чести и доверия. А я это доверие не оправдала.       - Вот оно – наследие самураев. – Марсель издала смешок. – Честь превыше всего!       - Да, ты, наверное, права. – вымучила из себя ответную улыбку Ёшивара. – Я хочу найти его, хочу поговорить лицом к лицу, даже если… - в груди кольнуло при мысли об этом, и она запнулась, стискивая зубы изо всех сил, но нашла силы продолжить: - Даже если он теперь ненавидит меня. Я хочу увидеть весь его гнев своими глазами, а не терзаться бесплодными фантазиями. Хочу увидеть эту правду, даже, если это принесет мне боль.       - Тот парень из кафе сказал тебе что-нибудь? Он знает, где искать Ханамию?       Рэйко качнула головой, отрицая эти предположения, и затянулась сладким дымом. Слишком глубоко – внезапно вспыхнувший кашель вынудил ее прервать беседу. Софи обеспокоенно предложила помощь, но Ёши помахала рукой и схватилась за банку с пивом.       -Все нормально? Ты как? – видя, что приступ кашля прошел, блондинка расслабилась. – Может, стоит бросить курить эту гадость?       Криво улыбнувшись, Рэйко сделала еще несколько больших глотков.       - Вот и Ханамия говорил мне также. – забравшись с ногами на стул, она обхватила колени. Если бы это могло повернуть время вспять, бросила бы и курить, и пить, и даже дышать, если нужно. – От того балбеса я узнала только адрес госпиталя.       - И все?       - И все. Я не знаю, кто там, не знаю, поможет ли мне это найти Ханамию… Но я все равно туда пойду.       - Ты думаешь с директором что-то случилось? – Софи округлила глаза и прикрыла рот. – Может, он это из-за тебя?       Слова француженки вызвали первый искренний смех за последние несколько дней. Согнувшись пополам, Рэйко хохотала так, что во всей Японии, наверное, было слышно.       - Ханамия… из-за меня? Ох, Софи, ну и насмешила. – стерев влагу с уголка глаза, брюнетка откинула назад волосы. – Ты точно плохо знаешь нашего директора. Он, скорее, убьет всех вокруг, чем позволит причинить себе вред, а уж тем более – самостоятельно себе навредит. Думаю, там… его подруга. – куда тише добавила Ёши. - И, наверное, Ханамия с ней. Рядом. – совсем тихо закончила она.       Рэйко второй день думала об этом. Зачем Хара отправил ее в госпиталь? Чего он хотел этим добиться? Она должна умолять Судзуки простить или же разбить свое сердце видом Ханамии, утешающим подружку? Всю прошлую ночь американка гадала, стоит ли идти и как себя вести, сомневалась и боялась встречи с самой Судзуки. Но у нее не было альтернативы, госпиталь – единственная зацепка в поисках исчезнувшего Макото. И она не может отказаться от нее, не может пойти на попятную.       - Я так боюсь увидеть, что была права. Боюсь, что увижу, как он там с ней… - слезы вновь накатили и Ёши закрыла глаза руками. – Боюсь, что он скажет, что со мной все было шуткой, обманом, и он лишь смеялся… Софи, что мне делать?       - Ну же, успокойся. - француженка обошла стол и встала рядом, поглаживая плачущую подругу по спине. – Я уверена, что все не так. Ты бы видела, как он смотрел на тебя! Ma cheri, милая, это точно был взгляд влюбленного мужчины! Ты должна верить в себя, должна бороться! О, enfant, я знаю, о чем говорю – настоящая любовь стоит того, чтобы биться за нее, а у вас с директором она именно такая! Он простит тебя, вот увидишь. Будь терпеливой, ласковой, и он оттает.       - Ты не знаешь его, Софи… Но спасибо тебе за эти слова. - Рэйко сжала теплую руку блондинки. - Я постараюсь бороться в этот раз, постараюсь вернуть его, иначе… Я не знаю, зачем мне жить.       Марсель тяжело вздохнула и обняла ее, сжав сильнее, чем требовалось.       - Глупая девчонка, не стоит так говорить! Никогда! Ты сама стоишь того, чтобы жить, и этой причины достаточно. Не знает, зачем жить! Ох, да хоть ради вкусного пива, курочки и этого вида! Закатов и рассветов, вина, красивого белья и бриллиантов!       Едва заметная улыбка скользнула по лицу Рэйко и только тогда француженка отпустила ее. На щеках брюнетки тускло блестели дорожки слез.       - Я должна платить тебе, как психотерапевту. Серьезно, Софи. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна.       - Отплати мне тем, что никогда больше не будешь такого говорить. – проворчала блондинка и взглянула на свои наручные часы. - Ma cheri, я должна идти, иначе завтра на работу не проснусь. А там стооолько дел… - Марсель закатила глаза, упирая руки в бока. – И все это нужно сделать перед командировкой, а Сакурай – очень въедливый начальник.       - Сакурай? – Рэйко мгновенно зацепилась за неформальную манеру. – Не господин Сакурай?       - Его же здесь нет. – с вызовом парировала Софи. – Он достал меня до боли в печени, очень тяжелый руководитель! Хотя бы дома я могу называть его так, как хочу?       - И это никак не связано с вашим разладом с Кисе? - Ёшиваре требовалось отвлечься от своих переживаний, и новая цель была найдена. Стерев слезы со щек, она продолжила расспросы: – Я заметила на вечере награждений, как старательно ты его избегала, а он - пытался подловить. Вы расстались? В чем причина? Мне казалось, что у вас все было хорошо.       - Все и было хорошо. Просто, знаешь, mon ange, Кисе – айдол, спортсмен и красавчик, вокруг таких всегда много внимания. И его контракт с модельным агентством запрещает отношения, публичные, во всяком случае, а я до зубовного скрежета устала от игр в скрывающихся влюбленных. Я уже была в роли тайной любовницы, и больше не хочу. Хотя, ха-ха, - Софи пожала плечами, - именно благодаря Антуану я и влюбилась в Японию. Он работал здесь послом от Франции. – пояснила она в ответ на вопросительный взгляд собеседницы. – Пару раз мне повезло его сопровождать, и я поняла, что хочу пожить в этой стране. И осталась. – мягкая полуулыбка будто подсветила мечтательное лицо француженки.       - Кисе, похоже, не согласен с вашим расставанием. – своим замечанием Рэйко разбила уютную атмосферу, окружившую блондинку. Та поморщилась и тяжко вздохнула.       - Этому мальчику придется принять реальность. Все, mon ami, я убегаю. – и, послав воздушный поцелуй, Софи выпорхнула с балкона, собираясь домой.       Наскоро допив алкоголь, Рэйко засунула руки в карманы спортивных штанов и пошла за ней. Прислонившись к дверному косяку, она наблюдала за суетящейся блондинкой. От выпитого, наконец, приятно расслабилось тело и внутренний голос затих. Мысли растворялись в легком опьянении. Американка зевнула. Помахав на прощание француженке перед тем, как та выскочила за дверь номера, Ёшивара вернулась на балкон наводить порядок.       Сметя все банки, - и допитые и полные, - в мусорный пакет вместе с оставшейся едой, Ёши оставила перевязанный полиэтилен возле урны в ванной – уборка в номере все равно была ежедневной, а, значит, завтра бардак исчезнет. После того, как отец разблокировал карты, Рэйко снова могла позволить себе не следить за тратами, поэтому и номер у нее был люксовый.       «Вероятно, вместо извинений» - усмехнулась девушка про себя, вспоминая, как на следующий день после сюрприза с видео ареста Джейсона в сети начали пиликать уведомления о возврате доступа к счетам. Для кого-то в жизни все решали деньги… Жаль, что она не из таких.       Приведя балкон в порядок и убрав со стола все, кроме телефона, так и лежащего экраном вниз, брюнетка вновь села на стул и уставилась на город. Все возможные створки балконных окон были открыты, но Рэйко все равно не хватало воздуха. Покосившись на черный прямоугольник своего айфона, девушка не выдержала и схватила его.       Ноль сообщений.       Ноль пропущенных.       Набрав до боли знакомый номер, Рэйко услышала мелодичный голос робота, в очередной раз сообщившего, что абонент не доступен. Она позвонила еще несколько раз, но ничего не изменилось. Попытка дозвониться стала ее ежедневным ритуалом, результат которого всегда был один – Ханамия был недоступен.       И с каждым днем слышать это становилось все привычнее и проще.       Пролистнув по привычке галерею, Ёши открыла фотографию, сделанную на одной из их прогулок: они с Ханамией стоят в обнимку на фоне пруда Синобадзу. Позади них плавает куча белых катамаранов, на один их них Макото даже затащил Рэйко после того, как они сделали селфи… Уэно не был любимым парком японца, но он посчитал кощунством, что Ёшивара не бывала там ни разу во время стажировки. Он был очень настойчив, и лишь поэтому Рэйко пришлось тащиться в свой выходной в это людное и популярное место. Только потом она вспомнила, что в старшей школе именно в Уэно они с Ханамией случайно столкнулись во время школьной поездки любования сакурой. Она наткнулась на него, когда он прятался от фанаток среди толпы, и на какую-то долю секунду их руки переплелись. Тот взгляд Макото, жгучий и темный, она помнила по сей день.       В этот раз сакуры не было, но и виснущей на Ханамии Шигивары – тоже.       А теперь нет ничего. Лишь воспоминания, запечатленные в пикселях смартфона.        Рэйко запечатлела поцелуй на изображении улыбающегося Макото, и ее взгляд не отрывался от экрана до тех пор, пока тот не потух.