Западня для лисицы

      11 октября              Высоченное здание больницы подавляло своей монументальностью. Идущий до самого верха стеклянный фасад отражал розовое предзакатное солнце, все ниже садящееся за горизонт с каждой минутой. Сквозь двери, подобно реке, текли непрерывные потоки людей. Рэйко в очередной раз сверила адрес, спрятала записку во внутренний карман пиджака и вздохнула. Несмотря на теплый ветер, руки заледенели. Маленький фонтанчик умиротворяюще журчал перед самым входом, привлекая внимание бликами монеток на дне, брошенными на удачу, однако спокойствию девушки это ни капли не помогало.       Она сидела на скамейке перед госпиталем уже полчаса, не решаясь зайти. Хаос в голове нашептывал сотни вариантов, один хуже другого. Раскачиваясь взад-вперед почти незаметно для окружающих, Ёши силилась сделать выбор, гадая, что же ждет ее за этими прозрачными дверьми. Стоило за ними мелькнуть высокому силуэту с темными волосами, как сердце ёкало, но ни один из десятка похожих не оказался тем, кто был нужен.       «Случись такое раньше, я бы ушла без сомнений. – она прикусила кончик большого пальца, пристально следя за выходящими посетителями медучреждения. – Но, если не пойду – больше шанса увидеть Ханамию может и не быть. Черт! Решайся же, Ёшивара! Сейчас или никогда!».       Импульсивно вскочив, в мгновение ока она оказала у входа и, не давая себе передумать, последовала за вереницей посетителей. Маска, бахилы, электронный стенд… Чем больше проходило времени, тем сильнее все вокруг смазывалось в разноцветные пятна от нарастающей тревоги. Через силу выстояв положенную очередь и дождавшись своего номера на экране, девушка на подгибающихся ногах доковыляла к стойке регистратуры:       -Здра… здравствуйте! Я к пациенту в палате номер триста тридцать три.       -Пожалуйста, подождите. – безупречно вежливая медсестра подняла трубку телефона и набрала номер. Прикрыв рот рукой, она что-то произнесла, но и такие меры были излишни – от волнения Рэйко не могла разобрать ни слова. Впившись ногтями в ладонь, она изо всех сил пыталась заставить дышать себя ровно и размеренно, чтобы не привлекать лишнее внимание, но мысль о том, что Макото может быть так близко, сметала все напрочь, словно таран. – Имя… Ваше имя?       - Ёшивара… Рэйко. – стиснув край стойки, американка напряженно уставилась на сотрудницу госпиталя в ожидании ответа. И та, наконец, кивнула.       - Госпожа Судзуки ждет Вас.       

***

      ***              Упаковка большой подарочной корзины, купленной в автомате на ресепшне, зашелестела, задетая соседом по лифту, но Ёшивара даже не заметила этого. Переминаясь с ноги на ногу, невидящим взглядом она смотрела на двери кабины – сбылся ее самый худший кошмар… Тонко звеня, внутри все оборвалось. В мыслях помимо воли крутились картины вида Ханамии, сидящего у постели больной, поддерживающего ее под спину, кормящего с ложечки и заботливо откидывающего волосы с лица. Рэйко закрыла глаза и заставила себя глубоко вдохнуть и выдохнуть, пытаясь совладать с эмоциями. Ей нужно сохранить лицо и не позволить себе выглядеть жалкой перед ними. Больше она ничего не может сделать, чтобы вернуть Макото. Остается только принять последствия своей ошибки с гордо поднятой головой.       Или сбежать.       Или умолять Ханамию не оставлять ее.       С горечью хмыкнув, Ёшивара перевела взгляд вниз, на пол. Умолять Ханамию… Если бы только это могло помочь.       Коридор этажа, на котором находилась палата, оказался полупустым, лишь вдали маячили размытые силуэты людей, похожих на охранников. Стоило сделать первый шаг, как будто из ниоткуда возник огромный мрачный японец в строгом костюме:       - Ёшивара Рэйко?       -Д-да… - девушка машинально отшатнулась к закрытым дверям лифта, осознавая, что ей не показалось и в коридоре действительно была охрана. – В чем дело?       - Покажите, пожалуйста, Ваши документы.       Американка послушно протянула свою регистрационную карточку. Затем также беспрекословно выполнила требование предоставить корзинку для осмотра и вывернула карманы, чувствуя, как по спине стекает капелька пота.       На одежде людей не было никаких опознавательных знаков, поэтому с уверенностью сказать, были ли это полицейские, она не могла, однако в голову помимо воли начали закрадываться мысли, что Ханамия или Хара сдали ее, и вот сейчас ее арестуют за организацию покушения…       А потом вдруг под чуть задравшимся рукавом мужчины мелькнула татуировка, заставившая девушку куда внимательнее оглядеться. Возле нее стоял только один человек, еще двое были у отдаленной палаты. Больше в коридоре никого не было. Мужчины стояли, не шелохнувшись и вытянувшись по струнке, и их одежда была строгой, но не форменной.       «Могла ли семья Судзуки нанять для нее частную охрану? - удерживая на лице привычную вежливую улыбку, американка двинулась за жестом пригласившим ее следовать за собой секьюрити. – Или это все же полиция под прикрытием?».       - Госпожа Судзуки готова Вас принять. Пожалуйста, соблюдайте регламент посещения и не утомляйте больную. – подобно роботу безэмоционально произнес один из тех, кто стоял у входа, прижав виднеющийся наушник к ушной раковине, и распахнул дверь. С неистово колотящимся сердцем Ёшивара вошла внутрь, сдавленно просипев приветствие.       В единственном в палате кресле спиной к ней восседал темноволосый мужчина, и Рэйко, вопреки намерению, не сдержалась – зажмурила слезящиеся глаза и застыла столбом, не в силах заставить себя сделать шаг. Забыла, как дышать; сжала до хруста корзину, задыхаясь и мотая головой, но вдруг услышала непривычное:       -Рэйко-тян?       Она недоверчиво распахнула ресницы. Проморгавшись и обретя ясность зрения, Ёши поразилась тому, как могла обмануться:       - Ки… Киёши-семпай?       Тот, кого назвали Киёши Теппеем, встал в полный рост, занимая собой почти половину помещения, и широко улыбнулся. Знакомой, светлой улыбкой, так отличающейся от той, которую она до дрожи в сердце хотела увидеть на лице другого…       Ханамии здесь не было.       Ноги девушки подкосились и ей пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть.       - Вы закончили обмениваться любезностями или как? – недовольный сиплый женский голос позади шатена ввинтился в эту сцену. Киёши поспешно отступил и Рэйко увидела Судзуки.       Блондинка в больничной пижаме восседала на оснащенной по последнему слову техники кровати, на ее ноге красовался гипс, а лицо было украшено гематомами и синяками. Злобный, полный яда взгляд прошелся по замершей посетительнице, и в ту же секунду американка поняла – Судзуки ей ничем не поможет. В голове мгновенно всплыла их первая встреча, приведшая к нынешней катастрофе. Будет ли японка мстить?..       Айри расцепила сухие губы и так ухмыльнулась, что мороз продрал по коже:       - Киёши, оставь нас поболтать о нашем девичьем и о… Ханамии.       И судя по тому, каким тоном она произнесла последнее слово, ей уже было известно, кто повинен в причине ее пребывания здесь. Рэйко невольно опустила голову, уставившись на носки своих лоферов. Чувство вины зашевелилось где-то глубоко внутри, стыдливым жаром опалив щеки и принося отголоски раскаяния.       Киёши подчинился приказу, но Рэйко успела заметить раздражение, промелькнувшее на его лице. Будто почувствовав это, хоть Теппей и стоял к ней спиной, Судзуки демонстративно и слащаво прибавила:       - Но ты же знаешь, что должен вернуться? Да? – дождавшись неохотного кивка, она с нескрываемой издёвкой протянула: - Хороший мальчик.       Скрип зубов Киёши был буквально слышен, но он смолчал в ответ. Широкими шагами поравнявшись с Ёшиварой, он тихо произнес: «Не знаю, что у вас за дела, но будь осторожна с Судзуки», и вышел, оставляя девушек наедине.       Приглушенный щелчок замка отрезал их от внешнего мира.       Повисшее неподъемной тяжестью напряжение можно было резать ножом. Блондинка молчала, разглядывая гостью. Острый, немигающий взгляд как у змеи буквально ввинчивался под кожу, и Рэйко судорожно вздохнула, ощущая, как ей перестает хватать воздуха под давящим, полным ненависти и угрозы вниманием Судзуки.       Кашлянув, она протянула корзинку, все еще оставаясь на значительном расстоянии:       - Это тебе.       Японка фыркнула:       -Засунь себе в задницу. – пультом приведя механизм кровати в действие и заняв полусидячую позу, она цокнула языком: - Ох, смотрите-ка, у нее хватило смелости явиться. Ну и как тебе результат? Довольна?       Ёшивара покачала головой и сделала шажок назад:       - Наверное, мне стоит все же уйти…       - Эй, ты! – Судзуки молниеносно швырнула в нее наполовину очищенный апельсин, лежащий до этого на подносе в кровати, но не попала. – Причина. – задрав подбородок, блондинка с вызовом вскинулась на опешившую американку. - Я хочу знать причину, сука. Иди сюда и ответь мне, трусливая ты тварь! Эй! – прикрикнула Айри, заметив, что Рэйко все же настроена ретироваться. – А ну не смей! Или, клянусь, я сейчас же позвоню в полицию и расскажу, чья это была затея! – указывая на свою загипсованную ногу, она ухмылялась, понимая, что шантаж сработает.       Так и вышло – проглотив свою гордость, Рэйко подошла к креслу и, сгрузив корзинку на пол рядом с другими подарками, уселась в него. Судзуки высокомерно и довольно хмыкнула. Ее темные глаза враждебно сузились.       - Зря Хара сомневался, что ты заявишься. Прибежала, как сучка за кобельком, да только уж Ханамии тут нет, смирись. – язвительно хохотнув, она побарабанила ногтями по подлокотнику кровати, склонив голову набок.       Рэйко посмотрела на блондинку, на гипс на ее ноге, и покачала головой:       - Ты не поймешь меня.       - Да неужели? – кривая улыбка на покрытом гематомами лице смотрелась уродливо. – А ты попробуй рассказать, облегчи душеньку. Я, блять, имею право это знать, ты так не думаешь? Или хочешь, чтобы те милые парни за дверью помогли исповедаться? Только ляжешь ты после этого не в больничку со мной за компанию, а в землю, мать твою!       Скривив губы, Ёши метнула в нее взгляд исподлобья.       - Решила меня запугать?       - Ну куда мне до тебя, я такими методами не пользуюсь. – Айри рассмеялась, но быстро умолкла, скривившись от боли. – А вот если узнает мой папаша, то все будет по-другому, уж поверь. Ханамию он, в память о заслугах его отца, может и простит, но тебя за любимую и единственную доченьку закопает заживо. И если ты и дальше будешь выебываться – я расскажу ему всё.       Рэйко сжала подлокотники и наклонилась вперед:       - Так расскажи. К чему эта трата времени? Не сможешь уснуть, если не узнаешь?       - Да ты издеваешься, что ли? – ехидность и злобу в голосе японки сменило неподдельное удивление. - Где твои чувство вины и совесть? Ты практически своими руками упекла меня в госпиталь, а теперь корчишь выебоны?       Пожав плечами, Ёши перевела взгляд на апельсины на тумбочке. На нее накатила такая усталость, что стало вдруг все равно, что произойдет дальше:       - Получается, что так.       Судзуки без единого звука изучающе уставилась на нее. Сложно было понять, о чем она думала, и Рэйко переключилась на пейзаж за окном. Идея прийти в госпиталь больше не казалась хорошей – Макото тут не было, и, очевидно, эта не скажет ей о нем ничего. Сама она бы на ее месте не стала, Ёшивара осознавала это отчетливо.       Вздохнув, она закинула ногу на ногу. Ей нужно усмирить себя. Последние дни были слишком изматывающими, чтобы продолжать этот дурацкий спор, да и в затылке постепенно нарастала боль, грозя спустя время превратиться в мигрень.       В конце концов, она пришла сюда не для того, чтобы препираться и выяснять, кто круче. Ей нужно попытаться разузнать хоть что-то, хоть самую малость.       Откинувшись на мягкую спинку и прикрыв глаза, американка сжала переносицу:       - Я скажу тебе все, что хочешь, если ты тоже ответишь на мои вопросы.       - Давай попробуем, раз ты такая дерзкая. – Айри также прищурилась. - Что ты хочешь узнать?       Рэйко постаралась расслабить горло и живот, чтобы голос звучал максимально спокойно и незаинтересованно:       - Где Ханамия?       Смех японки стал ответом на этот вопрос. Она покачала головой и показала на собеседницу пальцем:       - Оя-оя, да ты и правда в отчаянии! Что, наша сучечка страдает без хозяина? На что только не пойдешь во имя любви? - издевательски изогнув бровь, она притворно-сочувствующе скривилась и надула губы: - О, я тебя даже понимаю... любовь такая злая штука! Не злись, не злись! – заметив порыв Ёшивары встать, блондинка замахала здоровой рукой. – Тут слишком скучно, повесели меня еще, остынь. Садись-садись, убогая. Сначала твои ответы, потом мои. Причина, американка. Я хочу узнать причину.       - Ты и сама ее знаешь. – раздражение, словно плющ, снова начало опутывать сердце. Сцепив руки на коленях, американка закатила глаза: – Зачем спрашивать такие очевидные вещи? Месть. Моя причина – месть. Ты унизила меня, и я решила ответить тебе тем же. И сожалею об этом, ясно?       - Не ясно. – Судзуки с ленцой растягивала гласные и это так остро напоминало манеру Ханамии, что у Рэйко ёкнуло сердце. В животе разлилось неприятное чувство, и она поморщилась. – Во-первых, прошло слишком много времени. Во-вторых, твоя месть несоизмеримо больше, что-то я не припомню, чтобы калечила тебя. В-третьих, тогда какого хера ты здесь?! Ты должна быть довольна, но вот ты тут, делаешь вид, что раскаиваешься, страдаешь и ищешь нашего любимого семпая. Так что не пизди про месть, понятно?       - Как ты верно заметила, я здесь, чтобы найти любимого семпая. – мрачно усмехнулась Рэйко. – И вижу, что попытка с тобой бесполезна.       - Ммм, да брось. – Судзуки взяла стакан с тумбочки и жестом указала на графин с водой, намекая, чтобы гостья ей помогла. – Ханамия подставился из-за тебя, и я этому пиздец как рада! Отдал любимую лабораторию и все налаженные точки сбыта, просто фантастика! Благодаря тебе я получу цееелую кучу денежек и стану куда богаче! И все это плата за то, чтобы мои ребята не подправили личико одной безмозглой американочки и то, что она сотворила, осталось тайной для всех – и для полиции, и для клана. - Айри вытянула губы трубочкой, кривляясь. - Ох, посмотри-ка, добренький Ханамия-семпай так переживает, что тебе не пойдут шрамы. – ее смех, резкий и издевательский, врезался в барабанные перепонки, как скрип ногтей по стеклу. - Так ты нальешь мне воды или нет? Это меньшее, что ты можешь сделать после этого. – японка качнула загипсованной ногой и недовольно изогнула бровь.       С неохотой поднявшись, Рэйко налила воды в стакан и протянула блондинке. С нескрываемым раздражением глядя на утоляющую жажду девушку, пострадавшую по ее ошибке, она вдруг испугалась недостаточности чувства своей вины: нельзя сказать, что ей было абсолютно все равно, однако сожаление, что вся эта ситуация привела к разрыву с Макото ощущалось несравнимо сильнее, чем сожаление о причиненной другому человеку боли.       По спине прошелся холодок.       Спрятав руки в карманы пиджака, Рэйко вернулась на кресло. Блондинка отставила стакан, вытерла губы ладошкой и машинально принялась накручивать на пальцы кончик светлой косички, лежащей на плече. Опустив взгляд на свои руки, она чуть прищурилась, будто что-то вспоминая. На точеном лице медленно проявилось сюсюкающе-издевательское выражение.       - Он так униженно просил тебя не трогать, ооох, почти молил! Даже на колени был готов встать, если б я захотела. Только представь, какое это зрелище - Ханамия на коленях. Настоящее искусство! Наш гордый семпай был так унижен, что я не представляю, как он может тебя простить. И все же...       - Зачем ты мне это говоришь? - Рэйко холодно перебила японку, увлекшуюся монологом. Та умолкла. Сейчас, отбросив притворство, Айри выглядела куда опаснее, но Ёши оставалась спокойной - злость психованной блондинки трогала куда меньше, чем страх окончательного исчезновения Макото из ее жизни. Поудобнее усевшись, она скрестила руки на груди и подчеркнуто равнодушно посмотрела на женщину напротив.       Судзуки ответила тем же, копируя жест. В ее глазах, подобно пожару, постепенно разгорались интерес и жадность. Сквозь не зашторенное окно в палату пробился луч закатного солнца, бросая алый отблеск, что придало невольной кровожадности пристально уставившимся друг на друга девушкам. Японка бессознательно сжала покрывало, ни на секунду не сводя взгляда с Ёшивары, и, наконец, с жаром прошептала, подаваясь вперед:       - Как ты это сделала? Как сломала его и подчинила? Я хочу знать твой секрет, хочу себе этот способ. Дай мне это - и я скажу, где искать Бэдбоя.       Ответом послужила растерянная тишина, повисшая меж ними на долгое мгновение. Рэйко чувствовала и удивление, и раздражение, и бессилие. Стиснув переносицу, она покачала головой:       - А если его нет? Нет способа?       Судзуки хрипло засмеялась. Тонкие пальцы сжались в кулаки:       - Конечно же, он есть. И я хочу узнать его. Одно то, что Ханамия отказался от всего, за что долго боролся, говорит о том, что ты смогла это. Смогла влюбить в себя и заставить плясать под твою дудку. А ведь я предупреждала его! – скривив уголок губ, блондинка издала полный разочарования смешок. – Тебе повезло, что мы с ним близки так давно. Будь на его месте кто-то другой – тебя бы ничего не спасло.       Сердце Рэйко пропустило удар. Грудь захлестнули странные чувства – радость, отчаяние и боль, кинжалом вонзившаяся под ребра. Судорожно вдохнув, она замерла, будто боялась спугнуть услышанное. Японка же не заметила состояния собеседницы и продолжила:       - Не знаю, как уж Ханамия убедил Киёши прийти, - машинально кивнув в сторону двери, Айри утомленно откинулась на подушки, - Но хотя бы благодаря ему я еще не сошла с ума от скуки. Наш Железное сердце падок на ущербных, и я попросту не могу не воспользоваться такой возможностью. Что поделать - научена использовать любые шансы себе во благо... А вот ты, конечно, та еще дура. Так прохлопать влюбленного Ханамию - какой же тупицей надо быть? Спасая тебя, он оставил свое детище, которое лелеял годами, и вышел из дела, в котором поднялся с самого нуля. Интригуя, запугивая, шантажируя – что за прекрасные деньки это были… Отец гордился им, и он был единственным человеком вне клана, который мог рассчитывать на поддержку семьи. Все было так идеально, пока он не встретил тебя. – голос дрогнул, и подавленная враждебность просочилась наружу. – Ты разрушила его жизнь и растоптала гордость. Все, что остается теперь Макото – жить правильной жизнью по правилам, которые он ненавидит.       - Я… - Рэйко надавила на горло и откашлялась, пытаясь совладать с дрожью. – Я хочу его найти, и…       - Зачем? – насмешка в тоне Судзуки была такой явной, что резала, словно бритва. – Осталось что-то, что ты еще не разрушила? Оставь его в покое, он сделал свой выбор, как и ты – свой. Но ты так и не сказала о причине. Чтож… - она постучала пальчиком по пластиковому пульту, валяющемуся рядом. – Давай тогда я скажу? Итак, мы встретились на Окинаве. Туда-сюда – и вот ты под действием легкого препарата, который якобы превратил тебя в разнузданную шлюху. Ты злилась на меня за то, что я подложила тебя под Ханамию, и думала, какая я злодейка. Наверное, мечтала о том, чтобы отомстить, даже нашла способ, но по какой-то причине не стала. Значит, злилась не так сильно. Конечно, ведь дело-то было не во мне и варденафиле - ваши последующие потрахушки это доказывают! Но почему ждала почти два месяца? На Окинаве мы были в начале августа, а сейчас уже октябрь. Ты взбрыкнула в ночь, когда между тобой и Макото что-то произошло... – прервав многословный рассказ, Айри прицокнула: - Кстати, что? Он не раскололся, конечно, да вот только и я не дура. – явно довольная собой, она кивнула своим мыслям: - Он назвал отель, в котором вы были, и вот совпадение – это тот же отель, в котором тебе делал предложение другой мужик! Опустим мою мысль, какая же ты шлюха, и сопоставим факты…       - Откуда ты это знаешь? – процедила сквозь зубы задетая за живое Ёши, вцепившись ногтями в обивку кресла.       - Что именно? Что ты – шлюха?       - Заткнись! Я про предложение! Откуда тебе это известно?       - Ууу, как страшно. – Айри прижала руку ко рту, изображая испуг, но ей быстро наскучило собственное гримасничанье, и она раздраженно, даже устало, скривилась: – Короче, дорогуша, время выходит, поэтому давай сразу перейдем к финалу: твоя причина - ревность.       Рэйко вздрогнула, уличенная в истинных мотивах. Перед глазами пронеслись фотографии улыбающихся Судзуки и Ханамии, россыпью украсившие ее комнату в тот роковой день, и мучительные всепоглощающие ревность и зависть, перемоловшие внутренности и душу в труху.       - Какого…       -Я знаю Ханамию уже много лет, и знаю, как он умеет доводить людей. Он в этом мастер. И он пиздец, как ревновал, когда увидел предложение твоего американского хахаля… А он видел, дорогуша, видел своими глазами. – Судзуки снова прищурилась, остро и недобро. Из ее тона исчезли даже крохи дружелюбия. – И я думаю, что он это так просто не оставил – унизил, отомстив, и ты решила: не можешь ранить его – ударь по тому, кто дорог. Логичное решение, понимаю. – японка коротко и зло хохотнула. – И тут ты вспомнила меня – единственную женщину, что для дражайшего Макото не пустое место, в отличии от тебя самой. Ты хотела сделать ему больно через кого-то, кем он дорожит, и нашла способ. Тактика в духе самого Ханамии, браво!       - Просто ты бесила меня с самого начала. – еле слышно выдавила американка, сгорбившись и отчаянно отказываясь принимать услышанное. Ее замутило, и яркие мушки заплясали перед глазами.       - Что?       - Я ненавидела тебя с самого начала. – Рэйко вонзила в Судзуки взгляд исподлобья, сглатывая. – С первой же секунды.       - Оя, как честно! – Судзуки засмеялась . – Только вот это гораздо больше похоже на ревность. Конечно, ведь я Ханамии ближе, чем кто-либо еще. Ближе, чем ты; важнее, чем ты. Мы с ним как кровные брат и сестра! И мы вместе с самого детства, ведь его отец работал на моего и спас ценой своей жизни, а такое не забывают. Папаша уже почти двадцать лет заботится о Макото и его матери, как о своей семье! – закатив глаза, японка самодовольно усмехнулась: - Какая же ты все-таки тупая. Из-за ревности потеряла того, за кого боролась! Ханамия не умеет прощать. Он ни разу не принял хоть кого-то после ошибки. Он никогда не простит тебе этого предательства.       Сказать было нечего, Судзуки была права. Ёши ни за что бы вслух это не признала, поэтому просто молчала и смотрела на злорадствующую блондинку. Тошнота отступала, зато боль в затылке становилась все ощутимее. Рэйко жалела, что осталась, жалела, что вообще пришла, и только сейчас начала понимать, что имел ввиду Хара под словами: «Повеселишь меня».       Этим ублюдкам смешно смотреть на чужие страдания, смешно дергать за ниточки и наблюдать, как люди корчатся от боли и унижения. Разбитое сердце, разрушенные мечты, искалеченное тело – для них это весело, как было и в школе. Теперь и сама Ёшивара стала для них развлечением - уверенность в том, что мерзкая блондинка перескажет дружкам все детали, сомнению не подлежала.       Да она и правда смешна. Ошиблась во всем, начиная с неправильно понятых отношений. И своих с Ханамией, и его – с Судзуки.       - Если бы я хотела его, этим поступком ты сама бы подарила мне Ханамию, дура. – в тоне блондинки скользнули нотки уничижительной жалости, будто она говорила с кем-то неполноценным.       Рэйко покачала головой. Прийти сюда тоже было ошибкой, как и довериться лживому ублюдку Харе Казуе. Судзуки просто хотела посмеяться над ней и потешить самолюбие, но никак не помочь. И Ёшивара не могла винить ее за это – после того, что она сделала, любой на месте блондинки горел бы желанием отомстить. Все, что могла позволить себе сейчас Ёши – это все же попытаться сохранить лицо.       - Чтож, я выслушала твои безумные бредни. Считай это моим извинением. – она встала и с равнодушным видом развернулась к распластанной на больничной койке блондинке. – Надеюсь, в следующий раз у тебя отнимется язык.       Судзуки посмотрела на нее с восхищением, и поблекшая было улыбка разгорелась с новой силой:       - А ты хороша! Давай-давай, проваливай отсюда.       Молча поклонившись на прощание, Рэйко направилась к двери. В спину донеслось ехидное:       - Надеюсь, ты больше никогда не увидишь Ханамию и он забудет даже твое имя!       Слова ударили поддых, но брюнетка не позволила белобрысой дряни увидеть это. До крови прикусив губу и сдерживая рвущиеся наружу проклятия, она со всей силы дернула хромированную дверную ручку, стремясь покинуть палату, и споткнулась, едва не врезавшись в широкую мужскую грудь. Медленно скользнув взглядом вверх по спортивному торсу, который не мог скрыть даже мешковатый свитшот, Ёши моргнула, воззрившись на знакомый квадратный подбородок и глубокие карие глаза.       -Киёши-семпай? – она напрочь позабыла о его присутствии. – Ты… был в коридоре все это время?       Киёши Теппей нахмурил брови и кивнул, а затем протянул руку и положил девушке на плечо, вытягивая ее в коридор. Застывшие каменными изваяния вдоль стены охранники даже не вздрогнули, лишь скосили на них глаза.       Теппей наклонился ниже и его шепот зашелестел возле уха:       - Не знаю, что происходит между тобой и Ханамией, но, пожалуйста, больше не втягивайте Судзуки, это опасно для всех вас. И если нужна помощь - просто скажи.       Его глаза мерцали беспокойством - так знакомо, так тепло, что до боли напомнило школьную их дружбу, словно время обернулось вспять. Но неожиданно Рэйко охватил гнев. Захотелось заорать во все горло: "Ну и что ты сделаешь, если я скажу?!", но она знала, что он ее не поймет.       Опустив голову, вместо крика Рэйко хмыкнула.       «Что ты сделаешь, если поймешь, что причина страданий Судзуки - я? И жалею лишь о том, что попалась? Что же сделаешь, а? Поможешь мне, бросишься спасать?.. Вряд ли».       Мысли промелькнули быстрее ветра и исчезли. Не отдавая себе в этом отчета, Рэйко сделала шаг в сторону, и тяжелая горячая ладонь Теппея скользнула по ее плечу, теряя опору.       - Спасибо за заботу, семпай. Я это очень ценю. – предельно сухо и вежливо. Плевать, заденет это Киёши или нет, хотелось просто сбежать и оставить этих людей, наконец, позади. - Позволь мне уйти первой. - и не дожидаясь ответа, Ёшивара зашагала прочь, бросив через плечо холодное: - До встречи!       «Просто оставьте уже меня в покое, все вы, ублюдки!» - стук каблуков по кафелю звучал все быстрее. Киёши воскликнул вслед:       - Ёшивара!..       Но американка лишь ускорила шаг, в конце почти срываясь на бег. Охранники Судзуки замерли вдоль коридора, без команды хозяйки никого не останавливая. Заскочив в так кстати закрывающийся лифт и распугав пассажиров внутри, Ёшивара еще успела увидеть, как Теппей растерянно останавливается на середине пути, и улыбнулась. Когда-то ей казалось, что она любила этого человека, но стоило Ханамии вновь оказаться рядом - и все другие чувства смыло волной. Когда-то ей казалось, что Теппей - ключ к счастью, но она принимала желанные фантазии за реальность. Когда-то она надеялась, что ее чувства взаимны - оказалось, что попросту спутала чужую жалость с симпатией.       Какой же глупой она была.       Бросив на Теппея последний взгляд в узкую щель смыкающихся створок, Рэйко помахала рукой.