Отступление
Бои на улицах Конохи набирали обороты. За пределы арены нападавшие так и не выплеснулись, да и постоянно направляемые туда отряды подкрепления возвращаться не спешили. Впору насторожиться бы, но именно на арене должны были быть сосредоточены сильнейшие шиноби Конохи — так что с потерями не считались. Гибель каждого из них станет ударом как по мощи, так и по репутации Листа. Для уличных же боёв вполне хватало тех, кто шёл вслед за огромными змеями снаружи: Призывы неплохо оттягивали на себя оставшихся защитников, позволяя расправляться с ними без особых потерь. Но первые несколько минут, когда прорыв шёл с ошеломительной лёгкостью, завершились. Эффект внезапности исчерпал себя, сопротивление начало нарастать: где неявно, а где и очень красноречиво, в виде гигантской жабы, раздавившей одну из змей. Впрочем, лёгкой прогулки никто и не ждал. Коноха, несмотря на все постигшие её неприятности, пока ещё сохраняла статус сильнейшей Деревни. Кири погрязла в гражданской войне, Суна толком не оправилась от последней Мировой, Ива с самого начала была беднее ресурсами… с Кумо, как обычно, всё было неясно, и скрытные облачники не спешили просвещать кого бы то ни было о реальном положении дел. В любом случае, фатально подкосить Коноху не смогло ни нападение Кьюби, ни резня клана Учиха. Если опасна загнанная в угол крыса — что говорить о звере покрупнее? Но это хорошо понимали старшие шиноби. Джонины, те, кто успел застать войну и хлебнуть её полной мерой. Молодёжь, сильная и наглая, поддалась опьянению ложного всесилия — и не чувствовала постепенно нарастающего напряжения. Напряжения, которое было бы уместно перед боем, но никак не во время него. Если, конечно, противник не готовит ловушку. Когда ты слаб — притворись сильным и обмани врага. Когда ты силён, притворись слабым и поймай врага в ловушку. Такая простая, даже прописная истина — и потому столь часто игнорируемая молодёжью. Ведь что основы — это так скучно. И совсем не столь круто, как мощные техники. И лишь потом, с кровью и смертью, не доставшей всего на волосок, приходит понимание, что такие основы дают для выживания гораздо больше, чем овладение стихией, тайдзюцу или искусством иллюзий. Что лучше трижды выглядеть идиотом, но остаться живым идиотом, а не оказаться умным крутым трупом. И что мимолётное предчувствие, холодок вдоль хребта, от которого вмиг встают дыбом волоски на затылке, спасает куда чаще заученных планов. Именно это чутьё на внезапную опасность позволило джонину Суны увернуться от свистнувшего у виска снаряда. Увернуться, перекатиться в сторону и выйти из кувырка уже готовым к бою… чтобы не обнаружить противника в рассчитанной по траектории броска точке. Медленно, вслушиваясь в каждое колебание воздуха, он повернулся вокруг себя, ожидая новой атаки. И она последовала — только снаряды в этот раз полетели не в него, а в двигавшихся по соседней улице шиноби Звука. И это были далеко не кунаи. Тока Неджири недоуменно моргнул: неизвестный нападающий бросал… камешки? Да, с немалой силой, так что не успевшие увернуться от атаки звуковики получили болезненные травмы — но слишком мелкие, чтобы гарантировать серьёзный урон. Против них что, сражается малолетка, которому даже оружия не доверили? — Цви-цви-и-и-и-и-цви-и-и-и-ир! На крышу выскочила самая обычная белка, не блистающая ни крупными размерами, ни протектором — то есть не относящаяся к призывным зверям. Неджири уже почти отнёс её появление к категории отвлекающих манёвров, как эта самая белка с гневным цвирканьем обрушила на обладателей протектора с нотой настоящую очередь мелких снарядов. Камешки, кусочки дерева, даже орехи… это выглядело бы смешно, если бы разминувшиеся с целью снаряды не выбивали в стенах заметные вмятины. Да и летели они со скоростью, сравнимой с бросками хорошего джонина, сводя шансы увернуться к минимуму. Неджири, пользуясь тем, что животное отвлеклось от него, потянул из кобуры сюрикен. Мелочь, конечно, но неприятностей может доставить много. Пожалуй, нужно будет прихватить трупик с собой — может быть, удастся извлечь из него что-то ценное. Всё же белка, довольно уверенно загоняющая в угол пусть не слишком сильных, но полноценных шиноби… на такое не каждый призывной зверь способен. Отвести руку для броска, метнуть остро заточенные звёздочки… Белка сюрикены перепрыгнула, разразилась пронзительным верещанием, буквально ввинчивающимся в уши. Звуковики, на которых перестали сыпаться невнятные, но очень болезненные снаряды, тоже поспешили метнуть оружие. Однако мишень им попалась не только мелкая, но и шустрая, так что рыжей шерсти ни один кунай или сюрикен не коснулся. Белка, продолжая верещать, ринулась прочь, оскорблённые шиноби рванули следом — добить гадкую зверюшку. Неджири, ощутивший прокатившийся по спине холодок, замедлился, настороженно оглядываясь и пытаясь обнаружить источник возможной опасности. — Цви-и-и-и-и-и-и-ир! — верещание белки внезапно сменило тональность и стало… торжествующим? — Цви-ир, цви-ирк, цви-и-и-и-и! — ответное цвирканье и цоканье сопровождалось обрушившимся на звуковиков градом. Весьма опасным градом — он не только в стенах вмятины выбивал. С хрустом ломались попавшие под удар кости, плескала кровь от прошедших вскользь, но всё же содравших кожу ударов, с глухим чавкающим звуком откинулась назад голова невезучего звуковика, получившего три снаряда прямо в лицо. Новые белки были немного крупнее первой, но самое главное — быстрее, они не то что не уступали, а даже превосходили противников в скорости реакции. Неджири нахмурился, отступая назад: какими бы незначительными противниками ни выглядели белки, задержать до прибытия шиноби Листа, а то и ранить они могли. Но в следующую секунду мужчине пришлось спешно отпрыгивать в сторону, спасаясь от неизвестной ему техники в виде… верёвок? Нет, змей! — Аки-чан, ты привела подруг? — весело хмыкнула куноичи, отзывая змей обратно в рукав. Белка отозвалась гордым цвирканьем и задрала пушистый хвост. Те из звуковиков, которые остались живы, угрозы уже не представляли, будучи серьёзно травмированными, а то и покалеченными безобидными на первый взгляд снарядами. — Я угощу вас всех орешками и даже данго поделюсь, — продолжила куноичи всё тем же сюсюкающим тоном. Неджири напружинил ноги, готовясь к прыжку и срыву дистанции: стихией Ветра он не владел, а без этого дальний бой против таких врагов становился для него откровенно проигрышным. Звон столкнувшихся кунаев, с силой ударивший в плечо орех, впившиеся в горло змеи, вновь выметнувшиеся из рукава куноичи. — Для пришедших со смертью — смерть, — Анко отбросила уже мёртвого противника в сторону. Здесь живых противников не осталось, но на территорию Конохи вторглось слишком много чужаков. Стоило поспешить. У шиноби Листа было ещё много работы… Хотя питомицу Ли-куна вместе с её подругами угостить нужно будет обязательно.***
Первым в атаку пошёл Наруто, облепивший песчаный аватар Шукаку клонами. Наклепал он их от души, и где в этой толчее находился оригинал, понять было совершенно невозможно. Отследить реакцию Гаары в такой круговерти тоже было нельзя, но судя по тому, как закрутился его тануки, пытаясь посшибать теневиков, Сабаку впечатлился. А взрывпечатей-то Узумаки запас от души — где только прятал, спрашивается. Песчаная шкура расцвела взрывами, Гаара закричал… а потом по всему телу аватары открылись зубастые пасти. — Фуутон: Муген Саджин Дайтоппа! Мощный порыв, насыщенный песком, почти мгновенно развеял всех клонов, да и лесу вокруг досталось. Гаара рассмеялся безумным смехом, хлестнул песчаной плетью — скорее наугад, чем прицельно. — Ну где же вы? Выходите! Я хочу убить вас! — А мы — нет, — буркнула я себе под нос. — Сакура, разумнее бить на поражение. У меня осталось всего одно Чидори, — Саске выглядел непривычно серьёзным. То есть вы можете представить, насколько он был серьёзен, если это смотрелось непривычно даже для Учихи?! — Есть шанс, что после его смерти снова вырвется биджу, только уже без возможности запихнуть его обратно, — я качнула головой. — Насмерть нельзя. — А если я ему руку оторву? — практично поинтересовался Учиха. — Кровь я остановлю, а печати складывать он не сможет. Да, жестоко. Да, может нарушить многое и многое. Но, биджу побери, нам бы выжить, чтобы это «многое и многое» наступило! Нельзя же вечно на Наруто надеяться? К тому же сильно я сомневаюсь, что получится так с ходу пробить защиту Гаары из спрессованного песка. А вот если повредить кисть, с техниками у Сабаку и в самом деле станет сложнее. Поделилась с Саске соображениями про щит, Учиха кивнул, принимая к сведению. Так, теперь бы отловить Наруто, и желательно оригинала, а не клона — скормить ему чакростимулятор. Всё-таки Призыв и массовое клонирование должны были оставить его почти пустым, а регенерация джинчурики позволяет не слишком переживать о побочных эффектах. Кстати, нам с Саске тоже не помешает: препарат не слишком мощный и мгновенного действия ждать не стоит, но лишним уж точно не будет. К счастью, Узумаки нашёлся сам, вполне логично решив объединить усилия с нами, раз уж одиночная атака провалилась. Скормила ему чакропилюлю, коротко изложила свои соображения. Наруто кивнул, снова создал толпу клонов. Поменьше предыдущей, но всё равно — впечатляет более чем. На фоне моих-то двух штук… А Рут ещё и кислотно-ярким Хенге каждого обеспечил. Саму технику накладывали клоны, но ведь хватило же на неё чакры… Пожалуй, стоит и мне лепту внести: иллюзорники в таком бою, конечно, ерунда, но зато, как и любое гендзюцу, требуют гораздо меньше чакры, чем вещественные техники. И чакронитей побольше раскинуть: Наруто они разве что падение смягчат, но и это немало, а вот я или Саске сможем от них оттолкнуться, если что. Так что косплеим безумного паука, бегом-бегом, прыгаем, натягиваем, натягиваем, ещё больше… — Чидори! — один из «клонов» Узумаки, а на самом деле Саске под Хенге всё-таки смог воспользоваться круговертью разноцветных копий и подобраться к Гааре достаточно близко. Только вот накачанный стимулятором Сабаку успел среагировать и вздёрнуть свою защиту. Р-р-р, вот так пожалеешь невольно, что запаслась качественными препаратами! Молния-то песок пробила, но удар вышел сильно ослабленным, так что никакого особого результата атака не принесла. Даже вопль джинчурики вышел скорее гневным, чем болезненным. А ведь у Саске это была последняя возможность использовать технику. Всё, лимит вышел… Да и в целом чакры у него — с гулькин нос. Если внезапно не активируется джуин, ему стоит выходить из боя. Только, если учесть, что первым делом подарочек Орочимару тоже жрёт чакру — лучше бы он и дальше не активировался. Саске и как рукопашник силён, но не против джинчурики в режиме биджу же! А Гаару в очередной раз переклинило на Учихе. Он даже на недобитых клонов перестал обращать внимание, полностью сосредоточившись на Саске. Когда за тобой гоняется такая туша… В чём-то ситуация повторяла бой со змеями Орочимару, только вот, в отличие от них, песчаная туша была почти непробиваемой, неубиваемой и плевалась техниками. Гаара воздушное ядро Шукаку не воспроизвёл, но и его «песчаных сюрикенов» более чем хватало. Саске умудрился извернуться между отдельными сгустками только благодаря шарингану. Поневоле порадовалась, что вовремя накормила его чакропилюлями: хотя бы додзюцу в самый неподходящий момент не отключится. Долго так продолжаться не могло. Великое додзюцу или обычные глаза — всегда остаётся ещё и тело. Которое устаёт, реагирует вспышками боли или дрожью в руках. Которое и так заставляли работать на пределе. — Не смей! — дёрнуть Саске чакронитями, на которые он как раз опёрся и начал складывать печати. — У нас нет других шансов! Чидори хотя бы пробивает его броню! — Если ты выйдешь из боя, у нас тем более не будет шансов!!! В следующую секунду пришлось прыгать в сторону, уходя от очередного залпа песчаных снарядов. Поскольку целью Сабаку всё ещё был Саске, нам с Рутом доставалось постольку-поскольку. А вот Учиху, кажется, задело, хоть и вскользь. — Я уже однажды потерял всё… Я больше не хочу видеть, как мои близкие друзья умирают! — по коже Саске поползли чёрные кляксы активируемого Джуина. Нет-нет-нет! Ками с ней, с проклятой печатью в целом — но ведь чакра же! Чакра, которая должна быть! А Саске… ксо, и ведь далеко, не успею сбить ему серию печатей! Чакронити я всё же метнула — но у них, как и у любой техники, были свои ограничения в скорости. А я была всё-таки немного медленнее Саске — и уж тем более уступала Саске с Чидори. Эта атака плоды всё же принесла. Орал Гаара как резаный, да и все посторонние вкрапления песка осыпались, оставив только, собственно, аватару Шукаку. Но Саске, чтобы отскочить, требовалось оттолкнуться от его песчаной шкуры — и та мгновенно обернулась зыбуном. Чакронити Учиху всё-таки достигли, оплелись вокруг тела, дёрнули… только для того, чтобы я убедилась, что держит Гаара крепко. Слишком крепко, чтобы я смогла выдернуть. — Я уничтожу тебя! Я докажу своё существование! — окровавленный Гаара, схватившийся левой рукой за бессильно повисшую правую, выглядел одержимым. Одержимым не демоном — идеей. И пугал чуть ли не сильнее, чем когда выпустил Шукаку. Может быть, потому, что тогда Саске не был в его полной власти? Ещё один отчаянный рывок, который срывает с места скорее меня: Учиха зажат намертво. — Пустынное… Импульс, заставляющий чакронити сжаться, бросая тело в почти полёт. — …погребе… Хлоп! — Да очнись ты наконец! В последний момент я отпустила контроль над нитями и поэтому финишировала не в Саске, а в Гаару. Больно! Зато и Сабаку такой «подарочек», кажется, ошеломил — а может, он просто «глюканул» из-за того, что я закрыла от него Учиху. Размахнуться, отвесить пощёчину — кунай всё равно песком остановит, а так есть шанс, что Гаара ошалеет от самого факта. — Причинять боль другим, чтобы доказать свою реальность, вынуждены только мерзавцы — потому что без их мерзостей их как бы не существует! Остальные же есть сами по себе! И ты тоже существуешь! Эта жажда убийства — не твоя!!! — Заткнись! — Гаара взвыл, хватаясь руками за голову. — Заткнись, заткнись, заткнись! К счастью, моё появление всё же отвлекло Сабаку от Учихи — и Саске смог воспользоваться этим на полную. «Чириканье» молнии — вряд ли полноценное Чидори, но на то, чтобы освободиться от песчаного захвата, её оказалось достаточно. А потом Саске дёрнул меня за шиворот, буквально сбрасываясь с морды Шукаку вниз. От настоящего цунами песка, которое обрушилось вслед за нами, удалось уйти разве что чудом. Вот так вот и поверишь, что джинчурики — сильнейшее оружие Скрытых Селений. Какого, блин, в Суне считали Гаару бракованным? Казекаге бы сюда, пусть попробовал бы заломать этого бракованного! Меня приложило об дерево так, что позвоночник грустно скрипнул и пригрозил сломаться, Саске тоже чуть ли не размазало по соседней ветке — а ещё его прямо-таки трясло из-за сверхлимитного использования чакры молнии. В ближайшие несколько минут он точно не встанет, даже если у меня получится использовать Шосен. Нить-то я с горем пополам должна создать, но чакры осталось уже на самом донышке. Ну же, Наруто, не подведи… От гула, с которым где-то вверху столкнулись многотонные туши, заныли зубы. Понять, что происходит над кронами деревьев, было практически невозможно. Хотелось верить, что Наруто справится, и я даже верила… но всё же лучше будет, если в случае чего мы хотя бы подхватить его сможем, чтобы попытаться удрать. Попытки с третьей всё же удалось создать чакронить с нужными параметрами. С пятой — раздвоить её край так, чтобы она не потеряла стабильности. Оставалось только держать самый минимальный уровень воздействия, чтобы воздействия чакростимулятора хватало на поддержание чакры на одном уровне. Один конец Саске, один на себя… Будем надеяться, Темари достаточно поглощена боем, чтобы не сунуться к нам сейчас. Когда аватара Шукаку с тихим шорохом рассыпалась на куски, я позволила себе с облегчённым вздохом прикрыть глаза. Справился. Наруто всё-таки справился. Хорошо… Если бы ещё спина болела поменьше…Отступление
Гаара не любил моменты прорыва Шукаку — но нельзя сказать, что он их ненавидел. Когда биджу брал контроль, противный, хоть и едва слышный внутренний голосок умолкал… и можно было не думать. Просто — заснуть, просто позволить себе отпустить вечно удерживаемый поводок и немного отдохнуть. Да, потом бывало страшно и горько — но только в первые разы. Потом Гаара чувствовал лишь какое-то мрачное удовлетворение, предоставляя окружающим очередные доказательства того, что он чудовище. Страх и ненависть окружающих… они подтверждали, что он всё-таки есть в их глазах и их жизнях. Пустого места не боятся. И тем более — не ненавидят. Но в этот раз всё было не так и не то. Сначала — слишком резкое впадение в транс, чуть ли не против его воли. Да, биджу рвался наружу, но ещё ни разу не было так, чтобы он смог усыпить носителя самостоятельно. Гаара всегда прекрасно помнил, как засыпал. Да и то, что вытворял Шукаку, всё равно потом приходило: снами и тенями воспоминаний. А тут — пустота. Лакуна. Вскрик отброшенной в сторону розововолосой куноичи, провал, вспышка боли и визг разозлённого Шукаку, пробирающий все внутренности, словно песчаная буря на пике ярости, застлавшая глаза рыжая пелена бешенства… По самой крупной мишени Сабаку ударил скорее инстинктивно. Бой… бой был чем-то знакомым, правильным. Жажда крови и убийства, страх и решительность противников. Накатывающее всё сильнее восторженное осознание их силы: кровь таких врагов станет драгоценной частью его песка. Важной строчкой в подтверждении его существования. Они не пытались сбежать, хотя и использовали уловки, они смогли его ранить… Где-то под этой кровожадной радостью совершенно затерялась нотка смутного сожаления. Пощёчина от куноичи вышла поистине оглушительной. Широко распахнутые светло-зелёные глаза вдруг заслонили весь обзор — и были ярко, мучительно неправильными. Как и слова, которые она кричала ему в лицо. Наверное, целых полторы секунды он осознавал. Потом почему-то вспомнилось: Сакура. Её зовут Сакура. А потом голову пронзила такая резкая боль, словно череп пытались разорвать пополам. Добыча, сильные, нужно убить! Но… почему… этот взгляд… такой?.. Почему в нём не было ни страха загнанной добычи, ни ненависти человека к монстру? Почему эти глаза так легко заслонили собой Учиху? И почему она не просто защищала сокомандника? Искать ответы совершенно не хотелось: хотя бы потому, что с каждым вопросом боль только усиливалась. И Гаара отмахнулся от противников в полную силу, надеясь наконец их прикончить. Тогда всё станет правильно, вернётся к привычным рамкам… …никому не придёт в голову дотрагиваться просто так… Джинчурики должны бояться, это аксиома. Они — оружие, а оружию не положено ничего, кроме боя. Он — слишком сильное и неуправляемое оружие, чтобы его не хотели уничтожить… — Хенге но дзюцу! На месте огромной жабы возник не менее огромный, но худой и поджарый лис. Плеснуло каким-то глубинным узнаванием при виде рассекающих небо хвостов, но тут лис бросился — и стало совершенно не до смутных образов не своей даже памяти. Он готов был к жёсткой схватке, оторванным лапам, бьющим со всех сторон, песку и крови. Он совсем не ожидал, что, стоит лису вцепиться, как Хенге спадёт и почти в упор ударит водяная бомба. Он успел загородиться песком, но, промокнув, тот переставал поддаваться контролю. Да, не весь — каким бы мощным ни вышло дзюцу гигантской жабы, оно было не в силах окатить собой всего Шукаку. Но скорость реакции упала просто гибельно: что говорить, если блондинистый парень банально перепрыгнул со своей жабы и пробежался по морде Шукаку, а Сабаку не успел его схватить? Броня Гаары была плотно спрессована, и намочить её оказалась не так-то просто. От не пострадавших от атаки участков шла волна сухого, сыпучего, такого лёгкого в управлении песка — но секунду или две он мог полагаться только на броню. А его противник уже размахнулся, окутывая руку почему-то рыжей чакрой, и ударил. Гаара закричал: ему показалось, что под песок плеснули жгучую кислоту. В жизни джинчурики хватало боли, но вот такой, чисто физической и просто ослепляющей, Сабаку испытывать ещё не доводилось. Гаара ударил — больше вслепую, наугад, словно в дикой надежде, что если он достанет противника, эта боль прекратится. Но песок отбило выплеском всё той же рыжей чакры… …а удара так и не последовало. Снова почему-то всплыло имя: Узумаки Наруто. Узумаки Наруто стоял, окутанный всполохами похожей на огонь чакры, и смотрел, отчего-то не спеша добивать открывшегося противника. И — он смотрел без ненависти. — Почему? — Гаара буквально взвыл. — Почему ты смотришь так? Я убил их! Я убил твоих друзей! Почему ты меня не ненавидишь? Наруто медленно качнул головой: — Я тоже знаю, что такое одиночество. Я проходил через это… Вот почему, когда я вспоминаю прошлое, мне становится холодно. Эта боль была необычной. Это был тёмный ад, — голос набрал силу и зазвучал гулкими ударами гонга. — Поэтому я понимаю. Я не знаю, что произошло, но ты был одинок и страдал. Ты никогда не чувствовал облегчения и мог полагаться только на самого себя. Ты по-прежнему сражаешься в этом аду… Он внезапно прянул вперёд. Сабаку рефлекторно отшатнулся, но Наруто снова не ударил. Он только выдохнул — жарко, со всей силой всколыхнутых болью эмоций. — Такого я и врагу не пожелаю. Только… ты и не враг. Гаара дёрнулся. Эти слова ударили сильнее тарана, сминая и так нестойкие остатки контроля над песком. Чакра ещё оставалась, но ярость, гнавшая в бой, погасла окончательно. И когда аватара биджу начала осыпаться, с тихим шелестом растворяясь в воздухе, Сабаку даже не попытался сгруппироваться, чтобы смягчить падение. Поймала их жаба, прямо языком. Опустила на достаточно толстую ветку дерева и исчезла в облаках белого дыма. Гаара поднял на Узумаки бесконечно усталые глаза: — Не враг? Я убил твоих друзей. — Ты плохо их знаешь! — Наруто просиял широкой улыбкой. — Саске и Сакура так просто не сдаются, даттебаё! — Ты странный… — Гаара всё никак не мог оторвать взгляд от этой улыбки. — Сакура-чан говорит, что у меня мозги набекрень, но на очень правильную бекрень, — улыбка стала ещё шире. — Ну так что, ты сдаёшься? — Что? — Гаара широко распахнул глаза. — Я тебя победил, — загнул палец Узумаки. — Нас больше, — загнул он второй. — И вообще, сдавайся, мы тебя вкусненьким накормим! — Наруто… — дружный возглас на два голоса Гаару уже даже и не удивил. Равно как и демонстративно приложенная к лицу ладонь Учихи. Сокомандники Узумаки и впрямь оказались живы, хоть и порядком потрёпаны — но обоих уже окутывали странно светящиеся зелёным чакронити. И они выглядели вполне готовыми продолжить бой… А Гааре в кои-то веки совершенно не хотелось драться. — Соглашайтесь, я и для Темари-чан тортик найду, — весело предложила куноичи. — И вообще, сейчас будет такой бардак и разбирательство между Деревнями, кто виноват и с кого ущерб требовать… А так вы пересидите самые крики между старейшинами у нас. — А вам от этого какая выгода? — подозрительно прищурилась Темари, крепко сжимая веер. — А нам почёт, что мы вас поймали, разумеется, — хмыкнула Сакура. — Личные пленники, плюсик к решению в пользу звания чуунина… Соглашайтесь! Всё равно наследников Казекаге на произвол судьбы не бросят и выменяют, как только ситуация немного устаканится. А у нас — лучше, чем в Отделе Дознания у Ибики. Темари закусила губу. Сдаваться в плен отчаянно не хотелось: да кто отпустит джинчурики чужой Деревни, не попытавшись перезапечатать его биджу? Но особого выбора не было. Канкуро, оставшийся задерживать преследователей, так и не появился, Гаара, похоже, больше не боец, а в одиночку ей от команды Конохи не отбиться, особенно в нынешнем состоянии. А ещё… ни один из этих троих не боялся Гаары. Они видели, на что он способен, но не просто выстояли против его ярости, а даже не испугались. Учиха, хоть и давил тяжёлым взглядом, готовый в случае чего защитить сокомандников, — но именно что защитить. Не убить их первым. Не устранить угрозу заранее. Только ответить на атаку. Сакура продолжала уговаривать, джинчурики Конохи улыбался и, кажется, вообще был готов обнять Сабаку за плечи… То, что Гаара медленно кивнул, соглашаясь, было закономерно, а не удивительно. Удивительным было то, что сама Темари в этот момент почувствовала что-то, подозрительно похожее на облегчение.Отступление
Карин совершенно не собиралась геройствовать. Даже не потому, что считала себя недостаточно сильной куноичи. Просто у неё был ясный и чёткий приказ сестры. И Сакура была права: обращаться с кунаями и сюрикенами умеют даже ученики Академии, а много ли тех, кто всерьёз учился на ирьёнина? И пусть девушка пока ещё толком не освоила Шосен, лишних рук в Госпитале точно не будет. Перевязать, дать обезболивающее, обеззаразить раны… при большом потоке раненых нерационально тратить чакру там, где можно без неё обойтись. А раненые будут, обязательно будут: от стен Конохи уже нёсся грохот, да и не заметить огромных змей было трудно. Карин невольно вздрогнула: давешний медведь выглядел по сравнению с этими чудовищами не слишком-то и страшным. А оне-сан рассказывала, что они уже сражались с такими, когда Орочимару напал на них в Ши но Мори. Сражались и даже победили, а не просто выжили. Значит, и сейчас справятся. А ей нужно просто заняться тем, что лучше всего получается. Дважды Карин пересекалась с потоками эвакуации: она была организована на удивление быстро и чётко. Нападение началось от силы несколько минут назад, а улицы уже стремительно пустели. Впрочем, хитай-ате послужил достаточным аргументом, чтобы никто не пытался заставить Карин присоединиться к группам эвакуируемых. Ирука-сенсей, ведший группу из Академии, только предупредил, чтобы она не вмешивалась в бои. — Нет, я в Госпиталь, — мотнула головой Карин. На миг толкнулось в груди сомнение: может, всё же стоило пойти с эвакуируемыми группами и не мешаться ни у кого под ногами? Но спустя секунду куноичи уже мотнула головой и прибавила шаг. Она генин, а значит, полноценный шиноби Листа и отсиживаться за чужими спинами ей негоже. Теперь главное успеть добраться до Госпиталя, пока округу не захлестнули уличные бои. То ли повезло и защитники Деревни достаточно задержали нападающих на рубежах, то ли сама Карин показалась слишком незначительной добычей, но вступать в схватки ей не пришлось. А в Госпитале её прибытию обрадовались и сразу приставили к делу, выделив круг обязанностей. Раненые пока ещё не начали поступать, но ирьёнины уже переходили на авральный режим, готовясь принять пострадавших. И от того, что она тоже была частью этого, что её усилия и помощь были нужны, невольно защипало в носу. Всегда слабая, никчёмная… и вдруг оказавшаяся нужной. Не из-за какого-то таинственного наследия вымершего клана, а сама по себе. Благодаря своим усилиям. Здесь, в Госпитале, было её место и её обязанности. И Карин собиралась выполнять их наилучшим образом. А потом потоком пошли раненые и стало не до высоких размышлений. Промыть, обеззаразить, перевязать, зашить раны, правильно сложить переломы, напоить обезболивающим тех, для кого её умений оказалось недостаточно, но кто мог подождать, пока освободится более опытный ирьёнин… Карин только и успевала, что смахнуть пот со лба, переходя от одного раненого к другому. Кто-то подносил воду и бинты, откуда-то под рукой брались лекарства — куноичи не задумывалась об этом. Она просто выполняла свою работу, стараясь делать её не только хорошо, но и быстро: бои набирали силу и пострадавших становилось всё больше. Наверняка кто-то работал «в поле», помогая раненым добраться до Госпиталя или принося тех, кто не мог передвигаться самостоятельно. Где-то там были и старшие ирьёнины, возвращающие в строй легкораненых и оказывающие первую помощь остальным, чтобы они продержались до Госпиталя или хотя бы выжили. Так что, несмотря на то, что медкорпус сейчас напоминал разворошённый муравейник, паники или лишней суеты не было. Каждый знал свои обязанности, а добровольных помощников из числа не сильно пострадавших шиноби быстро нагружали работой, чтобы не было соблазна ринуться обратно в круговерть боёв. Раненый шиноби — замедленная реакция, а значит, слишком высока вероятность, что он или погибнет, или угодит в Госпиталь на несколько месяцев вместо недели, а то и пары дней. Всё это Карин улавливала отрывками, потому что в редкие секунды передышки старалась высмотреть приметные розовые волосы оне-сан. Конечно, Сакура говорила, что они уходят в преследование чужой команды, и кто знает, как долго оно продлится. Но вдруг уже всё? Не то чтобы Карин нужны были похвала и одобрение, просто… Просто было так непривычно волноваться за кого-то, от кого твоя жизнь не зависит. Зашив очередную рану, Карин остановилась, чтобы стереть пот со лба. Зябко передёрнула плечами от прокатившегося по спине сквозняка, оглянулась в поисках его источника: не хватало ещё, чтобы ослабленные шиноби подхватили простуду, которая в обычном состоянии к ним не прицепится даже после суток в ледяной воде. Замерла, начиная осознавать, что этот «сквозняк» имеет очень мало общего с обычным потоком воздуха. А в следующую секунду куноичи накрыло потусторонней стынью с головой. После мгновенного рефлекторного испуга, как при внезапном падении в воду, мысли резко успокоились, а восприятие обострилось и сконцентрировалось, словно при тренировке сенсорной техники, которую она только-только начала учить. Получалось у Карин неплохо, отлично даже… …Но никогда до этого восприятие чакры не было таким резким, чтобы она буквально увидела происходящее. Крыша какого-то здания, слабо светящиеся фиолетовые стены барьера, не то корни, не то ветки… шиноби — чакра одного была точно знакомой — и возвышавшаяся над всем этим огромная полупрозрачная фигура. Наверное, жуткая: красноватая кожа, острые оскаленные зубы, рога, белые волосы и кимоно, распятый перед ним силуэт из чакры, кажущийся маленьким, словно кукла, поток того самого пронизывающего-пробирающего холода… А Карин почему-то было совсем не страшно. Этот холод… он был знакомым, но более того — он был надёжным. Словно широкое лезвие меча, опасное и могущее оставить без пальцев, если хвататься за него без должного почтения, но с гораздо большей вероятностью спасающее жизнь. Хотелось склонить голову и опуститься на колени, приветствуя и отдавая дань уважения. Хотелось коснуться пальцами края белой хламиды, позволяя холоду пробрать себя до костей и очистить от всего лишнего. И откуда-то была полная уверенность, что этот холод не повредит, что касание не будет посчитано кощунством и что странное создание скорее… защитит? Не потому же, что ощущения очень напоминали касания незримых холодных пальцев во время ритуала жертвования покровителю Узумаки. Скорее, это была та самая интуиция, о которой оне-сан так часто говорила. И эта интуиция сейчас подсказывала Карин, что ей ничего не грозит… если она не попытается вмешаться. Наверное, можно было бы попытаться отстраниться от этого зрелища, попытаться прийти в себя и «вернуться» в Госпиталь, где её помощь наверняка нужна… но почему-то казалось, что важнее досмотреть до конца. Шиноби, чей силуэт из чакры был распят перед фигурой в белом, оказался Хокаге. Карин смотрела, как клоны поймали двух незнакомых ей мужчин, к ощущению чакры которых примешивался привкус праха и пепла. Смотрела, как сам Хокаге-сама вцепился в бледного темноволосого мужчину, не обращая внимания на пронзивший его меч. Наблюдала, как эти двое перетягивали что-то эфемерное, но жизненно важное. Запоминала, как именно рвались связи под клинком в когтистой руке. И как усмехался владелец клинка, показательно пережёвывая ту самую эфемерную субстанцию, вытянутую клонами из двоих шиноби, осыпавшихся после этого пеплом. Пережёвывал и усмехался, наслаждаясь страхом своей последней жертвы. А ещё Карин не могла отделаться от ощущения, что это создание её прекрасно видит — но снисходительно позволяет смотреть и запоминать. Чтобы знала, как нужно, к чему стоит стремиться… И Узумаки запоминала. Всё, до последней минуты, пока полупризрачный силуэт не истаял, поглотив руки Орочимару и распятую перед ним часть Хокаге-сама. Она даже успела заметить, что летающий меч змеиного саннина подобрала призывная обезьяна Хокаге… а потом концентрация резко упала, её «глаза» словно бы налились тяжестью… …А когда Карин подняла веки, первым, что она увидела, были встревоженные зелёные глаза и прядка розовых волос. — Оне-сан… — Ты в порядке? — Да, кажется… — Карин прислушалась к своим ощущениям. Тело полнилось усталостью, но при этом каждая мышца и каждый канал чакры звенели, как после хорошей тренировки. — Да. — Это хорошо. Отдыхай, имото-чан, — Сакура улыбнулась. — Ты отлично потрудилась. Карин облегчённо прикрыла глаза. Ей нужно было подумать и как следует перебрать в памяти все детали увиденного, чтобы ничего не упустить. Она обязательно расскажет об этом сестре… но позже, когда рядом не будет такого количества лишних ушей. А пока что и впрямь нужно немного отдохнуть. Толку-то от ирьёнина, если его самого шатает? Но всего несколько минут. Раненых много, и на счету действительно каждые руки.***
Обратно в Коноху пробираться пришлось по всем правилам шпионского искусства. Отсидеться в лесу были шансы, но не особо большие: слишком уж много народу бегало сейчас по окрестностям Конохи. Те, кто попытался уйти от набирающих силу схваток, команды перехвата, подкрепления — вроде того же Асумы или старшего Абураме. А кроме них были призывные команды, обеспечившие явление гигантских змей на поле боя, и ещё биджу ведает кто. Наруто же с Курамой пока разговаривать не умеет и способностями Карин никак не обладает. Самым забавным, пожалуй, оказались крадущиеся рядом Сабаку. Ну как крадущиеся… Темари обнимала свой веер и сумрачно зыркала по сторонам, готовая бить Фуутоном на каждый шорох, Канкуро и вовсе плыл на облачке песка: жуки Шино выпили его до полной неспособности шевелиться. Гаара обеспечил наиболее бесшумное и не снижающее манёвренности перемещение брата, но сам Канкуро был от этого совершенно не в восторге. Старший Сабаку был бледен, дышал через раз и опасался лишний раз шевельнуть пальцем. Бедолага, наверняка ведь не раз видел, как этот песок перемалывает противников Гаары… Сам же Гаара был отрешён и безмятежен в лучших традициях буддизма, и только тихое шуршание песка давало понять, что окружающую ситуацию он всё-таки отслеживает. Впрочем, нам тоже приходилось держать ухо востро: таиться нужно было не только от врагов, но и от своих же. Хитаи со знаком Суны со своих пленников мы снять даже и не пытались, к тому же внешность у них более чем приметная. Наскочишь вот так на своих и замучаешься объяснять, что не верблюд. Докажи ещё, что это наши пленники: дети Казекаге — лакомый кусок, а уж вражеский джинчурики — тем более. Или просто убьют, или отберут, или самих предателями объявят, мол, с песчаниками якшаемся. Ух, чую, цапнула я нам проблем с этим пленением… ну да где наша не пропадала! Отобьёмся. Тем более у нас есть Шикамару, который если и не «за», то уж точно не «против». Подскажет, если его прямо попросить. Вон как внимательно поглядывает то на нас, то на Сабаку. По счастью, нюх Паккуна оказался достаточно острым, чтобы уберечь нас от случайных столкновений, а мы — достаточно везучими, чтобы никто не стал преследовать нас целенаправленно. Так что до Конохи мы добрались успешно. Окраины селения будто бы вымерли: все сместились либо вглубь, либо, наоборот, в лес. — Ладно, я в сторону клана, — махнул нам рукой Шикамару. — Пробиваться к арене слишком напряжно. — Должен своим сокомандникам помочь я, — в своей специфической манере сообщил Шино. — Удачи, — серьёзно кивнула я. — А куда мы, Сакура-чан? — Наруто только что на месте не подпрыгивал. Завидую я ему. Как будто и не дрался с вошедшим в режим биджу джинчурики. Падать совершенно без сил даже и не думает, хотя в бой я бы Узумаки сейчас не пустила совершенно точно. Всё-таки и Призыв, и использование чакры биджу. — Нужно отвести их в квартал Учиха, — я мотнула головой в сторону Сабаку. — Он расположен наособицу, так что есть шансы, что его обойдут и при отступлении. Ну и это облегчит доказывание их статуса как пленников. Саске нахмурился так, что между бровями залегла складка. В отличие от Наруто, он сразу сообразил, что в одиночестве детей Казекаге там не оставишь. Слишком рискованно, да и квартал вовсе не пустует теперь. Конечно, жители могли уйти — сначала на арену, смотреть экзамен, а потом спасаясь от нападения… только вот, несмотря на все старания эвакуационных команд, кто-то мог и остаться. Квартал Учиха действительно расположен слегка на отшибе, да ещё и рядом с Хьюга — особого смысла отступать именно через то направление нет. Да и мародёрствовать там, где несколько лет никто не живёт… что можно было, давно растащили. Хотя — здесь стоит отдать должное коноховцам — никто над трупом поверженного исполина не глумился. Уж не знаю, кто именно занимался похоронами убитых Учиха и что сталось с их шаринганами — но могилы на клановом кладбище есть. Равно как и строчки на мемориальном камне, я специально проверяла. И за кварталом тоже приглядывали. Пусть никто не следил, чтобы дома не ветшали — но вот загулявшего пропойцу, решившего побезобразничать именно в мёртвом квартале, завернут сразу и довольно жёстко. И ровно такая же ситуация с кварталом Узумаки, кстати говоря. Он гораздо меньше и был фактически уничтожен при нападении Кьюби — однако существует, и убирать его обозначение с карт никто не спешит. Вот такие вот пирожки с котятами, да… — Ты с нами? — осведомился Учиха. — Нет, мне нужно в Госпиталь, — мотнула головой я. — Сакура-чан, но так нечестно! — вскинулся Наруто. — Да у тебя… и чакры не осталось, наверное! — Немного есть, — я изогнула кончики губ в улыбке. — Пилюли ещё действуют. Но, думаю, там сейчас каждые руки на счету, особенно если эти руки хорошо умеют накладывать повязки. И к ним прилагается ирьёнин С-ранга, разбирающийся в препаратах. Узумаки надулся. — Но ты можешь сделать клонов, они тоже лишними не будут. Складка между бровями Саске стала глубже. Он-то такими запасами чакры, как некий джинчурики, похвастаться не мог и теневых клонов вряд ли потянет. Однако спорить Учиха не стал, прекрасно понимая приоритеты в данной ситуации. Только уточнил: — А если Госпиталь сейчас атакуют? — Оборону там должны держать намертво, а прорываться я не стану. В таком случае придётся вернуться. Саске коротко кивнул, махнул рукой Сабаку, указывая направление. Наруто наплодил пяток клонов, троих отправил со мной, с двумя оставшимися замкнул Сабаку в «коробочку», возглавляемую Учихой. Вот и пусть кто-то вякнет после этого, что Узумаки не умеет быть деликатным! Боёв вокруг Госпиталя не кипело, да и вообще, похоже, сражение перешло к фазе «гнать поганых захватчиков на пинках, добивая кунаями». В любом случае, я очень рада, что не попалась никому на глаза. К биджу все эти геройства, на сегодня я свою норму перевыполнила. И на ближайшее время — тоже. В Госпитале, как и ожидалось, было многолюдно и суетливо, но эта суета происходила в чётких рамках инструкций и обязанностей. Моему появлению никто не удивился — только пробегающий мимо ирьёнин коротко осведомился, как у меня с чакрой, и отправил в то крыло, в которое сносили пострадавших гражданских и тех шиноби, кого не требовалось ставить на ноги вот прямо сейчас. Там же обреталась и Карин — но к моему приходу сестрёнка сомлела. Правда, как-то слишком уж странно: не упала в обморок, а застыла на месте, таращась в пространство отсутствующим взглядом. Её отвели к стеночке, усадили на лавку, но разбираться, что конкретно случилось, было просто некогда. Впрочем, рядом никто не умирал, так что я могла позволить себе выделить несколько минут на диагностику. Состояние Карин и в самом деле напоминало транс: расширенные на всю радужку зрачки, напряжённые мышцы, сохраняющие положение тела, глубокое и редкое дыхание. Но что стало причиной? Хотя… Карин сенсор, и один из лучших, а в Конохе сейчас такое творилось… хоть то же явление Шинигами взять. Кто знает, как его присутствие может воздействовать на людей? Думается мне, не слабее знаменитого Ки должно шибать… К счастью, как раз в этот момент Карин пришла в себя. — Оне-сан… — Ты в порядке? — я облегчённо выдохнула. Физически у Карин и так никаких проблем не было, даже сильной усталости, а с внезапным трансом можно разобраться и чуть позже. — Да, кажется… Да. — Это хорошо. Отдыхай, имото-чан, — я улыбнулась. — Ты отлично потрудилась. Карин улыбнулась мне в ответ и прикрыла глаза, а я с чистой совестью отправилась заниматься своими прямыми обязанностями. И всё-таки, что это за транс такой был?***
Следующий день выдался грустным. Хоронили Сандайме, хоронили погибших. Как ни крути, нападение было хорошо спланировано и не хуже реализовано. Конечно, чтобы свалить такого гиганта, как Коноха, нужно кое-что посерьёзнее, но что-то мне подсказывает, что цель у змеиного саннина была несколько другая. Какая — только сам Орочимару и сможет рассказать, да… Свою лепту в общую хмурость настроения вносила и погода, и усталость. Устраивать пышные прощальные церемонии до того, как будут приняты хотя бы первичные меры по устранению возможной опасности и восстановлению разрушений, никто не стал. Шиноби вообще очень прагматичные в таких вопросах. Адреналин от боёв схлынул, радость от того, что выжили, недоумение и негодование из-за подлого нападения — тоже. Немного отступила даже усталость: ведь перед тем, как прийти на церемонию прощания, нужно было привести себя в порядок и переодеться. Зато вместо неё пришло осознание потерь. Убитые люди, разрушенные дома… что-то можно будет отстроить, а что-то уже не вернёшь. Надо ли говорить, что общее настроение было в самый раз для сгущающихся туч? Скорее, даже выглядело так, словно людская печаль привела эти тучи… Мы с ребятами встретились на улице — и молча, не сговариваясь, пошли к Камню Памяти. Что-то произошло со всеми нами во время этих экзаменов и во время нападения. Мы стали лучше понимать своего сенсея. Да и — где ещё он может быть? Наверняка стоит мокнет возле мемориала, в тысячный раз читая такие знакомые строчки… Копирующий ниндзя и в самом деле обнаружился там. Застыл не то как столб, не то как грустная мокрая ворона. Впрочем, удивляло не его настроение, а то, что рядом обнаружился и Джирайя. Жабий саннин стоял, небрежно прислонившись к столбику для испытаний с колокольчиками, и выглядел прямо-таки возмутительно живым и ярким. Пожалуй, он единственный за сегодня человек, которого я вижу не в трауре. Интересно, почему? Такой своеобразный протест или же он просто не собирается идти на церемонию прощания? — Похороны Сандайме скоро начнутся, — равнодушно заметил Какаши. И не поймёшь ведь, это он на наше появление так отреагировал, или, что называется, тихо сам с собой. — Стоит поспешить. — Ты мог бы прийти сюда раньше, чтобы не пришлось придумывать, как извиняться за опоздание, — заметил Джирайя. — Мёртвые никуда не спешат и относятся к нам более снисходительно. — Я пришёл… рано утром, — всё так же отстранённо отозвался Хатаке. — Но когда я прихожу сюда, я чувствую вину за своё глупое прошлое… Джирайя хмыкнул, скрещивая руки на груди и словно невзначай бросая взгляд на нас, остановившихся у тех самых столбиков. Как-то неловко вмешиваться в такой момент… Саске с вызовом вздёрнул голову, прошёл к обелиску и возложил у его подножия свой букет. Какаши-сенсей удивлённо вскинул бровь: сегодня в Конохе властвовали белые хризантемы и только они. Учиха же принёс совсем иной букет. Вызывающе алые камелии. Жёлтые шарики бессмертника. Несколько веточек розмарина. Во вкусе Саске не откажешь, смотрелся букет хоть странно, но гармонично… Однако для того, кто умеет читать по цветам, он имеет более глубокий смысл. А таких в Конохе достаточно много, ведь искусство икебаны входит в академический курс. Камелия — «скромное превосходство». С учётом цвета и того, что к мёртвым страсти не испытывают — как вызов и перчатка в лицо всем. Бессмертник — неизменная память. Розмарин — воспоминания о прошлом. Имена погибших из клана Учиха тоже выбиты на этом камне. И даже в смерти, проиграв политическую интригу, они остаются выше прочих. Хотя бы до тех пор, пока их последний потомок стоит, гордо расправив плечи, после того, как принёс к обелиску такую вот версию Камона Учиха. — Какаши-сенсей… — опасно, очень опасно трогать шиноби без его на то разрешения. Но сейчас… о нет, сейчас Хатаке не ударит. Не потому, что мы его ученики. Просто… я его понимаю. И он не может этого не чувствовать. Понимает Наруто — может, не разумом, но чем-то гораздо более глубинным. Уж не ему, так долго мечтавшему о не-одиночестве, не понять такую же измученную и одинокую душу. И, конечно же, понимает Саске. Пусть он раньше редко задумывался именно о погибших, сжигаемый своей ненавистью к Итачи, — но оживающий квартал что-то стронул в его душе. Изменил. Учиха совсем чуть-чуть, но приоткрыл свою ледяную броню. Не случайно прорвавшимися наружу порывами, а по-настоящему. — Эро-сеннин… — Наруто точно так же, как я Какаши, потянул Джирайю за рукав. И заглянул тому в лицо — робко, просительно. А тот вдруг грустно улыбнулся и обнял мальчишку, поглаживая по волосам. Жабий саннин молчал, но эта его безмолвная поддержка была столь сильна, что ощутил её, кажется, даже Какаши. Джирайя старше нас всех — и терял он тоже гораздо больше. Удивительной силы человек, если у него до сих пор есть силы дурачиться и шутить не только в качестве маски. — Какаши-сенсей, идёмте, — я легонько потянула Хатаке за рукав. — Иначе мы действительно опоздаем. Джирайя-сан… вы же будете присутствовать? Саннин как-то неопределённо хмыкнул, но спорить не стал — тем более что шмыгающий носом Наруто уже вцепился в него мёртвой хваткой. Такое странное чувство: ощущать, что за твою ладошку держится взрослый, очень сильный и бесконечно усталый человек. Держится, словно не в силах без этой ладони нащупать зыбкий мостик под ногами. А ты и понятия не имеешь, куда его нужно вывести. Просто знаешь, что нельзя его в одиночку оставлять. В чёрно-белом мире так легко потеряться. Поддаться общему настроению, утонуть в нём, цепляя собственные беды и потери. А сегодня в Конохе слишком мало ярких красок. Чёрные одежды, белые хризантемы, пасмурная серость дождливого дня… Сегодня я не накладывала гендзюцу на волосы, оставив их таким же вызывающе-ярким пятном, как камелии Саске. Я не собираюсь осуждать или оправдывать Сандайме, называть его героем или же цыкать «туда и дорога». Мой цветок ложится в общую массу так же тихо и печально, как прочие. Это ведь не только в честь Хокаге. Эти цветы… они для всех. Для патрульных, принявших на себя первый удар. Для тех, кого смели гигантские змеи или накрыли звуковые гендзюцу. Для умерших от банального куная, для тех, кому не успели помочь медики… тех, кто честно сражался, останавливая нападение. Для всех… Кажется, белые хризантемы у меня теперь намертво будут ассоциироваться с тоскливой печалью и дождём. Но всё-таки это был не рисунок и не кино, поэтому и выбивались из общей трагичности отдельные яркие пятна. Алая шевелюра Карин. Джирайя, так и не надевший траурный комплект одежды. Ирука-сенсей, обнимающий плачущего Конохамару и тихо рассказывающий ему что-то. Повязки с хитай-ате: сандалии-то сегодня все постарались сменить, а вот перешивать металлические пластинки на чёрную ткань всё же не стали. Слишком кропотливо, да и глупо, на один день. А дождь к концу церемонии стих. Очень символично, так поневоле начнешь подозревать, что кто-то погоду сегодня регулировал. Глупо звучит: ведь если у кого-то и есть ТАКИЕ способности, то использовать их по столь незначительному поводу довольно бредово. А с другой стороны… может, и впрямь эмоциональный настрой людей приманил каких-нибудь мелких духов, а они обеспечили дождь. Наверняка ведь есть такие. Если уж Шинигами существует и можно призвать его воплощение… бр-р. Тихонько пошепталась с Карин — сестрёнка кивнула и сложила печати. Наши клоны накинули Хенге на приметные волосы и умчались. Родители против точно не будут, но они только-только вернулись в Коноху из своей деловой поездки, и, если мы хотим перехватить Какаши-сенсея до того, как он снова куда-то заныкается, стоит им помочь. В традиции поминок есть что-то такое, древнее и мудрое. Пока хлопочешь над тем, чтобы приготовить угощение гостям, некогда расклеиваться и погружаться в тяжёлые мысли. Да и просто присутствие рядом людей — живых, сочувствующих, — тоже помогает. Даже если ты на тот момент желаешь им всем провалиться, чтобы не мешали тихо сдохнуть. Но во время нападения всё-таки не погиб никто из тех, кого мы близко знали — так что и посиделки с участием Ируки-сенсея и Какаши-сенсея вышли грустными, но не траурными. А потом к нам в дверь постучался Джирайя. С завещанием Третьего Хокаге и парой чуунинов из канцелярии в придачу. Оказалось, что Хирузен написал в случае его гибели передать опеку над Узумаки Наруто семье Харуно. Как надёжным жителям Конохи, уже воспитавшим отличного шиноби и удочерившим одну из Узумаки. А Джирайя, пользуясь тем, что всем немного не до таких мелочей, поспешил закрепить волю учителя документально. Чуунины прямо тут же, пока мы ловили челюсти, оформили все необходимые бумаги, сняли копии, которые пойдут в архив, и вручили родителям и Наруто новые документы. Оказывается, как семье, у которой больше двух детей-шиноби, им полагались какие-то льготы… Как внезапно-то. Зачем Хирузен включил в завещание такой пункт? Что-то предчувствовал или же это был политический ход? Кто знает… Но уж что могу понять и я: у этой бумажки были все шансы оказаться похороненной в куче других, а то и вовсе тихо сгореть в огне ближайшей свечи. Но слишком быстрая реакция Джирайи эту возможность похоронила. Интересно, саннин что-то знает или же действует на порыве импровизации? В любом случае, если он думал, что после этого мы его куда-то отпустим, это он зря. Мы даже чуунинов к себе затащили, убедив, что от чашечки чая с парой пирожков их обязанности никак не пострадают. Но если штабные работники просто смущались, то определить, с какими эмоциями смотрит на нас Джирайя, было сложно. Одно точно: чем-то мы саннина зацепили. Но, раз уж в играх с Шинигами мы умудрились не просто остаться при своих, а и получить что-то сверху — это ли не повод для гордости?