***
Поселок Новые Буйки, находившийся во многих километрах от МГУ, в который уже знакомый нам Семен Иванович Калашников поступил исключительно благодаря молитвам и удаче, ночью был особенно красив. Блестящие на небосводе звезды могли бы стать объектом созерцания любого романтика, а красоты соснового бора, в котором в свое время заблудился каждый уважающий себя житель поселка, манили юных натуралистов и просто тех, кто любит собирать шишки. Позолоченный диск луны зловеще блестел над гребнем лесной полосы, расположившейся у побитой дороги, на которой трясся старенький «запорожец», местами ржавый, но во тьме ночной не так заметно убитый. Водителя, Николая Васильевича Крутикова, совершенно не смущало зловещее полнолуние, крик ночных птиц, шелест деревьев и даже странные скрипы со стороны леса. То ли Крутиков был храбрец, то ли знал, что кроме кровожадных белок ничего опасного в Новых Буйках не водилось отродясь – все это лишь догадки. Истиной же причиной бесстрашия Николая Васильевича было состояние среднестатистического работяги после получки, а именно – легкое алкогольное опьянение, достаточно сильное для того, чтоб мир казался ярче, но не такое убойное, чтоб нельзя было сесть за руль. Завидев метрах в тридцати тоненькую фигуру, бездумно сидевшую на поваленной коряге, Николай Васильевич, основательно поморгав, решительно нажал на педаль тормоза. Незнакомка, показавшаяся Крутикову изысканным гибридом ночной бабочки и заблудившейся школьницы, вскочила с коряги и, кутаясь в цветастую цыганскую шаль, заглянула в мутное окошко «запорожца». - Куда, красавица? - Отвезите домой, а? – заискивающе попросила девушка. - Залазь, - расщедрился Николай Васильевич, открыв двери. Девушка уселась на переднее сидение и с облегчением откинулась на спинку сидения. Молодая, тридцати еще нет, красивая, румяная от морозца, темноволосая – чего б не подвезти? - Куда едем? – весело спросил Крутиков. - Да в конец дороги, - звонко отозвалась попутчица. Согласно кивнув, Крутиков завел мотор. Алкогольные пары постепенно улетучивались, но это отнюдь не мешало ему нагло разглядывать явно замерзшую девушку, которая, прислонившись лбом к окошку, смотрела куда-то в одну точку. - Звать-то как, красавица? - Яной, - улыбнулась попутчица. - И кой черт тебя, Яна, в лес среди ночи завел? – поинтересовался Николай Васильевич. - На свидание бегала, - призналась Яна. - Понятно все с тобой. Минут через двадцать Яна вежливо попросила остановить машину, а Крутиков, протрезвев настолько, что смог отличить контуры сосны от человека, выглянул из машины. - Куда тебе, родная? Пустырь здесь. - Туда, - указав длинным пальцем вглубь леса, сказала Яна. – Там мы живем. - В лесу прям? - Прям в лесу. - Тьфу, геологи что ли? В палатках и в лесу? - А вы как думали, - сверкнула глазами Яна. – Холодина такая, а мы здесь костры палим и зайцев считаем. Не проводите к костру, а? Боюсь я одна, мало ли кто по лесу ходит, а до лагеря пройтись надо. - Ой, Яна, такой-то бабе и без защитника, - покачал головой Крутиков, но все же вышел из машины. – Веди, давай. Дорогу хоть помнишь? - Как пять пальцев, - подтвердила Яна. – Сюда нам. Здесь недолго. Действительно недолго. Не успел Крутиков продрогнуть, как Яна, выпустив его руку, остановилась на полянке, однако ни костра, ни палаток, ни геологов не было. Лишь низенькая, поросшая мхом землянка, карикатурно вписывающаяся в сосновый лес. Дымка тумана, парившая у землянки, создавала подобие сугробов. - А где геологи-то? – дрогнувшим голосом спросил Николай Васильевич. – Яна? Но девушка пропала. В какой-то момент, выпустив руку доброго мужичка, она, словно испарившись, словно оказавшись видением, исчезла. Крутиков огляделся и стиснул зубы. - Зараза такая… Полез в карманы, проверить, на месте ли кошелек и мобильный телефон. Увлекшись этим занятием, Крутиков даже не заметил, как кривенькая дверь землянки отъехала в сторону, и обернулся лишь на противный скрип. - Ёб твою мать, - прошептал Николай Васильевич, попятившись назад. Промозглый туман, явно под видением человека не первой трезвости, свернувшись в когтистую жилистую руку, потянулся к работяге и, словно сцапав призрачными пальцами, потянул к себе. Дверь из прогнивших досок оглушительно закрылась, как от сильного ветра. До дома Крутиков так и не доехал.***
Порядком подвыпивший Сеня Калашников, чье худое лицо было измазано гримом, искусственной кровью и губной помадой, посапывал на кровати, прижимая к себе Женьку, как мягкую игрушку. Хэллоуин удался, хоть и было нарушено табу на алкоголь. Вернувшись в половину второго ночи в общежитие и выслушав вопли от консьержки, Сеня, которого в комнату занесли одногруппники, не раздеваясь, рухнул на кровать и заснул. Женя же еще минут двадцать возилась, смывала потекшую косметику, переодевалась в ночные шорты и майку, пыталась вычесать блестки из волос, а потом, поставив на тумбочку рядом с Сеней бутылку «Боржоми» и пачку активированного угля, залезла под одеяло и заснула. Проснулся Сеня посреди ночи от неимоверного желания выпить литра три холодной воды. Стараясь неслышно встать, он тут же потерпел неудачу: кровать скрипнула, тумбочка пошатнулась, штора зацепилась за настольную лампу, а сам Сеня, перецепившись через туфлю подруги, с громким матом рухнул на пол. Полежав минуты две, он все же встал, нашарил в темноте минералку и, отвинтив крышечку, прижался сухими губами к горлышку бутылки. Глотая холодную воду, Сеня едва не заплакал от счастья. Однако, есть у счастья странная способность неожиданно перерастать в лихое западло. В коридоре что-то громко грюкнуло и упало. Нет, Сеня ничуть не удивился. На этаже кроме них с Женькой живет еще двадцать иногородних студентов, так что шум в коридоре, даже среди ночи, был абсолютной нормой. Напрягло другое. А именно то, что кто-то явно начал ковырять отмычкой в замке комнаты Калашникова. Сеня не растерялся. Вспомнив все попытки отца научить его кулачному бою, он, отважно подтянув сползшие джинсы, побежал к двери и, бесшумно повернув замок, резко открыл и кинулся на гостя с кулаками. Тут же получив по челюсти пудовым кулаком, Сеня отлетел в сторону. От шума проснулась Женька и, завидев незнакомца на пороге, заорала, как резаная, грозясь перебудить половину этажа. Незнакомец, в два прыжка подскочил к ней и зажал рот. Сеня, оклемавшись, кинулся на этого странного субъекта с кухонным ножом. Поняв, что сейчас пьяненький отличник учинит кровавую расправу, ночной гость свободной рукой включил свет. Сеня в ужасе замер и опустил нож. - Дениска… Парень, по имени Дениска, мускулистый симпатяжка с совсем не злым лицом, широко улыбнулся. - Братюнечка! – взревел Денис Калашников, выпустив Женьку, и крепко обнял Сеню. – Пьяный что ли? - Дениска? – переспросила Женя, бледная от страха. – Денис Калашников? Денис, поняв, что все забыли про даму, галантно улыбнулся своим самым приветливым оскалом. - Девушка, какая вы импозантная… - Это Женя, - рассеяно сказал Семен. - Сеня, ты говорил, твой брат сидит в СИЗО, - насторожено сказала Женя. Денис Калашников посмотрел на брата как на идиота. - Семен, ну что ты за трепло такое, - буркнул он. – Ну была и была делюга… - Маньяк, - пискнула Женька. - Какой маньяк? – возразил Денис. – Так, проникновение со взломом. - Что ты здесь делаешь? – в свою очередь спросил Сеня, таким тоном, словно старший брат должен ему денег. – Я думал в нашу последнюю встречу мы все выяснили. - Поговорить надо, - неожиданно строго сказал Денис. – Женечка, покурите в коридоре, нам с братом перетереть надо. Сеня шагнул вперед и, глядя на брата сверху вниз, твердо сказал: - Женя никуда не пойдет, у меня от нее тайн нет. Денис замялся. Изучив внушительный бюст студенточки, он, поняв, что в принципе ничего страшного в том, что их с братом будут слышать, нет, присел на кровать. - Сеня, тут такое дело, - протянул Денис, переплетая пальцы. – Батя на Алтай уехал, в оленей пострелять. И не выходит на связь. Женя вскинула тонкие брови. Лицо Сени потемнело. - Он и раньше так делал, - спокойно сказал Сеня. - Так, никогда, - возразил Денис. – Батя в августе уехал. Сейчас первое ноября. - Сеня, твой папа пропал? – ахнула Женька. - Не боись, Евгения, такое и раньше бывало, - отмахнулся Сеня, впрочем, заволновавшись. - Такого не бывало, - заверил его Денис. – Помоги мне найти батю, Сеня. Лучистые глаза Дениса внимательно изучали реакцию младшего брата, но должного результата не заметили. - Сеня, это семейное дело, - очень строго сказал Денис, увидев, что Сеня демонстративно улегся в постель и попытался заснуть. – Вставай, пакуй портки. Я жду на улице. - Но… - Пять минут на сборы. Время пошло.