Гвардия Солнца

      Как именно проходит обряд посвящения в «душевные служители», все Седобородые знали. Хотя сам Партурнакс никогда не оказывал такой чести кому-либо из своих смертных учеников, это знание он им передал. Эйнарт охотно изложил Довакину всю известную ему информацию об обряде. Стержнем его были обоюдные клятвы дракона и смертного, о которых они уговаривались заранее.       Иланаро подозревал, что гордый глупец Одавинг не захочет клясться в чем-либо сверх необходимого, но опасения его оправдались лишь отчасти. Дракон относительно легко согласился обеспечить своему новому сил амик проход в Совнгард в обмен на свободу и имя врага. Но вот обещания не нападать первым на остальных смертных он давать не хотел, так как не видел в «рабах» никакой угрозы и, соответственно, причины себя ограничивать. А получить это обещание Довакину было совершенно необходимо. Он прекрасно представлял себе как реакцию правителей Скайрима на любую агрессию Одавинга в сторону их подданных, так и катастрофические последствия этого для своей репутации.       Проблема была в том, что дракону на удивление мало что можно было предложить в принципе. Сулить Одавингу власть над другими драконами Иланаро не хотел, памятуя о слове, данном Партурнаксу. Конечно, то обещание не было магической клятвой, и нарушить его альтмер мог бы. Но злить Партурнакса было бы крайне недальновидно… да и на месте владыки драконов после свержения Алдуина Иланаро предпочел бы видеть не злобного идиота, а мудреца, уже многие сотни лет живущего в мире со смертными.       Возникла в порядке бреда мысль пообещать Одавингу воздвигнуть в его честь очередной храм, но это было слишком похоже на возрождение культа драконов, и Иланаро отказался от этой идеи.       Сам Одавинг тоже затруднился сказать, что еще ему может быть нужно. У Иланаро возникло впечатление, что до разговора с ним дракон вообще не задавался какими-либо целями сверх сиюминутных. Просто длил свое неизменное существование, страдая или наслаждаясь, но не пытаясь ничего осмыслить. Непохоже было, кстати, что и сейчас ему пришло в голову задуматься о планах на будущее.       И все же верная мысль Иланаро в голову пришла: в обмен на мир со смертными он предложил Одавингу обещание не ограничивать впредь его свободу, перемещая в пространстве против его воли. Дракон, услышав это, снова пришел в ярость, но, похоже, сидеть под ярмом ему окончательно обрыдло – он быстро сменил гнев на милость и высокомерно произнес, что согласен на эти условия. Иланаро про себя жарко возблагодарил за это богов.       Ковать железо следовало, пока горячо. Хотя обряд не требовал торжественности, Иланаро, отведя голема на место и разорвав с ним связь, пригласил присутствовать, кроме Эйнарта и Белранда, Толфдира, Квинта Навала и того мага из Гвардии, что вступил в Драконоборцы вместе с Олафом. Вдруг Одавингу придет в голову прервать обряд, чтобы напасть на «дерзкого раба»? Иланаро надеялся, что на подобный обман у дракона не хватит ума, пусть даже и хватит злобности, но лучше было перестраховаться.       Альтмер старательно прогонял мысли о том, кому он вверяет себя. К кому обречен привязаться вопреки собственной воле и склонности. Иланаро с большей охотой пошел бы на брак с нелюбимой женщиной, узы Мары хотя бы душу оставляют свободной… конечно, по сравнению с существованием мира это не было чрезмерной платой. Но не мир сочетается сегодня союзом с тупым злобным ящером, не миру придется давать ему клятвы в верности, «впускать в свое сердце дыхание дракона», или как там описывал это Морокеи…       – Если что, Кричи сразу этот твой «Файм», – наставлял его Белранд, – и уходи с линии его огня. Дальше мы с ним разберемся.       – Да, да. То есть, магические щиты ставить тоже нельзя, мастер Эйнарт? – уточнял Иланаро, бессмысленно поправляя манжеты. Все свое снаряжение он уже передал Седобородому и чувствовал себя весьма уязвимым.       – Увы; вам следует выйти к дракону бездоспешным и безоружным в самом общем смысле, Довакин. Здесь необходима открытость, доверие. Или хотя бы их видимость. Я буду настороже, все мы будем, – успокаивающе проговорил старец, кладя Иланаро руку на плечо.       – Уж не знаю, утешит ли это тебя, но у нас есть запасной план и на случай твоей смерти, если Прорыва все же не случится, – преувеличенно серьезно сказал Белранд, проверяя собственное снаряжение. Он, напротив, вооружился до зубов, как и остальные Гвардейцы.       Иланаро кивнул, одергивая себя, чтобы не переглянуться с Эйнартом: он попросил Седобородого в случае своей гибели рассказать Белранду о призраке Анкано и о пророчестве, предоставить тому доступ к Оку… в общем, помочь спасти мир, если это будет еще возможно.       – Тогда дайте мне пару минут помолиться – и приступим.       Его оставили одного. На гимны не было времени, поэтому он, преклонив колено и сложив ладони в молитвенном жесте, просто заговорил: неслышно, лишь чуть шевеля губами.       – Раз мне суждено стать сил амик Одавинга, я сделаю это, но прошу: пусть эта связь не искалечит меня. Мне страшно потерять себя не менее, чем умирать. Молю, Аури-эль, не допусти этого. И, если со мной все же что-то случится, убереги от бед Фаральду, – ее имя он произнес лишь внутренне, не размыкая губ, – Оринтура и Эйлонви, и, если он еще жив, Релама.       В мыслях его, кроме почтительных слов, было и вполне рассудочное предложение для бога: как Иланаро боялся умереть, так и Аури-элю следовало страшиться Прорыва. Иланаро не столько о милости для себя просил, сколько предлагал взаимную выгоду. Было ли это чрезмерно дерзко или нет с его стороны, Иланаро не знал, но не думать об этом не мог.       Закончив молитву, он поднялся и вышел к ожидавшим его людям. Среди собравшихся оказался и ярл – он спустился в подвал узнать, на какой стадии затянувшаяся операция. Иланаро пришлось сказать Балгруфу, что показывать народу Одавинга пока рановато, хотя он и свяжет дракона обещанием не нападать на смертных первым.       – Значит, я разошлю указ по моим землям, чтобы никто не попытался напасть на дракона с его приметами, – кивнул ярл, огладив бороду, – объявлю, что, мол, Довакин поймал и подчинил себе одного из драконов. Это уже неплохо, но все же хоть какая-то демонстрация вашей власти над ним не помешала бы.       – Я понимаю, но пока что эта власть очень условна. Он будет обязан помочь мне в конкретном деле, не вредить мне и другим смертным – но не более того. Возможно, позже.       – Что ж, в любом случае, он хотя бы уберется отсюда… после чего мы сразу же собираем последний совет насчет перемирия. Мы с вами подпишем договор, и Драконоборцы начнут действовать в полную силу. А каков будет ваш следующий шаг, Иланаро?       – Привести в порядок артефакт, которым можно победить Алдуина. Это… тоже не вопрос пары дней, к сожалению.       – Остается надеяться, что Алдуин тем временем не выжрет весь Совнгард.       Иланаро понимал, что Балгруф не очень доволен и проволочками, и весьма условной для него полезностью Одавинга, но сделать ничего не мог. Впрочем, он и не нанимался к правителю Вайтрана, об этом тоже следовало помнить. Альтмер пресек порыв начать оправдываться и заставил себя посмотреть Балгруфу прямо в глаза: спокойно, чуть приподняв брови, будто спрашивая, к чему была последняя реплика.       – Не в том смысле, конечно, что я тороплю вас, драконорожденный… – тут же сбавил тон ярл. – Удачи вам с драконом.       Присоединился к группе и Фаренгар – он отвечал за механизм ловушки. Тощий придворный маг ярла что-то увлеченно объяснял своему бывшему учителю, Толфдир благосклонно кивал. Все договорились, кто что будет делать, если Одавинг нападет или попытается сбежать. Было очень заманчиво оставить дракона в цепях до обмена клятвами, но Эйнарт настаивал на максимальной демонстрации доверия, да и Морилиан в свое время предостерегал от проведения обряда против воли дракона.       Маги и лекарь образовали почетный караул. Иланаро впервые вышел к Одавингу во плоти – на балконе оказалось довольно прохладно и ветрено.       Повинуясь его размашистому жесту, Фаренгар и Квинт нажали на рычаги по обе стороны от ловушки, освобождая дракона от ярма. Тот встряхнулся, словно разминал шею. Иланаро очень внимательно смотрел на него, готовясь в любой момент Крикнуть «Бесплотность». Альтмер был напряжен и собран, но страха, как ни странно, он почти не ощущал. Улететь Одавинг, похоже, не планировал – не пятился и не пытался развернуться. Обвинения в трусости явно сделали свое дело. А вот не захочет ли он напасть?       Ноздри дракона раздувались, он сверлил Иланаро немигающим взглядом желтых глаз. Тот не отводил взгляда, стоял прямо и тоже молчал. Чтобы начать обряд, дракон должен был Крикнуть «Паз-Бекс-Сил», но Одавинг все медлил.       Наконец, он расправил крылья, поднимая голову.       – ПАЗ-БЕКС-СИЛ!       Иланаро почувствовал, как отозвалась льдинка в груди – тревожным холодом. Но Исмир не спешил явиться: он оставался в смертной форме.       Эйнарт заранее написал, как должны звучать его клятвы на драконьем; выучить их Иланаро в любом случае не успел бы, поэтому произносил сначала на тамриэлике, а потом по бумаге зачитывал перевод. Он клялся не посягать на жизнь и благополучие дракона, не ограничивать его свободу магией телепортации и открыть имя его врага.       Одавинг в ответ произнес свои обещания. Эйнарт перевел:       – Я, Одавинг, клянусь принять как своего душевного служителя Иланаро из Чейдинала. Обещаю не посягать на его жизнь и благополучие, не нападать на других смертных, пока они не нападут на меня, и обеспечить ему путь в Совнгард тогда, когда он захочет.       А второй Крик должен был связать души обоих магией, не позволяющей нарушить данные клятвы безнаказанно. И он прозвучал:       – ДИЙ-СИЛ-АМИК!       Это ощущение было куда острее. Дыхание дракона – не жар, а тепло, сухое и без запаха – коснулось лица. Закружилась голова, в глазах потемнело. Что-то в Иланаро сопротивлялось этому Крику, не желало принимать его, а что-то другое, напротив, ликовало. Альтмер зажмурился. Едва ли соображая, что делает, он шагнул вперед, протягивая руки, еще шаг, и еще… кто-то кричал ему остановиться… пальцы скользнули по прохладной на ощупь, почти металлической чешуе… Шорох и скрежет – ящер попятился от него, отступая. Он почему-то молчал…       – Одавинг, – проговорил Иланаро, все еще пребывая в трансе.       Его схватили за плечи, оттаскивая назад.       – Да стой ты! – это был Белранд. – Не пугай зверушку!       Иланаро открыл глаза и взглянул на дракона. Тот таращился на него, оскалившись и странно растопырив крылья и шипы, но выглядел вовсе не разгневанным, а, действительно, скорее испуганным.       – Скажите ему имя, Иланаро, которое вы обещали, – Эйнарт тоже оказался рядом.       – Твоего врага зовут Вульотнак, Одавинг.       Седобородый перевел его слова. Дракон вздохнул, несколько расслабившись и что-то ответил – неожиданно тихим, глухим голосом.       – Он говорит, чтобы вы, когда придет время, Крикнули его имя – и он явится на зов и исполнит свое обещание насчет Совнгарда. А теперь он отправится мстить Вульотнаку.       – Удачи, – машинально ответил Иланаро. Эйнарт перевел и это.       Но на это дракон не ответил, лишь бросил на Иланаро еще один странный взгляд. Неожиданно грациозно развернувшись и с силой оттолкнувшись от пола балкона, Одавинг взлетел в пасмурное небо и вскоре затерялся в облаках.       – С тобой все в порядке? – спросил Белранд. Он все еще держал руки на плечах Иланаро, словно опасался, что тот рванется вслед за драконом.       – Вроде бы да.       – А вот с твоим нареченным, такое впечатление, не все, – проговорил Гвардеец. – Но будем надеяться, что к лучшему.       – Это было потрясающе! – Фаренгар вознамерился было засыпать Иланаро вопросами, но Толфдир придержал его, за что Иланаро был архимагу благодарен. Освободившись из рук Белранда, Иланаро подошел к краю балкона, вцепился в холодный парапет. Ему все никак не давал покоя вопрос: почему так и не появился Исмир? Разве он сейчас не на пути предопределения?       – Ярл ожидает вас, господин Иланаро, – напомнил ему кто-то из-за плеча.       – Иду.