Гвардия Солнца

      Оракул на этот раз не удостоил его своим вниманием: очевидно, Исмир из будущего счел, что с принятием «душевного служения» его смертная форма справится без подсказок. Морилиан же на прощание посоветовал Иланаро не сообщать Одавингу, что он знает всю подноготную – гордый дракон не простит, если заподозрит, что о его унижении известно смертному. Иланаро пошутил насчет универсальности фразы «мне открылось», и бывший драконий жрец согласился, что недалекому ящеру этого объяснения вполне хватит. Иланаро также задался вопросом, не попросит ли Одавинг доказательств виновности Вульотнака. Морилиан ответил, что доказательства если и есть, то у Рагота – высокопоставленного драконьего жреца Круга Воинов, который и поделился с ним в свое время этой тайной. Но будет неразумно указывать на Рагота Одавингу – как бы дракон ни был глуп, он поймет тогда, что смертным все-таки известно о его позоре, и кто знает, что предпримет по этому поводу. В любом случае, глуповатый ящер вряд ли догадается усомниться в обвинении.       Иланаро не мог быть уверен, что бывший Морокеи не указал на «невиновного» дракона, сводя какие-то личные счеты или с иным умыслом – но не видел смысла пытаться уличить его во лжи. Ему нужно было завоевать доверие Одавинга, а правдой или нет – не так уж и важно.       Альтмер вернулся в Вайтран через два с лишним часа после того, как покинул его. Поблагодарив Толфдира за помощь (тот с облегчением завершил чары ложного свечения жизни), Иланаро лег спать и в очередной раз напомнил себе, что жестокому обаянию Морилиана поддаваться нельзя даже в мелочи. Гвардейцы предупреждали его не зря – при всей своей недоверчивости Иланаро вполне мог бы, если бы специально не одергивал себя, открыться древней нежити больше, чем следовало, поверить в его ошеломляюще прямолинейную лесть, дать вовлечь себя в любую опасную игру.       Наутро, вновь объединившись с Белрандом и Эйнартом, Иланаро предпринял очередную попытку достучаться до Одавинга. Тем более, что ярл счел нужным напомнить, что с драконом, пусть он и притих, следует разобраться побыстрее – так как он вовсе не хочет снискать лавров Олафа Одноглазого. Иланаро заверил, что делает все возможное.       – Вам, конечно, виднее, Довакин, – Балгруф пожал могучими плечами. – Кстати, если вам все-таки удастся подчинить себе эту тварь – покажетесь с ней народу? Думаю, демонстрация ручного дракона заткнет рты последним сомневающимся в вашей избранности.       – Не то чтобы он станет совсем ручным, ярл…       – Но достаточно послушным?       – Настолько, насколько был послушен Нафаалиларгус Тайберу Септиму, полагаю. Я сам не знаю в точности. Если это будет возможно и безопасно для города – конечно.       – Хм. А если все удастся, вы сможете подчинить так еще нескольких?       Ярл мыслил глобально. Возможно, ему уже мерещилась армия драконов под предводительством Довакина, способная завоевать весь материк, Иланаро на троне заново объединенной Империи и он сам в венце верховного короля Скайрима.       – Н-не думаю. Мастер Эйнарт, а вы в курсе?       – М-м… история не знает примеров, чтобы смертный когда-либо заключал подобный союз с несколькими драконами, – раздумчиво произнес Седобородый. – Полагаю, это невозможно.       – Жаль, если так. А этот… союз… может заключить только драконорожденный?       – Похоже, да, – солгал Иланаро, надеясь, что Эйнарт не опровергнет его ложь. Он сразу понял, к чему клонит ярл: не мытьем, так катаньем создать армию драконов, сделав «душевными служителями» нескольких доверенных лиц, начиная, вероятнее всего, с самого Балгруфа. Иланаро эта идея вовсе не пришлась по душе. Во всяком случае, под контролем честолюбивого ярла подобную силу он видеть не хотел. Впрочем, если Алинор вновь решит пойти войной на людей… это будет меньшим злом. Кажется, разобравшись с насущными проблемами, стоит обдумать эту мысль более тщательно.       Тут он бросил взгляд на притихшего, но явно очень внимательно слушавшего Белранда, и понял, что Гвардия эту идею сможет взять на вооружение, не спрашивая его разрешения. И их точно не удастся сбить с этой мысли любой ложью. Что опаснее: драконы у Гвардии или у ярла Вайтрана?.. и не лучше ли тогда будет обеспечить хоть какой-то паритет?..       – Что ж, не буду отвлекать вас, – тем временем сказал Балгруф и вышел из подвала.       Иланаро, усевшись в кресло, уже привычно нащупал магией своего двойника и взял над ним контроль. Отрешившись от своего настоящего тела, он кивнул головой голема Седобородому, и они отправились к Одавингу.       На это раз дракон решил игнорировать пленивших его смертных: двойник Иланаро спокойно подошел к самой морде ящера, но тот не удостоил его и взглядом.       Иланаро поздоровался по-драконьи, потом вновь изложил свое предложение союза через переводчика. Вновь никакой реакции, лишь ноздри на узкой бронзовой морде раздулись сильнее.       – Может, тебя заинтересует еще кое-что, Одавинг. Имя твоего врага, которое ты давно хотел узнать.       Эйнарт перевел.       Желтые глаза ящера вспыхнули, мышцы напряглись – но он все же промолчал.       – Я открою его тебе, если ты согласишься стать моим союзником.       – Фуль ваза дар! – взревел Одавинг, услышав перевод – все же не выдержал характер.       – «Так скажи его!» – перевел Эйнарт, подавив вздох.       – Если ты заключишь со мной союз, – Иланаро все никак не мог принять сердцем, что дракон может быть настолько тупым. Общение с Партурнаксом явно избаловало альтмера – мудрость наставника Седобородых до знакомства с Одавингом казалась ему качеством, присущим всем драконам.       Плененный ящер, очевидно, осознав, что он вновь вступил в общение со смертными, картинно отвернулся, насколько позволяло ярмо.       – Одавинг?       Дракон упрямо молчал.       – Можно «Свежий ветер», Эйнарт?       Седобородый, безнадежно пожав плечами, издал требуемый Крик.       – Одавинг, зу хинд кос хин сил амик, – Иланаро даже выучил сегодня утром несколько фраз на драконьем. В том числе эту, означающую: «я хочу стать твоим душевным служителем».       Дракон вновь повернул к нему голову и что-то презрительно сказал.       – «У меня уже есть душевный служитель», – перевел Эйнарт.       Это был прогресс. Ящер хотя бы вступил в диалог.       – Я знаю: Накрин. Но…       – «Да, Накрин! И мне не нужен еще один!» – перевел ответ Одавинга старец.       – С ним ты так и не смог повергнуть Алдуина. А со мной – сможешь.       – «Алдуина невозможно убить, он неуязвим!»       – Это не так. Я – драконорожденный, Исмир, Коронованный Бурей. Мы с тобой сможем победить Алдуина. И это будет величайшая из всех побед мира!       – Зу ни ов хи!       – Он вам не верит, – сказал Эйнарт. – Но он хотя бы уже обсуждает этот вопрос, Иланаро, мне кажется, мы сдвинулись с мертвой точки.       – Фас хи Алдуин, Одавинг? Лос хи никриин?* – это он тоже выучил, готовясь к нынешнему раунду переговоров.       Ответный вопль Одавинга, казалось, сотряс Драконий Предел.       – «Ты не смеешь называть меня трусом, жалкий смертный!» В общем, в этом духе. Думаете, это сработает, Иланаро?       – С этим идиотом? Если уж кого и можно взять на «слабо», то его. Попытка не пытка. Одавинг! Если не боишься, так прими мое душевное служение! Иначе все узнают, что ты – трус!       Иланаро на самом деле не считал, что на такую примитивную манипуляцию может клюнуть хоть кто-то, тем более дракон, проживший многие сотни лет. Но он постарался сказать это максимально уверенным тоном.       Эйнарт, откашлявшись, попытался перевести этот бред с должным выражением.       Дракон уставился на Иланаро. Альтмер подумал, что, наверное, он все-таки перегнул палку…       – Зу ни лос никриин! – проорал Одавинг прямо в лицо голему, да так громко, что Иланаро услышал это дважды: ушами двойника и собственными ушами, из подвала.       – Я понял, что он сказал: что он – не трус, – предупредил Иланаро попытку Седобородого перевести. – А вот он, кажется, не понял, что сказал я. Боги, что за тупицу вы мне послали… Эйнарт, как сказать «слабый»?       – Сайло.       – Хи лос никриин, сайло дова! – проорал Иланаро в ответ. Это было даже почти забавно, обзывать дракона трусливым слабаком.       – Налот! Налот, бозик зам! – ящер вновь начал вырываться из оков, тщетно поливая Иланаро – вернее, голема – огнем, и пытаясь схватить его пастью.       – «Замолчи, дерзкий раб».       – И я расскажу это всем смертным! Все будут смеяться над тобой! А я предложу служение другому дракону: храброму и сильному! А ты останешься в этих оковах навеки! – Иланаро приходилось сдерживаться от смеха, выкрикивая все это, но ему все больше нравился этот скандал. После месяцев изощренной, сложной лжи, после паутины интриг это было просто отдохновением.       Эйнарт все же фыркнул, не удержавшись, но взял себя в руки и старательно перевел угрозы Довакина на драконий.       Иланаро переждал новый поток возмущенных воплей – глотка Одавинга явно отдохнула за последние дни. И, когда тот на миг замолк, громко сказал последнюю выученную утром фразу:       – Тинвак лос облан.** – картинно развернулся и гордо направился прочь. Альтмер не думал, что сработает – ну не мог же Одавинг быть настолько наивным?.. И все же не мог не попытаться. Шаг, еще шаг…       – Нид! Крист! – эти слова вырвались будто из самого нутра дракона.       – «Нет. Стой».       Иланаро медленно развернулся. Посмотрел в яростные желтые глаза над оскаленной пастью. Потом дракон прикрыл их, словно был не в силах смотреть Довакину в лицо. Крылья его судорожно дернулись, когти лап попытались вонзиться в каменный пол.       – Гех. Хи фен лос нейль сил амик, фалил.***       Иланаро поднял руку, останавливая Эйнарта, уже открывшего рот. Главное он понял и без перевода: Одавинг согласен.