Гвардия Солнца

      Через пару дней Рагаш передала ему свиток с заклинанием телепортации – время попытаться вычитать в Древнем Свитке другое будущее пришло. Воспользовавшись им ночью, Иланаро с изумлением увидел себя не в пещере Мертворожденного, а на берегу моря, у разбитого волнами корабля. Пахло солью, шелестели волны… было тепло, куда теплее, чем в Винтерхолде, ярко светили луны. Иланаро оглянулся – от корабля сделала шаг невысокая, закутанная в бесформенный балахон фигура.       – Приветствую, это Кассандра, – послышался знакомый резкий голос.       – Здравствуйте. А… где мы?       – Достаточно далеко от Винтерхолда, – а приятней в общении лейтенант Гвардии не стала. – Пойдемте внутрь.       И приказы в ее исполнении все еще действовали почти что минуя сознание. Иланаро не стал бороться с желанием послушаться вампиршу и двинулся за ней в обход корабля.       Они пробрались в дыру в днище, откуда поднялись на сохранившуюся куда лучше нижнюю палубу. Крен пола был не очень сильный, но все же ощутимый. В помещении горело несколько магических огней. Внутри их ожидала полковник в облике Занумму, а в ее руках, реальный настолько, что было одновременно приятно и жутко ощущать его рядом, был Древний Свиток.       Данмерка протянула реликвию Иланаро, он почтительно принял ее. Появится ли Исмир?.. Он совершенно не горел желанием ослепнуть в попытках справиться со Свитком в своей смертной форме.       Первые мгновения ничего не происходило, и Иланаро ощутил раздражение – почему его проклятая божественная форма так капризна? Почему, когда надо – Исмира не дождаться?..       Но на этот раз планы смертных и судьбы, очевидно, совпали. Холод в груди, нематериальная корона из ветра, вновь разметавшего его волосы – Исмир вздохнул полной грудью, распрямляясь. Не тратя времени на слова, он развернул Свиток – и вновь в глаза Иланаро, в самый его разум впились сияющие знаки, в которых было слишком много смысла. Он, стараясь не обращать внимание на стремительно уходящее зрение, пытался разобраться, что именно делает Исмир. Под взглядом его божественной формы некоторые символы перемещались, менялись, стирались… и Иланаро казалось, что он чувствует отголоски боли перекраиваемой реальности – пока что мелкой, зудящей…       Лишившись зрения, Исмир свернул Свиток; восстановив его – развернул снова. Иланаро было очень сложно отличать друг от друга символы в нем, но теперь ему показалось, что его божественная форма взялась за другую их группу. Не то чтобы они сияли каким-то другим светом или имели особую форму… это было похоже на запах, только ощущаемый не носом, а душой. Белизна слепоты еще не успела полностью поглотить мир, как Исмир снова свернул реликвию.       Третий подход… Третья группа символов – ощущаемая как слабая, пластичная, податливая… в этот раз Исмир решил действовать от сложного к простому? Или?..       Иланаро только начал терять зрение, когда Исмир снова свернул Древний Свиток. В прошлый раз трех подходов ему хватило. Но в этот, кажется, он вознамерился продолжать. Что ж, может, так и лучше, чем испытывать зрение на прочность на пределе его возможностей. Маленькими шажками идти к цели…       К сожалению, что именно делает Исмир, Иланаро не понимал все равно. Кто знает, действительно ли он исключает возможность сделки с Клавикусом Вайлом? Может, и нет. Иланаро мог лишь сосредоточиться на этом своем стремлении, силясь передать его своей божественной форме…       Но когда Исмир открыл Свиток в четвертый раз, Иланаро с ужасом понял, что зря расслабился – этот раз был еще хуже всех предыдущих. Символы словно беззвучно визжали, вопили, растягиваемые, раздавливаемые, разрываемые пополам. Он сам, наверное, орал в голос, хотя не слышал ни звука – глаза горели, сам разум едва не рушился. Не выдержав, Иланаро попытался прекратить это – он чувствовал, что умрет, если продолжит, но символы, будто разъяренные атакой на них, вцепились в его волю, не давая предпринять ничего. Они вписывались в него – жаром или холодом, болью или негой, меняли его вместе с реальностью…       Какой-то символ лез ему прямо в глаза, исступленно меняя форму, пытаясь стать похожим на привычные ему знаки – буквы тамриэлика. Символ словно ужимался, втискивался в слова, безжалостный и к себе, и к Иланаро, чтобы смертный смог уловить хотя бы долю его смысла… и, наконец, два слова из множества полуоформленных все-таки сложились четко – и вспыхнули, впечатываясь в его сознание нематериальным клеймом:       «Безупречное дитя».       И вокруг этого центрального значения – что-то о «жертве», что-то о «боге», что-то о «последней возможности», что-то о «скверне» и «бессмертии»…       Безупречное дитя.       … кто это?..       БЕЗУПРЕЧНОЕ ДИТЯ.       На этом его сознание, наконец, угасло.       … было больно. Чьи-то холодные, жесткие пальцы лезли в его рот, давили на челюсти, насильно разжимая их. Чей-то знакомый голос зло, резко говорил что-то на чужом языке… драконий?.. Морилиан?.. Зрения не было, сил шевельнуться тоже.       Женский гневный, повелительный окрик. Недовольный краткий ответ… уже тамриэлик, но смысл слов ускользал… голова кружилась, беспамятство вновь грозило утянуть, словно топь.       Снова женский голос, теперь он узнал и ее, это полковник. Какой-то приказ, кажется, отойти. Ответ:       – Он сам… вспомни! Другая реальность!.. Он умирает. Позволь мне!       – Изменилось… мы вместе… позвольте ему, – странно слабый голос Кассандры.       В его глотку полилась вязкая жидкость, вкуса которой он не почувствовал. Но что-то в нем отозвалось на зелье… его магия вдруг вскипела, заметалась… изменилась?..       Иланаро не видел, но ощущал склонившегося над ним, хотя тот едва касался его – ощущал всего, будто свое второе тело. И в теле этом пребывала душа, не вполне соразмерная вместилищу… он чувствовал все эти несостыковки, отдающиеся и физическими недомоганиями – бессонницей, онемением, спазмами, и проблемами с магией… он чувствовал относительно свежие шрамы от бича на спине, и старую травму – некогда, лет двадцать назад подвернутую лодыжку. Он чувствовал слишком много чужого! Не памяти, не личности – именно телесных свойств. Недурную остроту зрения, излишнюю сухость кожи, силу рук и магии – и склонность к сенной лихорадке, столь редкой для альтмеров. Любовь к горячим ваннам и отвращение к вареным овощам. Эта навязанная близость…       …была запланирована, в том числе им самим. Иланаро закричал бы, будь в силах – в его голове сошлись две картины прошлого. То, которое он прожил на самом деле… где от Морилиана решили скрыть использование Древнего Свитка и где оракул предупреждал его о том, что он вступит в сделку с Клавикусом Вайлом… а прожил ли он его на самом деле? Новое прошлое быстро вступало в свои права. С каждым мгновением Иланаро все четче помнил другие… нет, настоящие события, а прежние расплывались, становились похожими на сон… Он инстинктивно ухватился за предыдущую реальность, чтобы не упустить ее окончательно. Это ведь его жизнь! Его память! Он хотел сохранить ее хотя бы в виде смутных осколков, иначе было слишком страшно, словно отчасти умереть…       Теперь он вспомнил – нет, он знал все это время – что за зельем напоил его Морилиан. Искусное варево, на какое-то время делающего одного смертного «близнецом» другого – не внешне, а по структуре магии, позволяющее применять чары, пользуясь магическим даром обоих и не тратить силы на преодоление границ. Рискованно, но иначе было никак – без помощи Иланаро или погибал, или оставался слепым на всю жизнь, это сообщил ему оракул в новой реальности. Полковник на удивление легко согласилась на то, чтобы этим занялась не она сама, а бывший драконий жрец… откуда такое доверие? Кассандра не была способна использовать эти целительные чары, будучи вампиром, иные маги Гвардии не были достаточно могущественны для колдовства такого уровня. Но почему не полковник?..       Он вспомнил, как в этой… в новой… в реальности ему приходило письмо от Оринтура и Эйлонви! Неделю назад, с приветом от «госпожи Астанты» – Фаральда добралась до них, все в порядке, и они ужасно рады узнать, что «Рыжик» (он совсем забыл свое детское прозвище) жив и здравствует, а также стал знаменитостью. Но почему этого письма не пришло в старой реальности? Быть может, просто гонец потерял почту, а может, Фаральда попала в беду… Что ж, если Иланаро от чего-то спас свою наставницу чтением Древнего Свитка, то он уже не зря вытерпел все это.       Он стремительно забывал, как целовала его на мосту полковник… в реальности этого не произошло. Не произошло и последнего убийства дракона – их группа не застала тварь в ее логове. Не было и подарка Элисиф. Надо будет не забыть послать королеве чешую в следующий раз… какие мелкие, глупые мысли на фоне невероятного события...       Десятки мелочей забывались и всплывали, терзая его разум, а поверх этого Морилиан, прижимая ладонь к его груди, над сердцем, нараспев читал заклинания на драконьем, искусно вовлекая и его магию в творящиеся чары. Он то забирал ману себе, то отдавал ее, обращаясь с Иланаро бережно – но совершенно без деликатности, как с собственной частью тела. Медленно, но боль уходила…       «Спи, мой король, я справлюсь сам… не сопротивляйся…» – он начал понимать драконий или Морилиан сказал это на тамриэлике? Или это вообще почудилось ему?       Иланаро не хотел снова терять сознание, он боялся, что тогда предыдущее прошлое окончательно забудется, исчезнет, умрет, но сделать ничего не мог – бывший драконий жрец полностью владел его магией… на данный момент их общей магией. И владел виртуозно. Оставалось надеяться, что Гвардейцы не позволят Морилиану каким-то образом навредить ему, пока он без сознания.       Он соскользнул в беспамятство, на грани его снова вспомнив единственное, что его смертная часть сумела прочесть и хоть как-то понять в Древнем Свитке: «Безупречное дитя».