Гвардия Солнца

      Он явился один, без Барбаса – малорослый рогатый демон. Будто бы совершенно безобидный.       – Наконец-то, – повторил Клавикус Вайл, демонстрируя в улыбке острые зубы. – От судьбы не убежишь, верно, Коронованный Бурей? Чего же ты хочешь?       Если Иланаро все же ошибся в выборе, он дорого за это заплатит…       – Сними свою печать с этого существа, Хитрец, раздели две эти души, оставив каждую невредимой и свободной.       Бог бросил взгляд на синее ровное сияние:       – А что мне за это будет? Целых две души… и каких особенных… цена должна быть соразмерна. Дай-ка прикинуть…       Князь Даэдра сделал вид, что задумался, коснувшись подбородка и закатив глаза. Выглядело очень театрально.       Откуда на оракуле печать Клавикуса Вайла? Анкано или Авгур заключили с ним какую-то сделку? Но нет, призрак Анкано сказал бы об этом. А вот Авгур… возможно, Авгур и стал таким, какой он есть, из-за сделки. Нашел с кем связываться…       – Ни одна из них не принадлежит тебе по праву, Обманщик, – сказал Исмир.       – О… ты заметил… но я тут ни при чем! Это все он! – будто ребенок, ябедничающий на товарища, Клавикус Вайл ткнул пальцем в Морилиана. – Я помог этому дохлому лжецу обрести смертное тело, а он имел наглость изучить мой дар и воспользоваться им на твоей нежити.       – Мой король, увы, те чары слияния, что сработали со мной и Эстормо – действительно дело рук Беина, – Морилиан поспешно опустился на колени, протягивая к Исмиру руки, и Иланаро даже передернуло от этого раболепия, – я не знал иной возможности объединить две души, поэтому передал эти чары твоему призраку… видимо, вместе с меткой Клавикуса Вайла. Молю простить меня. Оставь оракула ему – и я найду тебе новых слуг взамен! Лучших!       – Каков мерзавец, смотри ты! – Клавикус Вайл осуждающе покачал головой. – И до сих пор не нашел мне драконью душу, кстати! Его стоило бы наказать по всей строгости… но позже. Время заключить сделку, Довакин.       Исмир взмахнул рукой – и вновь синие письмена вспыхнули на коже Морокеи.       – Взамен я оставлю символы Ока Магнуса на теле твоего слуги. Этого будет более чем достаточно.       – А зачем они мне? Хотя, конечно, из этой золотой шкурки может получиться симпатичный коврик с синими узорчиками…       Угроза освежевания Морилиана вроде бы никак не встревожила. Он продолжал стоять на коленях, покаянно опустив голову.       – Ты отказываешься от сделки, Обманщик? – Исмир тоже проигнорировал слова Клавикуса Вайла.       – Ну что ты. Чтобы я – да отказался от сделки? Я просто торгуюсь. С помощью только этих символов перемещение во времени невозможно. Сами по себе они бесполезны. Этого мало, драконорожденный, за две отличных души.       – Назови окончательную цену.       – Давай так: ты не лишишь это тело символов Ока, и еще – поклянешься не создавать, не искать, не применять самому и не поручать применять другим иных чар для совмещения двух душ в единое существо.       Клавикус Вайл будто пытался сохранить патент на изобретение. Это было почти забавно. Еще до Великой Войны Иланаро однажды пытался запатентовать изобретенную им методику проверки камней душ на пригодность, но месяц побарахтавшись в обилии бюрократических бумаг, отказался от этой затеи…       Но если без шуток, что за душу планирует таким образом заполучить Клавикус Вайл? Вроде бы Иланаро никого больше не собирается отправлять в прошлое. Но раз бог предложил такое условие, значит, есть немалая вероятность, что придется. Кого? Зачем?       – А если тебе не захочется оставлять в моем распоряжении и те души, ты всегда сможешь предложить мне еще одну сделку, Довакин, – бог словно услышал его мысли.       – Клянусь не создавать, не искать, не применять самому и не поручать применять другим иных чар для совмещения двух душ в единое существо, – слова Князя Договоров Исмир запомнил дословно. – И не стирать знаков Ока Магнуса с этого тела. Да будет так.       – Сделка совершена! – ликующе выкрикнул бог. – Ха! И стоило так ломаться? И тем более ломать время?! Все равно ты…       Вдруг он осекся и отшатнулся, хватаясь за горло. Пространство вокруг него словно пошло волнами, низкий, пробирающий до костей звук впился в уши… что происходит?!       – Проклятье… я и забыл, что пьяница сказал над тобой Слог, – Клавикус Вайл медленно распрямился. Лицо его было теперь серьезным, напряженным. Звук затих, воздух тоже перестал дрожать. – Но это ничего. Не надейся, что я сойду во Тьму от пары небольших сделок, Исмир. В крайнем случае сплавлю туда блохастого… итак, – он щелкнул пальцами, – печать я снял. Делай с ними, что хочешь. А ты, нежить, – он указал на Морилиана, – береги свою шкуру. И найди мне уже душу дракона, ленивая тварь!       После чего исчез.       Иланаро знал, что опасен для богов, и теперь убедился в этом. Сделка обоюдоостра, и это хорошие новости. Может быть, он и не прогадал, выбрав ее. Еще бы разобраться с Сангвином…       – Отныне ты свободен, слуга Солнца. Ступай в Этериус с моим благословением. Свободен и ты, бестелесный разум.       В сиянии оракула медленно оформилась фигура призрака. Исмир снял с груди медальон с костью Анкано, открыл – и кость вспыхнула почти белым, холодным огнем. Он погас, и хотя кость внешне никак не изменилась, она теперь стала лишь частью скелета, а не талисманом для призыва нежити. Силуэт Анкано медленно растаял в воздухе, не сказав ни слова. Исмиру не досталось ни прощения, ни новых проклятий.       Оракул, Авгур Данлейнский – теперь действительно и исключительно Авгур – остался безразлично сиять.       Морилиан медленно встал с колен. Подошел вплотную.       – Почему вы не остановили Исмира?! – зло спросил он, и тут Иланаро понял, что принял смертную форму. Морилиан, кажется, был близок к тому, чтобы ударить его, но все же сдержался. – Идиотский поступок! Теперь вы связаны с Беином сделкой, а значит, все равно что в его власти!       – Не собираюсь перед вами оправдываться, – проговорил Иланаро как мог более ровно. Как ни странно, ему даже не пришлось притворяться, что он не боится бывшего Морокеи – страха действительно почти не было. Ставки выросли, ошеломительно выросли за какие-то пару дней: Морилиан не посмеет помешать Довакину накануне решающей битвы. И если бы он все-таки ударил Иланаро сейчас – Иланаро просто ударил бы в ответ. И неважно, что как маг в смертной форме он в разы слабее. Теперь с ним приходится считаться всем…       Какое-то время бывший Морокеи еще сверлил его гневным взглядом, но Иланаро молчал.       – Не думал, что вы всерьез воспринимаете это современное слюнтяйство, – презрительно сказал Морилиан, наконец. – Что ж, когда вы дорого заплатите за эту свою слабость, вспомните, что я пытался помешать вам поступить как глупец.       Он сказал это в сердцах или действительно считает, что Иланаро принял решение, ориентируясь исключительно на декларированную мораль? Хорошо, если второе – значит, плохо знает Иланаро, так и не разобрался в нем. Впрочем, есть еще один вариант, наилучший – своим решением Иланаро серьезно помещал каким-то коварным планам бывшего Морокеи.       – Плохо пытался, – послышался еще один голос. Вроде бы веселый, но с угрожающими нотками. – Так что кыш отсюда, жмурик… у меня есть личный разговор к нашему драконорожденному другу.       – Повинуюсь, мой Князь, – Морилиан с лету узнал Сангвина в облике бретона в черной мантии, низко поклонился и удалился, оставив Иланаро тому на растерзание. Впрочем, даже такой могущественный маг вряд ли смог бы что-то противопоставить богу.       А вот теперь Иланаро стало страшно.       – Я предупреждал тебя, красавчик, не делать этого, – процедил Сангвин, складывая на груди руки. Глаза его мрачно мерцали. – И я близок к тому, чтобы утопить тебя в бочке мальвазии, но в память о нашем приятном знакомстве я позволю тебе попытаться оправдаться. Нахрена ты отдался торгашу ради ерунды?! Он тебе даже язык вырвать не угрожал!       Сангвину, похоже, тоже чуждо милосердие как таковое. Иланаро оставалось надеяться, что бога проймут доводы разума.       – Прошу вас выслушать меня полностью, мой Князь. Чтобы быть богом, я должен вести себя, как следует богу. Чтобы быть благим богом… должен вести себя соответственно.       – Отвратительно скучная цель! – Сангвин все же перебил его, раздраженно взмахнув рукой. – Ты вовсе не обязан быть благим, постным божком. Это не оправдывает твой проступок, мой милый! Я бы даже сказал, в моих глазах это отягчающее обстоятельство.       – Дело не в моих личных склонностях, мой Князь, – не только в них, но в данном случае честность – плохая тактика.       – Ну?       – Вы же знаете мое сердце, – пополам лести и догадки. – В нем есть место пороку.       – Что там того порока, говорить-то не о чем… – проворчал Сангвин. Впрочем, не отказался выслушивать дальше, что внушало надежду.       – Я пытаюсь спасти нашу кальпу. Она близится к концу, это предначертано. И единственное, на что наш мир может рассчитывать: мое милосердие. Милосердие Исмира. Его не так уж много, я берегу и взращиваю его по крупицам. И не могу рискнуть лишиться даже малости. Я страшусь вашего гнева, мой Князь, но небытия я страшусь больше. Вот мое оправдание.       – Это все равно до тошноты добродетельно, – капризно сказал Сангвин. – И, что еще хуже, играет на руку вонючему торгашу. Так что я все же лишу тебя своей милости, смертный. То бишь мужской силы и возможности наслаждаться спиртным без дикого похмелья даже от пары капель. Пусть это и будет мне стоить…       Эта перспектива Иланаро совершенно не понравилась, несмотря на то, что сейчас ему было не до любовных приключений, а без спиртного он вообще мог бы легко обойтись хоть до конца жизни.       – То есть в наказание за добродетельность вы хотите сделать меня вообще аскетом поневоле, мой Князь? – спросил он как мог ровно.       Сангвин задумался.       – А ты прав, красавчик. Это будет совершенно не забавно. Тогда так – ты лишишься моей милости до тех пор, пока ты не докажешь мне, что понимаешь истинную прелесть разврата и пьянки. И не забудь воззвать ко мне, когда будешь это делать. Не следить же мне за тобой постоянно, я ж челюсть от зевоты вывихну.       – Доказать – в смысле?..       – Нет, какой-нибудь банальностью вроде двух красоток одновременно или секса с мужиком ты не отделаешься. Хотя начать можешь и так.       Иланаро закрыл лицо рукой, вспоминая прошлую эпопею, в которую его втянул бог Разгула. Он так надеялся, что то приключение станет вершиной непотребства в его жизни…       – То есть вы имеете в виду что-то вроде истории с ворожеей, козой и великаном?.. – безнадежно уточнил он.       – Только не повторяться! Но да. Что-то не менее забавное.       – А как я смогу это сделать, если вы лишите меня…       – Прояви фантазию! – раздраженно воскликнул Сангвин. – Твое занудство просто убийственно.       Иланаро склонил голову. Оставалось утешаться тем, что его хотя бы не убили и не вырвали язык… и все равно он чувствовал гнев и обиду. Он спасает от небытия в том числе самого Сангвина – и вот благодарность! Да, Сангвину, как и Вайлу, придется пострадать, чтобы как-то взаимодействовать с Иланаро, но лучше бы бог тоже проявил милосердие и просто оставил бы его в покое.       Во всяком случае, перед тем, как выслуживаться перед Сангвином, стоит обратиться за помощью к Дибелле, воспользовавшись давним приглашением ее жрицы – Богиня Красоты во всяком случае не получает удовольствия от унижения своих служителей.       В довершение неприятностей Сангвин, накладывая свое проклятие, еще и от души хлопнул Иланаро по заду. Ничего болезненного или странного в себе Иланаро после этого не почувствовал, хотя Сангвина, как и Вайла ранее, явно ударило резонансом. После чего бог исчез. Иланаро, пользуясь тем, что его никто не видит и не слышит, кроме безразличного оракула, выругался и ударил кулаком по стене. Перед богами, Исмир он или нет, он все еще бессилен.       Но быть может, решив все проблемы мира, Иланаро еще сможет, владея Оком и Посохом, разобраться с обоими Князьями.       Вернувшись к себе, Иланаро убедился, что пропала и Роза Сангвина. А вот бутылка, которую Князь Разгула всучил ему на какой-то из предыдущих встреч – нет. Иланаро не без труда подавил желание выбросить ее в окно.       Пытаясь справиться с эмоциями, он вспомнил строку из мемуаров Баирры, Защитницы Сиродиила – последние слова Мартина Септима, обращенные к Мехруну Дагону: «Настанет день, когда смертные найдут способ избавиться от вашей силы и вашей прихоти. Настанет день, когда вы станете слабее нас».       Иланаро тоже хотел бы увидеть этот день.       А возможно, он даже сможет его приблизить.