Гвардия Солнца

      Морилиан ждал Иланаро в Миддене, рядом с оракулом. Как только Иланаро подошел к ним, вновь явился Исмир, чтобы дать призраку последние наставления – касаемо будущего. Похоже, зачем-то ему было нужно, чтобы их услышал Морилиан, иначе он отдал бы эти распоряжения еще на Глотке Мира.       Из слов Исмира, инструктирующего свою нежить, стало наконец ясно, зачем необходимо соединение призрака с оракулом. Оказалось, одна и та же душа в один момент времени может существовать только в разных состояниях. Живой и призрак. Живой и слияние с иной сущностью. Призрак и слияние с иной сущностью. В этом случае ложное присутствие возможно, в ином – происходит Прорыв Дракона. То есть, если вернувшийся во времени призрак не слился бы с Авгуром Данлейнским или с любой другой сущностью, в момент смерти Анкано линия времени надломилась бы.       Впрочем, почему для слияния был избран именно Авгур, Исмир не объяснил.       Как только призрак будет послан в прошлое, Авгур-Анкано перестанет быть ложным присутствием. Но при этом останется нежитью Исмира (хотя бы отчасти) и будет обязан показать видение того, что выяснил в прошлом. После этого, насколько понял Иланаро, его служба будет окончена. Он искренне надеялся, что измученная душа лейтенанта Гвардии после этого, наконец, отправится в Этериус и перестанет быть вечным упреком его совести.       Иланаро внимательно наблюдал за Морилианом – того объяснения Исмира, кажется, не слишком интересовали. Бывший драконий жрец с нетерпением ждал возможности отправить призрака во времени, пусть даже ему была отведена лишь роль инструмента.       Закончив инструктировать Анкано, Исмир мановением руки заставил загореться синим мистическим светом невидимые до этого момента письмена на коже Морилиана. Они светили так ярко, что были видны даже через одежду. Это было красиво и жутковато – особенно, когда Морилиан взглянул Исмиру прямо в глаза. Взгляд, полный восторга и злобы одновременно.       Волшебство было уже отработано на драконьих скелетах. Безучастный силуэт Анкано в какой-то момент взял и исчез – и тут же ровный свет оракула замерцал и стал ярче.       – Яви мне истину, – произнес Исмир, протягивая руку свету.       Видение развернулось перед взором Иланаро. Снежное плато на вершине Глотки Мира. Партурнакс, отдыхающий на каменной стеле. Белый дракон сидел неподвижно, но вдруг шевельнулся, поднял голову. Все шипы встали на нем дыбом. Он оттолкнулся от своего каменного насеста, намереваясь взлететь…       Черный дракон возник ниоткуда, зачем-то атаковал пустое место, взмахнул крыльями, завертел головой… Партурнакс уже устремился в зенит, но Алдуин легко нагнал его, налетел, вцепился когтями. Братья-драконы рухнули вниз, подняв снежную бурю. Краткая схватка, полная нечленораздельного рычания…       И Алдуин отступил от трупа Партурнакса, уже начавшего выгорать.       – Тародис, – прошипел черный дракон, облизнув кровь с зубов, и сейчас Иланаро понял его слова, потому что их понимал Исмир. «Предатель».       Но не успели последние клочки выгорающей плоти погаснуть, как Алдуин мягко, почти бережно, подтолкнул мордой скелет брата, чтобы кости легли поровнее, и Крикнул:       – Партурнакс! СЛЕН-ТИД-ВО!       Иланаро вспомнил, как Партурнакс рассказывал об этом – Алдуин убил его, вернувшись в реальность, но тут же воскресил. Интересно, этот Крик способен использовать только сам Алдуин? На всякий случай Иланаро запомнил его. «Слен-Тид-Во». «Плоть вне времени».       Спустя некоторое время оживший Партурнакс поднялся и неспешно потянулся. Он больше не пытался сбежать и вообще не показывал страха или волнения. Это было… странно.       – А-ах, – сказал он, жмурясь, – итак, ты снова здесь, брат.       Партурнакс говорил на драконьем, и все же Иланаро понимал слова. Это было странное, не очень приятное, но уже знакомое ему ощущение – так же, как драконий сейчас, он понимал нордик древних героев, когда созерцал прошлое через Древний Свиток.       – Предатель, – повторил Алдуин, фыркнув. Но уже будто без злобы.       – Если ты не утолил свой гнев, убей меня еще раз, но избавь от нравоучений. Что есть предательство для дракона? Возможно ли оно для нас?       – Ну хорошо. В этот раз ты победил. Признаю, – Алдуин усмехнулся, садясь и складывая крылья. – Видит Отец, наши маленькие игры иногда слишком увлекают нас обоих. Надеюсь, ты достаточно насладился властью, брат…       Партурнакс не ответил, ухмыльнувшись.       Вдруг Алдуин вздрогнул.       – Тварь здесь… – проговорил он, припадая к снегу – ослепительно черный на ослепительно белом. – Я чую ее. Как долго я отсутствовал?..       Партурнакс напружинился, будто готовясь к новому бою. Алдуин замер, прислушиваясь к чему-то. Потом алые глаза распахнулись.       – Так это уже третья? И ты посмел допустить, чтобы гончая предопределения взяла мой след?! – зарычал Алдуин. И бросился на Партурнакса вновь. Это было жестоко, дико. В несколько мгновений все было кончено – изломанное тело белого дракона застыло на обагренном кровью снегу.       Иланаро внимал, замерев. А вот об этом Партурнакс не рассказывал. О том, что Алдуин убил его дважды… и об этом разговоре.       Док се дез – «гончая предопределения». Именно так совсем недавно обратился к Исмиру Партурнакс. Третья тварь. Третий из Троих.       Иланаро из Чейдинала, Исмир-Маг.       – СЛЕН-ТИД-ВО! – новый Крик Алдуина, казалось, сотряс гору.       Ожив второй раз, Партурнакс отступил от Алдуина – уже с некоторой опаской. Но тот лишь скалил зубы, следя за воскресшим братом.       – Не думал, что тебе хватит безрассудства убить меня дважды, – Партурнакс взмахнул крыльями, будто проверяя, целы ли они. Только что переломанные и изорванные, они срослись идеально. На его чешуе ни осталось ни царапины, ни щербинки.       – Я буду убивать тебя еще и еще, пока ты не расскажешь мне, что ты затеял. Убивать медленно. Раз за разом. Говори!       – А-ах. Ты мог бы понять и сам. Извечно мы держим пасти друг у друга на горле – и никто не решается сомкнуть челюсти. Наша связь тяготит меня, брат. Я хочу стать единственным сыном Времени. Поэтому я придумал способ избавиться от тебя. Когда мои смертные ученики изгнали тебя из времени, я отказался от власти над сородичами и подарил всем рабам свободу. Вскоре этот мир стал принадлежать смертным – почти всех драконов перебили по одному и предали забвению. Так стоит ли удивляться, что сами звезды благословили новых владык Мундуса? Что Воин, Вор и Маг снизошли в Нирн, воплотившись в смертные тела?       Алдуин неотрывно и молча смотрел на него.       – Погубить все мироздание, чтобы избавиться от меня? Ты обезумел? – наконец, нарушил молчание Алдуин.       – Твое царствование над этой землей – это еще не все мироздание, брат, – возразил черному дракону белый. – Как бы тебе ни было трудно в это поверить.       – Этот мир предназначен мне! Я – владыка его, с начала времен и до конца их.       – Значит, придет другой мир. Будет новое небо, и новая земля, и новое море – без черных крыльев над ними.       Алдуин снова долго молчал.       – Даже если и так… клянусь, ты их тоже не увидишь, предатель, – и с этими словами Алдуин взмыл в небо.       Видение померкло.       Морилиан рядом схватил ртом воздух, будто все это время задерживал дыхание, и Иланаро понял, что видение оракул явил им обоим.       Но Исмир не удостоил бывшего драконьего жреца вниманием.       – Ты заплатил свою цену, слуга Солнца, – обратился он к сиянию оракула. – Король благодарит тебя.       Тот не ответил ему. Зато подал голос бывший Морокеи:       – К чему ты тратишь время на это существо, мой король? Оно бесполезно теперь. Оставь его.       Исмир проигнорировал это.       – Король благодарит и тебя, бестелесный разум, принявший чужую душу… вы оба должны быть вознаграждены.       – Но, мой король, зачем? Это опасно! – Морилиан даже осмелился схватить Исмира за руку. Влажные пальцы, даже липкие – Иланаро ощутил гадливость.       Опасно? Чтобы разделить оракула и призрака, Исмиру придется чем-то рискнуть, чем-то пожертвовать?..       – Иланаро! – Морилиан вцепился в запястье Иланаро уже со всей силы. В его голосе слышалась почти паника. – Вы можете остановить его! Примите смертную форму сейчас же!       Эта забота наверняка с двойным дном… но все же, чем рискует Исмир? Иланаро не мог принять решения, не понимая цены!       – Ты слышишь меня, Обманщик? – вопросил Исмир.       Клавикус Вайл? При чем тут он? Неужели придется заключить с ним сделку, чтобы освободить душу Анкано? И что взамен? Еще и Сангвин будет разгневан… действительно, стоит ли?.. не слишком ли велика цена?       А Исмир продолжал:       – Истинно говорю: Король, не знающий милосердия и не признающий благодарности – тиран. Пути дракона и смертного едины сейчас: выгода или страх, но оба они – бесчестье. Лишь путь бога – любовь, и я иду по нему. Второй раз взываю: ты слышишь меня, Заключающий Сделки?       – Третий – последний! – крикнул Морилиан. – Беин явится к тебе, и ты уже не сможешь отказаться. Что за бред! Ради чего?!       Но это слова врага. Как они ни разумны, их говорят не из благих побуждений…       Когда-то давно кто-то – уж не оракул ли – сказал Иланаро, что избегнуть сделки с Вайлом вряд ли удастся. Можно лишь выбрать, какую именно сделку заключить. Быть может, эта – лучшая из возможных. Она хотя бы совершится ради искупления своей вины и прекращения чужих страданий, а не ради выгоды или страха.       Исмир все еще не воззвал к Клавикусу Вайлу в третий раз. Неужели ждал, пока Иланаро примет решение? Он прислушался к себе.       Выгода. Иланаро нет смысла помогать Авгуру-Анкано, уже получив от него всю возможную пользу. Его драконья часть, как и Морилиан, не понимала, зачем это делать, не понимала даже колебаний. Ей было плевать на других, для нее ничего не значили чувства и обязательства.       Страх. Последствия сделки, гнев Сангвина – это действительно серьезные угрозы. Иланаро было страшно, как любому смертному, попасть в зависимость к одному из Князей, и в немилость – к другому. Тем более, что никто не узнает, если он поступит бесчестно, кроме Морилиана, а тот будет презирать его скорее за попытку поступить по совести.       Любовь. И дело даже не в Анкано и Авгуре. Исмир не сентиментален, он с легкостью обрек Анкано на такую судьбу еще давно, в Зале Внутреннего Спектра. Но с тех пор… кое-что изменилось. Изначально Исмир без капли сомнений шел по своему пути – стремился завершить кальпу, провернуть колесо. Но усилия Иланаро и его соратников, их желание жить и сохранить свой мир поколебали уверенность Коронованного Бурей. Провозглашая пророчество о конце света, Исмир плакал над тем, что должен был уничтожить. И не далее как сегодня сказал Партурнаксу, что не знает, как поступит в итоге. Риск ради старого мира или уверенность в новом? Все это время Иланаро выбирал первое, чтобы Исмир в итоге тоже выбрал первое. Быть может, если сейчас Иланаро откажется от сделки, Исмир в свою очередь выберет надежный, предопределенный путь – уничтожить существующее ради нового. Тогда все будет зря.       И Иланаро ведь обещал пожертвовать собой ради спасения мира, верно? Обещал богам и Рагаш. Тот поцелуй с ней на Высоком Хротгаре…       Впервые за долгое, долгое время топорик Талоса на его шее вдруг обжег холодом его кожу, проснувшись. Старик, подаривший его, верил в то, что Довакин спасет мир.       Иланаро вспомнил Фаральду: ее точеное лицо, яркие желтые глаза, огненный нрав. Ей он не обещал ничего, и не думал, что она верила в Довакина. Но именно мысль о ней помогла ему принять решение. Одно из самых трудных в его жизни.       Один раз он уже не отступил – когда Исмир шел усмирять Око. Не отступит и сейчас. Второй подвиг – такой же незаметный для остальных, как и первый, заключающийся именно в том, чтобы ничего не делать и положиться на Исмира. Была в этом какая-то ирония.       И словно почувствовав, что решение принято, Исмир спросил в третий раз:       – Ты слышишь меня, Клавикус Вайл?       Вспышка фиолетового света ударила по глазам.       – Наконец-то, – услышал он знакомый насмешливый голос.       Принц Договоров явился на зов Исмира.