***
1228 год Эпохи Древ Через пятнадцать лет после событий «Аварии»
Валинор, Альквалондэ, 12.08.
— Курво! Тщетно. — Куруфинвэ! — истошно принимается звать Инголдо, все же надеясь, что в этот раз пронесет и ему не придется вновь применять свои навыки медработника. — Курво! Будто остолбеневший нолдо остается абсолютно безучастным к весьма громкому оклику близкого родича. Он лишь молчаливо продолжает своими так страшно остекленевшими глазами невидяще смотреть на своего перепуганного брата. — Куруфинвэ! — продолжает истошно звать Арафинвэ, быстро положив ему на широкие плечи руки и с небывалым ужасом смотря на его застывшую алебастровую маску. — Курво! По-своему крайне плачевному опыту известный нейрохирург безусловно знает, как молниеносно Феанаро впадает в глубокий ступор* и с каким неимоверным трудом потом его приходиться выводить из этого угрожающего жизни шокового состояния. Благо, что в последнее время, по словам того той же Нерданель, в худшем случае все обходится всего лишь несколькими часами, а не бесконечными днями и долгими неделями, как это было в самый первый раз… — Твою ж мать, Куруфинвэ! — против обыкновения выругивается испуганный не на шутку Инголдо, явно не рассчитывающий на такое завершение довольно серьёзного разговора со своим неистовым братом. — Курво! И опять не следует никакой ответной реакции. Абсолютно. Нет, только не это. Только не повторение того ужасающего кошмара… Племянник величавого Ингвэ, наверное, до гробовой доски будет помнить те жуткие события, давшие начало их с Феанаро двойной игре. И если бы младший из Финвионов только знал, что сулит согласие быть медицинским представителем* своего старшего брата, то он бы прежде еще сто раз подумал над этим… Ведь теперь он вынужден изо всех своих сил прикрывать такого упрямого родича, как Куруфинвэ Старший, предпочитающего скрывать от всех свой смертельный недуг. Этот кошмар на яви, полный недомолвок со стороны ставшего так странно отчужденным Феанаро и тягостных подозрений его весьма обеспокоенных родственников длиться уже долгих полтора года. Тогда перед самыми новогодними праздниками, почти вся многочисленная семья собралась у почтенного экс-губернатора. Помимо них в его старинный особняк приехали погостить и близкие друзья, например, такие как многоуважаемые Макатано Урундиль, Ольвэ Кириан и Сайрон Эльвион*. Ведь такая долгожданная теплая встреча в самом конце декабря стала уже доброй старой традицией. Ежегодно, несмотря на жизненные проблемы и прочие неприятности достопочтенный Финвэ и Индис, его гостеприимная супруга, устраивали веселый праздник в честь минувшего года. Так было и в тот раз. Занимательные светские беседы старшего поколения, добрые розыгрыши рыжеволосых близнецов и задорные танцы в большом зале занимали собравшихся квенди. Пускай случалось, что в течении года они крайне редко встречались, но в эти несколько дней их объединяло тожество мудрого Нолэмэ. И лишь один Куруфинвэ Феанаро очень выделялся на их фоне. Одного взгляда на него было достаточно, чтоб понять, что он был, мягко говоря, не в духе. Чем-то крайне удручённый, огнеподобный нолдо большую часть времени был погружен в тягостные размышления. И на удивление он практически не участвовал в беседах, часто затянувшихся затемно. А если же, несомненно, по настоятельной просьбе своего почтенного отца или мудрому совету любимой супруги и принимал участие, то порою в процессе даже терял нить разговора. И этим весьма изумлял своих собеседников. Ведь все прекрасно знали каким он был восхитительным оратором, способным убедить кого угодно в чем угодно. И, хотя такая непривычная отрешенность старшего из Финвионов очень бросалась в глаза, почти никто не лез к нему с расспросами. Большинству из собравшихся не раз и не два приходилось испытывать на себе его довольно взрывной нрав. Поэтому, не желая портить праздничное настроение и боясь попасть под горячую руку Куруфинвэ Старшего, квенди делали вид, что ничего не замечают. И так всем достаточно было безучастно наблюдать за тем с каким яростным рвением огнеподобный нолдо тут же резко менял тему, когда обеспокоенные его состоянием, Феанариони задавали ему закономерные вопросы. Даже Атаринкэ, что был ближе всех из своих братьев к их неистовому родителю, в конечном счете так и не смог его разговорить. Или же как зло мрачный Феанаро отшучивался на бесчисленные просьбы Нерданель, что так тщетно пыталась его растормошить и отвлечь от тягостных дум. Несколько раз приходилось вмешиваться и добродушному экс-губернатору, когда его любимый сын своим жгучим сарказмом моментально накалял обстановку и портил непринужденное веселье, царившее в старинном особняке. Периодически гася пыл своего неистового первенца и разряжая возникающее напряжение, Финвэ смотрел сквозь пальцы на то, что тот, в ответ на его замечания, просто отмалчивается. Мудрому Нолэмэ было вполне достаточно того, что его Курво успокаивался так же стремительно, как и вспыхивал, и как-то отстранено держался в стороне от веселящихся. Хотя это и весьма беспокоило хозяина дома и главу большой семьи, и его милую супругу, но они предпочли оставить этот вопрос до завершения торжества. О, как же сильно они все впоследствии жалели об этом опрометчивом решении. Особенно яростно сокрушался сам Инголдо, который отлично видел подавленное состояние единокровного брата, но отчего-то проигнорировал его. Ведь известный нейрохирург, как и все, искренне считал, что дело лишь в очень важном письме, которое так напряжено ожидал Феанаро. Как было известно от Нерданель, его должен был доставить курьер и именно из-за его содержания её муж прибывал в таком иступленном состоянии. Но даже ей огнеподобный нолдо поведал об этом весьма неохотно и лишь вскользь упомянул, что оно касается какого-то медицинского обследования. Своей все понимающей супруге, Феанаро стал неожиданно предпочитать общество первенца величавого Эльвэ, взаимоотношение с которым у него были весьма противоречивы. Практически такие же, как в последнее время были с Нолофинвэ и с почтенной Калимэ. Младший из Финвионов присутствовал при рассказе Сайрона, про довольно опасное развлечение, которое захлестнуло доблестных ветеранов, прежде воевавших в горячих точках. Сын Мириэль же, находящий настоящую отдушину в экстремальных видах спорта, в конце повествования вступил с ним в ярую перепалку. Даже Нерданель не посмела вмешаться, когда они заключали пари, ибо и она точно не смогла определить блефует ли её огнеподобный муж иль всерьез решил рискнуть. Ведь Куруфинвэ Старший был одним из лучших игроков в покер, и любил и умел держать напряжение. Старшая невестка почтенного экс-губернатора, так же, как и другие свидетели смертоносного спора, не хотела верить, что ради дополнительных акций своего детища Феанаро готов был реально сыграть в рулетку. Ведь в худшем варианте Истарниэ могла внезапно овдоветь, а Финвэ мог бы запросто пережить своего любимого сына. Пускай даже всего и на несколько часов… Инголдо, как сейчас помнит, то, что было после, того, как помрачневший Атаринкэ разбил крепкое рукопожатие своего неистового отца и тестя. Ничего не подозревающая хозяйка дома, тихонько войдя в залу, сообщила о прибывшем курьере. И её пасынок, стремительным вихрем развернувшись на каблуках, поспешил удалится. Получив долгожданное послание, старший из Финвионов заперся в комнате и довольно долго не выходил оттуда. Когда же, чувствуя неладное, приходила Нерданель и стучалась в запертую дверь бесчисленное количество раз, то он с каким-то звенящим надрывом просил оставить его в покое. Если же это был кто-то из сильно встревоженных сыновей, то посылал их подальше, остервенело смеясь. Так в полном одиночестве, наедине с самим собой огнеподобный нолдо провел несколько неспокойных часов. В это же время шокирующая новость о его смертоносном споре с Эльвионом облетела весь старинный особняк. В конце концов она достигла в миг омертвевшего экс-губернатора, что проводил за светской беседой еще один праздничный вечер у себя в кабинете. И весьма традиционно добросердечная Индис защищала перед своим рассердившийся супругом своего вспыльчивого пасынка, хотя сама, мягко говоря, была ошеломлена его таким импульсивным поступком. И, как всегда, Арафинвэ измерив своему почтенному отцу давление, которое тогда впервые за долгое время подскочило, принялся давать указание рыжеволосому Феанариону насчет необходимых сейчас лекарств. Посуровевший Макатано приобняв обеспокоенную дочь, лишь угрюмо молчал. Он наблюдал за тем, как Ольвэ яростно корил своего такого недалекого племянника. Ведь славящейся своей непредсказуемостью иступленный Феанаро вполне мог попробовать выиграть этот злосчастный спор. О, как же он был прав… По воле, несомненно, Злого Рока почтенный экс-губернатор разминулся со своим неукротимым первенцем. Сильно осерчавший Нолэмэ застал в комнате, дверь в которую была на удивление открыта настежь, лишь полный разгром. Его любимый сын нашел все же на чем именно можно было бы выпустить пар. Так же на неисправимо испорченном лакированном столе, обескураженная Нерданель обнаружила среди большой горстки еще теплого пепла кусочек чудом сохранившегося конверта. Сын Индис сразу же опознал знакомый до боли адрес одного из ведущих медучреждений. Но известный нейрохирург промолчал, ибо боялся своим признанием нарушить непреклонную волю своего доверителя. Именно тогда Инголдо и стал делить страшную и такую тяжкую тайну своего старшего брата, который как выяснилось позже, не помня себя от сильнейшего психоэмоционального шока ворвался в кабинет их дорогого отца. Ведь именно там за прикрытым тяжёлым гобеленом сейфе, хранился такой смертоносный подарок величественного Синголло. Ох, как потом Эльвэ раскаивался в этом злосчастном даре, что принес столько горя семье его близкого друга и родича. Огненным вихрем, сметающим все на своем пути, Куруфинвэ Старший пролетел по крылу старинного особняка. Встречавшиеся ему едва успевали отскакивать в сторону. Не обращая абсолютно никакого внимания на громкие оклики встревоженных родичей, в том числе и сыновей, он направился прямо к заветному кабинету. Против обыкновения не постучав, огнеподобный нолдо буквально влетел туда. Сын Мириэль своим таким внезапным появлением, он не то, что прервал беседу находившихся там квенди, но и несколько обескуражил их. Он сам на себя был не похож и этим очень их испугал. Неподвижно застыв и потеряв поначалу дар речи, они с ужасом вынуждены были наблюдать как мертвенно-бледный Феанаро, чьи глаза казались совершенно черными от расширившихся зрачков, быстро подошел к тяжелому гобелену. Двигаясь скованно, подобно сомнамбуле, он все же одним духом достал из отрытого им сейфа отцовский револьвер, богато инкрустированный жемчугом и таким ценным митфилом. Дрожащими до невозможности руками, и так часто роняя на пол пули, огнеподобный нолдо с большим трудом его зарядил, а затем стремительно вышел в коридор. Он был так молниеносен, что его так поздно скинувшие внезапное оцепенение родственники, едва ли успели бы что-то предпринять. Конечно, резко спохватившись, они тут же бросились следом за ним, но время было уже потеряно. Как же потом горько раскаивался Финвэ, сходящий с ума от снедающей тревоги за своего Курво. Ведь он практически ничего не скрывал от своего любимца, в том числе и заветный код от сейфа, где хранился злосчастный дар Эльвэ. Да и подавленный произошедшей трагедией Макатано позже так и не смог ответить себе на вопрос, как же так случилось, что они просто безучастно наблюдали за Феанаро, роняющем пули на пол. Если бы тот же высокорослый Майтимо встал тогда против своего отца, то, быть может, младший отпрыск Нолофинвэ не был бы прикован к инвалидной коляске. Арафинвэ до сих пор иногда просыпается посреди ночи в холодном поту. Ибо невозможно не сорваться на пронзительный крик ужаса, когда видишь, как твой старший брат, которого ты так сильно почитаешь и любишь, приставляет дуло револьвера к виску и… Огненным вихрем миновав коридор, Феанаро чуть было не сбил при этом Аракано Младшего, кто, как все потом считали, чудом очутился в нужном месте в нужный час. Именно он оказался ближе всех к любимцу почтенного экс-губернатора, внезапно остановившемуся возле самого края лестницы. Наблюдательный нолдо сразу же заметил, что с его старшим родичем явно что-то не так и ему нужна срочная помощь. Но его такой всегда цепкий взгляд упустил, то, что тот держал в сильно дрожащей руке. Поэтому Нолофинвион и не сдержал испуганного вскрика, когда его неистовый дядя, резко крутанув барабан стремительно приставил оружие к голове. Именно этот громкий возглас и обратил внимание квенди, собравшихся в парадной, на огнеподобного нолдо, который в одно мгновение взвел курок. Для запыхавшегося Инголдо и для ошарашенного Аракано Младшего и для тех, кто в большой тревоге выскочил тогда из кабинета, а также и для других свидетелей этой жуткой картины, время как будто остановилась. Отчего-то импульсивный Феанаро, которого всего едва ли не трясло от сильнейшего напряжения и чей застывший лик был белее снега, помедлил. Эти несколько мгновений решили его Судьбу и поломали жизнь его высокорослого племянника, бросившегося ему на подмогу. Позже одни говорили, что довольно ярая борьба не на жизнь, а на смерть длилась целую вечность. Другие же свидетельствовали то, что все произошло в одно молниеносное мгновенье… Феанаро все же спустил курок и леденящий кровь выстрел заставил в немом ужасе вздрогнуть весь старинный особняк. Тягостная и такая изматывающая тревога пришла на смену царившему тут прежде веселью. Звонкий смех сменился громки вскриками, а задорный танец – быстрой пробежкой в сторону парадной. Известнейший нейрохирург, при всем своем богатом опыте, прежде, да и после тоже, некогда не слышал такого истошного крика, который подняла его будто обезумевшая мать… Сколько раз он сообщал убитым страшнейшим горем родителям, что их ребенок умер, но такого глубоко отчаяния Инголдо не слышал в их скорбных стенаниях ни разу… Именно оглушающий выстрел, а следом и поднятый крик, пронзающий насквозь, заставил экс-губернатора, спешившего в свой кабинет, резко остановиться. Схватившись за сердце, что так внезапно больно сжалось, он едва успел облокотится о свою старшую невестку. И хоть у самой Нерданель, внутри все обледенело от такого нестерпимо давящего предчувствия надвигающейся беды, она как могла успокаивала своего омертвевшего свекра. Позже к ним присоединился и Тьелькормо, что выглядел на удивление несколько испуганным. Отправив вперед громко и так тревожно лающего Хуана, светловолосый Феанарион сопровождал своих родных и даже находил силы их подбадривать. Хотя разносившиеся крики со стороны лестницы ведущей в парадную лишь разжигали пламя снедающего беспокойства и жгучей боли от невосполнимой утраты… Белоснежным саванам на двух нолдор упала с потолка обвалившееся штукатурка. Но их поединок был столь яростным, что дерущиеся даже этого не заметили. Как не обратили они внимания и на истошный крик хозяйки дома. Ни один из них не желал отпускать богато инкрустированную рукоятку смертоносного оружия. И если огнеподобному Феанаро револьвер нужен был для продолжения опаснейшей игры со своей Судьбой, то его рослый племянник жаждал не допустить никому не нужного кровопролития. Все произошло в один лишь удар сердца. Ни Майтимо, вдруг сорвавшийся с места, ни Инголдо, стоящий ближе всех к родичам, которые сошлись в остервенелой схватке, ничего бы не успели бы сделать, а главное изменить. Опасно балансируя на самом краю высокой лестницы, Аракано Младший все же смог в конце концов выбить револьвер из сильно дрожащих рук своего неистового дяди. Но победа Нолофинвиона была коротка, как тот толчок, что отправил его вниз. Кубарем стремительно пролетев по ступенькам, он оказался лежащим прямо у ног своих ошеломлённых родителей. Находящийся будто в глубоком трансе Феанаро просто проигнорировал тут же поднявшийся в парадной громкий гвалт. На удивление остался он глух и к выкрикам с довольно резкими угрозами взбешённого Турукано, быстро поднимающегося по его душу и жаждущего возмездия. Рассеянным взглядом огнеподобный нолдо совсем не долго искал смертоносный дар величавого Эльвэ. Ибо почти сразу же заметив неловкое движение Инголдо, внезапно спрятавшего руку за спину, Феанаро двинулся на него. Только вмешательство рыжеволосого исполина тогда спасло Арафинвэ от жуткой расправы. К великой чести проворного Майтимо, вставшего между Финвионами, он лишь защищался и не более того. Ибо для нолдор была кощунственна даже сама мысль, что сын может поднять на своего отца руку. Это его и подвело. Взбешённый Нолофинвион не успел еще миновать и половины ступенек, как и вторая весьма стремительная, но очень рьяная схватка закончилась весьма звучным хрустом костей. Издав вскрик полный нестерпимой боли, Руссандол в ужасе отпрянул от своего неистового родителя. Ведь находящийся в сильном исступлении Феанаро, применил по отношению к нему очень эффективный, но совершенно недопустимый в мирной жизни, прием. Сильно корчась и сдерживая крик от пронзительной боли, нолдо с содроганием смотрел то на окровавленные клыки костей, торчащие из поврежденного запястья, то на своего отца. В этот самый момент и для него, и для других стало абсолютно ясно, что Куруфинвэ Старший, так высоко превозносящий семейные узы, явно не отдает себе отчета в своих ужасающих действиях. Ведь им даже в страшном сне не могло присниться, то, что Феанаро будет способен не только свою бурлящую от жара кровь пролить, но и своих родных… Что было потом… О, Арафинвэ это хорошо помнит, ведь он тогда оказался в самой гуще довольно напряженных моментов. И если вначале в центре внимания прибывал его огнеподобный брат, то после ему пришлось примерить его роль. Неожиданно выскочивший огромный волкодав заставил Феанаро стремительно отступить назад. Сын Мириэль, уперевшись спиной об резную ограду, в одно мгновение неподвижно застыл. И, как вначале считали случайные свидетели его безумного буйства, он просто действовал так, как всех учил опытный кинолог Туркафинвэ. Оглушающий лай Хуана, что встал между старшим из Финвионов и его испуганными родичами, сразу же перекрыл гвалт квенди, обескураженных происходящим. К моменту, когда разъяренный Турукано, наконец поднялся на второй этаж, его огнеподобный дядюшка, просто стоял и невидяще смотрел на стену. Наблюдательному Инголдо такое внезапное оцепенение очень не понравилось, но из-за так грозно рычавшего Хуана он не мог исполнить свой долг медика. С другой стороны и такой горячий Нолофинвион вынужден был бездействовать и с большой неохотой смирить свой ярый пыл. Мрачный Макатано же, и другие, выбежавшие из кабинета, в это же время окружали Майтимо. В этой патовой ситуации они как могли, пытались оказать ему первую помощь. Также как и другие в переполненной парадной, чем могли помогали его кузену. Омертвевший экс-губернатор и его очень напряженные спутники, появились в тот момент, когда рыжеволосый исполин, стоически перенося боль, лишающую рассудка, не издав ни звука, все же упал на колени. И вместо того, чтоб позаботится о себе, Феанарион бросал взгляды, полные всепоглощающего трепета, на своего будто остолбеневшего отца. Ведь тот абсолютно никак не реагировал на подбежавшую супругу, что в истерике от пережитого ужаса, принялась давать ему довольно сильные пощёчины. Сын Мириэль будто и не чувствовал, как багряные струйки из разбитых губ стекают по застывшей алебастровой маске, которая была теперь его лицом. Под влиянием противоречивых эмоций голосящая Нерданель то с бешеной яростью упрекала своего любимого во всевозможных грехах, то наоборот, неистово благодарила небеса за благополучный исход. За то время пока женщина шла по коридору, поддерживая почтенного экс-губернатора под руку, она уже успела принять неизбежное и даже мысленно оплакать огнеподобного супруга. Феанаро же, лишь иногда прощающий ярую строптивость и самоволие своей второй половины, что силой характера была под стать ему, неожиданно для всех молча все сносил. И этим невольно доводил Макатаниэль, испуганную такой необычной для него реакцией, до еще большей истерики. С отчаянной надеждой она то сильно трясла его за широкие плечи и умоляла прийти в себя, то с истошным криком била по его едва трепыхающейся груди. Но старший из Финвионов, что явно сознанием своим прибывал отнюдь не в старинным особняке, гудящим как переполошённый пчелиный улей, так неподвижно и оставался стоять. И этим своим состоянием он приводил в неописуемый ужас не только далеких от медицины квенди, но и самого Инголдо, отлично осознающего всю опасность такого оцепенения. Про мертвенно-бледного Финвэ, который поначалу стоял на ногах только благодаря крепкой поддержке светловолосого внука, сразу же отозвавшего своего рычащего кобеля, и говорить нечего. Он не смел и на одно мимолетное мгновенье оторвать своего пронзительного взгляда, полного непередаваемой боли и всепоглощающего ужаса, от любимого сына. Затаив дыхание, как и все другие квенди, экс-губернатор безмолвно наблюдал, как его старшая невестка отчаянно пытается добиться хоть какой-нибудь ответной реакции огнеподобного нолдо, неподвижно застывшего в оцепенении. В конце концов, не выдержав напряжения, он буквально рухнул на поднесённый кем-то из многочисленных родственников стул. Внезапно почувствовав непереносимую духоту, Нолэмэ сразу же откинулся назад и тяжело облокотился о деревянную спинку. Именно Инголдо бывший все это время при пожилом отце, быстро ослабил галстук и расстегнул ему ворот рубашки. И также он вместе с матушкой, не находящей себе места, уговорил дорогого родителя, поначалу сильно упрямившегося, все же позволить прибывшим парамедикам оказать себе первую помощь. Как только довольно мощные препараты снизили резко подскочившее давление, Финвэ проигнорировав настойчивое предложение коллег младшего сына, вновь устремил свой пронзительный взор на старшего. Так он просидел ни жив, ни мертв, неустанно пресекая просьбы любимой супруги, их многочисленных потомков и близких друзей, до того самого момента, когда у него внезапно не потемнело в глазах. К тому времени Феанаро уже занимались парамедики, а Инголдо сокрушенно мотал головой, отчетливо осознавая, где именно его неистовый брат может встретить новый год. Да и провести остаток жизни, если очень не повезет… Когда же рыжеволосой нолдиэ стало наконец ясно, что её непомерные усилия более чем тщетны, она, спасаясь от весьма тяжелых мыслей, сразу же переключилась на старшего сына. Им, так же, как и его кузеном, лежащим навзничь на полу в переполненной парадной, как раз заканчивали заниматься парамедики, прибывшие в старинный особняк на крыльях ветра. Её же место возле неподвижного огнеподобного истукана заняли другие родственники. Тот же Арафинвэ, что, еще надеясь своими силами вернуть старшего брата в пугающую реальность, сразу же начал действовать по четкому алгоритму. Но и его неимоверные усилия не увенчались успехом. Напрасно сосредоточенный Инголдо долгих полчаса под пристальными взглядами своих напряжённых коллег и встревоженных до безумия многочисленных родственников, пытался так отчаянно достучатся до оцепеневшего Феанаро. Сын Мириэль так глубоко ушел в себя, что абсолютно не реагировал ни на какие внешние раздражители. Тот, чей язык был острей клинка и который практически всегда вступал в словесные поединки, оставался глух к жгучим проклятьям и к весьма резким оскорблениям разъярённого Турукано. И даже когда на него набросился Нолофинвэ, исполненный холодной яростью, и чуть было по-настоящему его не придушил, огнеподобный нолдо остался недвижен. На изумление того же Аракано Старшего, вошедшего в раж и которого с силой пришлось потом оттаскивать, окаменевший Феанаро не пытался хоть сколько нибудь защититься. Едва сознав это, средний из Финвионов, отличающийся от своих братьев своей невозмутимой хладнокровностью, под влиянием чувств выругался так, что даже бледные лица его горячих племянников в тот же миг налились краской. Поняв, что дело принимает весьма скверный оборот, раскрасневшиеся Атаринкэ с Карнистиро посмотрели с отчаянной надеждой на светловолосого дядюшку. Инголдо же признав свое безусловное поражение, наконец позволил ожидающим все это время напряжённым парамедикам вплотную заняться его старшим братом. Но все это были лишь цветочки, по сравнению с тем, что произошло дальше… У Арафинвэ до сих пор заходится сердце, стоит только ему вспомнить, как его почтенный отец, упрямо отказывающийся от госпитализации, в конце концов не выдержав колоссального напряжения потерял сознание. Сильно переживая за оцепеневшего первенца, свою великую гордость и страшнейшую боль, он вначале хотел убедится, что опасность миновала. Поэтому экс-губернатор на корню столь остервенело пресекал уговоры встревоженных родичей, неустанно призывающих его все же согласится и не медля более последовать с парамедиками. В те тягостные мгновенья для омертвевшего Нолэмэ, который, как и его старшая невестка и светловолосый внук, мысленно уже пережил самое страшное из всевозможного, был важен только Куруфинвэ Феанаро. Ради него он готов был рискнуть не то что своим весьма пошатнувшимся здоровьем, но и самой жизнью. Ведь что ему последующая жизнь, если его огненный мальчик будет томиться в тесной могиле, такой холодной и глубокой? И уже стремительно проваливаясь в тягучее забытье, почтенный экс-губернатор только и думал о своем любимом сыне, продолжающим безучастно стоять неподвижным истуканом. В тот самый момент, когда его коллеги с особой осторожностью выносили носилки с почтенным экс-губернатором на улицу, известнейший нейрохирург решил вновь рискнуть. Встав напротив будто окаменевшего брата, он вначале убедился, что в случае весьма предсказуемой агрессии пришедшего в себя Феанаро, напряженные парамедики, обступившие их, успеют вмешаться. Потом Инголдо смотря прямо в его так страшно остекленевшие глаза, поведал ему о тяжелейшем состоянии их дорогого отца… Реакция Куруфинвэ Старшего, а точнее полное её отсутствие на весьма горестную весть его единокровного брата, все же рискнувшего использовать практически самую крайнюю меру, тогда всех присутствующих при этом действии повергла в неописуемый ужас. Ведь не для кого не было секретом, какая сильная была и есть взаимосвязь между достопочтенным экс-губернатором и его неистовым первенцем. Все знали, каким любящим сыном был Феанаро, для которого была невыносимой мукой и лишней минуты не побыть со своим дорогим родителем. То, что он остался полностью равнодушным к этой страшной вести было абсолютно немыслимым. Это настолько шокировало всех, что тогда даже у самых сильных и эмоционально стабильных из присутствующих квенди вконец сдали нервы. Про других и говорить нечего… Сына Мириэль, который не смотря на неимоверные и такие отчаянные усилия парамедиков, так и не пришёл в себя, вслед за родственниками все же увезли. Сам же Арафинвэ, едва нашедший в себе силы консультировать лечащих врачей Куруфинвэ Старшего, еще долго страдал от ночных кошмаров полных жаркой крови и остекленевших глаз. И за весьма долгие и крайне тяжелые недели для большой семьи экс-губернатора, он лишь пару раз проведывал старшего брата. Ему было просто не выносимо наблюдать за этим неподвижным истуканом. Ведь он оставался абсолютно глух к весьма откровенным словам младшего из Финвионов. Так что после того вопиющего инцидента со смертоносной рулеткой, при котором по воле, несомненно, злосчастного случая очень серьёзно пострадал младший отпрыск Нолофинвэ, Феанаро провел в таком вот жутком оцепенении несколько продолжительных недель. И только Инголдо, его медицинский представитель, знал, что так его бушующее сознание спасалось от весьма жестокого вердикта другого довольно известного нейрохирурга, специализирующегося на онкологии головного мозга. Сыну Мириэль было легче таким способ оградиться от жестокого мира, чем принять тот животрепещущий факт, что он все же умрет раньше любимого отца… И, конечно же, младший из Финвионов не может не догадываться, почему его единокровный брат до сих пор не нашел в себе силы открыться их престарелому отцу. И даже сейчас Куруфинвэ Старший предпочитает уйти глубоко в себя, вместо того чтоб хотя бы грубо парировать веские аргументы своего родича… — Курво! Не молчи! — неистово тряся брата, истошно кричит Арафинвэ, чувствуя, что время упущено. — Не смей молчать! Ноль реакции. — Куруфинвэ, не смей вот так просто уходить! — продолжает отчаянно звать брата Инголдо, чувствуя, как ситуация стремительно выходит из-под контроля. — Курво, ты нужен своей семье! Где-то за массивной дверью слышится топот стремительно приближающихся эльдар. Это сильно встревоженные Эарвен и Майтимо услышав весьма громкие крики гостеприимного хозяина дома, стремительно бегут к кабинету по длинному коридору, чтоб узнать все ли в порядке. — Курво! Раздается дверной скрип и в просторное помещение буквально влетает рыжеволосый великан. С замиранием сердца, прямо-таки обезумевшим взглядом он стремительно осматривается, подсознательно ожидая увидеть самое худшее… Мало того, что в последнее время эпилептические припадки его дорогого родителя заметно участились, так тот стал их хуже переносить. И уже несколько раз случалось так, что насущный вопрос вызывать ли к отцу парамедиков или нет становился весьма актуальным. К счастью, пока все обходилось… — Что случилось?! Вошедшая следом за высокорослым племянником встревоженная Эарвен, так и остается стоять в дверях. Чем она может помочь?.. — Нельо, будь на подхвате! — обращается Инголдо к своему рыжеволосому родичу, вновь вспоминая алгоритм действий при таких вот экстренных ситуациях.***