Смотри в глаза

Что? Я, наверное, ослышался. Хлыст. Он попросил меня. Сам. Нет, он пытался угадать, что хочется мне. Решил, что я сержусь на него, вот и старается меня задобрить. Только не понял, что злюсь-то сам на себя: за несдержанность эмоций и дурость. Который раз с Дюхой я не успевал обдумать свои слова, а лепил первое, что в голову придет, нес какую-то херню — сорвался в машине, как подросток, чья девочка потанцевала с другим на школьной дискотеке. А его ответная реакция вообще заставила меня почувствовать себя редкой сукой: Дюша в какой-то момент всерьез испугался, что я продолжу козлить и выгоню его на улицу. Так бы я никогда не сделал, куда ему идти-то? Не к Пашке же. Больше того, я и не хотел, чтобы он уходил. Но то, что он решил — я на это способен… Нда. Мои тараканы — только мои, но портят жизнь и другим, мелок от них, что ли, какой купить? — Дюх, ты не должен… — поднял его лицо за подбородок, смотря в глаза. Не похоже, чтобы он играл: взгляд влажный, зрачки немного расширены. Он действительно хотел. Меня. Быть со мной. Даже так — через боль, через унижение. Когда он опустился к моим ногам после слов про отношения, это получилось так естественно, трогательно и щемяще-нежно, что я еле удержался, чтобы тут же не рухнуть рядом с ним и не зацеловать его до полусмерти. Или не сломать ему руку, которой он вцепился в меня мертвой хваткой. Не знаю, чего мне хотелось сильнее, сжав зубы до скрипа, я вытащил ладонь из его влажных пальцев и отошел на безопасное расстояние. Наивный юный мальчик, угораздило же его встретить… «замороженного хека», блядь! Ему бы девочку такую же, чтобы с ней под звездами гулять да выращивание каких-нибудь редких сортов роз обсуждать. А сейчас он предлагал мне выпустить пар, наказать его… За мои же косяки! — Не надо под меня подстраиваться, тебе не нравится боль, я знаю. — Я хочу этого, — твердо проговорил он, не отводя взгляда, и сглотнул, кадык дернулся верх-вниз. — Тогда было больно, но… мне понравилось. Честно. — Что именно тебе понравилось? — не убирая рук от лица, я начал гладить его шею, забравшись ладонью под ворот, прижал большой палец к синей венке. — Знать, что ты можешь… что я принадлежу тебе, весь, целиком. — Жилка запульсировала под пальцем быстрее — ему было трудно это сказать, но он сказал. Признание отозвалось непривычным теплом в груди. И я готов был поставить всё на кон, что его слова были правдой. — Тогда пойдем, — я поцеловал его глубоко и так нежно, как мог. Когда оторвался от его губ, Дюха смотрел на меня абсолютно поплывшими глазами: — Это же поощрение, да? За что? Я рассмеялся: — За честность. Давай, сперва в душ. Если я рассеку тебе кожу хлыстом, лучше, чтобы она была чистой, — но тут же добавил, пока он не успел испугаться, — шучу, Дюш, я буду аккуратен. Самое трудное было сдержаться и не выебать его прямо в ванной, куда мы залезли вместе. Сказал бы мне кто еще пару месяцев назад, что я буду обниматься с голым мокрым парнем, изнывая от желания ему присунуть, убил бы, ей-богу! А сейчас я трогал его мыльными руками, изучал на ощупь, крутил и переворачивал, поднимая брызги и угрожая затопить соседей, щупал и сжимал скользкие половинки задницы, с удовольствием замечая, что Дюха смущается даже больше меня. Ему всего девятнадцать — снова пришло мне в голову. — У тебя ведь были раньше… отношения? — вопрос сорвался прежде, чем я успел прикусить язык. Опять двадцать пять! Да ну нах! Хоть бы раз меня заинтересовал сексуальный опыт моих бывших. Ну какая мне разница, прошлое — на то и прошлое, не важно, что было. — М, да, но не подумай, всего… Я не дал ему договорить и закрыл рот ладонью, тут же просунув пару пальцев между губ: — Не надо, я зря спросил. — М-мг-мр, — Дюха попытался еще что-то сказать, но достаточно быстро смирился и принялся сосать мне пальцы, прикрыв глаза, старательно и самозабвенно, а я сидел, смотрел и улыбался, как полный идиот. — Дюш, пойдем, иначе я сорвусь. — Мягко убрал руку от его лица и вылез из ванны первым, на стояк полотенце вешать можно было. — А я очень хочу выпороть твою распаренную розовую маленькую… вызывающую и развратную жопу! — последние слова почти выкрикнул и протянул по названной части тела, поднявшегося из воды парня, краем махрового полотенца. — Бегом! Так и загнал его наверх, поторапливая резкими шлепками — своеобразная подготовка к более сильным ударам. Дюха смеялся, ахал и вилял задницей от каждого попадания. В спальне я тщательно вытер его полотенцем, задумавшись — одеваться самому или остаться голым? Контраст между обнаженным телом саба и одетым Верха подчеркивает разницу их положений, по крайней мере, мне так всегда казалось, но с другой стороны, явно мне недолго предстояло пробыть одетым. В конце концов, вопрос решил просто: развернув Дюшу к себе спиной, я подтолкнул его к кресту — так не будет видеть моё возбуждение и больше сосредоточится на ощущениях. — Разведи ноги шире, — мой голос прозвучал иначе, чем несколько минут назад, когда мы дурачились, и Дюха полуобернулся взглянуть на меня: убедиться, что правильно понял — игра началась. — Как вы скажете, — прошептал чуть слышно после секундной заминки, слегка улыбнулся с одуряюще покорным и сексуальным видом; поставил ноги к краям нижних перекладин и вытянул руки к верхним. — Вот так, молодец. — Я закрепил сперва руки, потом перешел к ногам и заметил, что пальцы на них поджаты. — Встань устойчиво, — погладил его по ступне, — стоп-слово не забыл? Скажи мне. — Король. — Хорошо. Что-то еще хочешь узнать или спросить? Можешь задать один вопрос. — А вот это, — он кивнул на ремни на руках, — обязательно? — Да, пока обязательно, — говоря, я разминал его руки и плечи, стараясь, чтобы ушло напряжение из мышц. — Если не будет фиксации, мне будет труднее попасть туда, куда целюсь, ты можешь дернуться и удар придется по какому-нибудь чувствительному месту, — просунув руку между его телом и деревом, я показал легким сжатием какое именно место имел в виду. Глупо, конечно, но в глубине души меня грела мысль, что у Дюхи размер поменьше, чем у меня — ох уж эта тяга померяться хуями! Член у него уже не был таким твердым, как в ванной, но все еще стоял — страх и ожидание боли уменьшили возбуждение. Я не убрал свои пальцы и продолжал поглаживать и сжимать, пока тот не стал вновь крепким. Да, в этом, конечно, мужской организм более откровенный, чем женский: с Дюхой я всегда мог точно знать возбужден он или нет, а уж про имитацию оргазма даже говорить не приходилось. А я предложил ему свободные отношения. Как будто, если сказать вслух, что тебе все равно, с кем он трахается, будет действительно все равно. Впрочем, просто секс не так уж и важен, странно ждать от девятнадцатилетнего парня верности: что такое студенческие вечеринки, я помнил — выпивка, веселье и не успеешь оглянуться, ты уже ебешься с той, что ближе. Главное, чтобы вот таким — послушным, откровенным, жаждущим принадлежать — он был только со мной. Мой идеальный нижний. Который не сможет утаить от меня ни своего возбуждения, ни своего страха, не будет притворяться. Просто — идеальный. Мой. От понимания обладания, от нахлынувшей нежности дыхание стало тяжелым, захотелось сделать ему больно, очень больно — показать, как сильно я хочу его. Мои пальцы сжались с силой на его члене, уже не лаская, и Дюха заскулил, коротко и судорожно выдыхая воздух. — В прошлый раз было пять. Сейчас будет семь, — даже я слышал, насколько более хриплым стал мой голос от тех эмоций, что бурлили в крови. Адреналин выделялся не хуже, чем в финале покерного турнира, когда оставались лишь двое, и игра велась до первой ошибки. — Я не буду вставлять кляп, ты можешь кричать, но остановлюсь я только от стоп-слова. Он молча кивнул, а я отошел за хлыстом, свернул кольцом гибкую часть и поднес к лицу: меня всегда заводил запах натуральной кожи. Встал поудобнее, обласкал глазами ровную спину, непроизвольно выпяченную задницу — по-другому встать бы и не получилось, и нанес первый удар. Громкий прерывистый вдох, и чуть выше поясницы появился след. Я старался сделать так, чтобы гибкий кончик не соприкасался с кожей, бил серединой, благо деревянные стойки креста не позволяли кнуту обхлестнуть тело и попасть по животу. — Я сказал тебе в клубе не пропадать надолго, а тебя не было почти два часа, — еще раз, теперь по верхней части ягодиц, по двум симпатичным ямочкам, снова вдох со свистом сквозь зубы. — Ты нарушил мой приказ. — Прости-те ме-а-а… — договорить я ему не дал. От третьего удара, легшего чуть ниже предыдущего, Дюха дернулся сильнее и застонал. — Не сдерживайся — кричи. Я хочу услышать, как ты кричишь. — Четвертый и пятый со всей силы, без промежутков, с отмашкой — так, что раздались сухие резкие щелчки, когда конец хлыста прилетал в перекладину. — А-а-а! Иго-о-орь! — Ты — мой. Понимаешь это? Чувствуешь? — я подошел к нему ближе, но не прижался к спине, чтобы не демонстрировать стояк, повернул голову за подбородок и заглянул в лицо. — Да-а, — в глазах такие неприкрытые любовь и преданность, что ебнуться можно. Поцеловал его в краешек рта: — Сколько еще осталось? Один или два? — Я… Два. — Молодец. Если бы ты ответил «один», получил бы еще пять. За ложь. Единственное, что я требую от тебя — это честность. Всегда. — Я буду… — Конечно, — вернулся назад и нанес два последних удара, не дожидаясь продолжения фразы, вырывая из его губ короткие глухие вскрики, которые резонировали у меня в душе, словно музыка. Откинул хлыст, провел ладонями по розовым вспухшим следам и прижался к его спине всем телом, теперь можно, теперь я хотел, чтобы он ощущал — насколько я возбужден, потерся членом, зная, что даже такое легкое прикосновение он прочувствует выпоротой задницей необычайно остро. — Ты очень красивый, — шепнул ему на ухо, обводя языком ушную раковину. Дюша застонал в ответ, выворачивая голову, чтобы поймать мои губы, но я отстранился. Взял смазку и присел между его разведенных ног. — М, как ты смотришься, — он дернулся, чуть ли не сильнее, чем под хлыстом, и попытался свести ягодицы. — Не получится, мальчик, ты будешь стоять вот так, пока я не захочу тебя освободить. А я пока не хочу, — хорошо, что он не видел моего лица, хотя наверняка услышал улыбку в голосе. — Расскажи мне, что будет в том зимнем саду, что ты сделаешь? Пальмы? — пальцем провел по ложбинке и надавил на анус, погрузив фалангу внутрь, а второй рукой обхватил его член и провел ладонью снизу вверх. — Такие длинные стройные пальмы? — А-ах, Игорь… не-ет, не пальмы… — Маленькие круглые кактусы? — опустил руку ниже и сжал несильно яйца в ладони. Где-то параллельно возбуждению в голове мелькнула мысль, что раньше и представить не мог, что буду касаться гениталий другого парня без блевоты, да еще испытывать от этого удовольствие. Что ж, я плохо себя знал. — М-м-м, пожалуйста… — Что, сладкий? Не интересно поговорить о своей будущей работе? — опустился к его ногам и расстегнул ремни на щиколотках, погладил впадины под коленями и двинул пальцы выше, ухватил за бедра и, выпрямившись, дернул его задницу на себя, вынуждая Дюху вцепиться руками в верхние перекладины креста, чтобы не повиснуть на ремнях. Он изогнулся, прогибаясь в пояснице и умоляюще застонал, без слов прося не медлить. — Ты прав, разговоры иногда лишние, — под эти слова я буквально насадил его на себя и стал двигаться, придерживая за бедро и подхватив под живот. Каждым толчком подтверждая свое право на его тело, каждый стон воспринимая, как согласие, как признание. Глубоко, еще глубже, быстро, быстро… быстрее, чем бьется сердце, успеть его догнать, поймать… не отвлекаться на дыхание, воздух не нужен, нужно только двигаться, не останавливаться, невозможно, иначе… умрешь… крича на пределе сил, оттого что успел… Как расстегивал ремни на руках Дюхи, как помогал ему сделать два шага до кровати, показавшиеся двумя километрами, я почти не помнил. Не было сил. Когда перед глазами прояснилось, и я стал способен на какие-то осмысленные действия, притянул Дюху за волосы, приблизил его лицо к своему и выдохнул: — Никаких тебе свободных отношений. Понял?! Шаг влево, шаг вправо — только с моего разрешения. — Ты… — Я идиот, знаю. Он расплылся в широкой улыбке: — Я все равно… Заткнул ему рот поцелуем — не все признания сразу.

***

Перед сном я набрал номер Дамира, всё-таки есть вещи, которые надо прояснять, не откладывая на потом. А в том, что за внезапно свалившейся на Дюху «подработкой» было что-то еще, кроме желания порадовать жену, я не сомневался — не тем человеком был мой хитрый и расчетливый приятель по префу. Днем, когда звонил ему, спросил только: с ним ли Андрей и узнал откуда забирать. Ни о чем другом говорить не стал, сдержался — хоть на это мозгов хватило. Сейчас я был спокоен и хотел услышать настоящую причину. — Дамир, какого… черта ты творишь? — А что такого? — удивление в голосе было практически искренним. — Когда я встретил Андрея в клубе, он выглядел, как… м-м-м… — Потерявшийся щенок, — процедил сквозь зубы, помогая с определением. На поводке этого щенка водить надо! — Ахахах, да, что-то в нем есть. Вот и остановился с ним поболтать. Для поддержания разговора спросил, где учится, он рассказал, ну я и предложил ему сделать небольшой сюрприз для моей жены. В чем проблема? Думаю, он справится. Заодно на карманные расходы у тебя клянчить не будет. И пацанчик счастлив, что при деле. Это точно. Дюха с большим энтузиазмом воспринял задачу по созданию зимнего сада: весь вечер листал журналы, лазал по сайтам, даже в учебниках чего-то искал и делал наброски. Но почему Дамир решил осчастливить именно моего «пацанчика»? Конечно, владельцу банка нанять профессионалов в голову не пришло или денег не хватило, вот и предложил работенку второкурснику Лесопилки. О да, уж Дюха-то спец! — Дамир! — Ко мне в пятницу один важный хуй приезжает, — понял, что сказки про благотворительность меня не впечатлили и перешел к делу. — Я его на дачу позову, шашлыки, баня, девочки, ну всё по полной. А потом могли бы в карты перекинуться, так, по-дружески, между друзьями какие расчеты, верно? Сегодня один выиграл, завтра другой… лицензию продлил. Но для хорошей игры третий нужен. Понимаешь? Чего уж тут не понять? Дамир помолчал, давая мне время обдумать его предложение сыграть в «двое против лоха», но надолго его не хватило, испугался, что я откажусь сразу, и решил продолжить «светскую беседу»: — Когда ты последний раз на природе был? — Давно, но почему-то и не тянет, — я глянул в окно на мокрый снег. — Да брось! У меня там всё отлично будет! Отдохнешь, расслабишься, — сговорились, блядь, меня расслаблять! — Хочешь, мальчика для тебя в сауну закажу? — он хохотнул, но я продолжил молчать. — И не беспокойся, это один раз и между нами, мне тоже не нужно, чтобы в клубе выплыло. Еще бы, пойдет слух, что мы кого-то развели на пару, всё — за стол с нами двумя вместе никто не сядет. Нет, не нравилось мне его предложение, совсем не нравилось. — Пока на нал играть будем, выигрыш тебе. И я не забуду, если ты мне поможешь, не сомневайся. Ага, и не забудет, если откажусь, портить с ним отношения мне не улыбалось, поэтому, мысленно послав его куда подальше, вслух я ответил совсем другое: — Договорились. Мог бы и без объездных путей сказать. — С объездными оно как-то надежнее, — издал какой-то звук, похожий на хрюканье, и отключился, пообещав, что в пятницу за мной заедет его водитель.