Смотри в глаза

Я переспал с девчонкой. Плевать, с какой именно, не важно, что впервые в жизни — главное, сам факт. Я сделал это, совершил непоправимое, и ладно бы хоть понравилось немного — нет же. Не понял нихуя, ни эмоций, ни физических ощущений не осмыслил. По впечатлениям от акта, по их отсутствию, можно было бы сказать, что и не было ничего. Но ведь было. Не отмахнуться теперь, не выбросить из головы. От совершённого я испытывал крайне неприятное, гадостное чувство, словно окунулся в лужу с дерьмом, причём по собственному желанию. Измена… Измена любимому человеку. Игорь не простит. Да такое и забыть-то не получится. Я бы не забыл. Вечно бы думал, может, ещё и припоминал постоянно, случись какой косяк. Или нет? Я посмотрел на Игоря, пытаясь представить, как он мог развлекаться в выходные у Дамира. С женщиной или с парнем. Или с ними обоими. От таких картин поплохело. Я покраснел от стыда и злости, сжал кулаки, чувствуя, что вот-вот заслезятся глаза, но каким-то образом мне удалось взять себя в руки. Открыв дверь, выполз из салона на свежий воздух и глубоко вдохнул, пытаясь хоть немного еще отложить признание, после которого… — Андрей, — Игорь произнёс моё имя серьёзно, немного угрожающе. — Мне долго ждать? Он начинал злиться, а я не мог из себя и двух слов выдавить. Вспомнились слова матери о разборках, поведение Игоря в первые дни нашего знакомства. Что он хотел со мной сейчас сделать — представить страшно. Он уже знал всё. Как и всегда. С первого дня нашего знакомства Игорь видел меня насквозь, читал как открытую книгу. Стоял напротив меня и, поджав губы, смотрел в глаза. Он убивал меня взглядом за всё сразу — за ложь, за трусость и измену. — С кем ты переспал? Я зажмурился: из-за туч показалось солнце. В лицо ударил холодный ветер. Сейчас Игорь бросит меня. Нужно оттянуть момент, хотя бы на пару минут, чтоб побыть рядом с ним ещё чуть-чуть. Завраться до последнего? Сделаю только хуже. Спросить о чём-то важном, но о чём? В голове — пустота, в руках — дрожь… — С девчонкой, — вдох-выдох. — Я напился с бывшими одноклассниками и… переспал с ней. И даже имени её не знаю. Не знаком с ней, не виделся прежде. Очнулся, когда понял, что… трахаюсь. — Понравилось? — это издёвка в голосе или… тревога? Игорь чуть не убил меня только за то, что я к Дамиру съездил, а сейчас всё серьезнее, всё намного хуже, пиздец как хуже. Что можно ответить на такой вопрос? — Не помню… Ночью, вернее, утром — уже светало, я проблевался, очистив организм от переизбытка алкоголя и освободив себя от первой волны отвратительнейшего чувства стыда. Свалился с кровати; не знаю, как нашёл свои вещи, потом выбежал из комнаты. Повсюду — бухие парни, девки; бутылки накиданы, тарелки с недоеденной жратвой и острая вонь алкоголя и сигарет. На меня, голого и ничего не понимающего, внимания не обратили. Я выскочил в подъезд, там оделся. Дома меня встретила мать. Мне не пришлось ничего объяснять, она только покачала головой, сочувствующе посмотрела и отправила в душ, всучив чистое полотенце. Закрыв дверь, я стянул с себя пропахшие перегаром шмотки и только потом заметил гондон на члене, тут же стянул его и, содрогаясь от омерзения, отшвырнул в раковину. Кто из нас вспомнил про презервативы, я не знал, но вместе с гадливостью испытывал невероятное облегчение, что ничего не мог подцепить от случайной девки, которая наверняка давала всем без разбора. Которой было всё равно с кем трахаться, так же, как и мне тогда… Произошедшее дошло до меня только сейчас, когда, стоя перед Игорем, глядя ему в глаза и теребя пальцами рукава куртки — будто собака поджимает хвост, я рассказал ему всё. Не пытался оправдаться, ничего не скрыл, а чёрная дыра в душе тем временем росла. Я всё сломал. Подорвал только что проклюнувшееся и такое нужное нам доверие. Чем дышать теперь? — Помнишь, как ты впервые поцеловал меня? — Игорь нахмурился, я и сам удивился, что вспомнил это. Почему сейчас? Это не попытка разжалобить, надавить на его чувства ко мне. Просто воспоминание, приятное, которое забыть не удастся при всём желании. Теперь память моя подобна электронным часам — меняющиеся символы создавали нескончаемый поток картин из прошлого. Прошлым, правда, назвать это язык с трудом поворачивался. Каждый момент, проведённый рядом с Игорем, был для меня Сейчас. Осталось только это — сейчас, теперь, сию секунду. — Я — мудак, прости меня, пожалуйста, Игорь. Прости, прошу тебя… Он, помолчав несколько секунд, тяжело и резко выдохнул, затем прошел до машины и сел в салон. Он оставит меня здесь, можно не сомневаться. И будет прав, на все сто процентов прав, ведь я заслужил своё наказание. Он уедет, забудет про меня, найдёт себе кого-нибудь и заживёт с этим кем-то настолько счастливо, что все вокруг охуеют. Но… Блядь, он приехал за мной в Сланцы! Приехал сам, возможно, переживал за меня, значит, не может быть всё вот так просто. Он не может оставить меня. — Игорь? — коснулся ручки двери, наклонился к окну, и тут же двигатель взревел. Тачка дернулась вперёд на пару метров, взметая грязные мелкие камни колёсами; я инстинктивно отскочил в сторону. Игорь закурил за рулём. Что делать? Ещё попытка? Пусть передавит мне ноги, всё лучше, чем сдаться так легко. Но… Игорь не терпел унижения, не любил слабых. Однако слабостью ли будет отступить? Я лишь покажу характер, свою гордость, а её нужно засунуть поглубже. Нужно убить её в себе, она только мешает. Шаг вперёд, ещё один. Пожалуйста, прости. Прости меня, я… никогда больше — никогда! — не буду так… Дурак, какой же я дурак. Хорошо, что Игорь не читает мысли, иначе бы уже ржал в голос надо мной, тупицей. Рукой потянулся к двери, и меня тут же обволокло пыльным туманом. Игорь рванул вперёд, по грунтовке, не останавливаясь, гнал с такой скоростью, что, казалось, на одном из ухабов машина перевернётся. Он оставил меня. Бросил меня. Так и нужно, всё верно сделал. С изменщиками поступать по-другому нельзя. Но сердце продолжало быстро колотиться в груди, пульсировало в ушах: я надеялся, что всё это — глупая шутка. Злая шутка, которой Игорь хотел поставить меня на место. Через пару минут я уже не видел машины, она скрылась за поворотом в густом лесу, в темноте, в поднявшейся мокрой взвеси из воды и грязи. Я нихрена не разбирал сквозь проступившие слёзы обиды на себя, на Игоря, на весь мир. Какого хуя?! — Бля-я-ядь! — простонал и сел прямо на дороге, не обращая внимания, что джинсы тут же намокли — насрать на всё. Из кармана выпал мобильник, с главной дороги слышался ровный гул машин. Под него я и заскулил, как раненое животное. Закрыл лицо руками, потёр щёки, глаза, шмыгнул, стараясь расслабиться, но лишь сильнее раскис. Случившееся не желало укладываться в голове. Ради меня Игорь изменился, пусть не кардинально, но… попытки были. Он шёл мне навстречу, заботился, любил меня. Он любил меня, люби-и-ил, боже! Я потерялся в своих думках, внутри — огромная кровоточащая рана, и не заклеить её ни одним сраным пластырем. Не наложить швы — смысла нет. Солнце, его свет и яркая зелень вечнозелёных сосен потеряли цвет. Ветер завыл сильнее, с неба посыпался мелкий снег. Подставил ему лицо — пусть освежит, остудит чувства, смоет с меня жар… Я замер, услышав звук приближающейся машины. С той стороны, куда уехал Игорь. Ну да, он возвращался — объездного пути здесь никогда не было, а дорога в Питер только одна. Встать, уйти с дороги — отличный вариант, если хочешь жить. Я хотел, но с места не двинулся, и через несколько секунд пришлось зажмурить глаза. Игорь громко хлопнул дверью, послышались быстрые шаги, тогда я смог посмотреть на него. Только вот не надо меня жалеть, окей? Из жалости говорить что-то, делать что-то потому, что вдруг тебе стало нестерпимо жаль бедного Дюшу. Андриян, блядь. Имя-то какое уёбищное, интересно, Игорь когда-нибудь ржал над ним? — Идиот! — рявкнул он, но по голосу я понял: он знал, что я никуда не денусь. Он не злился, если только немного и… на себя? В глазах — нежность и что-то ещё, теплое и совершенно сумасшедшее, будто прорывающееся изнутри. — Игорь, прости меня! — вскочил и бросился к нему, пара шагов, и я рядом. — Пр… Я просто… Не знаю, что сказать. Я совершил глупость, я предал тебя, но… Не бросай меня. Я не хочу без тебя, Игорь. — Думал, я оставлю тебя здесь? — спросил он глухо и будто сомневаясь в своем же вопросе. — Я… — Я тоже так думал. Но передумал, — он смотрел на меня с пониманием и нежностью, и, протянув руку, провёл по моей щеке большим пальцем. — Знаешь, это легко — уйти. Но остаться… Остаться сложно. Сложно принять себя, свои чувства, Дюх, и понять, что теперь придётся жить с ними. Это пиздец, как сложно. — Чувства? Игорь… Ты не оставишь меня? Не оставишь меня здесь, одного? Ты заберёшь меня с собой? — одни вопросы, я кого угодно способен заебать. А Игорь почему-то лишь улыбнулся. — До города-то я тебя в любом случае подкину, не оставлять же волкам на съедение маленькую заблудшую овечку, — сказав это, он тихо рассмеялся. — Ну, улыбнись, Дюх, у тебя это так классно получается. Иди ко мне… Он притянул меня к себе, сомкнул пальцы на затылке и коснулся губами виска. — Не оставлю я тебя здесь, ни за что на свете. Никому не отдам. Ты слишком хорош: тебя мне даже для себя жалко, — он хмыкнул, показывая, что шутит, но слова были слишком серьезными, чтобы я поверил, что это просто прикол. — Я хочу спокойствия и счастья, Дюх. Себе. И тебе тоже. Хочу, чтобы ты был со мной, — я отстранился, желая что-то сказать или в сотый раз спросить какую-нибудь ерунду, но сбился с мысли, когда Игорь коснулся своими губами моих губ. Я жался в крепких объятиях, таял в них, согревался, прятался от холодного ветра, целуя и получая любовь в ответ. С закрытыми глазами, едва дыша от переизбытка чувств и ощущений. Теперь я знал: мы будем вместе, рядом, так долго, насколько это возможно. Хотелось восторженно кричать о своих эмоциях, хотелось сказать Игорю всё-всё-всё, но… разве говорить — это важно? Просто целуй меня, не отпускай меня, люби всегда, а я с закрытыми глазами переведу дыхание… Поймаю это мгновение, чтобы сохранить в памяти. Спрячу там глубоко, как самое ценное, что есть у меня в жизни.

***

Я открыл глаза. Солнце зашло. Быстро темнело, завывал ветер, хоть на дворе стоял апрель. Ощущения всё же те, так странно: будто всё произошло пару секунд назад. Игорь прижал меня к себе, чтобы больше никогда не отпускать, — так он сказал сам, и я, закрыв глаза, отдал свою душу, поверил ему. Повернул голову: на дороге меня ждала чёрная ауди. Я поёжился, согрел руки, потерев друг о друга ладони, и прошёл к машине. Механически хлопнул по карману брюк, проверяя документы, открыл дверь и скользнул за руль. Два года прошло. Два долгих мучительных года, а тот день сохранился в памяти. Я буду помнить о нём всегда, самом страшном, но откровенном моменте, когда Игорь оставил меня, чтобы вернуться. Чтобы осознать до конца природу своих — наших — чувств… Повернул ключ, мотор тихо заурчал довольным зверем. Вытащил сигарету и прикурил. Мать повидал, в лес заехал — воздухом подышать, конечно, больше же делать здесь нечего. Питер ждёт, работа — тоже, а остальное… С остальным я как-нибудь разберусь со временем.