Tristan

Трущобы, что простирались за толстыми, находящимися под высоким напряжением стенами основного города, носили название Свалка. Хоть там и на самом деле были горы грязи и мусора, такое название они получили вовсе не поэтому. Главной причиной являлись люди, именно люди были основным мусором в этих трущобах. Ненужных, брошенных, сломленных, их целыми контейнерами привозили на Свалку из других городов и бросали среди куч застарелого, зловонного мусора и грязных полуразрушенных зданий, а точнее их подобий. Выжить. С этого момента их основной целью становилась борьба за выживание, что являлось почти непосильной задачей. Те, кто был болен, немощен и слаб, гибли первыми. У них не было ни единой возможности отбить у своих "братьев по несчастью" даже заплесневелую корочку хлеба. С едой на Свалке дела обстояли очень плохо. Магазинов здесь уже давно не существовало, а единственную живность представляли лишь шныряющие повсюду облезлые крысы. Люди трущоб влачили свое жалкое существование лишь благодаря объедкам, которые в определенное время скидывали вниз с городских стен их надзиратели. Новоприбывшие часто задавались вопросом, зачем их сюда привезли, с какой целью? И ответ они получали довольно быстро - в первую же ночь. Каждый вечер в девять часов над Свалкой разносился тревожный рев трубы, который обозначал комендантский час. Обитатели трущоб были обязаны тихо сидеть в своих домах и ни под каким предлогом не высовываться наружу до самого утра. Казалось бы, все просто, но нет. После рева трубы массивные ворота города открывались, впуская на замусоренные, загаженные улицы Свалки группу людей в сопровождении искусственно выведенных тварей с горящими красными глазами. Твари эти назывались псами, хотя сами лишь отдаленно напоминали собак. Мощное, обтянутое угольно-черной кожей тело стягивала пара толстых цепей, перекрещивающихся на грубом шерстистом загривке, похожий на плеть хвост оканчивался изогнутым костяным наростом, напоминающим жало штопора, а остроконечные уши были порваны в нескольких местах. Твари все время скалились, показывая двойные ряды неровных клыков, отчего у нормальных людей по коже пробегали неприятные мурашки. Если такая пасть сомкнется на конечности, то, если не оторвет ее сразу, то уж наверняка раздробит все кости. Впрочем, когти чудовищ ужаса внушали не меньше. Особенно страшно становилось, когда клацанье этих самых когтей начинало разрезать мертвую ночную тишину, предупреждая несчастных о приближении чудовищ. Те, кто шел рядом с псами, звались охотниками, их задача состояла в убийстве как можно большего количества дичи, которой становились посмевшие нарушить комендантский час обитатели трущоб. Чтобы высунуться из укрытия, когда снаружи ошиваются такие опасные типы, надо было совсем не иметь мозгов, однако и здесь были свои хитрости. Дабы дичь вышла из укрытия, ей необходим стимул. Охотники оставляли в специальных местах особые приманки, которыми становились: нормальная еда, одежда, бутылки с чистой водой, лекарства, наркотики, сигареты. Приманка помещалась в белую картонную коробку и ставилась в одном из обусловленных мест, когда все коробочки занимали свои места, охота начиналась. Приманок всегда было больше, чем охотников с псами, поэтому у дичи появлялся неплохой шанс поживиться и при этом сохранить свою шкуру. Жители трущоб были вынуждены выползать из своих укрытий, рисковать жизнями, дабы добыть злосчастные коробочки - единственный шанс для продления своего жалкого существования. Обычно те, кто питался объедками и пил загрязненную воду в скором времени подхватывали настолько ужасные болезни, которые почти в ста процентах случаев оканчивались долгой и мучительной смертью. Чтобы предотвратить распространение еще большего количества болезней, жители трущоб оттаскивали трупы на окраину, где сбрасывали их в глубокую зловонную яму. Между собой выброшенные на Свалку люди старались не конфликтовать, ведь, чем больше дичи высунется на улицу во время охоты, тем сильнее у других возрастают шансы заполучить приманку и не сдохнуть, однако стычки с летальным исходом все равно случались. Самые опытные и везучие добытчики знали друг друга в лицо и частенько после охоты собирались в старом баре, настоящего названия которого никто уже и не помнил, и устраивали обмен трофеями. Нередко обмен оканчивался дракой, а иногда и кое-чем похуже. На Свалке были свои законы и негласные правила, нарушение которых в большинстве случаев стоило несчастным жизни. Сегодняшний день был днем привоза нового "мусора". Проржавевшие ворота на окраине трущоб со скрипом отворились, пропуская внутрь огромную запыленную от долгой дороги фуру. Уставший водитель небрежно нажал кнопку открытия задних дверей своего огромного кузова и раздраженно посмотрел в зеркало заднего вида. Люди, которых он сюда привез, выходить наружу не спешили. Они толпились внутри, испуганно взирая на открывшуюся им панораму. Да, такой вид никого не воодушевит. Водитель криво усмехнулся и, нажав кнопку громкой связи, грозно прокричал: - Вылезайте, бесполезные куски дерьма! Теперь ваш дом здесь! Через пять секунд я закрою двери и пущу ядовитый газ, от которого вы будете умирать медленно и мучительно, так что шевелите задницами! Угроза подействовала, и перепугавшиеся до безумия люди бросились наружу. Когда последний спрыгнул на пыльную землю, двери кузова с грохотом захлопнулись. Водитель повернул ключ зажигания, и мотор взревел. Взвив в воздух клубы густой пыли, фура поспешно скрылась за воротами, которые автоматически за ней закрылись, отрезая обреченным последний путь к свободе. Хотя то, что за ними располагалось, было ничуть не лучше Свалки - сплошная бесплодная пустыня, которую невозможно пересечь живым, не имея какого-либо транспорта. Выброшенные люди вели себя по-разному: кто-то, в основном женщины и дети, принялся горько рыдать, закрывая руками лицо, кто-то ударился в панику, кто-то начал грязно ругаться, проклиная всех и вся, а кто-то просто стоял и смотрел на свой новый дом: на горы мусора, на полуразвалившиеся здания, на разбитые, поросшие сорняками дороги, на сплошную стену старого забора. Каждый задавался одним и тем же вопросом: зачем их сюда привезли? Что они здесь будут делать? Как станут выживать? Но ответов не было. - Мама, мне страшно, - захныкал пятилетний мальчик, прижимаясь к переполненной отчаянием матери. - Мама, я хочу домой. - Я знаю, милый, я знаю, - дрожащим голосом ответила женщина и погладила сына по голове. Не плакал и не просился домой только один мальчик, один единственный мальчик, которому недавно исполнилось десять лет. Он стоял рядом со своей измученной матерью, держась за ее исхудавшую руку. Он догадывался о том, что с ними сделают еще в дороге. За невыплаченные долги всегда убивали и часто с особой жестокостью. Мальчик отчасти даже обрадовался, что их всего лишь выкинули в каких-то старых трущобах, а не отвели на эшафот, не посадили в пыточные камеры и не выкинули в бассейн с пираньями. Хотя, кто знает, может быть, бассейн с пираньями окажется намного гуманней. Его мать тоже молчала, убитым взглядом осматривая окружающие их грязные развалины. - Пойдем, Тристан, - наконец произнесла женщина, и мальчик послушно повиновался. Когда-то она была гордой и красивой женщиной, когда-то у нее была пышная прическа и яркое платье, когда-то... Тристану больно было смотреть на то, во что превратилась его мать за последние полгода, после того, как умер их отец, оставив после себя огромные долги. Теперь рядом с ним шла измученная женщина с осунувшимся лицом, спутанными светлыми волосами, потускневшим взглядом и холодными тонкими руками. Некогда красивое платье истрепалось и теперь висело на ней, словно грязная бесформенная тряпка, а любимые туфли стоптались от долгой носки и потеряли былую форму. Мать изо всех сил пыталась выплатить долги, но не смогла. Тристан же был еще слишком мал, чтобы хоть чем-то ей помочь. И вот, теперь они выброшены в каких-то трущобах на произвол судьбы. Сколько они смогут тут протянуть? День? Два? Тристан опустил голову, и отросшие волнистые пряди каштановых волос упали ему на глаза. Они шли по разбитой дороге в полной тишине. Слова были ни к чему, каждый мысленно готовился к худшему. Мать изо всех сил хотела защитить своего ребенка, ведь он еще так невинен. Она на коленях умоляла пощадить его, но над ее мольбами лишь посмеялись. А здесь... Есть ли у него хотя бы крошечный шанс выжить, выкарабкаться? Она хотела это знать, поэтому и направилась вглубь трущоб в поисках призрачной надежды. Вскоре мать с сыном почувствовали запах тошнотворный гнили и разложения, который продолжал усиливаться. Тристан прикрыл нос рукавом своей курточки, но это мало помогло. Через два дома им встретились двое грубых на вид мужчин, обросших жесткой щетиной. Они куда-то тащили труп истощенной женщины, которая, скорее всего, умерла от голода. Завидев новоприбывших, они на секунду остановились и их лица исказили неприятные усмешки. - Гляди, новых смертников привезли, - мужчина в поношенной жилетке кивнул в сторону женщины с ребенком, которые тоже остановились, не решаясь на какие-либо действия. - Ага, а нам потом их трупы до ямы волочить, - хмыкнул его товарищ. - Тащи давай быстрее, а то я от этой вони сейчас блевану. Губы матери дрогнули, она прекрасно понимала, что если попросит их о помощи, то все равно ее не получит. В этих трущобах свои правила и чужаков тут явно не жалуют. - Идем, - тихо сказала женщина и продолжила путь, мальчик покорно последовал за ней. Квартал за кварталом сменяли друг друга. Заброшенные и пустынные, они напоминали Тристану сцены из фильмов про постапокалипсис, которые он раньше частенько смотрел по телевизору. Тогда, сидя в тепле и комфорте перед широким экраном, он никогда не задумывался, какой страх и отчаяние испытывает человек, оказавшийся в таком ужасном месте. И, конечно же, он даже представить себе не мог, что когда-либо может попасть в схожую ситуацию. Мальчик обреченным взглядом скользил по трепещущим на ветру обрывкам старых выцветших плакатов, которые каким-то чудом еще держались на облупившихся стенах, по искореженным ржавым каркасам брошенных автомобилей неизвестных ему марок, по пустым, мертвым глазницам выбитых окон. Теперь это их с матерью могила, грязная, тошнотворная могила. Осколки стекол под ногами неприятно хрустели, а легкий ветерок доносил до них жуткую вонь от разлагающихся куч мусора, среди которых виднелось немалое количество трупов здешних крыс. Эта вонь была настолько едкой, что у мальчика заслезились глаза и начало першить в горле. Его непременно бы вырвало, если бы желудок не был так же пуст, как этот квартал, по которому они с матерью бесцельно брели. Зачем их сюда привезли? Ради какой цели? Ни Тристан, ни его мать не сомневались в существовании этой самой цели, иначе никто не стал бы затрачивать столько сил на доставку никому не нужных людей в это богами забытое место. С каждой минутой, проведенной в трущобах, страх женщины за судьбу сына многократно усиливался. Ладно она, но ребенок ведь ни в чем не виноват! Он и так натерпелся, пока она изо всех сил пыталась расплатиться с долгами мужа. Если бы существовала хотя бы крошечная возможность спасти Тристана, женщина бы, не раздумывая, тут же пожертвовала собой. Только вот... Взгляд ее потускневших глаз с нескрываемой мукой скользил по торчащим из обломков стен железным прутам и рассыпающимся кирпичам, по омерзительным грудам мусора и грязи, по трупам крыс под ногами и виднеющейся вдалеке огромной глухой стене, перелезть через которую человеку точно не под силу. И где же в этом месте она может найти спасение для своего сына?! Кругом ни еды, ни воды, ни других людей. Хотя последние, скорее всего, еще встретятся на их пути, но станет эта встреча облегчением или же обернется еще одной пыткой? Женщина не могла ответить на этот вопрос, она могла лишь надеяться на лучшее. Да и что еще ей оставалось? Вскоре кучи зловонного мусора начали редеть, но воздух вокруг от этого приятней не стал. Зловоние от разложения и гниения сменил не менее едкий запах застарелой мочи и фекалий. А когда до Тристана с матерью донеслись отдаленные человеческие голоса, они поняли, что достигли жилого района трущоб, хотя тот не слишком отличался от необитаемых окраин. Через пару невысоких домов с выбитыми стеклами и обвалившимися крышами показались первые обитатели Свалки. Две сильно исхудавшие женщины со сваленными в огромные колтуны волосами неопределенного цвета яростно дрались за красную, пусть и грязную, но крепкую на вид, кожаную курточку, пытаясь вырвать ее из цепких костлявых пальцев соперницы с таким рвением, словно от этого предмета одежды зависела вся их жизнь. Их собственная одежда давно превратилась в грязные драные лохмотья, поэтому было весьма затруднительно сказать, чем же они являлись раньше. Прямо под ногами у женщин лежал еще не остывший труп их подруги, которой, по всей вероятности, и принадлежала красная курточка. Воительницы издавали жуткие нечленораздельные звуки, вперемешку со звериным рычанием, так и норовя вцепиться сопернице в горло. За яростным боем наблюдало несколько мужчин: некоторые из них болели за одну женщину, а остальные - за другую. Все они выглядели несколько лучше воюющих подруг, а один, видимо самый главный, даже был одет в чистую и явно новую одежду. Заметив остановившуюся на углу полуразрушенного дома незнакомку с ребенком, он быстро потерял интерес к драке. Спрыгнув с перевернутой ржавой бочки, мужчина направился поприветствовать незваных гостей. Он раскинул руки в радушном жесте, явно притворном, и, криво улыбнувшись, произнес: - Добро пожаловать на Свалку, прекрасная леди и юный джентльмен! Но прежде чем он дождался ответа от новоприбывших, его друзья наперебой заголосили за спиной предводителя: - О! Новое мясо привезли! - А не рановато? - Новое мясо - это хорошо! Как раз вовремя! - Надеюсь, их там много, иначе сегодня легкой охоты тоже не выйдет, а у нас уже жрать нечего! Тристан испуганно отступил на шаг назад, эти люди вызывали у него неконтролируемый ужас. Жадный блеск их поросячьих глаз и оскаленные в улыбке желтые зубы делали их похожими на оголодавших монстров, наконец-то загнавших свою жертву в угол. Он силился понять, о какой же охоте они говорили. Неужели жители трущоб намерены сделать новоприбывших своими жертвами? Он бросил быстрый взгляд на мать, словно ища у нее спасения, но тут заметил, как дрожат ее руки. Мать тоже боится, так же как и ее сын, но ради него все еще пытается казаться сильной. Если бы она была уверена, что ее голос не дрогнет, то непременно задала бы главарю мучающий ее вопрос. Однако мужчина уже обо всем догадался заранее и, сделав своим товарищам знак заткнуться, ответил на невысказанный вопрос: - Нас всех бросили сюда для развлечения жирных мешков с дерьмом, зовущих себя правительством, так что не стоит нас бояться - мы все в одной лодке, - лидер принялся за объяснения, стараясь при этом выглядеть как можно более приветливым, но фальшивое поведение лишь насторожило мать и ее сына. От проницательного взгляда хитрых глазенок мужчины это не укрылось. Он снова раскинул руки в доброжелательном жесте и широко улыбнулся, обнажая изрядно поредевшие желтые зубы: - Да ладно вам! Мы тут все одна большая семья, - мать Тристана скептически покосилась на все еще дерущихся женщин, и трущобный лидер заулыбался еще шире. - Это так, небольшое развлечение, ничего серьезного, уверяю. Должны же и у таких, как мы, быть веселые моменты в нашей и без того незавидной жизни. Но только не подумайте, что мы тут своих убиваем! Моника умерла от голода или одной из тех мерзких болячек, так что курточка ей больше ни к чему. Вот Вивьен с Тарой и решают, кому из них она нужнее. И, кстати, прелестный у вас мальчик. При этих словах женщина инстинктивно придвинула к себе сына в попытке защитить. Головорезы встретили этот жест насмешливым хмыканьем, но она не обратила на них никакого внимания. Сейчас женщину куда более интересовал главарь. Осознав, какую важность для их гостьи играет сынишка, мужчина решил на этом и сыграть. - Смотрю, вы его сильно любите, только вот дети у нас очень редко выживают. Сами понимаете, условия у нас здесь вовсе не детские: антисанитария, болезни, голод и с водой туго, зато жилья полно, - тут мужчина хрипло рассмеялся. - Конечно, городские свиньи иногда сбрасывают со стен объедки, чтобы мы совсем не передохли, но жрать эти помои тоже небезопасно для жизни. Однако если принять участие в игре, которую каждую ночь устраивают наши толстозадые друзья из-за стены, то можно урвать кое-что съестное. Будет крайне прискорбно, если такой славный мальчик погибнет, питаясь помоями, так что я готов поделиться с вами парой секретов, которые помогут вам и вашему сыну повременить с путешествием на тот свет. Что скажете? А что еще женщине оставалось делать? Она не доверяла главарю этой банды, но он, возможно, был единственным, кто согласился бы им помочь. Наверняка мужчина преследует какие-то свои цели, и, скорее всего, не самые благородные. Сейчас у нее не было выбора точно так же, как и в тот день, когда им вынесли приговор, а затем заставили сесть в фуру к другим осужденным. Поколебавшись пару секунд, женщина согласно кивнула, и на лице главаря появилось уж очень довольное выражение.