Babyboom

Любимый цвет Кимико - изумрудно-зеленый. Это понятно по вещам, которые она носит, интерьеру гостиной, где мягкая мебель имеет цвет сочной травы и кухне, отделанной кафелем все того же цвета, так сочетающимся с её кошачьими глазами. И вот сейчас девушка, облаченная в зеленую футболку, аккуратно подходит со спины к сидящему у камина юноше, с улыбкой отмечая, что в своих любимых домашних черных штанах и футболке, он скорее похож на восходящую рок-звезду. Изящная женская ладонь ложится на макушку и закапывается в волосы, пропуская мягкие локоны сквозь пальцы. Но Шизуо даже не оборачивается, он ловит отражение девушки кусочками. Собирает её образ в витражной зеркальной отделке камина, сосредоточенно и серьезно всматриваясь в каждый, складывает её, как мозаику, и, увлеченный своим занятием, протягивает руку, чтобы ухватиться за отчасти нереальный объект, вывернутый наизнанку, но все равно ничем не уступающий в своей живости оригиналу. Кимико садится сзади на корточки и крепко обнимает Хэйваджиму за плечи, закрывая глаза. И в этот момент мир за окном перестает существовать. Парень замирает, боясь дышать, не решается сказать, что её горячее дыхание на коже щекочет шею, доставляя дискомфорт, потому что тепло тела и то трогательное объятие стоит того, чтобы немного потерпеть. Влажные губы касаются холодной щеки и, вытянув по обе стороны от Шизуо ноги, Кимико садится на пол, обнимая парня со спины, умильно трется носом о позвоночник, улыбнувшись: - Уже завтра я должна тебя на три дня отпустить. Блин. Чувствую себя как мамаша, отправляющая свое дитя на ночевку с другом. Но я тебе кое-какие вещи собрала. На три дня. Короткий поцелуй сзади в шею - и Шизуо тихонько посмеивается, гоняя из одного угла губ в другой зубочистку, ставшую, с недавних пор, его сигарет заменителем. В связи с новой, как ему казалось, жизнью, он дал Кимико обещание – не больше трех сигарет в день, и сейчас буквально сходил из-за этого с ума, но оставался верен данному слову. Может, оно было бы и к лучшему. Ничего хорошего в том, что от Шизуо вечно несло табаком, так как признанные всеми в Японии тонкие сигареты вызывали у него только нервный смешок и саркастичную улыбку, хотя, он решил перейти на них, перед тем, как решит раз и навсегда избавиться от никотиновой зависимости. И словно вспомнив об этом, Кимико произносит, сморщив смешно нос: - Я тебе в боковой карман сумки положила пачку сигарет. Там ровно девять. Приедешь – покажешь пачку. Шизуо снова с задумчивыми глазами улыбается одними уголками губ и вытаскивает зубочистку, принимаясь рассматривать: - Как скажешь. А ты чем займешься? - Сяду за работу. У компании новый проект. Кинта Изанами. Девочка-конфетка. Старше меня на год, но выглядит и одевается как малолетка. Вся в розовом, вся в бантиках, рюшах, заколочках. В общем - дикий ужас, поет тоненьким голоском трогательные песни о невинной детской любви или разбитых сердцах. Спонсоры в восторге. А по мне, есть в ней что-то брр-р. Мерзкое и двуличное. Но нужно работать. Я же крутой менеджер! - Ты самый крутой менеджер! – Смеясь, наигранно-бодро произносит Шизуо, вскидывая кулак, потрясает им в воздухе, словно грозя кому-то, поворачивается лицом к Кимико, несмотря на жар, опаляющий спину и раскаляющий черную ткань. Брюнетка улыбается и проводит пальцем от уголка губ до уха, рисуя улыбку, словно у Джокера. - А вот я и тебя раскручу. Будешь у меня музыкантом. Смеясь, бросается на шею и обнимает Шизуо, утыкаясь носом в ухо, обхватывает двумя руками его голову, прижимаясь крепче, замирает. Есть в таких жестах что-то отчаянное и немного дикое, словно она цепляется за Шизу-чана, что-то не договаривает, чего-то боится. Наверное, у неё была какая-то душевная травма и сейчас она старается сделать все для того, кого любит или сможет полюбить в будущем всем сердцем. И в этом отчаянии их чувства схожи. Может, так проще? Цепляясь друг за друга, выбираться из бездны. Так они и сидят - в обнимку - до тех пор, пока пламя камина не становится совсем бледным. Аэропорт. 12: 48. Блондин пробирается сквозь толпу встречающих, отчаянно выискивая глазами знакомую фигуру, однако, среди сотни лиц никак не может найти того, при виде которого его сердце замрет от радости и выскочит из груди. Прекратив метаться между остальными, он отходит в сторону, в надежде, что Касука его сам найдет, и замирает на месте, терпеливо дожидаясь и всматриваясь в пребывающих, проходящих через приемный пункт людей. Минуты тянутся как вечность и это нервирует. Засунув в уши наушники, парень закрывает глаза, а когда вновь открывает, так и не находит брата взглядом. Однако ему навстречу упрямо идет нечто неопределённого пола, волочащее за собой два объемных чемодана на колесиках. Никакого намека на женскую фигуру, однако, длинные светлые волосы, перехваченные голубой лентой и объемная кофта предполагают наличие возможной, очень маленькой груди. И тут нечто останавливается прямо возле него и смотрит прямо в глаза. Хотя, из-за огромных зеркальных и круглых, как глаза у стрекозы, очков, о последнем остается только догадываться. Шизу-чан удивленно пялиться на подошедшего, кривится и довольно грубо цедит сквозь зубы: - Что уставился? Лось… Лось. - Шизуо. Это же я. - Кто я, блядь? Я Шизуо, и что дальше? Нарисуй сквозняк, пока я твоей головой колонну не сломал! Я тут брата жду, – И привычным движением Шизуо извлек небольшие очки в аккуратной оправе и водрузил на нос, напуская на лицо безразличное выражение. В его планы не входило драться в аэропорту, особенно, учитывая, что женщин он не бил. А это нечто могло оказаться даже и девушкой. Выудив зажигалку, игнорируя чувствовавшийся даже сквозь стекло очков взгляд, блондин закурил, стараясь смаковать сигарету, растягивая удовольствие и сокращая время ожидания. - Шизу-чан, – Укоризненно произнесло нечто, заставив Шизуо дернуться от неожиданности. Его глаза округлились и стали больше оправы на его носу. Дернувшись, он сорвал очки, уставившись на нечто, как на призрака. - Касука...? Э… – Подавившись сигаретным дымом, Хэйваджима закашлялся, принимаясь колотить себя в грудь кулаком. - Ну а кто еще? Просто мне нельзя светиться. - Ой! Не узнал. Ну и маскарад, – Запинаясь, произнес Шизуо, выкидывая поспешно недокуренную сигарету в мусорный бак, выхватил из рук младшего брата чемоданы и потянул вперед, словно стараясь уйти с места преступления, жестом пригласив парня с собой, направился в сторону стоянки такси. POV Шизуо. Вот черт. Мне кажется, я уже немного вырос из наших привычных детских игр, потому как нависший надо мной Касука с совершенно непроницаемым лицом вгоняет меня немного в краску, заставляя нервно хихикать и, в итоге, отвлечься на массивный деревянный крест на его шее, заостренный к низу. Мне кажется, что если он наклонится ближе, то этот крест просто воткнется мне в грудь. Но этого не происходит. Брат наклоняется ниже, заставляя меня спиной вжаться в пол, а его украшение ложится на мою кожу, не причиняя никакого вреда. Выдыхаю свободнее и с недоумением пялюсь на братишку, пытаясь понять, как ему удается сохранить такое хладнокровие. Может, я стал стар и зануден? А его голос... Сейчас, когда он не торопится, говорит спокойно и словно специально выдерживает равнодушно-сексуальные нотки в голосе, я не могу унять нарастающего беспокойства: - Чего засмущался, Шизу-чан? Не ты ли учил меня целоваться перед моими первыми съемками? Действительно, это так. В съемках его первой картины была сцена с поцелуем, и я никогда не забуду, как поздно вечером, когда я сидел за лекциями одного из университетов, куда меня поначалу приняли, Касука постучался, точнее нет. Буквально поскребся ко мне в дверь, и, войдя внутрь, долго крутился возле стола, что-то не решаясь сказать. Ну а потом поделился, рассказав, что боится сниматься в романтической сцене из-за отсутствия всякого опыта. Может, сочтете это глупым, но я не мог отказать ему в такой маленькой и незначительной просьбе. Я поцеловал собственного младшего брата и не жалею о случившемся. Но сейчас я не очень понимаю, чего Касука хочет, поэтому просто остаюсь лежать на полу, слушая собственное сбивчивое прерывистое дыхание. Ну а брат, как ни в чем не бывало, слезает с меня и садится рядом: - Будешь мороженое? – Очень в стиле Касуки. В реальной жизни его лицо всегда беспристрастно, и я не могу понять, о чем он думает. На следующий день. ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ! В пачке сигарет, рассчитанной на три дня, осталось всего две штуки, а еще даже обед не прошел. Я на нервах выкурил сразу три штуки. А все этот… Изая. Как же я его ненавижу. Бесит! БЕСИТ! БЕСИТ! Пошел в супермаркет недалеко от квартиры, которую мы с братом арендовали на трое суток, чтобы провести все это время вместе, неразлучно друг с другом. Я поначалу думал, что мы будем где-то гулять, посетим кино или парк, но Касука сказал, что просто хочет все три дня провести со мной в четырех стенах, в полном затворничестве от всего мира. Но есть что-то нужно, и я был отправлен в магазин, чтобы брат лишний раз не светился. И все шло нормально, прогуливался вдоль полок в овощном отделе, выбирал те, что выглядят получше, чтобы накормить сегодня брата. И тут на тебе! Помидор прямо в макушку. Я чувствовал, как он взорвался, соприкоснувшись с моей головой, и его мякоть медленно стекала за шиворот моей рубашки. Не передать словами те чувства, которые я испытал, в тот момент, когда услышал за спиной гаденькое хихиканье моего заклятого врага. Ну а стоило мне повернуться к нему лицом, как я встретился взглядом с этими алыми наглыми раскосыми глазами, и первое, чего мне страшно захотелось, - это поскорее размазать его по стене, как надоедливую муху. Бросив тележку с продуктами возле стеллажей, я перемахнул через стоящие рядом холодильники и бросился за улюлюкающим и удирающим Изаей, скрывшимся в молочном отсеке. Стоило мне последовать за ним, как мне в лицо оказалось выплеснуто молоко. И снова этот смех, назойливо звучащий в моих ушах, заставляющий съеживаться все внутри и вызывающий рвотный рефлекс. Я гонялся за этим утырком до тех пор, пока нас обоих не выставили прочь, облив грязью, словно забредших беспризорников, ворующих с полок шоколад. Так противно и стыдно мне уже давно не было. Каждый раз, когда этот урод появляется на моем пути, я вляпываюсь в какую-нибудь нелепицу. И сейчас я с пустыми руками возвращаюсь домой, потому что ходить по магазинам в помидоре и молоке не очень-то удобно, а эта сволочь скачет сзади, и его, кажется, не смущает раздавленный творог в его воротнике. Он счастлив. Идет вприпрыжку и хихикает, создавая ощущение, что рядом какой-то гений царапает наждачной бумагой по стеклу, заставляя меня втянуть голову. Не выдержав, сжимаю кулаки и разворачиваюсь к этому гаденышу лицом: - Какого черта ты ходишь попятам? - Что такое Шизу-чан? – Притворно удивляется блоха и закатывает глаза, улыбается и разводит руками. - Я домой иду. Переодеваться. Фыркаю, и, не найдя ответа, ускоряю шаг, и эта мразь за моей спиной все равно подстраивается под меня, капая на нервы. Заходит в тот же подъезд что и я. И мои нервы сдают, резво разворачиваюсь и почти в прыжке настигаю урода. Сгребаю его за грудки и вжимаю спиной в стену, поднимая над полом, шиплю прямо в лицо: - Ты издеваешься? Какого черта ты сюда зашел? - Я тут живу, – Слишком честными глазами смотрит на меня мразь и хихикает, облизываясь, вцепляется своими тоненькими ручками в мои запястья, царапается, пытаясь освободиться, и извивается в моих руках, как глист. – Пусти. Слишком сексуально, Шизу-чан. Не находишь? Господи, вот урод. Но не могу не признать правоту. Мое дыхание учащается и становится тяжелее. И Изая это замечает. Цепляется за меня руками и подается вперед, интимно шепча: - А пойдем в лифт, Шизу-чан. Я живу на самом верху. Я не могу понять, какого черта происходит. Мой мозг отказывается воспринимать происходящее, но я волоку блоху, к счастью, в пустую кабинку и, как только за нами закрывается дверь, принимаюсь сдирать с него куртку. Меня опьяняет желание и похоть. С довольным оскалом на губах, Изая запрокидывает голову, царапая мои плечи, позволяет мне покрывать его тонкую сучью шею поцелуями – укусами, довольно постанывая. И тут, словно вспышка, темные волосы Изаи напоминают мне о Кимико, которая ждет меня дома, а затем и о Касуке, который сейчас хочет моего внимания, и я отшвыриваю Изаю в сторону, отчего тот падает на пятую точку, предварительно стукнувшись спиной о стенку. И его противный смех, словно он все понимает, заставляет меня впасть в ярость. Я, не сдержавшись, пинаю его в живот. Блоха скрючивается, но продолжает хихикать. Подскакиваю, хватаю его за шиворот и встряхиваю, как котенка, удар прямо в скулу. Точный, быстрый, борцовский. Орихара хрипит, царапается, извивается и выскальзывает из моей хватки, порвав любимый черный тонкий свитер. Но бежать отсюда некуда. Я снова прижимаю его к полу, впутав пальцы в волосы, тяну на себя, заставляя запрокинуть голову. И вдруг двери открываются, и я вижу перед собой Касуку, лицо, которого на секунду искажает удивление, а потом безразличие. Он подходит ко мне и, хватая за локоть, тянет прочь. Я уже не понимаю, что происходит и следую за родным голосом, что-то бормочущим и, кажется, отчитывающим меня за произошедшее. И к этому голосу примешивается отдаляющийся смех блохи. Я прихожу в себя уже полностью раздетым в ванной. Касука сидит рядом и пристально всматривается в лицо, отчего мне становится стыдно. Брат протягивает руку и обводит пальцем синяк на груди, видимо, оставленный Изаей в попытке сопротивления. Затем касается плеча, и, перегнувшись, аккуратно целует открытые раны, закрывает глаза и прижимается щекой к моей ключице. - Это был Изая? Я узнал его. Ты снова калечишь свое тело из-за него. Почему? Но я не могу ничего ответить. Всплеск. Касука перебирается через бортик, прямо в джинсах и кофте залазит в воду. Садится на мои бедра и крепко обнимает меня за шею. А я чувствую, как на мою кожу падают его слезы. Не понимаю, что происходит. Неужели его так беспокоят мои драки? Он справляется с эмоциями и поднимает на меня покрасневшие глаза, берет мое лицо в ладони, напряженно всматривается. И в который раз мне не по себе. Что-то происходит в его душе. И что, я не могу понять. Но он грустно улыбается и произносит: - А у тебя глаза кошачьи, Ши-чан. И снова обнимает меня, словно в детстве. Прижимается ближе, трется щекой, но я не понимаю, чего он хочет от меня. Что происходит? Но какая разница. Это Касука. Мой драгоценный Касука, которого я всю жизнь оберегал и защищал, и сейчас, когда я могу его обнять, все остальное не так уж и важно. Но, черт возьми, мир, ты что, сошел с ума? И за что ты вечно сталкиваешь меня с Изаей? Но теперь и я знаю, где он живет. Зуб даю, что в этот раз блоха не соврал. У него в планах действительно было потрахаться. Или он уже знает, о том, что я встречаюсь с девушкой и этим совокуплением хотел свести меня с ума окончательно, заставить чувствовать себя еще хуже. Из дурацких размышлений в объятиях брата вырывает стук в дверь. Ничего не могу поделать. Касука встает, сбрасывает с себя мокрые вещи и надевает халат, я – следом. И как только открывается дверь, на пороге мы видим человека в форме. - Кто из вас двоих Шизуо Хэйваджима? Видимо, они догадались по вытянувшемуся от удивления лицу, что это я, так как меня сразу попросили пройти в отделение для дачи показаний по делу избиения Орихары. Вонючая блоха решил стукануть на меня копам. Чего не ожидал от него, так это такой подлости. И, видимо, я еще ничего не понимаю в людях. Становится жутко стыдно перед Касукой. Ведь теперь, вместо того, чтобы быть с ним, я должен буду торчать в участке. А я ведь даже не знаю, как сильно я отделал этого урода, и не знаю, приблизительно, какой срок меня ждет. Но я готов поклясться, что когда Касука тащил меня домой в бессознательном состоянии, я слышал, как мне в спину гаденько хихикает этот проходимец. Видимо, он уже тогда знал, что все обернется так. И, более того, меня осенило, что если бы я согласился на секс, то мне бы еще и изнасилование впаяли. Осталось схватиться за голову и с разбегу удариться ей об стену. Но я сдерживаюсь ради Касуки, который, воспользовавшись своей репутацией, пообещал служителю закона автограф, если тот позволит вместе со мной поехать в участок. Боже. Ну почему я связался с этим ублюдком? Зачем он отравляет мне жизнь? Конец POV Шизуо