Babyboom

POV Шизуо Допрос. В комнате холодно и сыро, глаза режет свет настольной лампы как в дурацких второсортных сериалах про полицейских, когда следователь слепит вас, делая взгляд тяжелым и страшным, вращая глазами, как рыба. И пока следак говорил мне о том, какого уважаемого и важного человека я обидел, как нехорошо поступил и что меня за это ждет, я просто напевал Seether - 69 Tea. Don’t kill me. Назойливо крутилось в моей голове, кутаясь потеплее в белый махровый халат в котором меня выволокли из дома, я старался не думать о происходящем, окончательно выбившем меня из колеи. Но чем больше он говорил, тем сильнее я осознавал весь глубокий смысл происходящего. Изая избавился от меня. И на этот раз это не просто игра. Мне светит срок. «Чисто символический – спасибо доброте Орихары» но без права выхода под залог. Судорожно перебираю в голове варианты, пытаюсь закрыть и открыть глаза, чтобы проснуться, но реальность происходящего неоспорима. Даже когда меня в этом долбанном халате (Касука сейчас поехал домой за вещами) вывели из комнаты допроса для того, чтобы вернуться к этой процедуре завтра, и завели в камеру, я все еще ощущал себя персонажем дурацкого второсортного фильма, и все казалось мне нереальным. И вот скрипнула шпонка. В камере место для троих человек, но не повезло. Я тут один. Безумно хочется спать, но что-то мешает. Ах да, сейчас же приедет Касука. Нужно дождаться. Но я не могу, голова тяжелеет, веки наливаются свинцом, и я бесконтрольно заваливаюсь на бок, закрываю глаза и проваливаюсь в сладкую, спасительную дрему. Всю эту гребанную ночь мне снился Изая. Старшая школа. Я медленно иду по отремонтированному недавно коридору, длинные неоновые лампы слабо мерцают, готовые вот-вот погаснуть и мне хочется как можно скорее добраться до света, мерцающего впереди. Если это то, что ты чувствуешь, когда умираешь, бродишь в поисках ясности, то я хочу жить вечно. Ноги несут меня вперед, все быстрее и быстрее и вот, я достигаю двери, через которую льется свет, кладу ладонь на ручку, но не спешу поворачивать, прислушиваюсь к странному шороху, но не решаюсь войти, интуитивно ощущая, что в самом коридоре вот-вот станет совсем темно и жутко. Набираюсь решимости, наконец, оказываюсь внутри, но вместо кабинета вижу офис блохи. Какого черта? Я сейчас, наверное, должен разозлиться, но мне все равно, я лишился всех чувств, кроме суеверного страха перед темнотой за дверью. За столом возле ноутбука сидит Изая. В своих квадратных очках, которые сохранились в моей памяти еще с тех времен, когда мы встречались. А точнее спали, а я думал, что встречались. Быстро - быстро печатает что-то, и когда я подхожу ближе, поднимает глаза, едко улыбается и склоняет голову на бок: - Шизуо? А мы тебя ждали. Щелчок, резкая вспышка света и сзади меня оказываются какие-то люди. Видимо полицейские, они что-то кричат друг другу, окружают меня, словно я совершил преступление международного масштаба, и говорят со мной на непонятном мне языке. Я их не понимаю, срываюсь на крик, размахиваю руками, чем очень сильно злю блюстителей закона. И вдруг Изая, встает из-за стола, улыбаясь, подходит ко мне, сложив руки за спиной, склоняет голову на бок и говорит елейным голосом: - Прощай. Монстр. Полиция открывает огонь, пули не задевает Орихару, проходят сквозь, устремляясь ко мне со всех сторон. И вот одна входит в мое тело, за ней другая. Я ощущаю боль и понимаю где-то в глубине, что должен проснуться, но у меня не получается. Кто-то зовет меня. Крик Кимико разрывает барабанные перепонки, голос Касуки вмешивается в весь этот ансамбль и мне становится горько и обидно умирать. Стыдно перед братом за испорченные три дня, стыдно перед Кимико. И очень жаль, что я сделал еще не все, что хотел. Не хочется умирать по воле Орихары. И я сам не замечаю, как плачу во сне. Холодные слезы катятся по щекам, падая на простыню и вскоре, я просыпаюсь, широко открыв глаза и уставившись в потолок. Стыдно за эти слезы и я рад, что их никто не видит. Здоровый парень, а разнюнился, как баба. Никто не собирается меня убивать. Но и тюрьма не улыбается. Неожиданно взгляд падает на вещи, лежащие возле входной двери в пакете, разворачиваю и понимаю, что Касука все-таки приходил. И это заставляет улыбнуться и забыть о ночных кошмарах. Переодеваюсь, не особенно тепло, но сойдет для начала, поправляю манжеты на рубашке, усаживаюсь на шпонке, закрываю глаза и принимаюсь мерно раскачиваться из стороны в сторону, до тех пор, пока из тантрической нирваны меня не вырывает голос: - Шизуо Хэйваджима. На допрос. Не испытываю никакого желания рассказывать, что происходило в кабинете следователя, но пожалуй передам вам мой телефонный разговор со старым знакомым, чье имя Шинра и не знать его кощунство. Почему-то именно сейчас я понял, что мне как никогда нужна его поддержка. И только этот прохвост лучше любого адвоката знает, что мне делать в той ситуации, в которой я оказался. Перед любым наемным служивым у него есть преимущество – он хорошо знает Орихару, может угадывать его мотивы, он хорошо знает меня. И много раз уже выручал меня ранее, ну а я взамен выручал его возлюбленную Селти, вечно вливающие во всякие передряги, в которые в разное время были замешаны полиция, Якудза и даже русская мафия, потому как его неусидчивая Визави – журналистка, и доставать с самого дна социальных помоек жуткие скандалы её талант. Разоблачать политиков и выводить мафию на чистую воду, все это удается одной хрупкой девушке с фотоаппаратом. Хотя зачастую найти у неё получается прекрасно, сделать снимки – великолепно, а вот над «вовремя смыться» еще нужно поработать. Конец POV Шизуо POV Шинра. Сидел себе, читал газету и тут на тебе – звонок. И кто бы мог подумать, что это Шизу-чан решил вспомнить старых друзей. Хотя всякий раз, когда он звонит, это может означать, что у Селти неприятности и ей в очередной раз собираются отвесить пиздюлей. Но каково было мое удивление, когда я узнал, что неприятности у самого Хэйваджимы и он обращается за помощью к нам с любимой. Хотя первая его просьба касалась брата: - Проследи, чтобы он собрал чемоданы и укатил на съемки. Не хватало, чтобы журналисты застукали его в суде. Никто не должен знать, что у блестящего актера есть брат уголовник. Шизу-чан в своем репертуаре, прежде всего, еще со школы он привык думать не о себе, а о Касуке, хотя мне не понять тот трепет, с которым он носится за уже вполне здоровым и самостоятельным юношей, перешагнувшим порог совершеннолетия и состоявшимся в жизни как личность и в кино, как актер. Я бы еще мог понять среднюю, младшую школы, когда старший брат носился за младшим проверяя, поел ли он, потому, что старшие дети часто отбирали у него бенто, но тогда Хэйваджима повел себя действительно потрясающе не просто отвоевав приставал, но и обучив Касуку обороняться и давать сдачи любому, кто угрожает его жизни. Но сейчас не об этом. Шизу-чан в тюрьме и ему нужна была моя помощь. Известие о том, что Изая написал на него заявление в полицию, мягко говоря, меня удивило, и, взвесив все за и против, я сказал: - Я еще покопаюсь в этом деле и посмотрю, что можно сделать. Но Шизуо, как адвокат я, скорее всего, смогу выбить тебе условный или минимальный срок или смягчить наказание. А как врач я могу полностью снять с тебя вину, ведь ты… ну э… ну ты понял…. Но тогда тебя заставят пройти курс лечения в психиатрической лечебнице. - Нет – я слышал жесткие, почти панические нотки в голосе Шизуо и это было интересно. Я постарался его переубедить, сказав, что все будет нормально, но откровение дальше удивило меня, заставив немного изменить свое мнение о Хэйваджиме и убедиться, что Селти не дружит с глупыми людьми. Впрочем, Ши-чан был единственный, с кем она общалась на короткой ноге, и я даже немного ревновал, пока не понял, что мне нечего бояться, ведь моя журналистка предана мне. - Почему ты так упрям, Шизу-чан? - Я не хочу в психушку. Мы ведь даже не знаем, что это за болезнь. Как долго меня там будут мурыжить и что со мной сделают. Вдруг они решат, что я опасен или будут пичкать успокоительным до состояния коматоза? В итоге я закончу как псих, или долбанный овощ. Нет, не вариант. Лучше будь адвокатом. Сколько там минимум? Два года? Переживу. В больнице я и два дня не продержусь. Пронырливые ученые мне даже в кишки залезут. Узнай насчет выхода под залог. Огромными деньгами я не располагаю, но попробую достать. - Наступишь на гордость и займешь у Касуки. Поверь, он будет только рад, посодействовать тебе оказаться на свободе. - Не могу почему-то сдержать улыбки. Отношения этих двоих отличаются нездоровой нежностью, особенно когда видишь, как они друг на друга смотрят, и если бы я не знал, что у Шизуо разбитое сердце и прекрасные отношения с Кимико, я бы грешным делом решил, что они балуются инцестом. – До встречи, Шизуо. Я приду тебя навестить, расскажу, как у нас идут дела. - Хорошо. Спасибо. – Такой усталый голос, а затем гудки. Мне жаль, Шизу-чан. Но если Орихара правда решил его посадить, то его ничто не остановит. Конец PОV Шинра Тяжелая железная дверь камеры открылась, и на внутрь вошел не кто иной, как Изая. Для избитого он выглядел даже слишком хорошо. В память о последней драке, единственное, что на первый взгляд у него осталось – синяк на скуле, хотя все остальное из-за одежды было невозможно понять. В тонких пальцах, украшенных длинными ногтями, покоился пакет с вещами, а на губах играла наглая улыбочка. Швырнув его в блондина, он хихикнул и деловито протянул: - Переодевайся – поехали. - Что? Ты охренела блоха? Да я на тебе сейчас живого места не оставлю! - Лицо блондина исказила ненависть, а в карих глазах плескалась неприкрытая ярость. - Заткнись – миролюбиво сказал Изая, и снова улыбнулся – Поехали уже. Оторопев, Шизуо помотал головой, словно отгоняя наваждение, и удивленно уставился на брюнета снизу вверх со своей шпонки: - Куда? - Я приглашаю тебя на свидание. Поговорим. Щелкнув пальцами, блоха разворачивается и покидает камеру, оставляя дверь открытой. Замирает в коридоре, скрестив руки на груди, наблюдает, как Шизуо с сомнением вытаскивает из пакета принесенного заклятым врагом костюм и рубашку, украшенные щегольскими лейблами, красноречиво говорящими о своей истинной стоимости. Чертыхаясь и кусая губы, Шизуо все-таки переодевается и выходит следом, воровато оглядываясь, словно боится, что это опять какой-нибудь подкол и его схватят и отправят обратно, но вместе с брюнетом, они минуют охрану, выходят через главный ход, садятся в машину с водителем на заднее сидение. Изая весело приказывает своему подчиненному трогаться, а затем поворачивается полу боком к заклятому врагу, принимаясь разглядывать его лицо, шею и руки, а затем, не сдержавшись, подается вперед и легко кусает Хейваджиму за щеку, кладет ладонь на его пах, но едва не получив по носу, отскакивает и снова садится на свое место, гадко хихикая: - Тоже мне пионерка девственница. Не потрогать, не потрахаться. - Да пошел ты. Лениво огрызается Шизу и откидывается головой на стекло. И неожиданно Изая весело подскакивает на месте, словно ужаленный и толкает водителя в плечо, отчего машину слегка заносит и Хэйваджима от неожиданности ударяется головой, зашипев, он сжимает кулак, но удержав себя в узде, ладонью шлепает ненавистного бывшего учителя по затылку, снова отворачиваясь. Происходящее совсем выбивает его из колеи, нет ни злости, ни сожаления. Только какая-то усталость. Машина тормозит возле знакомого, многострадального дома и Хэйваджима неохотно вылезает наружу, идет за припрыгивающим от нетерпения Изаей в дом, молча поднимается на верхний этаж и заходит внутрь. Проходит на кухню, где на подозрительно знакомом слегка обшарпанном столе расставлены свечи, столовые приборы, целый поднос отличных суши качественно отличающихся от тех, что рекламирует пацифист – Сэм. Легкая музыка соответствует атмосфере и Орихара, сбросив свою любимую куртку, проходит к столу, утягивая за собой своего партнера, усаживает на стул, приземляясь напротив, улыбается, пододвигая к нему поднос: - Угощайся. - Не голоден. Отрезает Шизуо и мрачным взглядом впивается в Орихару, который продолжая улыбаться, протягивает ему открытую пачку сигарет. Впрочем, от последнего Хэйваджима не отказывается, и пока блоха напротив принимается за трапезу, он медленно и со вкусом выкуривает сначала одну, потом вторую сигарету, отмечая, что Кимико никогда не разрешала ему курить в квартире, но это скорее плюс, чем минус, ведь она отучает его от вредной губящей организм привычки. Закрывает глаза, представляя себе свою девочку и тяжело вздыхает. На протяжении всего ужина старается не смотреть на Изаю, который делает вид, что ничего не происходит. Задать вопрос первым, как бы он сделал это в любой другой раз, он не хочет. Просто нет сил и желания. Какая-то апатия, усталость, наваливаются тяжким грузом, и неожиданно для себя и для Орихары, он спрашивает разрешения помыться у ненавистной блохи. Тот безразлично пожимает плечами, дает краткие указания и отпускает его в ванную. Понимание ситуации возникло еще в машине, и сомнений, насчет того, чего от него хотел его давний враг, не оставалось. После долгожданного телесного очищения, он сразу направился в поисках спальни, где такой же странно молчаливый Изая уже в одних трусах, расстилал постель. Оказавшись за спиной своего давнего любовника, блондин обнял его, подцепив двумя пальцами резинку от трусов, и потянул вниз, окончательно обнажая. Выдохнув, брюнет откинулся назад, обвивая руками шею любовника, и слегка приоткрыл губы в ожидании, не заставившего себя долго ждать поцелуя. А затем, повернувшись лицом, сел на край кровати, сдернув с Шизуо полотенце, взял в руку пока еще вялый член, принимаясь медленно надрачивать, заставляя Шизуо возбуждаться все сильнее и сильнее. Облизнувшись, Орихара встает на колени, прихватывает головку губами и медленно вбирает в рот ствол, стараясь взять как можно больше, обхватывает его губами, двигает головой назад и снова подается вперед, постепенно ускоряя темп. Хэйваджима запрокидывает голову, кладет ладонь на макушку партнера и подмахивает бедрами навстречу его движениям, намеренно распаляясь, преодолевая собственную вялость и безразличие. И его возбуждение передается партнеру, который уже слабо постанывает от предвкушения с хлюпающими вздохами, самозабвенно отсасывающим Шизу-чану. Наконец его бесцеремонно отстраняют, разворачивают спиной и, подтянув подушку под бедра, укладывают на кровать. Блондин укладывается сверху и, взяв с тумбочки заранее приготовленный Орихарой любрикант и презерватив, смазывает сфинктер, натягивает на себя средство контрацепции и аккуратно входит, срывая с губ любовника сладкий торжествующий стон, заставляя Изаю дрожать. Движение бедрами вперед и Шизуо вгоняет член во всю длину, Изая дергает лопатками, восторженно ахает, елозит по кровати, требуя большего и постепенно Хэйваджима ускоряется, все быстрее и яростнее вдалбливая ненавистную блоху в матрас, с каждым стоном возвращая былую ненависть и страсть. И это круче наркотика дурманит его разум. Пальцы впутываются в жесткие черные волосы, тянут голову Изаи назад, а зубы впиваются в плечо, оставляя яркий засос. Орихара привстает на локтях, стараясь подмахивать бедрами, но вдруг блондин отстраняется, выходя, снимает презерватив, и слышит едкое замечание: - Давит? - Закрой пасть, если хочешь чтобы тебя трахнули, занимай рот не болтовней, а чем-нибудь полезным. - Чем это? – хихикает Изая и, закатив глаза, подползает ближе, садится на колени Шизу-чана и, приподнявшись, самостоятельно насаживается на член, обвивая шею Шизу-чана руками, припадает губами к его, заставляя стоны утонуть в поцелуях. Спустя несколько часов, после трех бурных оргазмов, Шизуо засыпает, с прижимающимся к нему спиной заклятым врагом в его постели. POV Шизуо Утро. Сквозь сон слышу такой знакомый, ставший уже почти родным, голос Кимико и улыбаюсь, не открывая глаза. Шелк простыней приятно ласкает кожу, голова покоится на мягкой подушке, а на кухне с кем-то болтает моя девочка, а значит, не было ничего. Может я еще и с Касукой не виделся? И все, что происходило со мной за последние несколько дней – дурной безобразный сон, как и то, что сегодня я всю ночь отбросив предрассудки и заглушив вопли совести, трахал в жопу Орихару. Открываю глаза, но вижу совершенно незнакомую мне спальню. Из груди вырывается отчаянный стон. Значит, все что было – реальность. Но откуда тогда я слышал Кимико. Встаю с кровати, натягиваю брюки, и подхожу к двери, прислушавшись, и вскоре застываю с раскрытым от удивления ртом. Я не ошибся. Она здесь. - Изая. Я все сделала, как ты сказал! Слышишь! Черт возьми! Проклинаю тот день, когда вышла за тебя замуж, больной урод! Бедный Шизуо! До чего ты его только довел! Не могу поверить своим ушам. Вылетаю из спальни: - ДА ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ?