Следствие ведут патологоанатомы

Выяснить, где именно Гладковский проходил ту самую операцию по вживлению титана в кости бедра, не составило особого труда. Для этого не пришлось даже снова встречаться с вдовой. Достаточно было просто полистать медицинскую карту. Тарас боялся, что речь будет идти о какой-то зарубежной клинике, и тогда всё, пиши пропало. Потому как, даже если и удастся провести через консульство столь туманный запрос, поди попробуй объяснить на пальцах да на расстоянии, что тебе надо, дабы они подняли свои ничем тебе не обязанные капиталистические задницы из удобных кресел, и пошли, не знаю куда, нашли тебе то, не знаю что. И побыстрее. К счастью, оказалось, что операция проходила в Питере, в Александровской больнице, так что следователю даже машина не понадобилась, чтобы туда добраться. От их конторы до проспекта Солидарности было от силы десять минут ходьбы прогулочным шагом. И Тарас, введя на скорую руку напарника в курс дела и озадачив того поисками хирурга-пластика, направился на поиски личности Йорика. Ровно через полтора часа, взмыленный, уставший и злой, как лишившийся грелки Тузик, следователь сполз на пол по выкрашенной в ненавязчивый светло-бежевый цвет стенке родильного отделения, и взвыл: — И вот чего тебе было не лечь в клинику за бугром, жмот?! Вам, наверное, интересно, какого черта Тарас забыл в родильном отделении? Ему, признаться, тоже… План, намеченный им на сегодня, был чрезвычайно прост. Прийти. Познакомиться с доктором Петровым А. В. Впрочем, может и Д. К., там такой почерк, что Ефимов не стал бы ставить на это свою жизнь. Показав красные корочки, пробудить у того работу глубинных слоев коры мозга, отвечающих за память. Получить доступ в архив и двух-трех крепостных, ориентирующихся на его территории. Уйти, победно помахивая на прощание кружевным платочком и унося с собой папку с личностью Йорика. Насчет платочка — опционально. Где он ошибся? Наверное, все же десять лет назад, когда подал документы в милицейское училище, а не продолжил родительскую стезю на журфаке. Сидел бы себе сейчас спокойно в просторном кондиционированном кабинете, на мягком ортопедическом офисном кресле, смаковал бы кофеек да писал Гладковскому некролог в стихах. Нет, блин! Романтики ему захотелось, суровых будней мужчин в погонах. Ну так нате вам, получите и распишитесь. Отделение хирургии Тарас нашел без каких-либо проблем и, подойдя к медсестринскому посту, вежливо поинтересовался: — А где мне доктора Петрова найти, девушки? Скажите честно, Вы пытались когда-нибудь привлечь внимание двух молоденьких хорошеньких девушек, трудящихся в поте лица? Ну, увлеченно обсуждаемые руки, плечи, глаза и так далее принадлежали врачу, врач — это больница, больница это работа, так что работали девушки, работали… Так вот, если приходилось Вам сталкиваться с подобной ситуацией, Вы, наверное, поймете, почему минут через пять Тарас шваркнул свое удостоверение на стойку, прямо под нос одной из игнорирующих его медсестер, и проорал на весь этаж: — Петров где? Девушки прервались, удивленно переглянулись и синхронно ткнули наманикюренными пальчиками в потолок. Справедливо рассудив, что хирург вряд ли мог сидеть непосредственно на оном, приклеившись как человек-паук, Тарас, с трудом подавив навязчивое, какое-то детское желание поднять глаза вверх и убедиться в этом, решил, что ему предложили подняться на этаж выше. Надо было все же проверить потолок, подумал Ефимов, выходя из лифта и упираясь в небольшой тамбур с тремя дверями. «Гастроэнтерология», «Урология» и «Отделение челюстно-лицевой травмы» гласили большие щиты над ними. — И в которой из них мне искать хирурга-костоправа? — риторически вопросил следователь и прошел в первую дверь. Из «Гастро-бла-бла-бла» его послали в «Урологию». Из «Урологии» отправили на три этажа выше в «Гематологию». Из «Гематологии» спустили снова в «Хирургию», где уже знакомые ему девушки, до сих пор не закончившие промывать косточки новому интерну, пояснили, что надо было подняться не на один этаж и не на три, а всего на два. Скрипнув зубами, Тарас вновь поплелся к ставшему уже родным лифту. Надо сказать, что на новом месте доктор Петров таки нашелся. Немного смущали, однако, огромная надпись над входом: «Неврология» и табличка рядом с дверью в кабинет — «Зав. отделением». Но парень решил, что была не была, другого Петрова у него пока что не намечается, будем брать, что дают. Лучше бы еще повыбирал, честное слово! Минут через сорок ему все же удалось вырваться от психиатра от слова псих, успев обзавестись за это время диагнозом зацикленности на мелочах (Почему эти два сантиметра для Вас так важны?) и всерьез задуматься, а был ли труп? Следующим пунктом, куда его направили в поисках неуловимого хирурга Петрова, оказалась гинекология. И вот тут-то нервы сурового мужика в погонах и сдали. Сползя по стенке вниз, он уставился невидящим взглядом в потолок и подумал, что идти-таки надо было на журфак… — Мои поздравления, капитан, — раздался над ним подозрительно знакомый голос. — Жена рожает? — Что? — опустив глаза, Тарас с удивлением обнаружил прямо перед собой… Лексуса. В смысле, Алексея Константиновича. Хотя, хрен! Сам разрешил, так что Лексуса. При полном параде готового к операции хирурга — пижама, бахилы, шапочка. Он даже кольца свои рокерские снял, обнажив длинные и тонкие пальцы прирожденного пианиста. Или хирурга. — А ты что тут делаешь? — Да тут семинар по криминальной медицине проходит, — он протянул Тарасу руку, помогая подняться. — Я ж за этим, собственно, и приехал. — Повышаешь квалификацию, Алексей Константинович? — понимающе кивнул он. — Ну, вообще-то, преподаю, — огорошил его криминалист. — Попросили провести пару практических занятий и дать несколько лекций… Да не важно. Так кто у тебя рожает? — Что? — Тарас осмотрелся и вспомнил вдруг, где он находится. — Нет! Нет, что ты, это по работе, — и неожиданно добавил: — Я вообще не женат. Я Йорика ищу. — В родильном? — левая бровь насмешливо поползла вверх и Тараса прорвало. Устало прислонившись плечом к стене и прикрыв глаза, он вываливал на москвича все разочарование и раздражение этого дня. А тот, скопировав его позу, внимательно слушал, хлебая дешевый кофе из одноразового стаканчика и сыпля время от времени такими язвительными и циничными комментариями, что к концу рассказа Тарас уже и сам с трудом сдерживал смех. Куда и подевалась его злость? Как этому парню удалось так быстро и легко его успокоить? Тарас открыл глаза, повернул голову к Демьянову и все же не смог сдержать хохот. — Что? — уставился на него Лексус. — Ты… Ой, не могу… Ты себя в зеркало видел? — оказалось, что пока он тут плакался, криминалист успел стянуть с себя эту смешную шапочку, явив миру всё тот же идиотский хвостик-пальму, так насмешивший Тараса вчера. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, он протянул руку и, щедро запутавшись пальцами в мелированных прядях, растрепал это безобразие. — Без руки не боишься остаться? — Лексус не сделал попытки отстраниться, но тем не менее холодный тон его голоса дал понять, что он не одобряет такого панибратства. — Ну, ты же каким-то боком хирург, — попытался отшутиться Ефимов. — Сам оторвешь, сам пришьешь. — Знаешь, капитан, из кого получаются хорошие патологоанатомы? А я очень хороший. Из плохих хирургов. Сечёшь? Всё ещё хочешь рискнуть рукой? — Я подумаю, — тактично уклонился от ответа Тарас. — Думай, — согласился Лексус. И вот поди пойми тут — то ли послал, то ли дал добро, то ли все это всего лишь больное воображение. — Ладно, пошли твоего Петрова искать. У меня как раз обеденный перерыв. И вот тут Ефимов понял, что он ничего не понял. Алексей же разозлился на него сейчас, так? Почему тогда помощь предлагает? Или… не разозлился? Что за хренотень?