SPACES

Луи Томлинсон Мы провели почти два часа, наблюдая за людьми в баре. Гарри рассказывал мне их истории о том, как они сломались, как они притворялись, что все в порядке, напиваясь. Иногда они подходили к нашему столику и приветствовали Гарри, тот всегда представлял меня как своего мужа. Это больше не было странным. Иногда я ловил себя на мысли, что ждал, пока он скажет это, как будто ни один разговор не мог закончится без упоминания о том, что мы женаты. Это словно стало частью меня, по крайней мере, на сегодня. - Знаешь, я еще не рассказал тебе об одном особенном парне, - сказал Гарри. - О котором? – я обернулся, чтобы посмотреть, кого он имел в виду. - Его зовут Луи Томлинсон, - произнес он, посмотрев прямо мне в глаза. Музыка была очень громкой, поэтому он немного склонился ко мне, чтобы я мог слышать. - Я правильно расслышал? Ты говоришь о чуваке, который не смог удержать свою девушку? – спросил я. Гарри поднялся, взял меня за руку и потянул через тонированные стеклянные двери на балкон, где по-прежнему была слышна музыка, но не была столь оглушающей. - Заходи внутрь и не позволяй никому выходить сюда, пока я здесь, - сказал он парню, который незамедлительно покинул балкон. Он оперся на балюстраду, я сделал то же самое. Он играл с кольцами на своих руках, и я не мог не обратить внимание на его татуировки. - Луи Томлинсон пришел сюда однажды, чтобы забыться, как и все здесь. Он пытался собрать себя по кусочкам, хотя на самом деле не был настолько не в порядке, разве что кроме того, что был невероятно упрямым, - он повернулся ко мне, и я засмеялся. - Он попал в еще большие неприятности, выйдя замуж за бисексуала, который тоже был не совсем в порядке, - произнес он. Я думал, что он продолжит, но он больше не сказал ни слова. - И потом…? - Это все. - Что? - Это открытый конец. Я не знаю, что произойдет дальше! – ответил он, и мы оба рассмеялись. Я посмотрел на открывающийся с балкона вид и осознал, насколько он был захватывающим. С одной стороны были огни города, с другой – горы. А затем я посмотрел на Гарри, я хотел узнать, как он смотрел на эту красоту. Его глаза светились каким-то особенным блеском, как будто он смотрел на фейерверки в ночном небе. - Ты же знаешь, что пялишься, правда? – спросил он, бросая на меня взгляд. Хорошо, что было темно, по крайней мере, настолько, что он не мог увидеть, как я покраснел от смущения. - Прости, мне просто интересно, почему ты все еще не рассказал мне самую важную историю, - сказал я, не представляя, как он мог на это отреагировать. Но если он хотел, чтобы я узнал его, то мне нужно было иметь представление о том, что с ним произошло. - Какую историю? - Историю о парне, которого зовут Гарри Стайлс. Гарри Стайлс Я знал, что он спросит меня о моей истории. Я морально подготовился к этому, поскольку знал, что этот момент когда-нибудь настанет. Я был рад, что мы говорили о себе в третьем лице. Это было странно, но каким-то образом позволяло видеть картину полностью, а не только со своей точки зрения. - Гарри Стайлс был натуралом, - начал я. Затем я посмотрел на Луи, ожидая его реакции на свои слова, но он просто ждал, когда я продолжу. - У него был друг Мэйсон, который тоже был натуралом. Они проводили много времени вместе, пока Гарри не понял, что воспринимал Мэйсона по-другому. Он хотел, чтобы они стали чем-то большим, чем друзья. Но он не интересовал Мэйсона в этом плане. Мэйсону нравились девушки. «Это так, как и должно быть», - сказал он. Поэтому он оставил Гарри одного. Тот уже привык к тому, что всегда был отвергнут. С тех пор, как он был ребенком, родители всегда уделяли больше времени своей работе и старшим детям, которые хотели идти по их стопам. Но Мэйсон действительно сделал ему больно. Конечно, это было непреднамеренно, но он решил уехать, потому что думал, что только причинит Гарри еще больше боли, если останется, - у меня в глазах стояли слезы. Я не любил плакать перед кем-либо. Я никогда не делал этого. Последний раз, когда я плакал перед кем-то, был на школьном выпускном, когда мои родители не пришли на бал из-за работы. - Я не знаю, как он нашел в себе силы двигаться дальше, как он до сих пор держится, но каким-то образом ему удается переживать день за днем, отвлекаясь на вещи вроде управления баром. По сути, это все, что имеет для него значение, все, что у него осталось, - сказал я, и он положил свою руку на мою, нежно сжав. Я не ожидал, что он будет чувствовать себя так комфортно, держа мою руку. Парни-натуралы обычно так не делают, но я чувствовал, что сейчас ему было все равно. Он хотел быть другом, и это, что было нужно мне. Я снова посмотрел на небоскребы. Огоньки на их крышах смешивались со звездами на небе. Луи посмотрел туда же, и почему-то я был уверен, что он думает о том же. Мы стояли в тишине, но я готов был поклясться, что Луи слышал, как быстро бьется мое сердце, несмотря на то что мы стояли на расстоянии шага друг от друга. Я слышал его размеренное дыхание, и хотя нас освещали только звезды, луна и иллюминация соседних зданий, я мог видеть, насколько совершенным он был. - Красиво, - сказал он, глядя в даль. – Ты видишь? Оох, я бы мог смотреть на это весь день. Сперва я не ответил, буквально уставившись на то, как удивительно он выглядел. Я не хотел говорить это вслух, потому что мог вывести его из себя. Он был натуралом. Я не мог испытывать к нему симпатию. - Да, да, красиво, - сказал я, бросив на него последний взгляд, прежде чем притвориться, что наслаждаюсь видом, который не шел ни в какое сравнение с ним. Луи Томлинсон - Доброе утро, - сказал Гарри, когда я прошел в кухню из столовой. Он был в рубашке и в переднике поверх нее. Он заканчивал делать сэндвичи и расставлял тарелки. У меня было чувство, что его подменили. - Где Гарри, и что ты делаешь в его теле? – спросил я у него. Последний раз, когда он был в кухне, он был без рубашки и фартука. - Эй, я всегда был Гарри, - ответил он. - Я не привык к такому Гарри, начинай издеваться надо мной снова. - Я не издевался, я просто пытался выявить все твои темные стороны. И ты, надо заметить, был довольно неуважительным, - сказал он. Я подошел к холодильнику, достал упаковку молока и приблизился к Гарри, чтобы взять стакан. Я отвернулся всего на секунду, но он уже пил прямо из коробки. - Эй, используй это, - сказал я, ставя перед ним стакан. Он налил молока в стакан, подал его мне, а затем продолжил пить из упаковки. Я выхватил ее у него из рук, взял еще один стакан и налил в него молоко. - Если ты будешь так пить, то молоко испортится, а нам не нужно прокисшее молоко в холодильнике, - произнес я, когда он начал пить из стакана. Я был удивлен, что он не стал спорить со мной, а просто сел на один из стульев. - Оу, у меня не было возможности сказать это раньше, потому что ты встал раньше, чем я планировал, но … завтрак готов! – он улыбнулся и подошел к столу. - Знаешь, что? Я вижу тебя в лучшем свете, - сказал я ему, садясь рядом, и он широко улыбнулся. - Я всегда был хорошим. Это единственная вещь, о которой ты не знал. Я всегда вежлив и всегда веду себя как джентльмен, - произнес он, откусывая от сэндвича. - Как так получилось, что я не видел эту твою сторону раньше? - Потому что ты не хотел, - ответил он. Что-то в его словах заставило меня задуматься. Он предложил мне спать в его постели, позволил мне остаться в его доме, он заботился обо мне, когда я болел, помог забрать мои вещи из старого дома. Неважно, насколько жестоким он был по отношению ко мне, я не мог не видеть доброту в его поступках. Он действительно был хорошим человеком. Может быть, я действительно не хотел видеть, каким человеком он на самом деле был? Может, это я подсознательно давал ему повод быть жестоким, чтобы мне не пришлось видеть, каким хорошим он был? Это могло звучать странно, потому что я был на сто процентов уверен, что я натурал. Но возможно, таким образом я останавливал себя, чтобы не влюбиться в него? И сейчас, когда я его знаю, настоящего его, ну, по крайней мере, частично, значит ли это, что я позволяю себе влюбляться? Нет, нет, нет. Этого не может быть. Но говорят, что борьба с чувствами делает их только сильнее. Я не хочу, чтобы это произошло. «Игнорируй чувство, игнорируй чувство», - сказал я сам себе. - Мне подвезти тебя до работы? – спросил он, посмотрев на меня своими прекрасными глазами.