Белая ворона

Людвиг не знал, что ему делать, когда Люсьен вдруг неожиданно упал. Мужчина прижал омегу к себе и поспешил скорее к его родителям. Хорошо, что они были дома и быстро открыли дверь. - Помогите, что делать? Он вдруг упал неожиданно! Глаза Флорентия чуть не выкатились из орбит, когда он увидел на пороге Людвига с Люсьеном на руках, но омега быстро сориентировался и скорее провел альфу в дом. В гостиной стоял Харитон и увидев картину, что раскинулась перед ним, вырвал сына из рук альфы и, положив того на диван, повернулся обратно к нарушителю спокойствия. - Что ты с ним сделал?! - Я ничего не делал, мы встретились в лесу, немного поговорили, а потом он вдруг упал! - Что за сказки ты мне тут городишь? – обеспокоенный отец напирал Людвига, выгоняя его из гостиной в коридор, а потом и за дверь. – Если ты сделал с ним что-то непристойное, то свадьбы не будет! - Но, но… Дверь перед лицом Людвига захлопнулась, его просто взяли и выставили за дверь, да где такое видано? Альфа хотел возмутиться, закричать, заставить впустить его в дом, но не стал этого делать, Людвиг просто пошел домой погруженный в свои мысли. Волнение захлестывало волной, что произошло с Люсьеном? Почему он вдруг упал без чувств? Нужно будет завтра зайти к нему, проведать. Этой ночью Людвиг не смог сомкнуть глаз, а как только солнце встало, поскорее побежал к Люсьену узнать как он, все ли хорошо. На пороге Людвига встретил враждебно настроенный альфа, Харитон решил во чтобы то не стало не пускать Людвига к сыну. Дело в том, что у парня подскочила температура, из-за всех этих нервов с предстоящей свадьбы, и мужчине не хотелось, чтобы жених беспокоил его до дня венчания. Дверь перед носом Людвига опять захлопнулась, Харитон попросил его больше не приходить, объясняя это тем, что парню нужен отдых и покой. Людвиг успокаивал себя тем, что осталась всего неделя и уже никто не сможет встать между ним и его избранником. Однако эта неделя тянулась так долго, что мужчина выл от тоски, буквально. Чтобы себя отвлечь альфа убежал в лес и до ночи последнего дня ожидания не появлялся. А тем временем Люсьену становилось все лучше, и за три дня до венчания к нему постучался Мадлен. Мужчина привел за собой художника и свиту по наведению красоты. - Пора нарисовать твой портрет мой мальчик, - начал он воодушевленно. – И примерить свадебный наряд! - Простите, но зачем мне нужен портрет тем более так рано? – Люсьен абсолютно не понимал что происходит, да и его родители были обескуражены. - Он нужен не тебе, а в первую очередь Людвигу! Мы повесим твой портрет во всех храмах, где есть изображение моего сына, а так же всем гостям, кто того пожелает, дадим его! - Я не понял… - Потом ты все поймешь, а теперь, веди себя смирно и не мешай моим людям! Мадлен раздал задания сопровождающим его людям, и, забрав родителей зятя, ушел по делам. Такого долгого дня, у омеги не было никогда. Сначала пришлось вытерпеть выбор макияжа, скрывающего все неровности лица, потом подгонку свадебного наряда, а в конце самое трудное, высидеть с ровной, как доска, спиной в течение пяти часов, чтобы приглашенный художник закончил свою работу. Теперь понятно, почему у Людвига на его портрете такой хмурый вид. Вечером пришли родители и сэр Мадлен, Мадлен восхищался работой художника, говоря, что такое в стенах его дома повесить не стыдно, а уж как срисуют другие художники было не столь важно. На этом все манипуляции с Люсьеном окончились, нужно было только дождаться свадьбы и все будет замечательно. Парень чувствовал себя прекрасно, он с превеликой радостью в последний вечер позволил отмыть себя до зеркального блеска. Обработать ногти, подрезать волосы, чтобы те открывали пока еще чистую шею, побрить себя начисто в области паха, натереть вкусно пахнущими маслами, а потом, в приготовленной спальне, уснуть без задних ног. На следующее утро к нему в дом ввалились снова люди для наведения красоты. Запаковали парня в изящные белые одежды, навели прическу, набелили и без того светлую кожу, а потом затолкали в подъехавшую карету, направляющуюся в сторону церкви. Во время поездки отец-омега интересовался у сына, как он себя чувствует, а Люсьен на этот вопрос лишь с улыбкой отвечал, что все прекрасно. Ведь и правда день был замечательный, самый разгар лета, а погода так и шепчет, да и не жарко совсем. Как только они приехали, омега из церкви попросил Флорентия пройти в зал, а Харитону и Люсьену пройти за ним. Когда парень подвел Люсьена на красный ковер перед огромными дверьми из красного дуба, в зале уже слышалась музыка живого оркестра. И тут, душа у молодого омеги ушла в пятки, голова закружилась, а в животе почувствовалась приятная тяжесть. Парень схватился сильнее за отца, и тот взял его крепко за руку. - Волнуешься? – спросил Харитон шепотом у сына. - Немного, - соврал Люсьен. - Не бойся, все уже начинается… И в подтверждении слов Харитона дверь распахнулась, и из зала хлынул яркий свет с музыкой. Люсьен затрясся всем телом и если бы не отец, то не смог сделать и шага. Парень медленно под играющую музыку шел в сторону Людвига. Сегодня он был так прекрасен как никогда прежде. Волосы были уложены в аккуратную прическу, на лице сияла улыбка, черные одежды прекрасно подчеркивали все прелести мускулистого тела. Он распространял свой запах и феромоны по всему залу, даже стоять с ним было тяжело. Омега боялся поднять свои глаза на Людвига, пока монах читал за них молитву и обязанности обоих супругов. Для Люсьена как-то неожиданно прозвучал вопрос о его согласии или не согласии, а у него вообще есть выбор? - Я согласен. А когда омега услышал о скреплении брака поцелуем, то вообще побоялся упасть в обморок. Людвиг взял Люсьена за плечи и, наклонившись к омеге, прильнул к его губам. Поцелуй был коротким, но тёплым. После этого альфа на руках вынес своего новоиспеченного мужа из церкви и посадив его в карету приказал ехать праздновать. Приехав на место, все гости расселись за столами и каждый спешил скорее поздравить молодожёнов. Люсьен от волнения не знал, куда деть руки, поэтому в них была то вилка, то бокал с вином. К концу вечера у Люсьена так скрутило живот, что плакать захотелось, а вот уже и гости стали расходится по домам, и Людвиг под шумок взял омегу за руку и повел к себе в покои. Люсьен раньше никогда бы не поверил, что правитель страны, в которой он живет, сможет так запросто целовать его, при этом развязывая пояс свадебной одежды. Омега неловко отвечал на поцелуи, держал руки на груди, он просто не мог коснуться Людвига. Людвигу очень нравилось смущение мужа, он хотел насладиться им всем до последней капли. С каждым поцелуем со стороны альфы запах Люсьена становился все сильнее, омега поднимал свои черные глаза и мужчина тонул в их глубине. Альфа стащил одежды со столь желанного тела и увидел, что член его мужа стоит колом, а на основании подвязан красной лентой. Людвиг почему-то вспомнил слова Мадлена о том, что его подарок сыну точно понравится и пообещал, что к первой брачной ночи у омеги придет течка. Мужчина не удержался и дотронулся рукой до влажной от смазки плоти мужа. Люсьен прогнулся навстречу руке Людвига, сам не понимая, как он мог на такое согласиться. Его новоиспеченный отец-омега подловил зятя в самый неподходящий момент. Люсьен вышел из-за стола один и отправился в сторону туалетов. Чуть подвыпивший парень быстро согласился на провокацию с ленточкой, не понимая, какой дискомфорт принесет идея Флорентия. А сейчас от прикосновений хотелось кричать, живот крутило, а глаза заволакивала дымка удовольствия. У Флорентия получилось, течка пришла как раз во время ужина, а сейчас достигла своего пика. Людвиг ласкал своего мужа, облизывал смазку вишневого вкуса, сочащуюся из совсем немаленького и идеально прямого члена мужа. Благодарные стоны были самой лучшей наградой, правда, мужчине очень хотелось, чтобы омега коснулся его, приласкал, но он ожидал, что даже под властью течки его неопытный муж ничего не будет делать. Людвиг чувствовал, как нарастает его возбуждение и стал чаще дышать через рот, чтобы не войти сразу в неподготовленного супруга. Альфа разминал анус своего омеги и от его действий смазка потекла обильнее, мужчина ввел один палец в горячего супруга и почувствовал как тот дернулся от боли. Отступать не хотелось, размяв немного стеночки, он ввел второй палец. Людвиг искал точку в теле Люсьена, но удавалось плохо, похоже, что его точка находится слишком глубоко, чтобы её можно было достать рукой. Мужчина впился в губы омеги поцелуем, кусая и терзая их, а затем развернул парня на спину, подкладывая под него подушку. Люсьен хотел, очень хотел наконец получить необходимую разрядку, а так же хотел, чтобы из его ануса перестала сочиться мерзкая липкая смазка. Почувствовав, как Людвиг проник в него своим толстым длинным членом, вскрикнул, сжимаясь инстинктивно, и от этого своего действия получил шлепок и протяжный вой боли со стороны Людвига. Расслабиться не получалось внутри все горело, словно раскалённое железо туда затолкали. Попытки Людвига двигаться под разными углами, наконец, дали свои плоды, омега размяк под его телом, мыча что-то несуразное. Альфа приподнял омегу, сажая его на свое хозяйство. Людвиг толкался в податливое тело мужа, слыша его громкие стоны, перемешенные с криком. Хотелось большего… Мужчина присел и, посадив омегу спиной к себе, заставляя положить его голову к себе на плечо. Белоснежная, чистая, словно снег кожа шеи появилась перед носом альфы, но было еще слишком рано. Альфа целовал мужа в шею, оставляя дорожку засосов при этом толкаясь в него своим членом. Доведя омегу горячего шепота в ухо о том, что парню требуется разрядка, альфа положил свою руку на красную ленточку потянул за нее, развязывая узел, при этом кусая омегу в шею, ставя тому метку и кончая внутрь горячего тела. Люсьен вскрикнул, а потом без сил обмяк в руках Людвига. Мужья, сцепленные между собой, легли на постель, приводя свое дыхание в порядок. Людвиг целовал плечи и шею супруга, а тот от таких манипуляций мужа засыпал, чувствуя невероятное облегчение.