Бабуля летального действия

      — А вы прикольно поете! — замечает пацан. — Я Билли, моя мама наркоманка, а это мой дедушка.       — Не слушайте вы его! — улыбается во всю вставную челюсть дедок. — Какой там дедушка… Дядя, точнее, брат. Старший. Позвольте представиться, мэм. Ирвинг Зисман. Счастлив, что смог оказать вам эту пустяковую услугу. Как же вас так угораздило-то к этим упырям угодить в окружение?       Ядрен батон, я что, попала в клуб анонимных постапокалиптических алкоголиков? «Я Билли, моя мама наркоманка. — Я Эйприл, мой папа был тунеядцем, который только и умел, что детей штамповать, а вот руками работать у него так ловко не получалось». Но хоть кто-то ливерпульцев моих по достоинству оценил, а то всякие *опы в шляпе нудили: мол, старье, музыка старых охотников на мамонтов…       Брат ты пухлощекому, значит? Ню-ню, брат — наср*л в квадрат… Тогда я сестра Бритни Спирс, мать ее растак. Младшая.       — Эйприл Дональдс, — представляюсь я, оставив все комменты при себе. Будем считать, вычеркнуто цензурой. — Да вот, рэмбовала вчера малость, «языков» ловила, а машинка возьми да перейди в клан дохлой гвардии. Поупражнялась в беге по пересеченной местности — и оказалась тут, кто ж знал, что паства здешняя заждалась нового проповедника, етишки-кочерыжки! А лихо одноглазое, поди, уже наше Королевство Параши громит, мать его за ягодицу.       — Лихо, говорите, одноглазое? Уж не из Вудбери ли родом это лихо? Мы с вами, должно быть, соседи, мэм, — оживляется старикан.       — Оно, оно, одно г*вно, — ворчу я. — Похоже, я на войнушку опоздала, вот досада, ядрен батон. Это хорошо, что вы тут… с братцем… проезжали, а то бы я здесь надолго застряла. А такая доза божественной благодати меня, закостенелую в грехе и разврате, просто бы убила, едрит-мадрит.       — Позвольте заметить: к чертям бы собачьим эти войны, у нас вон после них куча калек ковыляет, а девчонки и вовсе сгинули куда-то. Я, конечно, могу подкинуть вас к вашему лагерю — я ж верно уяснил, что вы из тюрьмы? — да только, боюсь, там сейчас жарковато. Ваших ребятишек-то к нам в монастырь вчера привезли. Может, сперва к нам? Да только вот рыбы ж мы так и не наловили, чем кормить-то всех? Билли, динамит остался еще?       Опа, срослась с ушами *опа… Если спиногрызов все-таки решились сплавить, значит, все фигово. И, возможно, одноглазый моржовый интимный орган уже вовсю там наши гребаные сетчатые заборы штурмует. А это значит, с бухты-барахты туда нельзя подъезжать.       — Сейчас еще белочек на пельмени настреляем! Тьфу ты, это не моя реплика.Пожалуй, сперва навещу вашу богадельню, раз уж гороскоп меня в божьи притоны нынче засылает. Сюда бы мой старый фен, живо бы вся рыба всплыла, до сих пор помню глаза Сэма, когда я эту хреновину в ванну к нему уронила, ядрен батон!       После того, как дедок метнул шашку, всплыла куча рыбы и грохнулся в воду тосковавший на берегу мертвяк. Улов (не считая зомбаря) мы собрали в темпе, пока остальная дохлая братия на грохот не понабежала. Дед распахнул дверцу машины, намереваясь свалить это добро в салон.       — Эй, етишки-кочерыжки, это не самый лучший из всех автомобильных ароматизаторов! — запротестовала я. — На кой-лешак вам багажник-то?       — Багажник занят, там моя супруга, — вежливо ответил старикан, и моя рука потянулась к оружию.       — Дедушка, ты забыл? Бабуля в подвале, — подает голос внучек.       — Ах, и точно. А я все по старой памяти… Привычка, знаете ли.       Ядрен батон, так я и знала, что нельзя доверять тем, кто в наши времена выражает стремление спасать незнакомцев от дохлятины! Синяя Борода, чтоб мне в сортир провалиться! Поглаживаю свой дробовичок. Ну уж я-то так просто не дамся!       — Едрит-мадрит, я, конечно, бывало, наказывала Сэма, и прикованным к кровати как-то забывала, но в багажнике его отродясь не возила!       Дедушка мирно улыбается:       — Это все моя Джен… конечно, мертвая она стала значительно сговорчивее, но покою от нее все равно нет. Формально я, видите ли, вдовец, однако, в силу несколько изменившихся обстоятельств, Джен не совсем мертва. А поскольку, согласно последней воле супруги, прах ее следует развеять над водной гладью, мы держим ее в таком виде… так она лучше сохраняется, пока мы с Билли ищем подходящую реку. Она любила все масштабное, и в багажнике бы перевернулась точно являлась бы мне привидением, вздумай я похоронить ее в такой вот речушке, где мы рыбу сейчас глушили.       Смотри-ка, уважает волю супруги, даже когда она склеила ласты и перешла в альтернативное существование! Вот это воспитание. Интересно, а мой Сэм принял бы во внимание подобный предсмертный закидон от меня или спустил бы мой прах в канализацию, открывая другой рукой бутылку с шампанским? Впрочем, не один ли теперь хрен, раз это на мою долю выпало замочить его в сортире упокоить его на толчке. Но мне извинительно: Сэм никогда ранее не озвучивал свои предпочтения относительно последней усыпальницы, а клозет он всегда уважал и часами там, бывало, кроссворды разгадывал.       Вот трехлапого кролика мне алкоБоб предлагал сохранить в назидание потомкам, но больно уж он меня в таком виде нервировал, а жить в состоянии вечной диареи, ешки-матрешки, как-то несподручно.       — Одобряю, едрит-мадрит, сама дважды вдова. Правда, я своего Сэмми так и оставила в толчке, но он бы это одобрил. Очень он сортир при жизни ценил, даже телек хотел туда поставить, да не успел, етишкины пряники, из-за гребаного ЗА.       — Ну, а как иначе, коли мы с ней пятьдесят с лишним лет вместе… дочку вот воспитали… сбилась она, конечно, с верной дороги, но это ж все современные дети. Зато уж внучка-то я не упущу! Что самое главное, Билли?       — Быть учтивым и проявлять уважение, даже если посылаешь кого-то в задницу! — отбарабанивает пацан. Дед гордо треплет его по стриженой макушке:       — Моя школа!       Насчет современных спиногрызов — в точку.       — Знаю, сама воспитала настоящую ехидну гвинейскую, крючкотвора хитро*опого. В Европе сейчас, наверно, права зомбей защищает, ядрен батон.       Хотела б и я похвастать каким-нибудь образчиком своего воспитания, да лосяра далеко сейчас. К тому же, снова попал под тлетворное влияние трехкопытного оленя, ешки-кочережки. Что ж там в казенном доме-то нашем сейчас творится? Будь у меня танк, поехала бы да глянула, а так… С моими буйными спутниками, любителями динамита, соваться туда я не рискну. Хотя если б этого динамитику да одноглазому туда, куда солнце не заглядывает…