Бабуля летального действия

      Подкатываем к дисней-ленду нашего изобретательного ниггера уже в полной темноте. Тишина там стоит практически мертвая, только насаженные на колья свежие мертвяки хрипят. Приходится напрячь память и припомнить, где какие сюрпризы нас ждут. Оставляем машины перед знакомым логовом, рекомендую аккуратно перешагивать через гостеприимный коврик и иду вперед. Уф, все целехонько, никто сюда за последние недели и не заглядывал. Тут и заночуем, а то нынче во мраке шастать несколько… зомбочревато.       С оружием у Моргана тут однозначно богаче, чем с комфортом, едрит-мадрит, но что взять с мужика, если у него жена — зомбохозяйка. Как-нибудь устроимся. Нахожу матрас и тащу его в эту оружейную, мать ее, палату. Если уж будут с утра сюрпризы, хочу встретить их поближе к убойным штучкам.       — Едрит-динамит, как же жестко. Ирв, одолжи мальца вместо подушки. Шутка, ядрен батон. Ты ночью ко мне грязно приставать не собираешься? Эт я чисто из практических соображений интересуюсь — должна ж я знать, докуда мне мыться.       В глазах старого ловеласа мелькает игривый огонек:       — На вашем месте, моя прекрасная леди, я бы вымылся от и до… Билли, ступай в детскую! — это уже внучку.       — А где тут детская, дедушка?       — Где угодно, только не в этой комнате. Да, и гранату из кармана вытащи и на место положи!       Окидываю дедулю оценивающим взглядом — какой секс-марафон он сдюжит, не хотелось бы начать финтифлюх с живым партнером, а закончить, мать его за ягодицу, с зомбанувшимся. Ладно, там видно будет. Пойду посмотрю, где тут ванная или ее заменяющие в виде тазиков и ковшиков, ядрен батон. Кладу дробовичок под найденную диванную подушку и укладываюсь спать на своем жестком матрасе. Сэм тоже был жестким, вечно об его коленки синяки сажала, так что мне не привыкать. Да и деревянная лапа моего кролика тоже не пухом была набита.       Засыпаю, держа руку на прикладе моего дробовичка.       — Эйприл, вставай!       Что? Какого полового органа? Только легла, между прочим! Открываю глаза — мать мою за ляжку и раком под папашку! Мой Сэм, покойничек, стоит, а с ним — Сильвер. И оба во всеоружии.       — Не об это ли ты мечтала, рыжая развратница? — нахально подмигивает мне законный супруг, скаля беззубые десны. — Групповушка, едрит-мадрит! Вот мы и пришли!       — Етишкина избушка, а не групповушка! Сэм, опомнись. Ты же в последние годы своим концом только мух отгонял, а туда же…       — Помолчи, женщина! Сильвер, ты предпочитаешь снизу или сверху?       — Ядрен батон, да вы опупели. Вы ж оба давно лапти сплели!       — Когда это во времена зомбоапокалипсиса такая мелочь была помехой для активного досуга?       И, выпучив на меня тупые зомбячьи глаза, мои бабуты начинают гонять своих одноглазых змеев.       — Едрит-динамит! — кричу я и выхватываю из-под подушки дробовик. Грохочет выстрел, мне на голову сыплется штукатурка. Ни Сэма, ни Сильвера рядом и в помине нет. Етишкины пряники, и приснится ж такое!       — Это был дробовик, ёк-макарёк, а не будильник и не звон колокольчика к завтраку, так что всем вернуться на свои позиции! — гаркаю я, когда ко мне вламываются дед с ружьем и внучок с битой наголо. Нет, ну надо ж такому привидеться… Это все алкоБоб виноват, травмировал мою, ешкин-матрешкин, психику видом набальзамированного Сильвера!       Пухло*оп уходит спать, а вот его дедуля предлагает свои услуги по охране моего драгоценного, мать его за ягодицу, покоя. Храбрый портняжка, едрит-мадрит. И не боится, что я спросонок и по нему шмальну?       — Да, да, и мух отгоняй…Сторожи, Фрэдди Крюгера повстречаешь — пламенный привет передавай и скажи, чтобы своими граблями на ручонках не сильно размахивал, я щекотки боюсь, ядрен батон.       Ворочаюсь на своем матрасе. Скучно. А спать после того, как мне во сне явились мои покойнички, приглашающие на групповуху, что-то расхотелось. Нет, трехлапый кроль был чертовски хорош в этом деле, в отличие от Сэма, но я как-то привыкла заниматься такими штучками с живыми. По крайней мере, они должны быть живы на момент начала действа, ну, а дальше — уж как повезет, ядрен батон. Дедуля корчит из себя дамского угодника, но не убьет ли на хрен его ночь разврата?       — Слышь, у тебя разводной ключ-то в рабочем состоянии, едрит-мадрит?       — Сейчас и проверим, красотка! — дед с завидной скоростью покидает свое ложе и моментально оказывается рядом со мной. Прыткий чувак. Надо было все-таки уточнить еще и насчет работоспособности его мотора. Чтобы не было потом сюрпризов… А то я ж искусственное дыхание не помню, как делать. Я только способ «болт — в рот» знаю, если уж начистоту.       Клин клином вышибают, етишки-кочерыжки. Коль приснился кекс, пусть и с покойничками — значит, организм требует витамина Е, чего там непонятного. Не стоит ждать от кавалера двухчасового порномарафона, конечно, но хоть на небольшую подзарядку его энергии должно ж хватить? На худой конец, всегда есть десять пальцев и болтливый отросток во рту, как всегда говаривал мой старый нужник Сэм. Причем, худой конец в его случае был вовсе не фигурой речи.       — Отдать швартовы! — командую я и решительно протягиваю руку к одноглазому змею. Сейчас я его расшевелю от спячки!       Не люблю долгих прелюдий. Эти хитро*опые тунеядцы ведь так и норовят пораньше из своего шланга брызнуть, чтобы потом удовлетворенно захрапеть или пойти смотреть телек, едрит-мадрит (правда, последний кайф им ЗА обломал-таки). А тут еще и не факт, что этот корень жизни не зачахнет раньше срока. Надо пользоваться, пока горячий. Лихо седлаю красноголового и пришпориваю коленками его хозяина.       — Предупреждаю, что я не признаю рыси, только галоп и карьер!       Скачка чертовски заводит, но надо успевать ловить свой опупеоз, пока этот ипподром не закрылся… на инфаркт, ядрен батон. Только вот чего-то не хватает… Не пойму, чего… А, точно, как я могла забыть, етишкины пряники!       — Бей копытом в стену, мой мул! Бей! Меня от этого штырит и колбасит не по-детски!       Ну привыкла я к мерному стуку деревянной ноги о стенку фургона, не вставляет что-то теперь без этого, едрит-динамит.       — Фигня вопрос, все, что пожелаешь, моя королева!       Я всегда издаю клич индейца, снявшего скальп с врага, когда меня плющит в финале финтифлюха, и по х*р мне при этом и на всех зомбей, вместе взятых, и на пухло*опых внуков, и на падающих с потолка контуженных пауков! Кто б мог подумать, что этот кран еще вполне способен фонтан дружбы народов пустить такой, что меня на полметра практически подкинуло в воздух, ядрен батон!       Удар биты, едрит-мадрит, я ни с чем не перепутаю, а уж с опупеем — и подавно, не зря с оравой братьев росла, есть опыт… Когда я нашему старшенькому Джоуи обломала потр*хушки, засунув самодельную адскую машинку под кровать, где, кстати сказать, тосковал не вынесенный с утра горшок младшенького, братец, весь в г*вне, гонял меня с битой по всему кварталу. И удачно догнал у ближайшей больнички. Так что далеко тащить меня не пришлось, хе-хе.       В сознании даже успевает мелькнуть образ пухло*опа, который с битой не расстается, как я — с дробовичком.       «Етишкина избушка, вот ведь с*чье племя!» — с этой мыслью я отправляюсь в темноту.