Взлёт и падение в Икебукуро

Очки, телефон и кошелек с последними сотнями пропали без вести. До Икебукуро восемь километров, которые Шизуо бегом преодолел за полчаса, а в теперешнем состоянии будет тащиться полтора, если не больше. Он шёл за информатором не потому, что хотел увидеть, где тот живёт, и даже не потому, что ему отчаянно хотелось в тёплое, сухое, безветренное место. Он шёл, потому что этот тощий вредный пацан в мокрой куртке был единственным человеком во всём Токио, который не посмотрит на него с грёбанным вежливо-дружеским сочувствием. Дома его ждёт пустой холодильник, покрытый семидневной пылью бардак, жёсткий футон, и холод – кажется, он не закрыл окно перед отъездом. С ним не сможет связаться ни Танака, ни Селти, следующий день он проведёт в одиночестве, без возможности даже купить еды, не говоря уже о новом мобильном. Можно зайти к Шинре, попросить денег у Селти, подлечиться в долг, но тогда нужно будет объясняться, терпеть ревнивые взгляды, в общем, блондин ненавидел уходить в минус. Можно зайти в «Русские суши», Саймон позвонит Тому, тот заберет его и, возможно, даст денег авансом. Если, конечно, Шизуо будет готов выйти на работу, в чём тот уже ощутимо сомневался. Мысль о необходимости дракониться из-за всякой швали, которая не имеет к нему никакого отношения, вызывала тошноту. Ощущение спокойствия, сейчас, после этого грёбанного тайфуна, казалось слишком ценным и хрупким. Хейваджима чувствовал необходимость не столько физического, сколько душевного восстановления. Он сам себе напоминал пробитую лодку, которая из последних сил держалась на воде, дав изрядную течь. Единственное, что могло его спасти – тихая бухта. И, чёрт побери, какая ирония – не было ни одного места, кроме квартиры блохи, которое могло бы сыграть эту роль. Он был уверен, что Изая не прогонит его. То ли потому, что тот не ушёл, бросив его корчиться в парке с бутылкой проклятого молока, то ли потому, что глаза Орихары были слишком серьёзны в тот момент, то ли потому, что его пальцы в волосах Шизуо, будто ослушиваясь хозяина, говорили совсем не то, что сам информатор. А ещё, Изая не прогонит его, потому что идёт, не оборачиваясь. Не прогонит его, потому что там, в солнечном сне, на острове Окинава, есть Ямагучи и Йори, которые знали о Шизуо задолго до его приезда. Хейваджима хотел выяснить, прав ли был Йори, когда говорил, что Орихара бросил своего любовника ради бывшего бармена из Икебукуро. И, в конце концов, он помнил, как его тело отреагировало на тот поцелуй. Вот только Йори был копией, калькой, искусной подделкой. И поцелуй тоже был подделкой. Шизуо ненавидел подделки и шёл, чтобы получить оригинал. Изая, основательно продрогнув, прошел холл парадной и вызвал лифт. Позади послышались шаги. Орихара опустил ресницы. Сосед? Консьержка? Шизу-чан? Через несколько секунд раздался звон и дверцы лифта медленно разъехались. Информатор поднял взгляд и с трудом сдержал резкий выдох. В зеркале лифта отражался он и невозмутимо стоящий за ним Шизуо. Брюнет спокойно зашел в лифт и нажал кнопку своего этажа. Хейваджима тоже зашёл и устало прислонился к стене. Двери закрылись, лифт тронулся. Оба молчали. У Изаи зазвонил телефон. Не могу, не могу не могу взлететь я – Взмах – и сдаюсь, не хватает сил. Непокорный тебе, разрывал я сети, Никогда ничего у тебя не просил, но я молю, я молю, я теперь рыдаю — Шаг — я прошу, просто сделай шаг, Просто будь со мной, умоляю, дай мне себя-я-я... «Kasuka calling…» — отображал экран мобильного. Информатор дождался, когда звонок прекратится, и выключил телефон. — Не знал, что ты фанат этого парня, — сказал Хейваджима. — Не знал, что у тебя есть друзья в этом здании, — сказал Орихара. Хейваджима усмехнулся и промолчал. — Так и знал, — фыркнул Шизуо, оглядываясь, — почти как в отеле. Блондин прошелся по гостиной и хотел было сесть на диван, но Изая остановил его жестом и указал на дверь в ванную. — Там всё есть, не пачкай мне мебель. — Я что, собака, по-твоему? — беззлобно ответил Шизуо, не без удовольствия направляясь в ванную, предвкушая горячий душ. Орихара выдохнул и немного растерянно оглянулся. — Намиэ? — Я здесь, — девушка спустилась со второго этажа, — мне послышалось, или ты привел кого-то? — Тебе нужно уйти. Брюнетка пожала плечами и стала собираться. В душе зашумела вода. Гость громко чертыхнулся. Намиэ подняла бровь. — Чем быстрее, тем лучше, — в голосе информатора послышалось раздражение. Когда входная дверь захлопнулась, и в квартире не осталось никого, кроме них двоих, Изая закусил губу и нахмурился, судорожно соображая. Что теперь? Такое чувство, будто он привел какого-то мальчишку для секса на одну ночь, сейчас он выйдет, Изая примет душ, а когда вернется – его будет ждать обнажённое тело на кровати. Но нет, черт побери, нет. Он привёл Хейваджиму. Что теперь? Горячая вода обжигала кожу. Стекая по истерзанному телу, она уходила в сток светло-розовой. Шизуо блаженно запрокинул голову. Обстановка напоминала Oriental Hills – много стекла и крупная глянцевая плитка. Крема, гели, грёбанные лосьоны... Он живет с женщиной? Ах, да. Хейваджима хохотнул, вспомнив, у кого именно он в гостях. Перенюхав все тюбики, он решил помыть голову одним из шампуней блохи. На вид это была неоправданно дорогая фигня, но она очень приятно пахла. Чёрт знает чем, Шизуо не разбирался в запахах, но приятно. Простояв под сильным напором горячей воды до тех пор, пока не стало жарко, Шизуо неохотно закрыл воду и вышел из стеклянной кабинки. Найдя в шкафу чистые халаты и целую стопку полотенец, блондин довольно улыбнулся. Ну точно как в Окинаве. Он вытер волосы, мазнул по запотевшему зеркалу ладонью и взглянул на себя. Оттуда на него посмотрел вымытый, загорелый, усталый, но вполне довольный жизнью человек. А ведь еще час назад он не мог дышать от боли. Вспомнив Касуку, Хейваджима помрачнел, но ничего не почувствовал. Новая обстановка, чужая ванная, другие запахи – всё это будто не его жизнь. Будто он попал в крошечный филиал Окинавы посреди шумного Токио. Неужели этот мелкий ублюдок сегодня действительно вытащил его из полного дерьма? «Имеет значение лишь то, что они делают для тебя», — вспомнились слова информатора. Шизуо прищурился и встряхнул головой. — Вот уж хрен. Переночую и свалю. Надо возвращаться, решил блондин, завязывая пояс халата, пусть собственная жизнь и кажется теперь откровенно гадкой. Пусть там, вне этого оазиса, нет никого, кого Хейваджима хотел бы видеть. Пусть там нет ничего, что могло бы его порадовать. Он всё равно не мог оставаться вечно в этой параллельной вселенной с педиками, бесплатной едой и дорогими шампунями. На душе стало тоскливо. Он вышел из ванной и вернулся в гостиную, усевшись на диван. Дождь за огромными окнами начинал затихать. На Синдзюку спускались сумерки. В квартире Изаи уютно горела только одна настольная лампа. Горячий душ разморил блондина, и он, медленно моргая, откинул голову на спинку дивана. — Чёртовы ублюдки, — сонно пробормотал Шизуо. Краем сознания он уловил, что почему-то не включил в их число блоху. Это было, конечно, неправильно, но хрен с ним. В следующее мгновение Хейваджима уже спал.