Взлёт и падение в Икебукуро

— Какой приятный сюрприз, — Юкио поднял глаза на вошедшего в его кабинет человека и тепло улыбнулся. — Здравствуй, отец. Они медленно прогуливались по узкой тропе вдоль раскидистых цветущих эритрин. Солнце уже близилось к горизонту, и «нижний сад», разделяющий отель и гряду коттеджей, был объят розоватым сумеречным свечением. Сверху нависал длинный мост, по которому быстро семенил персонал и неторопливо шли ужинать клиенты, с отступлением жары выбравшиеся из своих пятизвездочных домиков. — Тебе нравится здесь? — спросил глава клана Ямагучи, пожилой мужчина семидесяти лет, которого никак нельзя было назвать стариком из-за уверенной осанки и острого, сурового взгляда. Юкио нежно провел пальцами по раскрывшемуся цветку петушиного гребня. Даже самому невинному человеку на земле он неизбежно напомнил бы об акте совокупления – так призывно раскрыт алый бутон из цельного шелкового лепестка, и так бесстыдно торчит из него твёрдый яркий стручок. — Нравится, — Юкио улыбнулся и взглянул на своего названого отца, который, впрочем, был для него единственным и самым настоящим. — Такая красота, — глава вздохнул и оглянулся, окидывая взглядом роскошный сад, — подобное притягивается к подобному. Явно женский комплимент. Юкио опустил глаза и легко улыбнулся. Он знал, что отец любит его не так, как остальных сыновей, а по-особенному нежно, как обычно любят дочь. Каждый раз, после неизменной просьбы остричь волосы, он гладил их напоследок. И каждый раз, когда Юкио снова представал перед ним длинноволосым, на лице старого матёрого мафиози появлялась тень улыбки. Она, конечно же, была незримой и длилась лишь мгновение, но сын знал своего отца. В некоторые минуты даже лучше, чем тот знал самого себя. — Я не гуляю здесь целыми днями, репетируя Танец Рюкю — шатен тихо рассмеялся. — Я по горло в бумажной работе, ты ведь знаешь. Глава нахмурился и промолчал. Юкио откинул волосы назад, думая о том, что надо улучить момент и отправить сообщение Йори, чтобы спрятался где-нибудь пока отец не уедет, подальше от греха. — Твой мальчик… — вдруг начал кумитё, всё еще хмурясь, — как у него дела? Юкио старался не выдать своего удивления. — Мы всё ещё вместе, отец. Глава удовлетворённо кивнул, но тут же взглянул на него с пробирающей до костей строгостью. — Ты же понимаешь, что я разрешаю тебе ложиться под мужчин только потому, что ты делаешь это очень разумно, Юкио? — Понимаю, отец, — мягко улыбнулся тот, внутренне напрягаясь. — Ты не позволяешь себе легкомысленных интрижек, и я уважаю это, — глава, казалось, к чему-то подводил. — Спасибо, отец, — Юкио присел на плетёную скамью, с автоматическим изяществом закидывая ногу на ногу. Кумитё сжал губы и опустился рядом, оперевшись на свою трость. — Ты хоть не порочишь репутацию клана, как этот кобель Ацуки, — посетовал старик. — Или Тиго, — с коротким смешком добавил шатен, — с его двумя жёнами. — Или Хэндо, — мрачно продолжил кумитё, вздыхая, — с его проститутками. Юкио улыбнулся шире. — Мэй, говорят, к школьницам повадился. — Да уж. Кругом позор, — сокрушённо кивнул глава. — Даже Кента изменяет своей жене. А этот паршивец Рёда… — К чему ты клонишь? — засмеялся шатен, качая головой, — ты ведь не посплетничать меня навестил, да? — Почему нет? — мягко улыбнулся старик, и тут же его лицо вновь стало каменным, — Но ты прав, я хотел попросить тебя остричь волосы к съезду. На этих словах глава Ямагучи-гуми машинально оглянулся по сторонам. Говорить вслух о съезде было не принято. Ежегодное собрание всей верхушки клана держалось в строжайшем секрете, ведь если о месте и времени узнают враги – считай, всей «семье» подписан смертный приговор. Нет метода проще убить целый клан, чем заложить одну единственную бомбу на съезде. Оставшись без головы, тело моментально распадётся, грязно деля деньги и ломая с таким трудом выращенное древо власти. — Тебе нравятся мои волосы, — грустно улыбнулся Юкио, — зачем ты просишь снова и снова? — Потому что ты выглядишь, как женщина! — рыкнул глава. — Если уже раздвигаешь ноги, так делай это так, чтобы это не было написано на твоём чёртовом лбу! В глазах шатена промелькнула боль, но улыбка не сошла с его губ. — Знаешь, Йори без ума от них. — Молчи, — скрипнул зубами кумитё. — Даже знать этого не хочу. Хватит с меня и того, что ты даешь себя иметь этому мальчишке, забыв последнюю гордость. — Моя гордость не страдает, отец, — тихо и холодно ответил Юкио. — Потому что у тебя её нет! — вспылил пожилой мужчина, но сразу осекся и отвернулся, сжимая набалдашник трости. Он понял, что перегнул, и сын не заслуживает таких слов. Некоторое время они молчали. Юкио прикрыл глаза и мягко положил голову на плечо отцу. Волосы шатена тяжёлой шёлковой волной упали на его колени. Тот нахмурился, но не шелохнулся. После минуты внутренней борьбы, глава нехотя поднял руку и медленно провел по волосам сына, позволяя себе сделать это всего один раз. Рука легла обратно на набалдашник, и Юкио убрал голову, вернувшись в исходное положение. Теперь они оба сделают вид, что этого эпизода не было вовсе. Они делают так всегда. В саду уже совсем стемнело, и они поднимались наверх, оставляя позади печально покачивающиеся во мраке соцветия эритрин. Юкио шел впереди, а кумитё, отстав на несколько ступеней, взбирался не спеша, опираясь на трость с гордым и невозмутимым видом. Шатен специально не останавливался, так как отец терпеть не мог такие унижающие вещи, как совместный медленный подъем по лестнице. Он предпочитал оставаться со старческой слабостью наедине, беседуя с ней без посторонних глаз. — Юки! — вдруг услышал он веселый юношеский возглас. Йори пересёк ярко освещенную площадку и подбежал к своему возлюбленному, но вдруг затормозил, растерянно опуская букет диких цветов, рвать которые для Юкио он повадился совсем недавно. Шатен смотрел на него испуганно. — Что такое? На тебе лица нет, — насторожился Йори и тут увидел, как за спиной его любовника показался грозного вида старик с тростью. — Добрый вечер, молодой человек, — раздался потёртый хрипотцой, но металлический голос. Брюнет ощутил, как замерло его сердце. — Это мой отец, Йори, — сказал Юкио, глядя в землю. Парень молниеносно согнулся под углом ровно в девяносто градусов. — Ямагучи-сама! Он знал, что глава осведомлён об их с Юкио отношениях, но ни о каком знакомстве с родителями, разумеется, не могло быть и речи. — Это цветы для моего сына? — спросил пожилой мужчина, медленно подходя чуть ближе. Йори не смел разогнуться. — Да. Я собрал их сам. Для его кабинета, — юноша знал, что отговорки будут выглядеть ужасно. Он заставил себя выпрямиться и смело посмотрел в выцветшие глаза самого влиятельного мафиози на острове. — Всё в порядке, — прохладно ответил старик, — ведь в вашей паре именно Юкио – женщина. Так? Йори побледнел и посмотрел на своего возлюбленного. Тот смотрел куда-то в сторону, грустно улыбаясь. Парень поменялся в лице и перевёл на главу уверенный, почти дерзкий взгляд. — В нашей паре нет женщин, Ямагучи-сама. — Боюсь, я слишком туманно выразился, — слегка усмехнулся кумитё, — я имел в виду, он выполняет функции ж… — Нет! — выпалил Йори, крепко сжимая кулаки. — Их выполняю я! Юноша отвёл глаза и сделал короткий вдох. Успокоившись, он снова посмотрел на главу. — Функции женщины выполняю я, и мне это очень нравится, — отчётливо добавил брюнет, стараясь звучать уважительно. — Я безмерно счастлив отдаваться такому прекрасному и сильному мужчине как Юкио. Глава клана Ямагучи пристально взглянул на него. — Простите, если смутил вас, молодой человек. — Ничего, — сказал Йори и снова коротко поклонился, — я пойду, если позволите. — А цветы? Брюнет остановился. — Разве ты не хотел подарить их? — старик смотрел без насмешки, но очень внимательно. Йори втянул воздух носом и, молча подойдя к Юкио, уверенно протянул ему разномастный пышный букет с неровными краями стебельков. Тот взглянул на отца, который с прищуром наблюдал за этой сценой. Взяв букет, Юкио медленно склонил голову и запечатлел на щеке своего любовника целомудренный, но пронзительно нежный поцелуй. Шатен мягко улыбнулся, опустив ресницы. — Спасибо, Йори. Он прижимал небольшую охапку цветов к груди обеими руками, словно что-то очень важное и хрупкое. — Зачем ты заставил его солгать? — Юкио с улыбкой смотрел на отца, который невозмутимо шёл по направлению к небольшой парковке у главного входа. — Я не заставлял его, он сам решил солгать мне, — ответил старик. — Хоть раз скажи правду, — шатен улыбнулся шире. Кумитё резко развернулся и вперил в сына огненный взгляд. — Я хотел убедиться, что он уважает тебя. И твоё счастье, что это действительно так. — Он любит меня, — продолжал улыбаться Юкио, — мы любим друг друга, отец. — Сколько тебе нужно времени? — хмуро спросил глава, пряча своё замешательство, — Сколько ещё ты будешь оттягивать свою женитьбу? Юкио грустно вспомнил о том, что рано или поздно у него должна появиться жена. Политически выгодная клану жена. Потому что так было нужно. И это было неизбежно. Он обещал отцу жениться в тридцать, время пришло. — Два года, — сказал он, понимая, что это смелая, почти нереальная цифра. Старик вздохнул. — Я не хочу здесь видеть никого, кроме этого мальчишки, ты понял меня? Юкио поднял на него пораженный взгляд. — И не смотри так, — нахмурился кумитё, — он талантливый каратист. Я уважаю это искусство. — Ты даешь мне ещё два года? — неверяще проговорил шатен. Мафиози поджал губы. — Да. И раз уж ему так нравятся твои волосы… Оставь их, чтоб не ушёл к какой-нибудь женщине. Юкио крепко обнял отца, счастливо улыбаясь. Глава смущённо закашлялся. — Старческая сентиментальность, дери её черти, — недовольно буркнул он, снова гладя сына по волосам.