Взлёт и падение в Икебукуро

По мосту над ними каждую минуту проносилась электричка. Со стороны они были просто двумя парнями, укрывшимися от дождя. — Эй, куда ты? — недоуменно спросил Шизуо, когда информатор вдруг схватил его за запястье и потянул куда-то, норовя перейти на бег. — Ты хоть знаешь, как городской дождь вреден для кожи? — возмутился брюнет, оборачиваясь. Капюшон его куртки сдувало ветром, и после нескольких попыток он бросил его надевать обратно. Шизуо вспомнил тот ливень в парке, целую вечность назад. Когда он следовал за информатором – тот шёл медленно и без капюшона. Значит, он не думал тогда о коже. А о чём он думал? Сейчас они бежали под дождём вместе, держась за руки, будто влюблённые школьники. В школе у Шизуо не было девушки, а значит, это первый раз, когда он бежит вот так с кем-то близким. Близким. Кажется, у него уже не осталось никого ближе блохи. Да и вообще, кто может быть ближе к тебе, чем тот, кто периодически оказывается внутри тебя? Хейваджима опять смутился и ускорился, выходя на обгон. Изая отстал и теперь смотрел на влажные светлые волосы бегущего впереди Шизуо. Информатор улыбался. Он всё ещё держал блондина за запястье, и теперь это выглядело так, будто он прицепился к убегающему. Наверное, так и есть. Во всех смыслах. Пусть Шизуо пришёл сам, пусть сам захотел остаться, пусть сам вернулся после ссоры, сам предложил себя трахнуть – Изая каждой клеткой своего тела чувствовал, что на самом деле, именно он – тот, кто держится. Нет, он больше не боялся. Он всё решил, всё сделал, всё продумал. Правда не откроется, пока он сам её не откроет. Хейваджима никуда не убежит, пока информатор крепко сжимает пальцы. Брюнет вдруг хихикнул, подумав о тех бедолагах, которые выгуливают огромных неуправляемых псов на поводках. Пока собака несётся куда-то, хозяин, задыхаясь на бегу, молится всем богам, чтобы не споткнуться и не сломать шею. Изаю всегда удивляло это странное равенство между сломанной шеей и выпущенным поводком. Он этого не понимал. Но теперь понял. — Шизу-чан… — он тяжело дышал. Они уже почти забежали под мост, — я… Пронеслась электричка. — Что? — обернулся блондин, не расслышав окончание фразы. — Я устал, — выдохнул Изая, падая на гравий под высоким полукруглым сводом. Хейваджима покосился на него с сомнением. — По Икебукуро прыгал и не уставал, — он хмыкнул и опустился рядом, недовольно тряхнув мокрыми волосами. Изая улыбнулся и картинно вздохнул. — У меня долго не было практики, я потерял форму. Шизуо фыркнул и взъерошил двумя руками волосы Орихары. — Лапы! — с деланным возмущением воскликнул брюнет. Хейваджима с силой натянул на него капюшон, и, взявшись за мокрый мех с обеих сторон, притянул к себе лицо информатора. Изая закрыл глаза. Звук дождя под мостом казался гулче и громче. В воздухе пахло озоном, сыростью и медленно надвигающейся осенью. Губы Шизуо были тёплыми и раскрытыми. Они целовались, как целуются в средней школе. Без языка. На самом деле, Хейваджима делал всё, как в средней школе. Но эта невообразимая простота заводила Орихару до боли в паху, которая, зараза, сильно и остро резонировала в грудь. Именно поэтому он так любил позволять блондину лидировать. Если Шизуо брался сосать, он сосредотачивался и хмурился, как будто член в его рту требует постоянного контроля и математических вычислений. Если брался дрочить – то без обходных путей, быстро и безапелляционно доводя до пика, как себя самого утром в 16 лет. А ещё он страшно стеснялся трогать соски. И свои, и Изаи. Информатор не раз хохотал, глядя на то, как краснеет до корней волос лицо блондина, стоит только лизнуть не выраженный, совсем плоский, чуть шершавый пятачок на его груди. «Женская ласка», ага. Как бы Хейваджима не был свободен от предубеждений и стереотипов – после стольких лет созерцания культа женской груди, ему очень тяжело воспринимать мужскую, как что-то, тоже заслуживающее внимания. Разумеется, всё придёт со временем. Разумеется, он научится проталкивать головку в горло, чувствуя разрывающее натяжение и невозможность дышать. Он научится играться с эрогенными зонами, кончать без прямой стимуляции члена, самостоятельно двигаться навстречу. В конце концов, наверное, настанет момент, когда он осмелеет и одним прекрасным утром, моя информатора в душе, засунет в него пальцы, прижав к стене и рыча на ухо. Орихара знал, что рано или поздно это должно случиться. Иначе и быть не могло. Шизу-чан однажды побывал внутри, и он обязательно захочет ещё. Вот только забудет кровь на полу и сразу захочет. А Изая… Что ж, он уже был под Хейваджимой, ему больше нечего терять. Кроме, разве что, самого Хейваджимы. И поэтому информатор сделает всё, чтобы не выпустить поводок из рук. Он даже позволит трахнуть себя, когда настанет время. Шизуо отстранился и открыл свои светлые глаза, взглядываясь в лицо брюнета. Изая смотрел вниз и едва заметно улыбался. — Ты правда не остался на Окинаве из-за меня? — вдруг спросил блондин. Орихара кивнул, не задумываясь. — Я… лучше… чем Ямагучи? — осторожно спросил Шизуо, начиная заметно волноваться. Изая снова утвердительно кивнул. Хейваджима сглотнул. — Ты что, всегда обо мне мечтал, что ли? — он залился краской, нервно усмехнувшись такому, казалось бы, абсурду. Информатор опять кивнул, не медля ни полсекунды. — Врёшь! — беспомощно и смущённо зарычал Шизуо и повалил его на землю, принимаясь кусать за ухо. — Врёшь, гадина, врёшь как дышишь! Конечно, Изая врал. — Не вру, — руки информатора нежно обнимали Хейваджиму. Он отвёл голову, подставляя шею под больноватую зубастую ласку. — Зачем тогда… ты всё это… — Шизуо задышал часто, путаясь в собственных мыслях. — Зачем… блин… зачем же ты… какого чёрта… — Я за косички дёргал, — ответил брюнет, закрывая глаза. Хейваджима задышал ещё более рвано. — Врёшь, врёшь, — он тёрся о Изаю всем, чем мог, рыча и прикусывая кожу, — врёшь, врёшь, не ври, падла, не ври, я убью тебя, понял? С грохотом проехала электричка. Информатор зарылся пальцами в его холодные от влаги волосы. — Не вру, — повторил он и обнял Шизуо крепче. Блондин застонал, с восторгом проглотив ещё одну сладкую ложечку лжи. — Нас увидят, прекрати, — улыбнулся Изая, когда Шизуо дёрнул молнию его куртки вниз. — Пофиг. Хейваджима торопливо расстегнул их ширинки. — Нетерпеливый мальчик, — горячо выдохнул информатор. — Да. — Животное. — Да. — ОПА-ОПА! — раздался чей-то отдалённый возглас и протяжный свист. Они подняли головы. К ним издалека вдоль речки приближались пятеро местных придурков. — Ребята, да у нас тут пидорасы приблудились! Орихара хохотнул и аккуратненько впихнул член Хейваджимы обратно в трусы, застегнув на нём ширинку, после чего то же самое проделал и с собой. — Подъём, голубки! — рявкнул один бугай из горе-банды, ударяя костяшками кулака о ладонь. Хейваджима встал, выпрямляясь во весь рост. Изая тоже поднялся и достал флик-лезвие. — Может, просто пойдём, Шизу-чан? — улыбнулся брюнет, глядя на приближающихся бедолаг. — Думаю, тебе не стоит возвращаться к насилию. — Я же… их… с водой смешаю нахрен, — выдавил из себя Шизуо, сжимая кулаки. — Не сомневаюсь, — мурлыкнул Изая, — но давай просто развернёмся и уйдём, как приличные добропорядочные геи, — информатор не выдержал и засмеялся. Блондин тоже невольно усмехнулся. — Ох, знал бы я, что когда-нибудь услышу от тебя эту фразу, блоха. — Знал бы я, что когда-нибудь её скажу, — вздохнув, информатор потянул Шизуо за собой. — Давай, пойдём домой. — Эй, извращенцы! Хейваджима остановился, но Изая повернулся к нему и сказал строже: — Домой, Шизу-чан. Блондин зарычал, но всё же двинулся с места, хоть и с неохотой. — Бегите, да! Спасайте задницы! Они вам ещё пригодятся! — заулюлюкали им вслед. Изая, будто совершенно не слыша этого, стал безмятежно напевать песенку торянсэ. Это было так мило, что Шизуо не смог не улыбнуться. Вдруг информатору в затылок прилетел небольшой камень. Отскочив с глухим стуком, он упал к собратьям по гравию. Орихара остановился. Хейваджима вздрогнул. Его зрачки, резко расширившись, несколько секунд подрагивали, будто не веря в подобную наглость, а потом их в одно мгновение затопила ярость. От желания разорвать на куски этих жалких ничтожных ублюдков у Шизуо свело челюсти. Он буквально задрожал всем телом, еле сдерживая себя, чтобы не броситься назад. Блондин посмотрел на застывшее, ничего не выражающее лицо брюнета, и, сначала неслышно, а потом громче и громче, зарычал. Скажи, скажи, скажи, скажи. Орихара медленно повернул к нему голову и едва заметно улыбнулся. — Фас.