* * *
Ужин не лез в глотку, особенно под пристальным взглядом Широгане, который без излишней скромности рассматривал мои сбитые костяшки на руках и фингал под глазом. Я, стараясь выглядеть максимально естественно, взял стакан с соком и, поднеся его к губам, сделал глоток. Широгане внезапно опустил глаза и, сложив на груди руки, раздраженно вздохнул. Уже около двадцати минут за столом в гостиной царила такая умиротворяющая атмосфера, что проще было удавиться, чем терпеть ее бесконечно. Я буквально физически ощущал, до какой степени Широгане рассержен, до какой степени он просто взбешен, и каких усилий ему стоит сдерживаться, чтобы не начать разговор с насмешки. Но Широгане напряженно молчал, и лишь потому, что с недавних пор я взял в привычку после каждого его язвительного замечания убираться в свою комнату, демонстративно хлопнув дверью напоследок. Так по обыкновению заканчивались все наши «взрослые и серьезные разговоры». ─ Что на сей раз стряслось? Его голос был абсолютно лишен каких-либо эмоций. Только краем глаза я уловил нервный жест рукой, когда Широгане отодвинул от себя тарелку. ─ Ничего, ─ проворчал я и уставился в стакан, чтобы только не видеть, как он на меня смотрит. ─ Ясно. Поэтому ты снова подрался? ─ Потому что эти придурки не умеют нормально разговаривать. Они меня бесят, ─ раздраженно ответил я. ─ И поэтому ты решил, что физическое воздействие будет эффективнее слов? Казалось, Широгане снисходительно улыбался, но я отлично понимал, что это даже близко не было так. ─ Акира, я устроил тебя в частную школу. Лучшую в городе. А ты умудряешься оказаться на грани отчисления уже второй раз за месяц. Объяснись, будь добр. Это такой способ насолить мне, я правильно понимаю? Ни хрена он не понимает. Что толку от школы, где я чувствую себя дворовым котом среди выхоленных домашних? Белая ворона. Меня от всей этой школьной элиты отделяет громадная пропасть непонимания и неприятия. Я для них чужеродный элемент, язва на теле их высокоинтеллектуального общества, потому что воспитан иначе, веду себя иначе, думаю иначе и не боюсь озвучивать мнение, отличное от общепринятого. ─ Не надо было просто меня устраивать в эту чертову школу для дегенератов. Я прекрасно мог доучиться в обычной. ─ Ну, разумеется, ─ заключил Широгане и выразительно поднял брови. ─ Все вокруг дегенераты и придурки. Один Никайдо Акира ─ образец блестящего ума и примерного поведения. Да какое право он имеет так со мной разговаривать? Он мне не отец, чтобы поучать и воспитывать. Я вполне взрослый и самостоятельный человек! ─ Слушай, Широгане. Мы договаривались, что ты не будешь лезть в мою жизнь. Я, соответственно, не лезу к тебе со своими проблемами. После этого ты берешь и устраиваешь меня в эту школу для особо одаренных. Возникает закономерный вопрос: это что, такой способ насолить мне? Широгане ─ отличный адвокат с широкой клиентской базой и полезными связями. Еще он достаточно неплохо зарабатывает на продаже своих детективчиков. Но, надо сказать, пишет Широгане и правда неплохо. А зарабатывает деньги и находит нужные связи еще лучше. Поэтому мы так славно и уютно обосновались в центре Токио. Устроить меня в лучшую школу города Широгане не составило никакого труда. Единственное, он совершенно забыл спросить у меня ─ а на хрена оно мне надо? Прикрыв глаза и помассировав переносицу, Широгане громко вздохнул и тихо сказал: ─ Это такой способ обеспечить тебе лучшее будущее. Меня безмерно раздражало то, с какой уверенностью он всегда говорил. Как будто его мнение было единственно правильным. До абсолютной истины в последней инстанции. Моя точка зрения его не интересовала и теоретически не заинтересует никогда. В итоге я совершил самый идиотский поступок, на который только был способен. ─ Лучшее будущее в обществе таких же педиков? ─ зло спросил я. ─ Не потому ли ты ошивался все это время вокруг моего отца? Не женился. Я даже не слышал, была ли у тебя подружка. Одеваешься и выглядишь, как педик. Может, ты и вправду из этого общества заднеприводных? Широгане улыбнулся. ─ Все может быть. Это разозлило меня еще больше. Какого хрена он улыбается? ─ Интересно, как к этому отнесутся в органах опеки? ─ Шантаж ─ это последнее, до чего ты мог опуститься, Акира, ─ серьезно сказал Широгане. Я резко встал из-за стола и, швырнув грязную посуду в раковину, поспешил ретироваться. Но, осознав, что это выглядит со стороны как очевидное отступление, остановился и тихо произнес: ─ Мне плевать на твою ориентацию. Плевать, с кем ты трахаешься. Просто держись от меня подальше. ─ Не беспокойся. Меня совершенно не интересуют подростки. Голос Широгане был пугающе ледяным, и сквозила в нем такая неприкрытая сталь, что на висках у меня проступил холодный пот. Но, пройдя в свою комнату, я по привычке громко хлопнул дверью.* * *
Щелкнул замок на входной двери, и я, посмотрев на часы, выключил ноутбук. Последние месяца три Широгане не утруждал меня своим присутствием. Мы довольно быстро превратились в обычных соседей, если не сказать, в малознакомых людей по этажу, с которыми и поздороваться иногда забываешь. Широгане уходил рано, приходил поздно. Иногда мне казалось, что он намеренно меня избегал. Однако, даже если так оно и было, я не испытывал ни малейшей тоски по его обществу. Хотя по большей части причина заключалась в первом туре вступительных экзаменов, который ожидал меня ровно через две недели. Широгане с успехом делал вид, что его совершенно не интересует моя успеваемость. За полгода он ни разу не спросил о результатах экзаменов, о том, как обстоят дела в школе, по каким предметам мне нужна помощь. Иллюзия его полного неведения и нежелания вмешиваться в мою учебу развеялась стремительно, как только я неожиданно для себя показал средний результат по английскому языку. На следующий день Широгане просто сообщил по телефону, что отныне я занимаюсь с репетитором. По обыкновению меня никто не спросил, нуждаюсь я в этом или нет. Поскольку общества Широгане я был лишен, невольной жертвой моего гнева стал репетитор ─ господин Мурата. А на кой черт нужен репетитор тому, кто сам в состоянии подтянуть свои знания в английском языке? Однако я недооценил Широгане. Господин Мурата оказался крепким орешком. У меня вообще сложилось впечатление, что Широгане где-то выискал и нанял британского офицера, командующего без оглядки ротой таких же зарвавшихся желторотых юнцов, как я сам, а никак не обычного преподавателя. И уже через две с половиной недели я звонил Широгане с просьбой избавить меня от господина репетитора и его радикальных преподавательских мер, которые предусматривали физическую нагрузку после каждого неверного ответа. Широгане оказался на редкость понимающим и лояльным. Взяв с меня обещание плодотворной работы над моим английским, он расплатился с господином Мурата, и с тех пор я больше не видел этого сурового репетитора. Определенно, к счастью. Я слышал, как Широгане прогремел посудой в столовой, сделал звонок и включил телевизор на канале новостей. А потом все стихло. Я положил ноутбук на стол, собрал с кровати конспекты и распечатки Интернет-статей и водрузил их сверху горы учебников рядом с кроватью. И тут раздался стук в дверь. Я даже вздрогнул от неожиданности. Широгане крайне редко стремился попасть в комнату, обычно дожидался, когда я выйду, и только тогда пытался заговорить. ─ Входи. Дверь открылась, и Широгане, придерживая дверную ручку, некоторое время с явным неодобрением рассматривал то, во что превратилась моя комната накануне экзаменов. Сам он был педантом и аккуратистом великим, что даже немного подбешивало. Широгане кивнул, встретившись со мной взглядом, и устало сказал: ─ Ты бы меня очень осчастливил, если бы складывал посуду не в раковину, а в посудомоечную машину. Это ведь не сложно: открыть крышку, положить в отделение грязную посуду и закрыть крышку. В идеале, конечно, ты мог бы еще заправить чистящее средство и нажать на соответствующую кнопку. Но, я понимаю, что это уже слишком. ─ О’кей, ─ ответил я и принялся расправлять постель. ─ Что, прости? ─ Хорошо, говорю. У тебя все? Широгане задумчиво нахмурился. ─ Я звонил в Токийский университет. Я мгновенно отреагировал на очевидную провокацию, ни секунды не раздумывая. Эмоции привычно сработали вперед голоса разума. Какого хрена он повторил тот же трюк, что и со школой? Да еще и нарочно выбрал тот университет, в который я хотел поступить самостоятельно. ─ Широгане… Но он лишь улыбался. ─ Успокойся, никуда я не звонил. Поступишь сам, своими силами. Просто мне стало любопытно, насколько я прав в своих предположениях. Шутка не показалась мне смешной совершенно. Из Широгане шутник, как из рядового плотника прирожденный скульптор. ─ Доброй ночи, ─ хмуро попрощался я. ─ Доброй, ─ усмехнувшись, сказал он и закрыл за собой дверь. ─ Придурок. ─ Взаимно, ─ послышалось за дверью.* * *
Звонок с сообщением о смерти матери Широгане, Хироко-сан, совершенно выбил меня из колеи. Медленно положив трубку, я невольно опустился на стул в столовой и едва не выронил надкушенный бутерброд. Широгане даже не говорил мне, что его мать находилась в больнице. Да и с какой стати ему мне об этом рассказывать, когда мы просто не в состоянии общаться как обычные, ну, родственники? Ага, родственники! Соседи, чужие малознакомые люди. Я даже не могу вспомнить, когда последний раз мы с Широгане нормально ужинали за одним столом. Но так принято в семьях, а мы не семья. Мы вообще никогда ей не были и не станем. А ведь с утра ничто не предвещало беды. После вечерней ссоры с Широгане по поводу моей неаккуратности я прибрал в квартире. Ну, хотя бы постарался. Беспорядок, зародившийся в моей комнате, подобно заразе, стремительно распространился по всей жилой площади, обойдя стороной разве что рабочий кабинет и спальню Широгане. С обеда у меня должны были начаться пары по праву Древнего Рима. И, перекусив завтраком на скорую руку, я уже собирался выходить, как этот звонок… Черт! И как я это скажу Широгане? Что вообще обычно говорят в таких ситуациях? Как подбодрить человека, и будет ли это уместно? Да я даже не знаю, как сообщить ему об этом. Я бы еще мог подобрать более-менее подходящие слова, если бы мы с Широгане были более близки. Но друзьями нас точно не назовешь. Как же хреново-то! Я набрал номер Широгане, но услышал в динамике только продолжительные гудки. Он не отвечал. Что совершенно не было на него похоже. Широгане всегда брал трубку, даже когда не мог разговаривать, он обычно коротко сообщал, что перезвонит. По крайней мере, мой звонок он никогда не оставлял без ответа, это точно. На пары я все равно заявился, опоздав к началу занятий на несколько минут. Но весь день просидел как на иголках, не особо вникая в речь преподавателя и бесконечно поглядывая на телефон. Широгане так и не перезвонил. После пар я еще раз попытался набрать его номер, но безуспешно. Широгане не отвечал. Он пришел только поздно вечером, когда я закончил с приготовлением ужина и, вопреки традиции, занимался в гостиной, а не в комнате. Широгане молча прошел в спальню, оставив за собой невидимый тяжелый шлейф невыраженных переживаний. Он всегда реагировал так на неразбериху в личной жизни и проблемы в бизнесе. И хоть личная жизнь Широгане ограничивалась только тотальным контролем над всеми сферами моей жизни, это, тем не менее, оказывало на его душевное равновесие свое влияние. Но тут другое. Нечто гораздо серьезнее всех проблем вместе взятых. И в этой реакции на тяжелые известия мы с Широгане были похожи. Что теперь толку от этого наблюдения? Хотя, возможно, нам иногда стоило просто говорить друг с другом. Наверное, это помогает. Обреченно вздохнув, я встал из-за стола и отправился в комнату Широгане. Как ни странно, но сейчас меня совершенно не волновало, как начать разговор. В какой-то момент это перестало иметь значение. В конце концов, мы ведь недостаточно чужие друг другу люди. Да и просто по-человечески я не мог поступить иначе. Предварительно постучав и не дождавшись ответа, я открыл дверь и прошел в комнату. Широгане сидел на краю кровати, понуро опустив голову. И от всего его хваленого надменного и независимого вида не осталось и следа. Где же тот Широгане? На мгновение я даже позволил себе жалость по отношению к нему, но быстро взял себя в руки. Не жалость нужна была Широгане. ─ Если ты по поводу мамы, можешь себя не утруждать, мне звонил отец, ─ сухо и тихо сказал он, не взглянув на меня. Я сел рядом с ним, не проронив ни слова. Мы просидели так долго, очень долго. В молчании тоже было что-то по-своему правильное, не фальшивое и куда более искреннее, чем десятки слов утешения. Я действительно сочувствовал и понимал сейчас Широгане гораздо лучше, чем когда-либо. Чем когда-либо позже сумею его понять.* * *
С трудом стянув кроссовки, я точным, выверенным движением опустил их рядом с прочей обувью у порога и с поразительной маневренностью, огибая все острые углы в квартире, добрался до холодильника. Спасти меня от адской жажды подоспевшего похмелья могла только ледяная вода. Открыв крышку, я осушил не меньше половины бутылки, большую часть воды пролив на себя. Свет неоновой рекламы за окном блекло отражался на стене. Я отстраненно наблюдал за бегающими цветными огоньками и прижимал холодную бутылку ко лбу. В тени коридора проступил высокий силуэт. Шумно сглотнув, я напряженно вгляделся во мрак. Широгане устало прислонился плечом к дверному косяку и скрестил на груди руки. Ну, все! Ожидает меня теперь только бездна презрения и агония кровавой расплаты: Широгане был в высшей степени негодования. В самой наивысшей и самой страшной. Потому что в такие минуты он обычно не улыбался, не язвил, не повышал голос. Он просто равнодушно и тихо доносил до меня, что я существо ни на что не годное. Разумеется, прямо Широгане этого не говорил, но ровно таким существом я себя ощущал после обстоятельно серьезного мужского разговора. ─ Звонили из университета. Ты не посещаешь занятия вторую неделю. И в эту секунду мне захотелось исчезнуть. Тишина звенела в ушах. Его строгое молчание после такого вступления вогнало меня в тотальный психологический ступор. ─ Я все еще плачу за твое обучение, Акира. Мне хотелось бы знать причину такого отношения к своему образованию, ─ серьезно сказал Широгане. ─ Как только я перестал отслеживать каждый твой шаг, ты в ту же секунду расслабился и наплевал на все. Нам снова стоит поднять вопрос доверия? Не так давно ты уверял меня, что ты сознательный и самостоятельный парень. Я поверил. Ты меня подвел. И как же мне теперь доверять тебе, когда ты совершенно не способен вести себя как человек слова? ─ Я все тебе верну, ─ протянул я и, поставив бутылку обратно, захлопнул дверцу холодильника. Сам-то я не особо верил в собственные слова. И дело было вовсе не в деньгах, а в отношении. ─ Конечно, если доучишься, ─ черство заключил Широгане и, развернувшись, пошел в сторону рабочего кабинета. ─ Ну, ладно, я виноват, но это не значит, что я совершенно забил на учебу. Широгане, я пропустил полторы недели. Всего-то! Первый раз за столько времени. Может, я все же заслужил нормальный студенческий отдых? ─ объяснялся я, по инерции шагая за ним. ─ Я не запрещаю тебе развлекаться, но не в ущерб учебе. К тому же второй раз за неделю ты напился. Я совершенно не обязан терпеть это в собственном доме. Широгане сел за стол и включил ноутбук, избегая смотреть в мою сторону. Он был очень сердит. Просто зверски. Я тупо встал посреди комнаты, как становился всегда, когда Широгане вызывал меня «на ковер». Обычно здесь он долго меня отчитывал за отвратительное поведение, а, выговорившись, отпускал переваривать поток его интеллигентной ругани. ─ Раньше ты действовал тоньше. ─ Раньше я имел дело с упрямым подростком, сейчас, смею надеяться, ты обрел разум, ─ раздраженно сказал он. Я виновато кивнул и, рассеянно прошагав к креслу, сел напротив Широгане. ─ Не хочу я быть сраным юристом. ─ Ты сам выбрал факультет и специальность, ─ напомнил он, набирая текст. ─ Знаю… Но это все из-за тебя. Чтобы Широгане не ругался, чтобы не вставлял палки в колеса. Все, чтобы вести себя так, как полагается хорошему мальчику из хорошей семьи, ─ алкоголь развязал мне язык. ─ Когда я стал такой размазней, Широгане? Послушным папенькиным сынком… Он быстро глянул на меня с едва уловимым удивлением и снова уставился в монитор. ─ Слушай, а чего бы тебе не найти себе женщину… ну, или парня? Или что там тебе нравится? Мужик ты видный, за таким всегда кто-нибудь да увивается, ─ меня потянуло на сомнительные пьяные комплименты. ─ Заведи себе кого-нибудь, а? Только не ломай меня в угоду своим жизненным ориентирам. Ну, другой я, понимаешь? ─ Акира, ─ Широгане попытался остановить меня. ─ Есть же кто-то, кто тебе нравится. Он остановил меня, подняв ладонь. ─ Акира, некоторым людям комфортнее в одиночестве. Не все созданы для отношений и семьи. Я из их числа. Мне тяжело жить с посторонним человеком на одной территории. Не создан он для семьи. Тяжело ему жить с посторонним. Ну, конечно. ─ А я? На кой черт ты привез меня сюда? ─ Ты ─ сын Рюуко. Я обещал ему позаботиться о тебе, ─ сказал он, не глядя на меня. ─ Обещал, значит. Пять лет ты нянчишься со мной только из-за обещания? И все? ─ Все. На душе в один момент стало как-то горько и крайне тоскливо. Я медленно встал и поплелся в свою комнату. ─ Акира… ─ Я спать.* * *
Мой короткий загул, в конце концов, не прошел бесследно. Я триумфально завалил экзамен по частному праву. Просто не успел подготовиться, сделав упор на другие дисциплины. Как это часто бывает, недооценил подход преподавателя и переоценил свою изворотливость. Невозможно всегда оставаться оболтусом, который в последний момент умудряется включить голову и наверстать все, что успел запустить. Жизнь преподала мне серьезный урок. Я оказался не таким уж сознательным малым. И все, что до этого давалось легко, здорово меня расслабило. Лень достигла своего пика. Рано или поздно иллюзия бесконечного везения должна была раствориться в привычной реальности. Широгане ничего не сказал, стойко проигнорировав этот инцидент. Он вообще ограничил наше общение, отныне предпочитая словам материальное воздействие. В один прекрасный момент я лишился карманных денег. Соответственно, с клубами и вечеринками пришлось окончательно завязать. В итоге резко сократился круг моих так называемых друзей, любящих развлекаться за чужой счет. Я не тосковал. Это было весьма показательно. А вскоре и вовсе отсеялась категория людей, для которых я был богатеньким мальчиком, спонсирующим всеобщий досуг. Было бы глупо с моей стороны винить в подобном исходе Широгане. Я никогда не чувствовал себя избалованным вниманием и деньгами ребенком. Но в какой-то момент, видимо, мне окончательно сорвало крышу. Я решил оценить все достоинства кошелька Широгане. Согласен, идиот. Мне было откровенно трудно анализировать свое поведение и находить какое-либо адекватное объяснение своим пьяным загулам. На сей раз я быстро усвоил жизненный урок. «Неудовлетворительно» по экзамену здорово уронило мой средний балл. Два кредит-часа дисциплины были потеряны безвозвратно. Несомненно, я переживал. Но винить в подобном исходе можно было только себя самого. Зато этот показательный эпизод заставил меня пересмотреть свой взгляд на учебный процесс, на деньги Широгане и на ценность дружбы тоже, в конце концов. Я начал усиленно заниматься, посещать выбранные предметы, общаться с людьми, которые были мне интересны. Широгане не мог не заметить столь радикальной перемены. И, вернувшись как-то с занятий, я обнаружил на столе в своей комнате конверт с суммой денег, которая накопилась за те месяцы, когда я был «наказан». Только теперь мне это финансовое вознаграждение не подняло настроения и не улучшило морального состояния ни на единицу. Не это, черт возьми, было так важно. В отличие от меня Широгане ничего не понял. Вернувшись с работы довольно рано, он ужинал в столовой. Я решил, что это подходящий момент наладить наши отношения и убедиться в том, что доверие восстановлено. Он удивленно буравил меня тяжелым взглядом, пока я суетился у плиты и садился с тарелкой за стол. А по окончании всего этого непривычного действа еще и беззаботно спросил: ─ Как прошел день? Широгане долго молчал, а потом, усмехнувшись, все же ответил: ─ Неплохо. Я, очевидно, тоже должен что-то такое спросить? ─ Если хочешь, ─ я, глотнув из стакана с соком, пожал плечами. ─ Как прошел твой день? ─ Ну, для начала, я нашел работу. Широгане перестал жевать и внимательно посмотрел на меня. ─ И это я хотел бы обсудить с тобой.* * *
Пальцы Рин легко скользили по моему телу, нетерпеливо прослеживая каждый изгиб. Неуверенно коснулись плеча, спины, царапнули ногтями поясницу, опустились на ягодицу. Рука замерла, мазнув небрежным жестом по коже. И в следующий момент я недовольно нахмурился, когда Рин резким движением смачно припечатала ладонь к моей заднице. ─ М-м-м, ─ вяло протянул я, не спеша расставаться с приятной усталостью в теле. ─ Поднимайся, Акира. Мне надо успеть на курсы. Она приподнялась и взглянула на меня, привычно изобразив на лице гримасу строгости и серьезности. Прядь роскошных черных волос коснулась носа, и я раздраженно уткнулся лицом в подушку. Рин осторожно прижалась грудью к моей спине и прошептала на ухо нежности вперемешку с потенциальной угрозой хорошенько отшлепать. Со смешком она потрепала меня за волосы и пригладила их, пропуская сквозь пальцы прядь за прядью. ─ Ты помнишь, что обещал не задерживать меня? Я перевернулся и, схватив Рин за плечи, уронил на постель. Мы встретились взглядом. И секунду спустя она со смехом принялась меня отталкивать, пока я после непродолжительной борьбы не зажал тонкие запястья над ее головой. ─ Ты очень плохой мальчик, Акира-кун, ─ протянула Рин, копируя интонацию суровых дам с разнообразной БДСМ-атрибутикой в руках. У нее было просто сверхнеобычное игривое настроение сегодня. Мне даже стало как-то печально от мысли, что нам придется расстаться через некоторое время. Я закатил глаза и горячо поцеловал Рин, пока снова не последовала обычная череда провокационных заявлений и шутливых угроз из ее уст. А минуту спустя мы шокировано смотрели друг на друга, как перепуганные подростки. До слуха одномоментно донеслись звук открывшейся двери и раздраженный голос Широгане. Должно быть, он говорил по телефону. Как ошпаренные, мы подорвались с кровати, начиная судорожно натягивать на себя одежду. В какой-то момент от нелепости ситуации меня стал разбирать смех. Рин хмуро смотрела, затягивая ремень на джинсах, и растерянно качала головой. ─ Нет, ну, серьезно, я в старших классах так не попадался. ─ Одевайся, давай! Хватит хохотать, он услышит, ─ прошептала Рин, швырнув в меня футболку. Пришлось взять себя в руки и поспешно одеться. Я никогда не задумывался над тем, как Широгане отнесется к тому, что я иногда вожу девушек в его квартиру. Во-первых, это происходило редко. Во-вторых, мне не доводилось попадаться с поличным, поскольку я точно знал, когда и сколько Широгане отсутствует. В-третьих, я уже не мальчик и наслышан о контрацепции неплохо. Однако все же предпочитал даже не воображать вероятного развития событий. Откровенно говоря, мне было просто крайне неловко об этом думать, зная, что сам Широгане никогда никого не приглашал на свою личную территорию. По крайней мере, для тех же целей, что и я. Понять ход его мыслей и так было весьма проблематично, а уж при таком-то раскладе… Впрочем, у меня появился прекрасный шанс все выяснить прямо сейчас. Широгане варил кофе, просматривая что-то на планшете, когда мы с Рин, крадучись, как два форменных идиота, пытались проскочить мимо. ─ Добрый день, Акира, ─ с улыбкой сообщил Широгане, не поднимая глаз. Мы с Рин были вынуждены признать, что наша идея с волшебным исчезновением провалилась. Факир был пьян, и фокус не удался. Хреновые из нас получились бы разведчики ─ это факт. Я замер, отчего-то забыв, как дышать. Ничего в облике Широгане не предвещало беды, но я здорово нервничал и даже не совсем понимал почему. Рин среагировала гораздо быстрее. Как прирожденная актриса, смущенно улыбаясь, она поклонилась и весело произнесла: ─ Добрый день, Широгане-сан. «Я Рин, и я уже ухожу», ─ хотелось добавить мне, но я стоически молчал, хотя, наверное, это было не очень-то вежливо с моей стороны. Широгане поднял глаза, с любопытством разглядывая Рин, а потом посмотрел на меня. И лицо его было нечитаемо. Но я подозревал, что сейчас ему просто чертовски, охрененно весело, поэтому он выглядит как статуя с престранной физиономией. ─ Здравствуй, Широгане, и прости. Рин очень спешит. Она просто чудовищно опаздывает, ─ уверенно соврал я и подтолкнул застывшую Рин к двери. ─ Подумать только, это же каким он был красавчиком в молодости, ─ очень тихо, но взволнованно шептала она, пока я провожал ее к выходу. ─ Ты себе даже не представляешь, ─ поспешно соглашался я. Попрощавшись с Рин, я уже собирался было преспокойно прошествовать в свою комнату, дабы зачистить территорию от любых следов сексуальной активности, но тут меня окликнул Широгане. Признавая поражение, я тяжело вздохнул и обернулся. ─ Хорошая девушка, ─ просто сказал он, пряча насмешливую улыбку в глотке кофе. Ага, он это понял за какие-то несколько секунд! Очень убедительно. Но на душе у меня отчего-то снова стало намного спокойнее. Я, наверное, был даже счастлив.* * *
Бокалы с вином дрогнули, издав характерный звук. Слива в фужере неспешно качнулась и легко опустилась на дно. Нарушив идеальную расстановку, тарелки и приборы резко сдвинулись на целый дюйм. В довершение краха белоснежная скатерть натянулась, и я поспешно отцепил ее край от своих брюк. Рин, смеясь и улыбаясь, беседовала с подругой рядом. Заслышав тихий, короткий звон посуды, она резко обернулась и укоризненно посмотрела на меня. Я лишь поспешно развел руками. Хорошо, хоть ничего не разбил. Родители Рин и некоторые гости застряли на выезде из сада, где мы делали свадебные фотографии. В итоге нам пришлось дожидаться их в ресторане, коротая время за пустыми разговорами и разглядыванием буклетов, обстановки и снующего туда-сюда тихого персонала. Широгане, который до этого долго о чем-то беседовал с администратором, подошел ко мне и встал рядом, останавливая свой взгляд на Рин. ─ Ты перед экзаменами в университет так не трясся, ─ с улыбкой в голосе заметил он. ─ Все эти процедуры, традиции, тамада, караоке. Я мечтаю, чтобы все это скорее закончилось. Согласившись, Широгане посмотрел на меня. А я слишком отстраненно смотрел на Рин, не понимая, как еще вчера кувыркался с ней на своей кровати в квартире Широгане, а сегодня она уже в свадебном наряде и критикует меня за фантастическую неловкость. Груз кольца на безымянном пальце левой руки стал вдруг таким чудовищно неподъемным. Какого черта со мной происходит? Я что, струсил? Это все чертовы нервы, честное слово. А она такая нежная и беззаботная, должно быть, счастливая как никогда, и моя нервозность на фоне ее легкости выглядит уродливой кривой в полотне из идеально ровных линий. Но перестать нервничать я не могу. ─ Со всей этой организацией у меня даже не было возможности поздравить тебя, ─ вывел меня из задумчивости неожиданно серьезный голос Широгане. Я перевел на него взгляд и улыбнулся. Не знаю, правда, насколько хорошо это у меня получилось. Сейчас все, что бы я ни пытался изобразить на лице, превращалось скорее в гримасу из растерянности и мучений, чем в полноценную эмоцию. Вообще, со стороны я, должно быть, выглядел комично, если не жалко. ─ Ты знаешь, я совершенно не умею подбирать слова, когда дело касается вещей личного порядка, ─ сказал Широгане, опустив руку мне на плечо. ─ Да, а еще ты зануда. Сейчас совсем не обязательно сыпать грамотно построенными фразами, ─ мягче улыбнулся я. ─ Ты прав. Жаль Рюуко тебя сейчас не видит. Грустная улыбка растянула губы Широгане, и чуть яснее проступили морщины на его лице. Я вдруг так ясно осознал, насколько мы оба изменились за эти девять лет с момента, когда я шестнадцатилетним пацаном переступил порог его дома. И он не молод, и я уже не пацан. И сейчас мы даже можем назваться семьей, наверное. ─ Может, и видит. Кто же знает, что там? ─ я опустил глаза и глубоко вздохнул. ─ Если и так, то сейчас он тобой гордится. Пальцы Широгане сильнее сжали мое плечо, и я резко поднял голову. ─ А ты? Понятия не имею, зачем это спросил, ведь ответ был настолько очевиден, насколько это возможно. Я даже слегка растерялся от его насмешливой искренности. ─ И я. Широгане, не сдержав широкой улыбки, притянул меня за плечо и обнял, сдержанно и аккуратно, по-отечески. Я от неожиданности неуклюже похлопал его по спине и поспешно отстранился. Нельзя было забывать о том, что мы на людях. А я и так весь день веду себя как баран перед убоем. Стыдно, ей-богу. ─ А где подарки для гостей? ─ послышался за спиной голос Рин. ─ Едут, ─ крикнул кто-то из присутствующих. Я обернулся. Рин умилительно улыбалась, переводя взгляд с меня на Широгане и обратно. Послышалась короткая мелодия. Широгане, быстро хлопнув меня по плечу, отошел, чтобы ответить на телефонный звонок. ─ А говорил, у вас непростые отношения, ─ смеясь и обнимая меня, сказала Рин. ─ От того, что он иногда ведет себя как обычный человек, он проще не становится, ─ усмехнулся я. Хотя зачем я это ей тогда сказал? Просто другим Рин Широгане никогда не видела. А я, может, и знал его лучше, да легче понять, что творится у него в голове, не становилось.* * *
─ Папа! ─ Ая радостно кинулась меня обнимать. Взяв ее на руки, я прошел в гостиную и узрел изможденного Широгане, чьи руки были покрыты пятнами краски. Умилительное зрелище. Раньше я и представить себе не мог, что он способен продержаться наедине с ребенком даже несколько минут. Чья-то психика должна была неизбежно пострадать. Но чаще Широгане просто предпочитал не ввязываться в подобные авантюры. Может, с возрастом он и стал мягче по отношению к близким, однако по-прежнему был способен одним взглядом вызвать осознание полной никчемности у неугодного индивида. Ае же было глубоко все это безразлично в силу ее шестилетнего возраста. Она обожала Широгане, и тот был вынужден терпеть ее экзекуции с приступами незамедлительного творчества. А, впрочем, я уверен, годы, проведенные вместе со мной, научили его проще сходиться с детьми. Не со всеми, конечно, но Ае он прощал многое. ─ Как непривычно видеть тебя побежденным, ─ подначил я Широгане. ─ Заткнись, ─ огрызнулся он, с трудом отрывая голову от спинки дивана. ─ Заткнись, папа, ─ весело повторила Ая. Строго глянув на нее, я посмотрел на Широгане, не меняя выражения лица. Тот только картинно закатил глаза и по обыкновению сложил на груди руки, убеждая меня тем самым, что разговаривать он не намерен. Лично мне казалось, к пятидесяти пяти годам характер Широгане стал только тяжелее. В его разговоре со мной порой проявлялась почти неуловимая детская обида. Сквозь ледяной тон легко просвечивались несвойственные ему нотки тоски, когда Широгане вопреки обыкновению вспоминал о моих редких звонках и коротких визитах. И все же он всегда оставался в добром здравии и трезвом уме, не позволяя себе напрямую обвинять меня в невнимательности. Однако Широгане как будто нарочно забывал о днях, когда мы подолгу беседовали в его кабинете за бокалами виски. Моя работа депутата в палате представителей редко позволяла уделять внимание семье в полном объеме. Широгане было грешно жаловаться, сейчас его знания и опыт, его связи как никогда играли мне на пользу, а, следовательно, говорил я с ним даже чаще, чем с собственной женой. Вот и сегодня я попросил его приехать не только по случаю семейного ужина. ─ Это опасная идея, Акира, ─ тихо сказал Широгане, будто читая мои мысли. ─ Не лезь в чужие игры. Он не смотрел на меня, и это был верный признак того, что ему тревожно. Риск для него теперь стал уделом хвастливых идиотов, а не признаком благородства. ─ Не сейчас, хорошо? ─ попросил его я. Заскучав, Ая завертелась у меня на руках, и мне пришлось перехватить ее поудобнее. При неловком движении я, видимо, случайно и неудачно потянул ее за ушибленную руку. Ая взвизгнула и, намереваясь заплакать, уставилась на меня с выражением вселенской обиды на лице. Вот только этого мне сейчас не хватало. Детские слезы селили во мне нешуточную панику. Я просто не знал, что делать, куда бежать и как исправлять положение. И где Рин, в конце концов, когда она так нужна? Широгане сочувствующе смотрел на меня, и я отчетливо понимал, что существенной поддержки в его лице мне точно не дождаться. Он не собирался брать на себя мои обязанности. Осторожно отпустив руку Аи, я заметил гематому у самого локтя и, откровенно испугавшись, беспомощно позвал Рин. ─ Это простой синяк. Господи, хватит переживать по поводу каждой ее царапины, ─ ворчала она, забирая у меня Аю. ─ Что будет, когда она вырастет, и на пороге появятся молодые люди? Тоже начнешь контролировать каждый ее шаг? Широгане, не сдержав смешка и загадочно улыбнувшись, демонстративно отвернулся. Ему действительно это показалось забавным, или он просто не заметил параллели, удачно проведенной Рин? ─ У меня хорошая наследственность, но отвратительное воспитание. Не уследили в старших классах, ─ иронично заметил я и направился в ванную комнату. ─ Дурной пример сверстников, ─ пояснил Широгане для Рин. Я улыбнулся, оставляя его в победителях на этот раз. Впрочем, как обычно.* * *
Когда петля затянулась, я все еще был убежден в своем превосходстве. Хотя Широгане предупреждал, старался удержать и образумить. Но я был слишком очарован призрачной надеждой на успех. Впутаться в коррупционный скандал, фантастически подставить своего оппонента и, как завершающий мазок на полотне, поднять на поверхность все дерьмо нескольких депутатов из верхней палаты, связанных с преступными группировками. Я слишком много знал, стал слишком беспечным. Даже когда посыпались осторожные, неявные угрозы, я все еще ждал. Чего? Надеялся, что время будет моим союзником в долгоиграющей партии. А оказалось, что времени уже не осталось. Оно, подобно воде, неудержимым потоком пролилось сквозь пальцы. Я не успел зацепиться, удержаться на краю. И лучшим выходом было сдаться, залечь на дно и не провоцировать взбесившихся серьезных парней с огнестрельным оружием. Закрывшись в кабинете, я обхватил голову руками и раздраженно взъерошил волосы. Потом решительно снял трубку и набрал номер Широгане. ─ Ты смотрел на часы? ─ вместо приветствия спросил он. ─ Ты все равно не спишь. На том конце провода какое-то время стояла подозрительная и тревожная тишина. Мне захотелось окликнуть его, разом выговорить все, что накопилось, только чтобы он не молчал, чтобы ответил. Не важно, что. Я готов был уцепиться за любую его фразу, как за спасительную соломинку. А Широгане уже знал. Понял сразу, как только услышал звонок. Но, видимо, все еще надеялся, что мой голос прозвучит обыденно. Как приговор, он коротко произнес: ─ Увози Рин и Аю из города. ─ Широгане… ─ Акира, я не буду говорить, что предупреждал: мафия шутить не любит. Я дал тебе все необходимое, чтобы ты избавился от тех, кто пытается избавиться от тебя. Никто теперь не виноват в том, что твое имя засветилось в очередном скандале. Эти ребята решают вопросы просто, и они заставят тебя замолчать рано или поздно. Твое убийство им не выгодно ─ слишком много ненужного внимания. А вот твоя семья ─ это совсем другое дело. Я обреченно прикрыл глаза и сильнее сжал пальцами трубку телефона. Пластик неприятно скользил, намеривался вырваться из хватки и разлететься хрупкими частями на полированном столе. ─ Я смогу вывезти их завтра к отцу в Осака, ─ предложил Широгане. ─ Не надо. Я сам посажу их на самолет. Лучше нам не светиться всем вместе. В противном случае это будет выглядеть, как откровенное бегство, ─ устало сказал я и напряженно потер пальцами переносицу. ─ Это в любом случае будет выглядеть как бегство. ─ Тебе бы тоже следовало убраться из столицы на какое-то время, ─ внезапно сообразил я. ─ У меня еще есть время. Так тихо прозвучал ответ Широгане, что на мгновение у меня сжалось сердце от резкой и страшной догадки. Ну, конечно, это же очевидно! Я трусливо трясся за свою шкуру, совершенно забыв о том, что обрел столько точек воздействия на нужных людей только благодаря… ─ Широгане, убирайся из города! Не нужны им ни я, ни моя семья. Они захотят избавиться от того, кто сливает мне информацию. ─ Не кричи, ─ недовольно, но в меру сдержанно ответил он. ─ В первую очередь позаботься о семье. О себе я сам в состоянии позаботиться. ─ Ты спятил? Им ничего не стоит выяснить, каким образом мы связаны. Рано или поздно они выйдут на тебя, если уже не вышли, ─ мне буквально хотелось вдолбить это в его упрямую башку. ─ Послушай меня и не впадай в истерику, ─ спокойно сказал Широгане. ─ Твое имя в последнем судебном разбирательстве всплыло только пару дней назад, я прав? Раз ты звонишь сейчас, думаю, информация еще не подтверждена, и они едва ли начали тут же тебя проверять. Ты для них мелкая сошка… ─ Ты не мелкая сошка, Широгане. Ты не торгуешь информацией, но твое имя на слуху. Сложить два и два в такой ситуации не сможет только полный кретин. Твою мать, как же я тебя подставил, ─ сокрушался я, с силой проведя рукой по волосам. ─ Успокойся. Мне показалось, в какой-то момент я уловил улыбку в его голосе. Это уже пахло абсолютнейшим безумием. Его жизни угрожает опасность, а он улыбается. Как чокнутый, совершенно свихнувшийся. ─ Широгане, пожалуйста. Тяжелый вздох поселил огромную надежду в моей перепуганной, трусливой душонке. ─ Завтра я уеду к отцу и на какое-то время ограничу общение, идет? ─ Завтра утром, Широгане. ─ Завтра утром, ─ повторил он. Некоторое время мы просто молчали, подбирая нужные слова. Но их не было. Мы оба не думали о том, что, собирая информацию, в конечном счете, разворошим осиное гнездо. ─ Акира… Я почувствовал в голосе Широгане крайнюю необходимость сказать нечто для него невероятно важное. ─ Ладно. Доброй ночи, ─ резко оборвал он напряженное молчание. ─ Доброй, Широгане, ─ печально вздохнул я. На другом конце провода послышались короткие гудки.* * *
Рин суетилась, одевая Аю, что-то ворчала, сердито косилась на меня. А я молча передавал чемоданы водителю и старался беспокоиться только о том, чтобы по дороге в аэропорт мы не встали в пробке. На душе у меня было неспокойно, я то и дело проверял входящие вызовы на телефоне, как будто ожидал с минуты на минуту важный звонок. Липкое чувство тревоги и невозможности что-то исправить мешало концентрироваться. Сердце замирало в груди от резкого звука или движения рядом. Но я уже не ощущал вчерашнего панического страха и боялся предположить возможную причину своего состояния. Я только четко знал, что уже ничего не в силах изменить. Рин была вне себя от ярости, когда ночью, ничего толком не объяснив, я заставил ее подняться и собрать необходимые вещи. Я выслушал все, что накопилось у нее на душе за несколько лет моей работы. Она запальчиво со слезами обвиняла меня во всех возможных грехах. Объявила мне, что я плохой муж, ужасный отец, что я никогда ничего ей не рассказываю. Сообщила, насколько ей осточертело все это бесконечно терпеть, насколько она устала тащить на себе дом и семью, не дожидаясь от меня помощи. В конце концов, Рин пригрозила незамедлительным разводом, в сердцах обозвала ничтожеством и эгоистом, что, к слову, было еще достаточно вежливо. Как человек самокритичный, я бы приберег для себя слова покрепче и покрасочнее. Но Рин мешало полноценно высказаться то чувство, что связывало нас на протяжении шести лет. И я совершенно точно знал, что она простит… уже в который раз. Когда телефон завибрировал в кармане пальто, я отпустил ручку чемодана и тяжело выдохнул. Рука слегка дрогнула, но я все же нажал «ответить», заранее зная, что услышу. Нет, это не было предчувствием, каким-то нелепым предвидением, это было совершенно точным осознанием утерянной связи с близким мне человеком. Я молча поднес телефон к уху. ─ Акира, ─ послышался в трубке голос Шисуи. ─ Широгане… он мертв. Прими мои соболезнования. Не знаю, сколько я простоял, пытаясь то ли принять случившееся, то ли справиться с шоком, парализовавшим все тело. А чувство тревоги только нарастало, становилось объемнее, душило собой остальные эмоции. Никакой пустоты, только огромное, распирающее грудную клетку чувство звенящей тревоги. Я ощущал почти тот самый детский страх одиночества, собственной ненужности, беззащитности. И не важно, сколько тебе лет ─ шестнадцать или чуть больше тридцати ─ все то же неизменное и мелочное чувство неявной, неосознанной и непринятой обиды будет преследовать тебя до конца дней. ─ Акира? ─ позвал Шисуи. ─ Как это произошло? Голос мой прозвучал настолько ровно, что я на секунду усомнился в своей человечности. ─ Огнестрельное ранение в сердце. Работа чистая. Думаю, заказное, ─ сухо проговорил Шисуи, как всегда быстро переключившись с эмоций на холодные факты. ─ Ясно. Скоро буду, ─ сдержанно ответил я и разорвал соединение. Рин, зашедшая в комнату в этот момент, испуганно воззрилась на меня. ─ Его убили, ─ только и выдавил я из себя. Застыв на пороге, она растерянно спросила: ─ Кого? ─ Широгане. Голос предательски дрогнул, и я отвернулся, пытаясь справиться с эмоциями.* * *
Титаническими усилиями я заставил себя вновь подойти к гробу. Шаг за шагом сокращая расстояние, медленно считал. Один год, два, три… пятнадцать лет, Широгане, все точно. Пятнадцать лет и пятнадцать шагов. Остался лишь один, шестнадцатый, последний, который запечатает на веки в моей памяти все эти годы. Я не смогу снять с себя груз вины за произошедшее уже никогда. А ты бы наверняка хотел избавить меня от этого. Хорошо, что не можешь. Я могу до бесконечности сокрушаться и вопрошать в пустоту: почему ты допустил это, зачем впустил убийцу. Но даже призрачной тени ответа уже не различить. Я, идиот, так и не понял, что ты и не собрался никуда уезжать. Ты уже все знал заранее. Знал, на что способны эти люди, знал, как они действуют, но все равно ничего не предпринял. Да, ты никогда не был трусом, но и на самоубийцу ты не был похож. Что за нелепое благородство, Широгане? Кому оно было нужно? Шисуи сказал, что работал профессионал, что ты наверняка знал его. Конечно, с какой стати тебе впускать в квартиру чужого человека? Никаких следов борьбы, никакого сопротивления. Знаешь, я готов возненавидеть тебя просто за сам факт того, что ты сдался. Так просто. Один точный выстрел. Криминалисты были в восторге от столь аристократичной смерти. Пошли бы они. Смерть есть смерть. И красоты в ней мало. Одна пустая и холодная бездна забвения. Ты ведь даже уйти не мог по-человечески, да? Обязательно нужно всегда и во всем быть таким до хрена оригинальным? И если ты меня видишь или слышишь оттуда, не смей улыбаться. Последнее, что остается, это только пообещать помнить, верно? Так мало по сравнению с тем, что ты мне дал за это время. Видишь, на самом деле я весьма болтливый. Жаль, что не сумел сказать все, что хотел, жаль, что не успел поблагодарить, жаль, что звонил редко. Говорят, связи так просто рвутся. Я не ощущаю разрыва. Возможно, я все еще не смирился, да и годы спустя едва ли смирюсь. Только боль притупится, и воспоминания станут светлее, без сегодняшнего налета душной скорби. Я ведь уже проходил через это. Мне не позавидуешь. Знаешь, я не умею прощаться и не буду. Это не слишком честно по отношению к тебе. А я бы хотел остаться предельно честным, говоря с тобой. Непривычно ледяные руки, застывшая маска высокомерия на лице. Да как же глупо обращаться к покойнику! Но ты себе даже не представляешь, сколько людей хоть раз в жизни да делают это. Почему я должен быть оригинальным? Я не ты, Широгане, мне не нужно всенепременно выделяться. Я побуду здесь еще немного, если ты не возражаешь. Ты бы не возражал, верно? Когда-то упрямый подросток по имени Никайдо Акира пытался доказать некоему Широгане, что он самостоятельный донельзя. И как легко в тридцать один год признать, что тот подросток был неправ от самого начала до самого конца. Только исправить сейчас ничего уже не получится. Да и надо ли? Говорят, у ребенка не может быть двух отцов. Однозначно врут. Иначе как объяснить то, что я ощущаю потерю так явственно и так болезненно до разъяренного бессилия. Чертова жизнь. Все эта чертова, богатая на странные перипетии и сюрпризы обычная жизнь обычного человека. Я опустился на скамью в похоронном зале и нервным жестом пригладил волосы. Свечи изредка потрескивали в мертвом безмолвии. Руки мелко затряслись, и я зажал ладонью рот, чтобы ненароком не потревожить здешнюю тишину. Так непривычно для мужчины содрогаться от беззвучных рыданий, но сейчас я мог себе позволить даже это.