Любовь приходит тихо

Look at my hopes, look at my dreams The currency we've spent I love you, you pay my rent (с)

Выходные, обещавшие стать отдушиной в череде унылых безрадостных дней, начались со скандала. С самого раннего утра на пороге квартиры Нимо появилась Хитоми, разбудив звонком в дверь и огорошив заявлением: - Между нами все кончено! Спросонья Нимо только растерянно моргнул и чуть было не спросил, что может быть кончено, если ничего и не было. - В чем дело? – вместо этого поинтересовался он, закрывая за гостьей дверь. - Дело в тебе. Мы не виделись с тобой больше двух месяцев. Два месяца, Нимо! – Хитоми повысила голос, но разуваться не спешила, из-за чего Нимо про себя понадеялся, что задерживаться она не планирует. - Я был очень занят по работе. У меня серьезные проблемы, - оправдываться перед Хитоми Нимо не был обязан, и где-то на периферии у него мелькнула мысль, что в большей мере сейчас оправдывается он перед самим собой. - Да уж как же, слышала я о твоей проблеме, - глаза девушки зло прищурились. – Уже все обсуждают, что ты завел себе мальчика. От такой грубости сонливость как рукой сняло, и Нимо почувствовал, как мгновенно начинает закипать. - Заводят домашних животных, - обманчиво спокойно произнес он. - Любовников тоже заводят, - парировала Хитоми и, сделав полшага в его сторону, уже тише произнесла. – Нимо, это что, не шутка? Ты что, променял меня на прыщавого подростка? Каким чудом Нимо удержался и не влепил Хитоми пощечину, он сам не знал. Видимо, сработала вдолбленная в голову еще родителями заповедь никогда не поднимать руку на женщину. - Пошла вон, - процедил он, чувствуя, как от переполнявшей его ярости подрагивают руки. Хитоми не пришлось просить дважды. Назвав Нимо безмозглым кобелем, она развернулась и ушла, и только когда дверь захлопнулась за ее спиной, Нимо с силой врезал кулаком в стену. Боль была такой ослепительной, что он зашипел сквозь сжатые зубы, а на глаза навернулись слезы, но легче все равно не стало. Нимо знал, что злится не из-за Хитоми. Точнее – та стала последней каплей в чаше его терпения. Жизнь Нимо уже несколько месяцев как превратилась в кошмар, от которого он старательно бежал, но не мог избавиться. Бросив взгляд на часы, Нимо понял, что Хитоми разбудила его вовремя – пора было собираться и ехать к Руки. И Нимо не знал, радоваться ему предстоящей встрече или нет. Черная полоса в его жизни началась перед новым годом и тянулась уже больше трех месяцев. Проблемы напоминали снежный ком, тянули одна за другую, и Нимо даже не заметил, в какой момент просто рабочие трудности превратились в угрозу всей его карьере. Компания, дела которой и так шли не слишком хорошо, оказалась на грани разорения: юридический отдел не успевал отвечать на судебные иски, денежных средств с каждым днем становилось все меньше, доходы не покрывали текущие расходы, и Нимо не был дураком, чтобы не понимать – предприятие стремительно приближалось к полному краху. Он мог бы уволиться, но не позволяла совесть – тонущий корабль капитан должен спасать до последнего, да Нимо и сомневался, что теперь его отпустят. Все же в происходящем большая часть вины ложилась на его плечи, как управляющего. Из-за всего случившегося Нимо осунулся и заметно похудел, но беды на этом не заканчивались. Другой не менее важной проблемой для него стал Руки. Объективно ничего не изменилось – по-прежнему их связывали лишь секс да материальная благодарность Нимо, от которой Руки никогда не отказывался, хотя и не показывал, будто был ей рад. Подарки, щедрость Нимо были чем-то самим собой разумеющимся. Вот только теперь Нимо начинал понимать, что всего этого ему мало. Первый тревожный звоночек прозвенел за два дня до Рождества, когда Нимо позвонил Руки, чтобы договориться о новой встрече, и уже слушая гудки в трубке, вдруг понял, что в этот день у Руки был его долгожданный конкурс, на который Нимо обещал прийти, но забыл. - Привет, - голос Руки звучал как обычно, не было похоже, что он огорчился из-за отсутствия Нимо на концерте. - Твой конкурс… У меня было много работы, я даже позвонить не смог, - на ходу соврал Нимо. - Ничего страшного. Я понимаю, что тебе это не очень интересно, - абсолютно спокойно ответил Руки, и почему-то Нимо показалось, что его ложь тот раскусил еще до того, как Нимо придумал, как именно солгать. - Я хотел прийти! – возмутился он. – Мне как раз было интересно. И неожиданно понял, что говорил искренне, что само по себе было удивительно и странно: какое ему вообще дело до личной жизни Руки и до каких-то дурацких студенческих конкурсов? - Ну, это не последний конкурс, в котором я планирую участвовать. Придешь в следующий раз, - не стал спорить Руки. - А как ты выступил? – опомнившись, Нимо спросил о самом главном. - Третье место, - в голосе Руки слышалась такая неприкрытая гордость, что даже не было нужды спрашивать, доволен он или нет. - Поздравляю, - ответил Нимо и, не удержавшись, добавил: - Хотя ты заслуживал первого. - Вряд ли, - Руки негромко рассмеялся. – На самом деле, я и отборочный не прошел, забыл? Это я просто хорошо подготовился. На этом разговор был исчерпан, они договорились о новом свидании и попрощались. Отложив телефон в сторону, Нимо поймал себя на том, что все же испытывает неподдельное огорчение от того, что пропустил такое важное для Руки мероприятие. А дальше стало хуже. Нимо начал замечать то, чего не было раньше. Например, ему стало интересно, в какой семье вырос Руки, каким было его детство, как он жил, до того как переехал в большой город, чтобы поступить в консерваторию. Как он вообще начал заниматься музыкой и почему выбрал именно скрипку. Нимо начал спрашивать, какие фильмы любит Руки, и нравится ли ему читать, как он проводит свободное время и много ли у него друзей. И еще десятки вопросов, которые в этой жизни не должны были волновать Нимо. Руки никогда ничего не скрывал, охотно отвечал на проявленное любопытство, хотя часто в его глазах Нимо читал удивление. Руки не понимал, с чего вдруг все это стало нужно его любовнику – просто любовнику. А просто любовник Нимо, тем временем, приходил к выводу, что в компании Руки ему стало хорошо и интересно, что даже разница в возрасте не умаляла этого. И еще что Руки кажется ему очень красивым, хотя раньше он этого почему-то не замечал. Провести вместе выходные они договорились еще давно. В последнее время Нимо работал семь дней в неделю, но этот перерыв запланировал заранее и решил, что поедет отдохнуть вместе с Руки в любом случае. Он забронировал домик в кемпинге в горах у живописного озера, и хотя Руки сказал, что его не интересует рыбалка, Нимо все равно заявил, что попробует его научить. Два дня в тишине и покое обещали стать просветом в суете унылых будней, если бы накануне Нимо не испортил себе весь настрой. Какого черта его дернуло поехать в обеденный перерыв к Руки, он сам не знал. Нимо уже тошнило от работы, тошнило от проблем и от непрерывного напряжения, не отпускавшего даже по вечерам, и потому он неожиданно для себя решил приятно провести полчаса в компании Руки, угостить его обедом и хотя бы ненадолго отвлечься от всего. Он ждал Руки в машине – Нимо удалось припарковаться так, чтобы хорошо видеть центральный вход в главный корпус консерватории. Занятия у Руки заканчивались примерно в одно и то же время, Нимо уже запомнил это, потому надеялся, что скоро увидит его. Звонить Нимо не стал, логично полагая, что во время лекции тот все равно не возьмет трубку. Руки он действительно увидел, но радость не продлилась и трех секунд. Тот вышел из здания, довольный и улыбающийся, а следом за ним на непозволительно малом расстоянии тащился какой-то парень, что-то весело рассказывающий. Именно ему и улыбался Руки – его Руки. Прежде Нимо было незнакомо чувство ревности, он никогда не испытывал его по отношению ни к одной из своих подружек и уже думал, что в принципе не умеет ревновать. Но теперь Нимо стало физически дурно, когда он увидел, как отойдя немного в сторону от шумной толпы студентов, Руки и его приятель остановились, продолжая говорить о чем-то, и последний на несколько секунд сжал плечо Руки, заглядывая в глаза и улыбаясь. Руки что-то ответил, а после они вместе пошли прочь по улице, вероятно, в сторону метро или автобусной остановки. Ничего необычного, ничего намекавшего, будто у Руки было что-то с этим студентом, тот не сделал. Но Нимо все равно с бессильной злостью сжимал руль своего автомобиля и отмечал, что у него разболелась голова. Он так и не вышел из машины, не стал догонять Руки и никак не дал понять, что приезжал в этот день к консерватории. ____ Место, где располагался выбранный Нимо кемпинг, было настолько живописным, что очаровывало своей красотой. День выдался пасмурным, и потому вода горного озера, в котором не отражалось голубое небо, казалась темной и холодной. В городе Нимо не замечал, что весна давно наступила, как распустились деревья и зазеленела трава, но здесь, на природе в самом воздухе чувствовался сладкий дурманящий запах. Хотелось дышать полной грудью, радоваться каждой минуте и ни о чем не думать. Последнее Нимо никак не удавалось. "Он может трахаться с кем угодно, - не без раздражения напоминал себе Нимо. – Я вот тоже сплю с Хитоми. То есть спал до недавнего времени…" Но голос разума заглушали глупые чувства и эмоции. Нимо понял: в глубине души он надеялся, что у Руки больше никого нет, кроме него одного. Всю дорогу в машине и по приезде тоже разговор не клеился – не клеился преимущественно из-за Нимо, который никак не мог заставить себя выбросить лишнее из головы и прекратить мысленно возвращаться к вчерашней сцене. В конце концов, Руки надоело каждый раз получать односложные ответы, и он тоже умолк. Домики в кемпинге находились достаточно далеко друг от друга, что создавало иллюзию обособленности. Каждый из них имел свой выход к воде, маленькую террасу и деревянный помост у берега, чтобы было удобно рыбачить. Именно на этом помосте и устроился Руки, закатав джинсы и свесив босые ноги. Откинувшись назад и опираясь на руки, он опустил голову, и слабый ветер перебирал его волосы. Он сидел без движения уже некоторое время, а Нимо, который упорно находил себе какие-то занятия, то перетаскивал вещи из машины, то звонил кому-то, в определенный момент понял, что больше не может отмалчиваться и избегать разговора. Он чувствовал себя очень глупо, когда подошел вплотную к Руки, остановился за его спиной и уже хотел прямо поинтересоваться, кто этот тип, с которым он вчера его видел. Доски скрипнули под ногами, Руки не мог не заметить, что его уединение нарушено, но никак не показал этого, даже головы не повернул. - Красиво, - наконец попытался начать разговор Нимо, глядя прямо перед собой на водную гладь. Ничего более оригинального в его голову не пришло. - Ага, - согласился Руки, покачивая скрещенными ногами над водой, словно в такт одному ему слышной мелодии. "Что я как школьница, в конце концов?" – рассердился на себя Нимо и решил больше не медлить, пускай следующие его слова и прозвучали бы неуместно и странно. - Давно хотел спросить. Сколько у тебя мужчин было? Кроме меня. В последний момент Нимо все же дал слабину и не стал спрашивать сразу, есть ли у Руки кто-то сейчас. Это должно было стать следующим вопросом. Болтать ногами Руки перестал, едва заметно повел плечами, но оборачиваться к Нимо, стоявшему в полуметре за спиной и смотревшего сверху вниз на его взъерошенную макушку, снова не стал. - Кроме тебя, нисколько, - негромко ответил он. Если и существовал ответ, который Нимо не ожидал услышать ни при каких обстоятельствах, то это был он. - Как нисколько? – глуповато переспорил он, но Руки не стал отвечать, только плечами пожал. Больше всего Нимо хотелось теперь спросить, а было ли у Руки что-то с девушками, или "нисколько" означало, что у него никогда ничего не было вообще ни с кем, кроме Нимо. Почему-то это показалось очень важным, и Нимо боялся одновременно услышать ответ и да, и нет. Но Нимо заставил себя помедлить, проглотить чуть было не вырвавшиеся слова, и вместо этого спросил другое. - Почему ты мне сразу не сказал? Голос прозвучал неприятно жалобно, словно Нимо был расстроен открывшейся ему истиной. - Зачем? – в очередной раз Руки сделал неопределенное движение плечами. - Ну… Чтобы я знал, - сформулировать ответ оказалось не так просто. – Может, как-то по-другому надо было… Впервые с начала этого разговора Руки повернул голову и поглядел на Нимо, улыбнувшись искренне, как тому показалось. - Да все в порядке, чего ты? - Зачем ты вообще тогда согласился? – Нимо не мог скрыть недоумения. Его юность давно осталась в прошлом, и он уже плохо помнил, какие именно эмоции и страхи сопровождали первый сексуальный опыт, но одно мог сказать точно: подставляться первому встречному, едва знакомому человеку, который, к тому же, намного старше и которому наплевать на него, он бы точно не стал. Неприятной догадкой Нимо кольнула мысль, что Руки не слишком церемонился, потому что просто хотел найти богатого любовника – на дорогую машину Нимо он обратил внимание еще в самую первую встречу. - Ты мне понравился, - просто ответил Руки, все так же глядя на Нимо через плечо. – Но я подумал, что такой, как ты, все равно не станет для начала водить меня на свидания в парк и в кино. Разве я не прав? Нимо только вздохнул, не зная, что возразить, а Руки снова отвернулся и опустил голову, рассматривая свои колени. Его волосы рассыпались, обнажая шею, бледную кожу и выпирающий верхний позвонок, а Нимо, повинуясь секундной слабости, опустился на колени и прижался губами к этому позвонку, закрывая глаза и втягивая носом запах волос Руки. - Давай уедем отсюда, - прошептал он, обнимая Руки за плечи. Сейчас Нимо больше всего хотелось именно этого. Уехать прочь, подальше от ненавистной работы, от должности, которую учредители компании ему доверили, не обратив внимания на молодость, и ожиданий, которые он не оправдал. От забот и каждодневных проблем. От Хитоми с ее бессмысленными обвинениями. Нимо переполняли незнакомые и плохо контролируемые чувства. Хотелось сжать Руки в объятиях до хруста костей, до боли сжимая зубы от невыносимой нежности, и наговорить таких глупостей, за которые потом будет очень стыдно. Потому что подобное недопустимо между людьми, которых связывает исключительно материальное и физическое, но никак не духовное. - Куда уедем? – Нимо не видел лица Руки, но ему показалось, что тот улыбнулся. - Куда-нибудь, где тепло и море. И где никого нет. На месяц или на несколько недель. - Куда ж я поеду? У меня занятия, - негромко возразил Руки. "К черту твои занятия", - очень хотелось ответить Нимо, но он сдержался, только крепче обнял его. - Давай поедем, когда у тебя будут каникулы. - На каникулах я должен проведать родителей. - Проведаешь, а потом поедем. Закрыв глаза, Нимо опустил подбородок на плечо Руки, а тот, в свою очередь, кончиками пальцев погладил тыльные стороны ладоней Нимо, которыми тот по-прежнему обнимал его. - Хорошо. Что-нибудь придумаем, - наконец произнес он. - Ловлю на слове, - вздохнул Нимо. - Можешь не ловить, - улыбнулся Руки. Нимо думал о том, что сидеть вот так у воды, обнимая Руки, можно до бесконечности долго. А еще твердо решил, что обязательно увезет его куда-то, неважно куда, где они будут только вдвоем, чтобы хотя бы на время отделаться от опостылевшей рутины. В этот момент Нимо даже не подозревал, что никуда они уже не поедут. ____ - Вы не оправдали возложенного на вас доверия и с сегодняшнего дня освобождаетесь от обязанностей. Нимо не мог сказать, что слова прозвучали для него как гром среди ясного неба – напротив, подобное было вполне ожидаемо, но он не думал, что воспримет новость настолько болезненно. Внеплановое собрание акционеров по причине бедственного положения компании первым же решением утвердило его увольнение. Ничего ужасного не случилось, но Нимо показалось, будто остановились невидимые часы, тиканье которых он слушал так долго, что успел привыкнуть, и теперь тишина кажется почти невыносимой. Это был своего рода конец – если не всей жизни, то какого-то очень важного ее периода. Впервые за долгое время Нимо позволил себе напиться до беспамятства, чтобы проснуться утром и не помнить, что было накануне. Однако на этом страшное не закончилось. Тем же собранием акционеров было принято решение банкротить компанию как безнадежную, а с Нимо, как с управляющего, взыскать полагающиеся штрафы. По закону Нимо как директор нес ответственность всем своим материальным имуществом, а в случае, если имущества было недостаточно, наступала уголовная ответственность. "То есть тюремное заключение", - напомнил себе Нимо, читая решение собрания акционеров, о котором его уведомили официально, прислав документы специальным письмом. Последовавшие за этим три месяца превратились для Нимо в сущий ад. Судебные заседания проходили практически каждую неделю, остальное время занимали бесконечные проверки всех существующих инстанций. Хотя формально Нимо был уволен, а на его место нанят другой человек, который должен был руководить предприятием на протяжении всего банкротства, на работу Нимо ходил как прежде, едва ли не каждое утро – только он мог дать ответы на многочисленные вопросы контролирующих органов. Список кредиторов компании был длинным, имеющихся активов не хватило бы, чтобы покрыть все задолженности. Ситуация выливалась в очень неприятный скандал и опять же – в проблемы для Нимо. Хотя процедура банкротства обещала растянуться не меньше, чем на год, все движимое и недвижимое имущество Нимо описали уже через месяц. Ему пришлось снять небольшую квартиру, заплатить за которую он смог лишь благодаря помощи друзей, одолживших ему немного денег на неопределенный срок. Нимо казалось, что он живет в страшном сне, хотя подобное не являлось ему даже в кошмарах. Пускай вырос он в небогатой семье, за последние годы успеха и благополучия Нимо успел привыкнуть к достатку и всему, что его сопровождает. О хорошей машине, красивом отдыхе, дорогих ресторанах можно было забыть – теперь перед Нимо стояла другая задача: хотя бы не пойти по миру. Репутация его была подорвана раз и навсегда, найти должность, соответствующую прежнему статусу, он уже не смог бы. Люди такого профессионального уровня, как Нимо, не искали работу по объявлениям – их приглашали, переманивали работодатели. Теперь же Нимо не был уверен, что в принципе сможет найти себе хоть какое-то место. Да и необходимость решить все вопросы на старом поприще лишала его времени на поиски новой работы. В подобных ситуациях люди, как правило, возвращаются в родной дом, чтобы переждать трудные времена, но Нимо не хотел беспокоить родителей да и стыдно было признать свое поражение. Порой он думал о том, что было бы хорошо и вовсе переехать, в другой город или в другую страну, но это требовало денег, которых у Нимо теперь не было и не предвиделось. После того, как все закрутилось, с момента его увольнения и все последовавшие долгие месяцы Нимо ни разу не виделся с Руки. Несколько раз тот звонил ему, но Нимо не брал трубку – ему нечего было сказать ему. Нимо даже позабыл о том, что Руки жил в арендованной им квартире, за которую он, разумеется, перестал платить. Было неправильно, что о выселении Руки уведомил арендодатель, а не сам Нимо, но о квартире этой он вспомнил слишком поздно, когда все и так должно было решиться. Еще через некоторое время Нимо сменил телефон, окончательно обрывая связь с прежней жизнью. Банкротство компании и все сопровождавшие его мероприятия сделали жизнь Нимо похожей на воронку – именно так он представлял себе происходящее. Проблемы закручивали, затягивали его, захлестывали с головой. С каждым днем становилось все хуже, и Нимо казалось, что не сегодня-завтра он просто умрет – закончатся силы, чтобы вывозить все свалившееся на собственном горбу. Или наложит на себя руки и того раньше. Однако Нимо недооценил себя. Легче не становилось, но постепенно потрясение от случившегося потеряло свою остроту, судебные заседания вместо встрясок превратились в рутину. Нимо сам не заметил, как из издерганного сломленного человека превратился в робота, который встает по утрам в одно и то же время, делает одни и те же действия, а вечером приходит и ложится спать, чтобы провалиться в забытье без сновидений. В тот вечер, когда Нимо впервые за долгое время уснул без снотворного, он был вынужден констатировать, что ему становится лучше. Наконец он смог сказать себе "будь что будет" и всерьез задумался о том, как ему жить дальше. Но вместе с тем, как успокоились нервы, вернулись и воспоминания – в первую очередь, воспоминания о Руки. Это было даже странно: из всего, чего лишился Нимо, теперь, по прошествии времени, чаще всего он думал именно о мальчике, с которым случайно познакомился больше года назад и с которым провел немало приятных часов. Нимо вспоминал о Руки и прежде, не было дня, чтобы он не думал о нем, но сосредоточиться всерьез на своих чувствах не мог – первоочередные дела и серьезные неприятности лишили Нимо права горевать о личном. Он напоминал себе, что с Руки его связывает только секс, и уж точно не о сексе должен думать человек, у которого рушится вся жизнь. Теперь же, когда Нимо начал привыкать к свалившимся на него переменам, в голове прояснилось, и все чаще мысленно он возвращался к Руки, гадая, что с ним сейчас и где он. Упорно Нимо игнорировал ноющее внутреннее чувство, которое возникало каждый раз, стоило вспомнить до боли родной образ: светлые волосы, черные глаза, не скрытые синими линзами, не по-мужски тонкие запястья. Нимо не желал давать определение тому, что испытывал. Или боялся, что было куда вероятней. Откуда взялось это чувство, когда оно появилось и как давно живет с ним, Нимо не знал, лишь мог сказать, что пришло оно тихо и незаметно. Даже после долгой разлуки, после того, как весь его мир перевернулся с ног на голову, привязанность к Руки не исчезла. Напротив, Нимо казалось, что теперь для него все стало еще хуже, и что он безумно соскучился. "Он еще ребенок. Мы с ним из разных миров. Да я его и не знаю хорошо…" – мысленно Нимо приводил аргумент за аргументом, обосновывая, почему все, что он чувствует, является его же выдумкой. Но голос разума звучал в пустоту. В конце концов, Нимо решил, что должен увидеть Руки еще хотя бы раз, пусть и не знал, что скажет ему. Ведь Нимо больше нечего было ему дать. ____ Добираться до консерватории на метро было непривычно. Нимо сто раз проделывал этот путь, но при этом всегда был за рулем. Когда он подходил к главному корпусу, запоздало пришел вопрос, а начался ли уже семестр? Был конец лета, но Нимо понятия не имел, в каком графике работает консерватория. Следом Нимо подумал и о вовсе неприятном: Руки мог теперь ходить на занятия в какой-то другой корпус, мог перевестись и уехать… Да мало ли что еще могло случиться? Только теперь Нимо осенило, что, быть может, уже и не получится его найти. Номер телефона Руки как и все остальные, остался в прошлом телефоне, и теперь Нимо разозлился на себя за то, что тогда на нервах сжигал за собой мосты, будучи в полной уверенности, что больше не захочет прикоснуться ни к чему, что осталось в прежней жизни. Остановившись недалеко от главного входа и прислонившись плечом к дереву, Нимо постарался принять самый безмятежный вид, как будто он просто дожидался знакомого, и происходящее было в порядке вещей. Очень хотелось закурить, но с вредной привычкой Нимо завязал несколько месяцев назад – сигареты стали для него своеобразной роскошью, и Нимо лишь теперь понял, сколько можно сэкономить, если не курить. Когда на пороге здания появились первые студенты, Нимо облегченно выдохнул: по крайней мере, каникулы уже закончились, и шансы увидеть Руки возросли. Нимо вспомнился его предыдущий визит сюда, прошлой весной, казавшейся теперь бесконечно далекой, когда он за рулем своего автомобиля дожидался Руки на парковке и увидел, как тот вышел вместе с каким-то своим приятелем. В душе тут же зашевелилось плохое предчувствие: что, если сейчас он увидит Руки, но тот выйдет в обнимку с кем-нибудь? И что тогда делать Нимо? Додумать мысль он не успел, потому что наконец заметил того, кого ждал. Руки выглядел как обычно, как прежде. Выходя из дверей консерватории, он держал какую-то тетрадь, которую тут же спрятал в свою сумку, и направился в сторону метро. По сторонам Руки не смотрел, больше под ноги. У него были все те же белоснежные волосы, и одет он был так же – в кроссовки и широченные джинсы, которые совсем не нравились Нимо. Руки не выглядел ни веселым, ни печальным, скорее просто задумчивым, да и вообще не изменился за то время, что Нимо его не видел. И Руки был один. В определенный момент Нимо понял, что стоит с раскрытым ртом и смотрит в спину Руки, не шевелясь и даже не дыша. Ему казалось, что внутри него сейчас фейерверк со вспышками и взрывами. Тоска, радость, грусть, боль, счастье – все перемешалось, Нимо в жизни не смог бы сказать, что именно он испытывал в этот момент. И почему-то он думал, что Руки не может этого не почувствовать, не может не ощутить прожигающий ему лопатки взгляд. Однако тот так и не обернулся, идя своей дорогой вперед. Опомнившись, Нимо стряхнул с себя оцепенение и чуть было не дал слабину, слабовольно решив не подходить и оставить все, как есть. Лишь в последнюю секунду он отвесил себе мысленную затрещину, обозвал себя же тряпкой, и поспешил вперед, пока Руки не скрылся из виду. И пока не пропала решимость. - Руки! – окликнул его Нимо, когда разделяющее их расстояние сократилось до десятка метров, и сам не узнал свой голос. Они были на широкой аллее, соединявшей сквер у консерватории и широкую улицу. Справа и слева от нее росли высокие деревья и зеленел ухоженный газон. Людей вокруг было много, преимущественно студентов, спешивших после занятий по своим делам, но никто не обращал внимания ни на Нимо, ни на резко обернувшегося Руки. Руки остановился, и Нимо тоже затормозил, хотя оставался еще достаточно далеко от него. Лишь усилием воли он заставил себя сделать несколько шагов вперед, подходя ближе. - Ты? – голос Руки прозвучал очень тихо, сдавленно, а Нимо понадобились все его силы, чтобы изобразить вымученную улыбку. - Неожиданно, правда? – спросил он и сам поразился, как глупо прозвучали его слова. Руки смотрел на него широко распахнутыми глазами, и казалось, что черные зрачки сливаются с карей радужкой. Он побледнел немного, побелели даже губы, будто Руки видел перед собой призрака, и на секунду Нимо показалось, что Руки нехорошо себя чувствует. - Выглядишь хреново, - после затянувшегося молчания наконец произнес Руки. - Навалилось многое, - пожал плечами Нимо, стараясь вспомнить, что он вообще собирался говорить. Несмотря на то, что он долго мысленно готовился к этой встрече, происходящее не казалось ему реальным, как не казался и сам Руки – такой необыкновенный, так им и не понятый, и такой одновременно родной, как будто целую жизнь знакомый. - Извини, что пропал так неожиданно, - вспомнил нужные слова Нимо. – Наверное, я должен был позвонить, чтобы… "Чтобы ты не волновался", - чуть было не закончил Нимо, но вовремя вспомнил, что у Руки нет причин о нем беспокоиться. - Чтобы ты не подумал, будто я умер или пропал без вести, - решил отшутиться Нимо и вяло улыбнулся, только Руки и не подумал возвращать ему улыбку. – Но все навалилось, и я… - Я так и подумал, - перебил его Руки, голос которого изменился и стал тише. - Что подумал? – растерялся Нимо. - Что ты умер. - От чего? – опешил Нимо, забывая, что он собирался сказать. – В смысле, с чего вдруг мне умирать? - Я не знаю, - на Руки было жалко смотреть, и Нимо почувствовал, что больше всего хочет обнять его, пускай вокруг множество людей. - Руки… - начал было он, делая еще один шаг в его сторону, но Руки отступил назад. - Где ты был? – вопрос прозвучал с вызовом, и если полгода назад такое поведение возмутило бы Нимо, который не был обязан ни в чем отчитываться, теперь по необъяснимой причине он почувствовал себя виноватым и просто обязанным оправдаться. - Меня уволили, - признался он. - Уволили? - Не только. Компания разорилась, сейчас ее банкротят, у меня отобрали мое имущество, но и это еще не все. Сейчас идут суды: если признают, что я был виноват в этом разорении, возможно, у меня будут еще большие проблемы. Нимо хотел объяснить все более детально и доступно, но ему показалось, что Руки его больше не слушает. Тот все так же стоял перед ним, однако взгляд стал рассеянным и пустым. - Почему ты не позвонил? – спросил он отчужденно. - Да все некогда было… - выдал первое, что пришло на ум Нимо, который и предположить не мог, что Руки отреагирует на его появление вот так. – И я думал, что тебе это неважно. До этого момента смотревший в сторону Руки перевел на него взгляд, и Нимо стало откровенно не по себе, хотя разгадать, о чем именно думал Руки, он не мог. - Неважно, значит, - эхом повторил тот. - Понимаешь… У меня больше ничего нет, - развел руками Нимо, подсознательно чувствуя, что говорит он вовсе не то, что нужно. - Я ведь правда думал, что ты умер, - у Руки подозрительно дрогнул голос. – Взял и сдох. На последней реплике, прозвучавшей глупо и неуместно, Нимо хотел улыбнуться, но не смог. Он смотрел на Руки и не мог поверить своим глаза, понимая, что тот волновался за него, переживал и действительно ждал звонка. Смысл слов о том, что у Нимо больше нет ни гроша за душой, как будто не доходил до него. У Руки было такое лицо, словно он вот-вот расплачется. И потому Нимо пропустил момент, когда за секунду Руки замахнулся и с силой врезал ему кулаком по скуле. Удар был не столько сильным, сколько неожиданным. Больно клацнули зубы, Нимо отступил на шаг назад, интуитивно хватаясь за щеку и одновременно слыша, как рядом охнули проходившие мимо девушки. - Урод! – Руки будто и не замечал, что прохожие шарахнулись от них. – А я тебя еще искал! - Искал?.. - Искал! – скорей всего, Руки повышал голос не специально, как и бездумно сжимал кулаки, глядя на Нимо зло и с отчаянием. – Но я же о тебе ничего не знаю! В квартире твоей был, но там больше никто не живет!.. Руки задохнулся на вдохе – казалось, что он собирается сказать еще очень многое. Но неожиданно для Нимо он резко развернулся и пошел прочь своей дорогой, по аллее в сторону метро. - А ну стой! – Нимо понадобилась секунда, чтобы догнать его и поравняться, торопливо шагая рядом. - Проваливай, - зло бросил Руки, еще больше ускоряя шаг. - Подожди… - попытался уговорить по-хорошему Нимо, но когда Руки не отреагировал, с силой схватил его за локоть, дергая и заставляя остановиться. - Я не знал, что тебе сказать, ясно? У меня больше ничего не было, даже жить было негде. И все наши отношения… - Ну да, мне же от тебя только подарки твои нужны, - перебил его Руки, глядя с вызовом в глаза. – Правильно, зачем звонить, если денег больше нет? К чему ведет этот разговор, Нимо догадался еще в тот момент, когда увидел, как при его виде Руки переменился в лице. Но теперь после его последних слов будто в голове щелкнуло, все встало на свои места, и Нимо вдруг почувствовал такую легкость, какой не испытывал очень давно. Быть может, не испытывал вообще никогда. Он все еще сжимал локоть Руки и не был уверен, что если отпустит, тот не уйдет снова, потому отпускать не стал. Вместо этого Нимо обнял его за плечи свободной рукой, притянул к себе и сжал так крепко, как мог, и коротко рассмеялся, негромко и счастливо. - Ничего смешного, - огрызнулся Руки и попытался высвободиться, но Нимо не отпустил. - Это очень смешно, - заверил его Нимо. "Или, скорее, глупо", - мысленно добавил он. Все то время, пока он думал, что Руки от него нужны только деньги, Руки наверняка считал, что Нимо нужен только секс. Раньше Нимо полагал, что такие абсурдные ситуации случаются только в кино. - Убирайся. Видеть тебя не хочу, - Руки перестал дергаться, но обнимать Нимо в ответ не спешил, так и стоял на месте, не двигаясь. - Хорошо, - согласился Нимо, разжимая объятия, чтобы отступить немного и заглянуть Руки в глаза. – Только сначала я угощу тебя кофе. Сейчас это единственное, чем я еще могу угостить. Руки смотрел на него хмуро исподлобья, и под сердцем у Нимо кольнуло от внезапного страха, что тот не простит его, что уйдет и больше не пожелает разговаривать никогда. Повисшая пауза показалась Нимо очень долгой. - Ладно, угощай, - наконец сдался Руки. – Но за кофе спать с тобой я не буду. Нет подарков – нет секса, все просто. Внутреннее напряжение, от которого сжималось сердце Нимо, мешавшее даже дышать, треснуло и рассыпалось. Нимо шумно выдохнул и впервые за весь разговор улыбнулся искренне и с облегчением. - Через два квартала отсюда есть дешевое кафе, - не меняя сердитого тона, Руки указал куда-то в сторону, видимо, показывая, где находится упомянутое заведение. – Как раз для таких нищих, как ты. - Прости меня, - перебил его Нимо, стараясь вложить в слова всю свою искренность, и понимая, что этого, конечно, будет мало, и что позже он обязательно придумает, как извиниться, чтобы действительно заслужить прощение. Руки в ответ только усмехнулся, а после развернулся и первым направился в сторону упомянутого кафе. - Нет, - бросил через плечо он.