Amaryllis

We have not touched the stars, nor are we forgiven, which brings us back to the hero's shoulders and the gentleness that comes, not from the absence of violence, but despite the abundance of it* Когда Гарри приходит в себя, в носу у него свербит, а воздух весь насквозь пропитан крепким запахом сигаретного дыма. Повсюду кричат незнакомые голоса. Звуки отражаются от стенок черепной коробки, и это отдается тупым, болезненным эхом в голове. Он думает, что вполне может лежать на земле – поверхность под ним твердая и холодная, оставляющая царапины на теле при движении, а под руками оказываются сухие листья вместо мягкого одеяла. Гарри не помнит, чтобы он засыпал на земле. Кто-то медленно, осторожными шажками обходит вокруг него. У этого человека шумное, скрежещущее дыхание, и воздух со свистом выходит из его горла. - Вот же блять, Луи. Мы не можем просто так оставить его здесь, - кто-то говорит с резким акцентом, и голос звенит от возмущения. Порыв ветра бьет Гарри в лицо. Сейчас он сгорает от любопытства и пытается открыть глаза, но веки кажутся чересчур тяжелыми. - Это не на нашей совести, - спокойно парирует второй голос. Со стальными нотками в тоне. - Тогда просто заберем его на ночь, я сомневаюсь, что он в состоянии куда-то идти. Гребаная жизнь. Наконец, Гарри побеждает в напряженной борьбе с самим собой и демонстрирует некоторые признаки жизни. Он касается пальцами своих перепутанных кудрей и шипит из-за болезненной тяги в затекших конечностях. Все стихает: даже шаги, звенящие в голове парня, замирают. Его трясет чья-то рука. - Приятель? - Да, - хрипит Гарри, с трудом выдыхая. Только сейчас он понимает, что дрожит от холода. - О, хвала чертовым богам, он жив, - восклицает голос с акцентом еще ближе. Теплая рука касается лица Гарри и насильно приоткрывает ему один глаз. - При-ивет, - невероятно размытый силуэт парня с копной светлых волос нависает над ним сверху, и этот блондин тут же добавляет. – И как тебя зовут? Гарри отталкивает руку парня прочь и сразу же замирает, осознавая, что делает. Все, что он знает, так это то, что валяется в какой-то канаве, а незнакомые люди спорят о том, стоит ли его забирать. Да они могут оказаться серийными убийцами. - Хм, - красноречиво выдает кудрявый, когда ему все-таки удается открыть глаза. Окружающий мир медленно фокусируется перед ним: высокие деревья и развернутое ночное небо, усеянное звездами. Когда он вышел из дома, было девять часов утра. - Чт… - начинает Гарри, пытаясь опереться на локти. – Который час? Мне нужно быть дома до… - Господи, - обрывает его кто-то. – Ты же сейчас не серьезно. Еще один человек – парень? – выходит из тени. Капюшон скрывает его лицо, а расслабленная поза ярко контрастирует с его резким тоном. Гарри должен бы, вероятно, испугаться, но ему больше обидно, чем страшно. Он запутался. Он понятия не имеет, что такого натворил и чем заслужил такое отношение к себе говорившего. - Извините? – бормочет Гарри. Теперь он видит куда лучше, и может заметить пару сверкнувших под капюшоном ярких глаз и заинтересованный взгляд блондина, который стоит возле него на коленях и внимательно изучает его, склонив голову на бок, подобно псу. - Не обращай на него внимания, - весело говорит он, - я первый с тобой заговорил. - Да, - соглашается Гарри медленно, как и всегда, но ему по-прежнему сложно оторвать глаза от грубого парня, снова скрывшегося в тени. Он думает, что кто-то такой храбрый по своему тону мог бы и постоять рядом с ними. – Гарри. Меня зовут Гарри Стайлс. Блондин ослепительно улыбается ему. - Приятно познакомиться, Гарри Стайлс. Я Найл Хоран, а тот недовольный мешок дерьма – Луи. Зейн стоит прямо позади тебя, ему не удастся подкрасться незамеченным, но он любит это делать. Только сейчас Гарри вспоминает, что какой-то человек кружил вокруг него раньше, и сразу же поворачивает голову, чтобы глянуть через плечо. Сначала он видит грязные кожаные сапоги, до неприличия узкие темные джинсы, черную рубашку, а потом самое красивое лицо, которое он когда-либо видел. После того, как Гарри добрых десять секунд пялится на Зейна, с лица того спадает каменное выражение, и он слегка ухмыляется, прежде чем выпустить облако сигаретного дыма в сторону кудрявого. Он выглядит без малого как греческий бог. - Итак, Гарри Стайлс, какого хрена ты валяешься посреди леса без сознания? – Найл умеет переключить внимание на себя. - Эм, я не знаю? - Что последнее ты помнишь? – спрашивает Зейн, обходя вокруг него, чтобы сесть рядом с Найлом. - Вышел из дома, я думаю? Я собирался пойти на железнодорожный вокзал… - Гарри замолкает, пытаясь припомнить, что случилось с ним. Это приводит к болезненным вспышкам перед глазами. Все, что он помнит, – это вспышка красного и яркие пятна, пританцовывающие под веками, похожие на задние фары автомобиля. – Я пешком сюда пришел? Зейн фыркает, выдыхая дым из ноздрей. Найл отвешивает ему затрещину. - Я так не думаю, но никогда нельзя знать наверняка. Ты действительно ничего не помнишь? – спрашивает он. Его улыбка, наконец, слегка угасает, а между бровями залегает складочка. Гарри садится ровнее. - Нет, я вроде как помню какие-то ярко-красные фонари, на фары что ли похожие. Но остальное… - Откуда ты? – спрашивает парень в капюшоне – Луи. - У тебя привычка перебивать людей, пока они говорят? – укоряет его Стайлс. Обычно он не ведет себя так грубо, но сейчас он уверен, что может позволить себе немного свободы в конкретно этой ситуации. А если мрачный и задумчивый пиздюк планирует его убить, ну, по крайней мере, Гарри преподаст ему урок хороших манер. Луи подходит ближе, игнорируя громкий гогот Найла, и поднимает свои сверкающие глаза на Гарри. Даже воздух вокруг них накаляется, а Стайлс до сих пор не может разглядеть, как выглядит этот парень. Никто ничего не говорит. Гарри все так же таращится на Луи, гадая, почему его глаза горят электрическим голубым огнем в темноте и что это за световой трюк. - Довольно справедливо, - говорит Луи, в конце концов. – Продолжай. Стайлс кашляет. - Да на самом деле я просто хотел… хм. Я не помню больше ничего. – Луи фыркает. – И я из Холмс Чапела. - Понятия не имею, где это, - встревает Найл. - Чешир, очевидно же, подождите, что вы имеете в виду? А мы где? – Гарри чувствует, как паника постепенно начинает пузыриться внутри живота. Неприятные чувства увеличиваются еще в десяток раз, когда он внезапно начинает острее чувствовать все окружающее его, словно кто-то сорвал с головы одеяло: холод воздуха, сырость лесной подстилки, шелест листьев и посторонние запахи, – все ярче. Он дрожит. - Хм, неподалеку от Лондона? – Найл по-видимому единственный, кто не стремится нагнать на себя таинственности и пытается обеспечить Гарри хоть какой-то информацией и... Ох. - Лондон? Какой Лондон? Столица Англии, Лондон? – раз за разом повторяет парень, на случай если ослышался. - Нет, другой Лондон, - смеется Луи низко и хрипло. Он подходит еще ближе, и на этот раз лунного света достаточно, чтобы осветить острый подбородок и бледную кожу. – Извини, щенок. Никто никогда не называл Гарри щенком. Честно сказать, он считает такое обращение достаточно обидным, но оставляет его без внимания, чтобы сосредоточиться на своей кризисной ситуации. - Кто-нибудь из вас знает, как я сюда попал? - Нет, - отзывается Зейн, туша свою сигарету и бросая ее в грязь, - мы нашли тебя здесь. Мы почуяли… - Спасибо, Зейн, этого достаточно, - прерывает его Луи, снова. – Слушай-ка, Гарри. Как насчет того, чтобы мы одолжили тебе несколько фунтов, и ты бы валил отсюда обратно в свой Холмс Чапел в Чешире? Можем забыть, что этот небольшой инцидент когда-либо случился, и все разойдемся своими путями. – Что-то в его голосе изменилось. В его тоне почти сквозит мольба. Гарри, вероятно, следует поступить рационально – принять это предложение, добраться до телефона, позвонить маме, чтобы она не волновалась, и пообещать приехать на первом же автобусе, который он сможет найти. Еще ему, вероятно, следует сообщить кому-нибудь о трех странных парнях, таскающихся по лесу. Ну, на всякий случай. Но Гарри такой Гарри. - Нет, пока ты не скажешь мне, что со мной случилось, - говорит он упрямо и скрещивает руки на груди, потому что Джемма однажды сказала ему, что это визуально делает его старше года на три. – Очевидно, что вы что-то скрываете. Луи смеется. Это звучит невероятно поддельно в напряженной атмосфере. - Честно говоря, Гарольд, это просто смешно. Ты уверен, что не приложился головой… - Тебя укусили, - вдруг выпаливает Найл и утыкается взглядом в землю, сжимая челюсть. Луи поворачивается к нему и издает предупреждающий звук, для которого Гарри не смог бы подобрать более подходящего названия, чем рычание. - Нет, никто меня не кусал. Ничего не болит. У меня нет никаких следов. - Они исцелились. - Это невозможно, - спорит Гарри. Но ему очень, очень страшно. И только часть этого страха имеет отношение к Луи, который стоит в десяти футах от него и дрожит от ярости. Зейн улыбается ему кроткой искренней улыбкой, которая, кажется, содержит в себе все сочувствие этого мира. - Мне очень жаль, приятель. Посмотри на свою майку. Паника поднимается в Гарри все выше и выше, застревая в горле и угрожая задушить его. Он отчаянно крутит и комкает в руках ткань, пытаясь вздохнуть поглубже, когда ничего не находит спереди, и поворачиваясь, чтобы проверить левый бок. Он почти уверен, что сейчас проснется и выяснит, что это был всего лишь сон. А затем пальцы скользят по влажным рваным краям дыры больше чем в полфута длиной и окрашиваются чем-то темным. Ему не нужен дневной свет, чтобы сказать, что это кровь. Ничего удивительного, что ему было так холодно: футболка разорвана и едва держится на нем. Тем не менее, кожа на боку совершенно гладкая, такая же, как минувшим утром, когда он одевался. - Что… - шепчет он так тихо, что едва может услышать сам. Слезы отчаяния выступают на его глазах. Голова идет кругом, мысли мутнеют. Парень пытается взять себя в руки, чтобы выдохнуть воздух, который давит на него изнутри, будто вода на легкие утопленника. – Что случилось? Луи пораженчески вздыхает. Он подходит ближе и наклоняется, чтобы коснуться рукой лица Гарри. Тот пытается отскочить, но его мышцы будто парализованы. Тепло, распространяющееся от ладони Луи больше, чем просто нравится ему. Стайлс весь концентрируется вокруг одной точки соприкосновения, чувствуя на мгновение, будто всплывает наверх и выныривает на поверхность воды. Он заставляет себя сосредоточиться на глазах Луи, по-прежнему невероятно голубых, а все остальное отходит на второй план. - Найл только что сказал тебе, - говорит Луи, нежно и мягко, в отличие от предыдущих раз. – Тебя укусили. Я бы мог рассказать тебе старинную историю о проклятии или, наоборот, о том, что укус – это подарок, который поможет тебе чувствовать себя лучше, но я знаю, что это такое. Я никому такого не пожелал бы. Мне жаль на самом деле. Гарри качает головой. - О чем ты говоришь? – шепчет парень. Он даже не решается допустить реальность происходящего, но где-то в дальнем уголке души уже знает, что с ним случилось. Луи делает шаг назад. Его глаза снова начинают мерцать из-под капюшона, отражая звездное небо. Сейчас они загораются еще ярче. Как вода под лунным светом или рождественские огни на елке; глаза сияют нереально ярко, парализуя своим синим свечением. Зейн начинает часто моргать. Его длинные ресницы прикрывают зрачки, оставляя их в тени, но затем он запрокидывает голову, и Гарри видит, что его глаза также подсвечиваются изнутри – глубоким, мерцающим золотом, гораздо более ярким, чем вообще возможно при таком слабом освещении. - Оборотень, Гарри. Тебя укусил оборотень, - вздыхает Найл. – Такой же, как эти двое любителей спецэффектов. Мир становится черным и обрушивается вниз. Гарри на мгновение приходит в голову, что он, вероятно, сможет это переварить, но стоит ему опустить голову и прикрыть глаза, как его накрывает осознание. Ему хочется закричать, что не существует никаких оборотней. Хочется закричать, что они все сумасшедшие, и он сейчас же позвонит в полицию. Но прежде всего ему хочется заплакать. - Почему укус зажил? – спрашивает парень. Он знает, почему, но отвергает истину, прежде чем сможет озвучить ее вслух. Он заставляет свое сознание замедлить свое вращение, и сосредотачивает все внимание на словах, которые произносит, а не на их значении. - Да потому что ты уже обратился, - отвечает Луи. Гарри отказывается смотреть на него, но даже поглядывая с угла, он может видеть голубое пламя, все еще ярко полыхающее в его глазах. – Ты уже оборотень. Руки Гарри трясутся, и он складывает их на коленях. - Но я… я не могу им быть. Я не… - Монстр? – Луи безрадостно смеется. Он проводит рукой по его лицу и садится рядом с Зейном. И, наконец, стягивает капюшон с головы. Гарри теряет дар речи, и его совершенно ошеломляет красота парня, пристально смотрящего на него. Модельное лицо Зейна – бледная тень по сравнению с мягкими волосами, точеными скулами и завораживающими глазами Луи. Сейчас, когда он на виду, а не под защитой тени, оставшейся позади, Гарри не может отвести от него глаз. - Все мы монстры, приятель. Предоставляется бонусом. Найл обходит Зейна и щелкает Луи по уху, хмурясь. - Нет, это не так. Перестань быть мудаком. - Если честно, я как раз собираюсь отвергнуть саму идею вашего существования… ну того, что вы вообще есть, ребята, - дрожащим голосом вставляет Гарри, и все смотрят на него с любопытством. – Вы не должны скрываться, держать все в тайне и тому подобное? Потому что я вроде как споткнулся в ванной, когда выходил утром из душа. Я абсолютно точно не могу охотиться на невинных кроликов, когда у меня появится тяга к крови или что-то такое. Найл смеется. Уголки губ Луи тоже дрожат. - Это вампиры. Тяга к крови только у вампиров. Заранее извиняюсь за то, что скажу, но я лишь однажды съел кролика, и это совсем не то, что мне хотелось бы повторить. - А ты, кажется, неплохо все это воспринял, - шутит Зейн, закуривая новую сигарету. Гарри молча качает головой. Его мысли в полном беспорядке. Изображения оборотней из книг сказок мешаются с паническим: «Что я скажу маме?». - Я так не думаю. Я… я все еще жду, что сейчас проснусь. - Это не будет реальным, - говорит Луи, - до первого полнолуния. - Когда оно? – спрашивает Стайлс, глядя на небо. Ночь безоблачная, луна отлично просматривается на своем пути по небосклону, и это заставляет желудок парня угрожающе бурлить. - Через неделю, - уточняет Найл, и его голос звучит мрачно. – Тебе нужно найти какое-нибудь место, где можно укрыться. - Как? Я даже не знаю, чего ожидать. Я не знаю… ничего… - Мы не можем заботиться о тебе, - резко прерывает его Луи, поднимая глаза от земли. Его голос вдруг снова становится ледяным. – У нас есть и другие вещи, о которых стоит поволноваться. Гарри чувствует, что слезы все-таки жгут его глаза, рыдания поднимаются из горла, и ему стоит только моргнуть, чтобы сорваться в истерику. Дыхание становится все более и более затрудненным, и отчаяние оседает тяжелым грузом на груди. - Но что я должен делать? Я даже не знаю, как стал оборотнем десять минут назад? Я не знаю, кто укусил меня и как я попал сюда, я даже не знаю, что все это значит! Как мне найти кого-то, кто скажет мне, что делать?! – Слезы наворачиваются на глаза, скатываясь по щекам, несмотря на маску безразличия, которую Стайлсу хотелось бы натянуть. Он чувствует себя более уязвимым, чем когда-либо, он не хочет, чтобы они видели, как он плачет. - Луи, - говорит Зейн, глядя тому вслед, когда он вскакивает и поворачивается спиной ко всем. Голос парня настолько спокойный, что даже Гарри слегка успокаивается. – Мы можем показать ему, по крайней мере, как сделать обращение менее болезненным. Лиам мог бы дать ему несколько книг. - Нет, - у Луи дрожит голос, но от этого менее резким не становится. Зейн замолкает, выглядя так, будто его выжгли изнутри. - Ты не можешь указывать ему, что делать, - встревает Найл с каменным лицом. Вокруг них начинает тревожно шуметь лес. – Если он хочет помочь, то хуй ты с этим что-то сделаешь. - Это мой дом. - Но ты ему не Альфа. Плечи Луи опускаются. Напряжение заметно отпускает его тело. - Найл, пожалуйста… - Нет, послушай меня. Ты не можешь так поступить. Погляди на этого ребенка, да он не в себе от страха. К удивлению Гарри, Луи действительно оборачивается и смотрит на него. Его ноздри дрожат и раздуваются, словно он к чему-то принюхивается, а глаза бродят по лицу Стайлса, медленно сканируя его. Луи выглядит почти диким. Гарри смущается под его пристальным взглядом, пальцы так и чешутся вытереть остывшие дорожки слез. - Ты в порядке, Гарри? – звучит голос Луи, как будто из ниоткуда. - Хм, нет? С легкой улыбкой Зейн поднимается и протягивает руку, чтобы поставить на ноги и Гарри. Все вращается некоторое время, когда он принимает вертикальное положение. И лесной дерн, и деревья размываются в одну сплошную кашу, звезды тоже расплываются и подмигивают ему из темноты. Найл посылает в сторону Луи странный взгляд. - Ладно-ладно, давайте, - вздыхает тот, его голос смягчается и, похоже, он побежден. Гарри не очень-то этому доверяет. - Я мог бы просто уйти, если из-за меня много проблем, - пытается кудрявый. Странно, но ему совсем не хочется, чтобы Луи грустил. Гарри думает, что у него такое лицо, которое всегда должно смеяться. Стайлс уже чувствует себя в безопасности, когда три внимательных взгляда обращаются к нему, возможно, он успел запомнить их и ощущение некоторой защищенности рядом с ними, особенно теперь, когда он входит в жизнь, о которой ничего не знает. Парень каждой клеточкой своего существа хочет, чтобы они забрали его в теплое местечко, туда, где он сможет успокоиться и попытаться разобраться в своих мыслях. Глаза Луи до сих пор ни на секунду не оставляют его, и сейчас в них оживают небольшие искорки веселья. - Все нормально, щенок. Давай, идем. Они идут медленно, укутанные в звуки леса и беспорядочно переплетенные ветви деревьев. Луи в одиночестве идет впереди, в то время как Найл тащится позади, пытаясь завязать разговор. Гарри отвечает вежливым угуканьем и односложными словами, Зейн идет молча, пиная встреченные камни и затерявшись в собственном мире. Менее чем через десять минут лес начинает редеть. Гарри уже может слышать вездесущий шум автострады и шелест покрышек автомобилей, пролетающих на высокой скорости. Впервые с ним происходит подобное, он понятия не имеет, куда Луи их ведет. - Куда мы идем? - К нашему подземному логову, очевидно же, - бормочет Луи. – Мы живем в доме, так же, как и нормальные люди, Гарольд. Гарри пропускает странное прозвище мимо ушей и осматривается вокруг. Он едва ли может что-то рассмотреть впереди, но все уверенно идут дальше, явно зная, куда направляются. Спустя несколько десятков больших шагов, из темноты перед ними возникает силуэт дома. Это высокое здание с большой верандой, забором и острой покатой крышей. Теплый желтый свет распространяется из одного окошка, находящегося на уровне земли. - Добро пожаловать! – кричит Найл в тишину ночи, раскидывая руки, словно представляя главный приз. С близкого расстояния Гарри может рассмотреть облупившуюся краску на стенах дома, зияющую дыру на том месте, где перила крыльца должны бы сходиться с забором, передняя дверь поцарапана настолько сильно, что вряд ли можно определить, какого цвета она была изначально, а одно из окон на чердаке разбито, и осколки позвякивают, когда ночной ветерок проносится сквозь них. Все вокруг на некоторой стадии запустения и разорения. Странно, но Гарри чувствует свою причастность к этому месту. Луи по-прежнему идет первым, распахивая дверь и проливая слабый свет на крыльцо. Изнутри дом выглядит немного лучше, повсюду толстые, пушистые ковры и антикварная деревянная мебель. В основном в помещении пахнет так же, как от парней, плюс примесь аромата масла для попкорна. А когда Найл закрывает за собой дверь, Гарри чувствует себя здесь в безопасности. - Эй! – кричит незнакомый голос откуда-то из недр дома. Всего пару секунд спустя в коридор высовывает голову парень с большими карими глазами. Его брови похожи на гусениц, подползающих ближе друг к дружке, и он озабоченно хмурится, когда замечает Гарри. - О, привет. - Привет, - нервничает кудрявый и пытается выдавить убедительную улыбку. Его спасает Найл, который хлопает его по спине. - Гарри, это Лиам. Лиам, Гарри. Мы нашли его в лесу. - Что вы делали в лесу? – спрашивает Лиам мрачно. Затем его взгляд скользит вниз по туловищу Гарри и останавливается на его рваной футболке. – Ох, кто тебя укусил? В округе есть новый Альфа? Нам стоит позвонить Бобби? - Успокойся, Пейно. Мы не знаем, кто его укусил, он из Чешира. - О, я вижу. Довольно долгий путь ты прошел, да? Наверное, голоден? Гарри сходится на том, что Лиам слегка странный. Но учитывая события этой ночи, возможно, это не так уж и плохо. - Голоден, - признает парень и понимает, что это полная правда. Последним, что он съел, был тост на завтрак. - О, вероятно, мы должны пойти и убить для тебя кролика, - ворчит Луи, но когда Гарри поворачивается к нему, он уже успевает отвернуться. Лиам игнорирует их и возвращается обратно в комнату, из которой вышел. Гарри принимает ее за кухню. - К сожалению, у нас нет ничего особенного, я так себе повар, - говорит Лиам, выкладывая на стол коробку хлопьев и бутылку молока. Но Стайлс рад и этому. - Все в порядке, - бормочет он, заталкивая в рот горсть Coco Pops сухими, и только потом кладя хлопья, как положено, в миску и щедро заливая их молоком. Для справедливости надо сказать, что не только их, стол тоже изрядно залит. Только тогда, когда трапеза Гарри подходит к концу, он обращает внимание на красные часы на стене. Оказывается, сейчас середина ночи, и его мама наверняка уже сошла с ума от беспокойства. Парень шарит по карманам джинсов в поисках телефона и обнаруживает его разбитым и со здоровенной трещиной на экране, которой раньше там не было. Он смотрит по сторонам. Позади него сидят Лиам и Зейн, прижавшись друг к другу и беззвучно беседуя. Найла и Луи нигде нет. Гарри покашливает. - Эм, у вас есть телефон, которым я мог бы воспользоваться? – вежливо интересуется он и, подумав, вытирает молочные подтеки с подбородка. Лиам отвлекается, глядя на него, и его брови снова хмурятся. Он напоминает Гарри старого сварливого пса. - Конечно, приятель, вот, - парень кидает Стайлсу аппарат с поцарапанным сенсорным экраном. Когда кудрявый нажимает на одну из кнопок, экран загорается, демонстрируя заставку, на которой Луи оборачивает вокруг шеи Лиама розовый боа и держит в руках что-то, похожее на игрушечную собаку. Гарри предпочитает промолчать. Как только он слышит гудки в трубке, его ладони начинают ужасно потеть. Парень не заглядывал далеко вперед, чтобы придумать сносное оправдание того факта, что он не явился на ужин с красным вином и последующую игру в скрабл в семейном кругу. В любом случае, он не думает, что скормить маме рассказ о том, что он вернулся в Лондон, будет разумной идеей. Миссис Стайлс до сих пор не свыклась с мыслью, что ее сын – студент университета и способен жить один в большом городе, потому настояла на том, чтобы он пробыл дома до сих пор и отправился бы в столицу в воскресенье вместо того, чтобы толкаться в субботнем поезде, полном студентов, возвращающихся после недели занятий. А сегодня четверг – он никак не может притвориться, что оказался в Лондоне по какой-то своей прихоти. - Алло? – голос его мамы звучит недоверчиво, как и всякий раз, когда ей звонит кто-то неизвестный, а еще он немного хриплый и напряженный. Несмотря на то, что он видел ее только этим утром, глаза Гарри наполняются свежими слезами. Парень хочет, чтобы она была здесь, чтобы обняла его и сказала ему быть осторожнее, как говорила всегда, когда он являлся домой с поцарапанными коленками и покрасневшими глазами. - Привет, мам, это я, - красноречиво выдает Гарри. - Гарри! - Эм, да. – Он все еще сомневается, что может выдержать звук родного голоса и чуть выдыхает. Парень чувствует себя ужасно, хотя технически это и не его вина. – Мне так жаль, что я не позвонил раньше. - Я так волновалась, малыш, ты где? Ты в порядке? – слышно, как она ходит по дому, шаркая тапочками по паркету в гостиной. Голос Робина гудит в фоновом режиме, спрашивая, почему телефон Гарри выключен. Сердце парня сжимается, когда он понимает, как беспокоятся его родные. - Я в порядке, мам, не волнуйся. Я просто… - «Подумай», - говорит он сам себе. Он знает, что оправдание, формирующееся сейчас на кончике языка, ужасное, но можно же хотя бы раз в жизни попробовать солгать… - Я напился? Молчание на том конце провода только разжигает в нем еще большую тревогу. Гарри закрывает глаза и проклинает себя, игнорируя бесцеремонное фырканье Зейна. Невежливо подслушивать чужие разговоры, но, похоже, этот парень тоже не обременен никакими манерами. - Гарри, - шепчет его мама своим самым строгим голосом. Парень знает, что будет после этого: мягкий взгляд, безмолвное разочарование – все, что заставляет все его внутренности сжиматься на дне желудка. - Мам, мне правда-правда жаль. Я встретил Джонни по дороге, он не знал, что я вернулся на неделе. Я действительно не хотел, он просто позвал меня пропустить один стаканчик, ты знаешь, как я… - Все хорошо, love, - и вот оно. Гарри знает, что его мама никогда не будет подталкивать его к такому сильному чувству вины, что он не сможет спать под его гнетом, но именно это с ним и происходит, когда он слышит ее голос, полный печали, и понимает, что он тому причина. Расстраивать маму – пункт номер один в списке вещей, которые Стайлс никогда бы не повторял снова, если бы только мог. – Ты взрослый, я не могу тебе запрещать выпивать с друзьями. - Но я действительно хотел бы оказаться дома. Я листал словарь кроссвордов и все такое, я был полностью готов разбить вас в пух и прах. Миссис Стайлс смеется тихо и дрожаще. - Ты все еще можешь попробовать это сделать завтра вечером. Но боюсь, Робин и я выпили все вино. - Я куплю еще, - обещает мальчик. - На свой вкус. – А потом неминуемое. – Когда ты вернешься домой? И Гарри должен врать, нравится это ему или нет. Он очень не хочет этого делать. - Да, эм, ты не против, если я приду завтра вечером? Мне нужно немного проспаться. - Хорошо, детка. Просто позаботься о себе. Гарри закрывает глаза ладонью, как в детстве, когда он стыдился своих слез из-за ночных кошмаров, а мама успокаивала его и твердила, какой он замечательный. - Ладно, мам. Люблю тебя. - Я тоже тебя люблю, милый. Увидимся завтра, - она вешает трубку с легким щелчком, и последние звуки ее голоса еще звенят у Гарри в ухе. Он выдыхает неуверенно и глубоко вдыхает. Воздух поступает в легкие чуть легче. Парень смотрит на свои Coco Pops – теперь они разбухли и размокли, как он и любит, а молоко в миске медленно приобретает коричневый оттенок. Он поворачивается, возвращает Лиаму его телефон обратно и приподнимает бровь на то, как очевидно парни пялятся на него сейчас. - Все хорошо? – Зейн задает самый бесполезный вопрос, но Гарри кажется, что он слышит за этим легкое беспокойство о нем. Он молчком кивает и снова берется за ложку. Десять минут спустя, когда Гарри пытается надуть коробку хлопьев, чтобы она выглядела так, будто он съел не так уж и много, в кухню залетает Найл и буквально впрыгивает на Лиама. Тот неохотно убирает руки с колен и позволяет неугомонному блондину заключить себя в объятия. Найл сразу же отпускает его, подходит к столу и садится напротив Гарри. Зейн, видимо, не находит в этом ничего странного. - Привет, - бормочет Стайлс, немного сбитый с толку. Звук его голоса приводит Зейна и Лиама в движение. С оглушительным скрежетом они придвигают стулья к столу и поворачиваются к нему совершенно синхронно. Воздух вокруг них сгущается, и Гарри знает, что сейчас будет. - Итак, - начинает Лиам, наклоняясь вперед и сцепляя руки на столе. Его взгляд слишком пристальный и серьезный. – Тебе нужна помощь. Гарри кажется, что он должен почувствовать себя оскорбленным. Лиам что, считает его слабаком или типа того? Но кудрявый быстро понимает, что да, он действительно нуждается в помощи. - Может быть. Это немного страшно, знаешь ли. - Знаю, - Лиам улыбается ему с сожалением. – Слушай, Гарри, первое, что ты должен понять, – нет никакого лекарства от этого. Раз ты превратился в это… в оборотня… значит, на остальной части твоей жизни можно поставить крест. Гарри все еще не уверен, что может понять всю чудовищность того, что ему пытаются рассказать, но слова Лиама вносят некоторую ясность: многое изменилось, и эти изменения с ним останутся навсегда. Ему пригодится это знание потом, когда накатит отчаяние. - Я понимаю, - шепчет он. Не совсем понимает, но надеется, что парни это заметили. Лиам кивает и переходит к дальнейшему разрушению его иллюзий. - Ты не начал меняться спонтанно, но, вероятно, только из-за того, что ты долго провалялся без сознания, так что это только вопрос времени. - Что со мной случится? - Это будет немного, э-э… неконтролируемо некоторое время. Гарри сглатывает. - Ничего слишком плохого, но постарайся не тронуть никого в первый раз. Не разорвать, - Лиам отворачивается в сторону. – Привыкай к тому, что твои кости будут перестраиваться, вырастут клыки и все такое. - О, я собираюсь отрастить клыки, - хмыкает кудрявый. Зейн кивает и встревает в разговор, выглядя почти взволнованным при этом. - Когти тоже. У тебя будут другие уши, возможности слуха возрастут, ты получишь намного больше… - Чего? - Да всего, в основном, это не так уж и плохо, если не включать волка на полную, а я не думаю, что ты будешь это делать, - застенчиво улыбается Зейн, будто не уверенный, что это нормально. Гарри запутывается все больше и больше. - Подожди, что ты имеешь в виду под «полным волком»? - Ну, это что-то вроде… комплекса? – начинает Лиам, потирая подбородок и выглядя очень задумчивым. – В принципе, как только ты научишься контролировать свои изменения хоть немного – это не должно занять много времени, вот увидишь, это все инстинктивно – ты сможешь превращаться в своего рода человека-волка или настоящего волка, будешь ходить на четырех лапах и все такое. Гарри моргает. Лучше оставить этот вопрос на потом. - Есть что-нибудь… хорошее в этом? Найл фыркает. - Получаешь все примочки супергероя. - Какого супергероя? – хмурится кудрявый. - Найл пытается сказать, что ты получишь сверхчеловеческие слух, зрение и обоняние, - услужливо подсказывает Лиам. - И как это работает? – интересуется Гарри, не уверенный, что хочет знать подробности. Он не думает, что какое-либо из его чувств стало более острым. - Сможешь рассказывать людям, как они пахнут, - хихикает блондин. - У сильных эмоций тоже есть запах, - добавляет Зейн. - И можно отслеживать добычу, - мрачно заканчивает Лиам. – А еще лучше видеть в темноте, слышать стук человеческого сердца, и если правильно настроиться, то подслушивать разговоры, частью которых ты быть не должен. - Оо, - тянет Гарри. – Но я… я не чувствую себя по-другому? - Не беспокойся об этом, - Лиам размахивает рукой, - это занимает некоторое время. Кстати, как ты себя чувствуешь? Похоже, это был огромный укус. К собственному удивлению Гарри понимает, что совершенно забыл об укусе, да и о том, что, несмотря на кровь и зияющие дыры на футболке, у него нет никаких следов на коже. - А что с моим исцелением? Это тоже часть всего? Зейн кивает. - Ты вроде как бессмертный. Если конечности на месте и нет внутренних повреждений, то большинство ран заживает. - Круто, вот это мне не помешает, - бормочет Гарри, вставая и относя миску в раковину. Он катастрофически нуждается в передышке. Краем глаза парень замечает, как Найл весело подмигивает Лиаму и Зейну. Он и знать не хочет, по какому поводу они перемигиваются. Сейчас его не волнует, борются ли они с настоящими вампирами или просто занимаются какими-нибудь опасными вещами. Гарри не хочет быть частью этого. Совсем. *отрывок стихотворения Ричарда Сикена «Снег и грязный дождь». Мы не дотронулись до звезд, не были прощены, что возвращает нас назад к плечу героя и мягкости, которая приходит, не от отсутствия жестокости, а несмотря на его изобилие.