***
— Ингольв, где, наконец, Иккинг? — обеспокоенно спросил Стоик, глядя то на Фурию, то на Чудовище. — Я… Я не знаю, пап, — дракон опустил глаза. — Он куда-то улетел. Но куда — не сказал. Ингольв продолжал царапать когтем деревянные доски. — Ясно, — глухим голосом произнес Обширный. — Наверное, снова улетел к Берсеркам. Что ж, будем ждать от него новостей, — закончил он. — А вы идите спать. На это время комната Иккинга в вашем распоряжении. Кивнув, они только взглядами поблагодарили вождя Хулиганов и поднялись в комнату. Все же и Беззубик, и Ингольв были удивлены поступком отца Скрилла. Он отправил их в его комнату, пока тот не вернется с другого острова. Это ведь, можно считать, его личное пространство, которого никто из чужих не должен касаться. И так небрежно поступить. Похоже, Стоик действительно презирает своего сына, который становится не тем, кем хотел он, его повелитель, его отец.Прошло пять дней…
— Вождь, где Иккинг? Почему его так долго нет? Блондинка бушевала. Если в прошлый раз парень возвратился через два или три дня, то сейчас он не появлялся в деревне вот уже почти неделю. А если точнее, то пять дней. — Астрид, успокойся. С ним наверняка все хорошо. Скорее всего, он еще больше втирается в доверие к Берсеркам, чтобы добыть нужную информацию, — Стоик пытался утешить девушку, хотя в душе он и сам не был спокоен. Тревожное чувство теребило его душу. Что-то произойдет. Но что именно — он не знал. В этот момент дверь в дом с тихим скрипом распахнулась. На пороге стоял… — Иккинг! — Змеевик сразу же бросилась к нему, но тот небрежно остановил ее рукой. — Не подходи, — практически прошипел парень, да так, что Хофферсон отшатнулась. Сейчас в Хэддоке боролись два чувства: любовь к Астрид и желание начать атаку. Ведь именно в это время Берсерки высаживались на берегах Олуха и сплоченным кругом двигались к центру, постепенно окружая деревню. — Сынок, что с тобой? — спросил Обширный, заметив за спиной шатена пару фиолетовых крыльев. — Ах, это, — наигранно удивился тот. — Я Скрилл, папа. Именно эту тайну я скрывал все время. Не хотелось, чтобы меня убил собственный отец, — вновь усмехнулся Иккинг. Таким заявлением Стоик был просто шокирован и теперь стоял как вкопанный, пытаясь понять: правду ли сказал его сын или снова соврал? Но когда он начал все вспоминать, то до него с ужасом дошло, что на этот раз Иккинг сказал истину. Он Скрилл. — Но как? — прошептал Обширный. Ему сложно было поверить в эти слова, но в то же время он все прекрасно понимал. Сзади Хэддока возник Плевака. — Стоик, на нас напали! Олуховцы уже вооружены и начали противостояние Берсеркам. — Так быстро? — безразлично протянул шатен. — Я-то думал, это будет позже. Ну, ладно. Не суть. Теперь уже три викинга пребывали в состоянии ошеломления. — Извините, мне уже пора. До скорой встречи, — сказал Хэддок, но потом, подумав несколько секунд, добавил: — Впрочем, прощайте. Вряд ли мы уже с вами увидимся. Иккинг повернулся и уже собирался взлетать, как путь ему преградил черноволосый парень с черными крыльями и ушными отростками. Да, это был Ингольв. Готи сняла проклятье и вернула ему облик человека и полудракона. Теперь он был таким же, как и остальные. — Нет, ты уйдешь отсюда только через мой труп, — прорычал брюнет, на что Скрилл только ухмыльнулся. — Как пожелаешь, — пожал он плечами, поднял руки, призывая молнию. Она засверкала белой вспышкой у него в руке, набирая мощь. Иккинг с усмешкой на лице пронзил ею сердце своего брата. В глазах Фурии застыл ужас, как и у остальных, кто видел все происходящее. Из рта полудракона потекла кровь. — Брат… — прошептал он и замертво упал на землю. Хэддок только хмыкнул и отправился в самую гущу сражения. И, как бы это ни странно звучало, но бой был не на жизнь, а на смерть. Не медля ни секунды, вождь племени Лохматых Хулиганов схватил свое оружие и бросился вслед за ним. Астрид и Плевака переглянулись и побежали в том же направлении. Примерно через полчаса несколько викингов были повержены ударами молний, которые призывал Иккинг. И когда он уже собирался прикончить очередного олуховца, на его пути возникла Хофферсон. — Астрид, не суй свой нос в чужие дела, — холодно произнес шатен, но эти слова ему дорогого стоили. Он не хотел говорить этого, но ему пришлось. Парень не хотел страдать. Да, он стал другим. Он изменился. Стал эгоистом, хладнокровным, которому плевать на всех, кроме самого себя. — Я не ожидала от тебя такого, — презрительно произнесла блондинка. — Не думала, что ты станешь таким самовлюбленным индюком. В глазах Хэддока вспыхнул огонь ненависти, причем без его желания. — Прости, Астрид. Но ты мне мешаешь. Скрилл поднял руку вверх, вновь призывая молнию. И вот уже по ладони пробежала искорка. И это его действие заметил Дагур. Как бы он ни хотел победить Хулиганов, но он не мог допустить смерти своей сестры, которую даже почти не знал. — Стой! — закричал он. Но, видимо, Иккинг его не услышал, ведь уже целился в девушку. А та просто стояла, пытаясь вычислить траекторию молнии, которая скоро полетит в нее, чтобы отбить ее секирой. Только в самый последний момент Остервенелый заградил собою Хофферсон, и молния вонзилась в него. Отчаянный крик боли — и вождь Берсерков упал на землю. У Астрид, которую все считали непоколебимой, на глазах появились слезы. И девушка рухнула на колени рядом с брюнетом. — Дагур. — Астрид, прости, что так и не познакомились с тобой полностью. Прощай, сестренка, — через силу промолвил Остервенелый и закрыл глаза. Уже через несколько секунд в небесных глазах Змеевика вспыхнуло адское пламя. Она подняла взгляд на шатена. — Ты заплатишь за его смерть. С яростным воплем златовласая бросилась на Иккинга, но тот, усмехнувшись, с легкостью увернулся. — Извини, Астрид. Но ты не убьешь меня. — Да, она тебя не убьет, — согласился Стоик, только что появившийся на месте былого сражения. Астрид в изумлении замерла на месте. — Ибо с этих пор, Иккинг, тебе больше места ни на Олухе, ни у Берсерков. Отныне ты изгой, — заявил вождь Олуха, а затем, повысив голос, добавил: — И ты мне больше не сын. Чтобы через час от тебя не осталось и духа на этом острове. — Вот и славно! — прокричал Хэддок, хрипло засмеявшись. Сказать, что все были удивлены таким поведением шатена — не сказать ничего. — Зато я теперь свободен. Прощайте. И сказав это, он взмыл в самые облака, чтоб его никто не видел, и направился в неизвестном даже ему направлении. — Иккинг… — прошептала блондинка. Она и сейчас продолжала любить его. Почему? Она и сама не понимала. Но сейчас девушка уже потеряла его навсегда.