Ветер перемен

      Утро началось очень рано — еще пяти утра не было, а в доме начали хлопать двери, хоть и шепотом, но переговариваться люди, забренчала посуда, потекла вода из умывальника… Рома терпел до последнего, но потом плюнул и, злой на всех и вся, вылез из-под теплого одеяла. То ли из-за этого, то ли в доме за ночь похолодало, но ему пришлось сразу же одеться, чтобы потом, стуча зубами, использовать туалет по назначению — никакого кофе не надо, такой контраст температур бодрил лучше всяких искусственных стимуляторов! Нырнув в спасительное тепло дома, Ромка решил умыться и щедро набрал воды в ладони. Лицо обожгло холодом.       — Твою мать! — заорал Рома, спешно вытираясь первым попавшимся в руки полотенцем.       — Стасик, а ты чего, холодянки полил в рукомойник, что ли? Чайник же нагрела, добавь тепленькой! Да и зубы чистить не так неприятно! — подала голос тетя Вера.       — Да ничего я не лил! Я вообще пока еще не умывался! — отозвался Стас, виновато поглядывая на друга.       — Ну как дети малые, — вздохнула тетя Вера, подливая из чайника в умывальник. — Не нахожусь уж я за вами, старая стала!       — Спасибо большое, — простонал Рома, умываясь теплой водой и немного приходя в себя.       — Да, не забудь ведро поглядывать, а то перельешь через край — вытирать некому будет! — предупредил Стас, заливая в чайник новой воды из чана.       — Сука ты, предупредил бы хоть, — буркнул Рома, вытираясь.       — Ну, извини, не проснулся еще! — оправдывался Стас, размешивая в чашке растворимый кофе. — Просто имей в виду, что здесь, что налил — то и использовал!       — Да понял я уже, понял. — Роман чувствовал себя предельно несчастным, а ведь испытание только началось!       Проводив Стасика, Рома тоскливым взглядом обвел дом и прилегающую к нему территорию — это место должно было стать приютом для несчастного совладельца компании и гендиректора оной же на целых два месяца. И всё почему? Потому что пить со Стасиком и одновременно спорить — не вариант. Вот сколько раз уже накалывался — и всё никак не научится держать себя в руках!       Поёжившись, Рома зашел обратно в дом.       — Печка-то выстыла уж, надо б подтопить! Сходил бы, дров-то принес, а? — попросила тетя Вера, намывая в тазике посуду, оставшуюся после завтрака. — А я сейчас козочек подою да в стадо выгоню, к пастуху, да курей надо раскрыть — пусть погуляют, покуда вёдро…       — Что? — удивился Рома. — Какие вёдра?       — Вёдро! Ну, покуда дождя-то нет! — пояснила тётя Вера.       — А-а… Это выражение такое, да? — осторожно спросил Роман.       — Так да, местечковое наше! А вы как говорите? — уставилась на него женщина.       — Ну, просто хорошая погода, ясно, без дождя, солнечно… — смутился Рома.       — Дык «вёдро»-то короче! Да и привыкшая я к нему, — улыбнулась тетя Вера, выплескивая мыльную воду из тазика в ведро.       — Да, короче… Я так чувствую, что через месяц тоже привыкну — хрен меня кто поймет в Москве, — кисло улыбнулся Роман. — Так я пойду дров принесу?       — Да, принеси, а то студёно уж больно на утре, дом совсем выстынет! — попросила женщина, одеваясь в ватник.       Выйдя во двор, Рома оглянулся и увидел сложенные рядками чурбачки. На дрова в общепринятом виде они походили мало, но, благодаря детским воспоминаниям и школьным походам, Роман знал, как из вот этих пеньков сделать чурочки. Поискав глазами колоду, он вытащил из нее топор, поставил чурбачок и лихо рубанул со всего размаху — половинки разлетелись в разные стороны. Ободренный успехом, он продолжил рубить, складывая получившиеся чурки в кучу. После двадцатого чурбачка он почувствовал, что рукам нужен отдых, да и вряд ли в печку за один раз столько дров-то влезет, поэтому нагрузил, сколько смог унести за раз, и потащил в дом.       — А что ж ты так долго? Рубил, что ли? — удивилась тетя Вера, процеживая молоко в кувшин.       — Ну… Да… В том же виде они в печку не влезут, — засомневался Рома.       — А рубленые не нашел? Там же целая поленница! — усмехнулась женщина. — Ну да ладно, ничего, лишними ж не будут!       Рома было сунулся топить печь, но тетя Вера цыкнула на него, что, мол, не умеешь — так и не берись, а то угорим оба, поэтому, чтобы не мешать, он пошел на улицу осмотреться, что и где. Сначала он увидел не замеченную ранее калитку — за ней оказался огород, на котором остались только несколько вилков капусты да грядка с петрушкой. Аккуратно прикрыв за собой калитку, он вышел за ограду, медленно двигаясь вперед. Через два дома от них он заметил магазин, который работал, судя по вывеске, с десяти утра до пяти вечера. Вздохнув по поводу отсутствия круглосуточного сервиса, Рома пошел было дальше, как тут же вляпался во что-то скользкое. Глянув под ноги, он обнаружил, что смачно вступил новыми ботинками в свежую коровью лепешку.       — Хорошо в деревне летом… — пробурчал он, пытаясь как-то обтереть ногу об траву. — Лужу б найти, что ли… — бормотал он, шаркая пострадавшим ботинком по дороге, пытаясь выбить навоз из рисунка протектора. — Вот бля! — ругнулся он, вляпываясь в гусиный помет. — Вот же, сука, природа, мать ее так! Где тут хотя бы лужа-то, а?       За домами блеснула водная гладь. Пройдя немного вперед, он обнаружил небольшой прудик, даже мостки сохранились вроде. Кое-как встав на уцелевшие доски, он поболтал ногой по воде, чтобы смочить, а потом резко потопал ей о выступающую корягу. Повторив процедуру очистки пострадавшего ботинка от продуктов жизнедеятельности местной фауны, Рома немного попрыгал по траве, чтобы уж наверняка, и пошел обратно, пристально глядя под ноги, чтобы опять не вляпаться во что-то не менее живописное и ароматное.       Часов в десять утра тетя Вера собралась на работу в клуб, сказала, что вернется через три-четыре часа, на всякий случай напомнила, что дрова в печку надо иногда подбрасывать, если прогорят, и ушла, оставив Рому одного в пустом доме. Читать было особо нечего — только газеты с разгаданными сканвордами и гороскопами, старые книги по растениеводству и подшивка древних журналов «Сельская новь».       От нечего делать Рома включил телевизор. Пощелкав по каналам, через полчаса он взвыл: мало того, что с чтением тут туго, так еще и по телику показывают такую фигню, что хочется глаза себе расцарапать — только не видеть бы этого кошмара! Нет, ну неужели кому-то интересно смотреть все эти псевдо-реалити-шоу, ток-шоу, сериалы с пластиковыми актерами по дурацким, один на другой похожим сценариям? Да после такого мексиканское и бразильское мыло шедеврами покажутся!       Часам к двенадцати Рома озверел от безделья: знал бы такое дело, набрал бы книжек с собой, а то на планшете хоть и накачано что-то, но в таких малых количествах, что и на пару дней не хватит. Поэтому он начал перебирать варианты занятий: дров оказалось достаточно, но чурбачки можно утром вместо зарядки рубить, по три-четыре штуки, печку топить он не умел, так что это тоже отпадало, проинспектировав наличие воды, он решил, что сегодня же попросит тетю Веру показать, где хоть колодец-то, — воды натаскает, пока ее нет. Готовка тоже отпадала: он мог только сварить кофе в кофе-машине да разогреть готовое блюдо в микроволновке — даже яичница у него то чуть схватывалась, поэтому напоминала собой сгусток слизи, то очень хорошо так подгорала, что была по виду ближе к уголькам, чем к нормальной еде, так что на такой эксперимент Рома не решился. Оставалась только уборка: пыль протереть, пол подмести, половички вытряхнуть… В общем, когда тетя Вера вернулась с работы, в доме всё блестело — Рома умудрился даже зеркальное трюмо протереть, не оставив разводов!       — Ну, молодец, сейчас обедать будем! — похвалила она гостя, доставая из холодной кладовой кастрюлю со щами.       — Спасибо, а можно Вы мне завтра какое-то задание дадите, а то я тут и не знаю, чем заняться! — попросил Рома, фыркая под рукомойником.       — Ну, а что ж не дать-то! Пойди у курей яйца собери, огород под зиму не копан — пока земля не застыла, надо бы сделать. Банки вон стоят закатанные — надо их в подпол опустить. Сегодня баню истоплю к вечеру — завтра стирка будет, можешь и помочь! Дел-то в деревне всегда полно! — сказала тетя Вера, наливая густых щей в тарелки. — В магазин бы сходить за мукой да за солью, а то кончаются уж. Воды бы натаскать на завтра…       — Так Вы мне покажите, где брать воду — я ж мигом! — обрадовался Рома, доедая щи.       — А вот сейчас пообедаем да пойдем! — сказала женщина, подливая ему добавки.       За всеми заботами Рома и не заметил, как прошел день, а после, лежа на полке в парилке, он впервые подумал, что в деревне все-таки есть своя прелесть, просто не видна она с первого взгляда.       Утро принесло жуткую ноющую боль во всем теле. Казалось, что болело всё, начиная от шеи и заканчивая ступнями.       — Бля… твою мать! — простонал Рома, кое-как сползая с кровати.       — Ты уже проснулся? — поприветствовала его тетя Вера. — Ну так я сейчас чайничек поставлю, погреешься изнутри!       — Д-да, с-спасибо! — прошипел Роман, кое-как ковыляя до стола.       — С непривычки-то у всех болит, не волнуйся, сегодня расходишься потихоньку — завтра и забудешь! — усмехнулась тетя Вера, ставя перед ним дымящуюся чашку с крепко заваренным чаем.       — Да я ж три раза в неделю хожу в тренажерку, мышцы качаю! — простонал Рома. — А болит всё так, как будто я лежал, не вставая, а тут вдруг за работу резко взялся!       — Да что там твои тренажеры! Ерунда это всё! Мышцы — они от настоящей работы только появляются, у вас, городских, только видимость одна! — сказала женщина, двигая к Роману вазочку с медом. — Вот, попробуй-ка, пасечник знакомый угостил, гречишный!       — Спасибо, — вздохнул Рома, засовывая ложку в рот, как леденец.       — Сладко? — лукаво спросила тетя Вера, наблюдая за мужчиной.       — Угу, — промычал Рома, закрыв глаза и наслаждаясь терпким насыщенным вкусом. — Очень! Спасибо!       — Да и на здоровье! — сказала она, похлопав мужчину по плечу. — Ну, ты пока чаевничай, а я пойду курей выпущу. Коз сегодня уж дома оставлю, не погоню в стадо, а то вчера еле загнала в стойло…       — Я Вам помогу, подождите! — запротестовал он, пытаясь встать.       — Да ничего, я справлюсь, ты сиди покамест, потом, коль силы будут, поможешь со стиркой — отжимать уж больно руки у меня устают: после пятой простыни уж и сил-то нет! — пожаловалась женщина.       — А-а… Ага, хорошо, — ошарашенно сказал Рома.       — И часто Вы так стираете? — пропыхтел Роман, отжимая пододеяльник от мыльной пены.       — Ну, как накопится — так и постираю, летом чаще, конечно, а сейчас уж не жарко, так что раз в две-три недели, ну или если вот гости приедут! — отозвалась тетя Вера, лихо стряхивая чистое полотенце после полоскания.       — Тяжело же вот так, без машинки! — опешил Роман, у которого уже отваливались руки и болела спина.       — Да где там тяжело! Да и племяш вот помогает! Он у меня золотой мальчик просто! Только уехал вот в Москву, — погрустнела она, вешая стиранное на веревку.       — Учится? — понимающе хмыкнул Рома.       — Да нет, он на работу решил устроиться! Парнишка — просто золотые руки! Ну всё умеет! И электрик хороший — техникум закончил по специальности, — и механик — это у него от отца, — и так где чего помочь! — расхваливала тетка своего племянника.       — А-а… А отец у него где? Умер, да? — брякнул Ромка, сразу же после этого прикусив язык.       — Угу, умер, — угрюмо протянула женщина, глядя на свои руки.       — Простите, я не хотел, это не моё дело, — покаялся Рома, принимаясь за новую тряпку.       — Да нет, ничего, просто… Тяжело это всё, парнишку жалко, а оно вон как всё обернулось, — тихо сказала тетя Вера. — Но главное, что он не растерялся, всё такой же позитивный мальчишка, — с улыбкой продолжила она. — Жаль, Вы с ним разминулись! А то, может, и помогли чем…       — Ну… может быть, — неопределенно сказал Рома, задумчиво выкручивая ненавистный пододеяльник.       — Да это я так, просто не сразу он нашел ее, работу-то, но в четверг вот звонил, что выходит в пятницу, приняли, так что и сам справился! Я ж и говорю — он у меня молодец! — гордо приосанилась женщина.       — Очень рад за него, — улыбнулся Рома, разглядывая тетю Веру: у нее даже глаза как-то по-особому заблестели, когда она про племянника заговорила.       — Он и поехал-то больше, чтобы мне помочь: газ у нас тянут, котел нужен, трубы, ну и за проводку заплатить, а где ж денег-то взять! На первый-то взнос наскребли, а дальше только если занимать у кого — да кто ж даст, — вот и поехал мальчишка. А тут Стасик позвонил, знала бы, что так обернется, может и отговорила б Митьку! Сейчас как раз денег хватит на всё это хозяйство… — продолжала рассказывать женщина, не отрываясь от процесса стирки. — Ну да лишним не будет, может, тогда и насос в доме поставим, чтобы за водой каждый раз не бегать…       — Да, с колонки далековато таскать, — согласился Роман, сосредоточенно воюя с очередным пододеяльником. — Особенно в банный день, наверное, тяжело, — пыхтел он, отжимая воду.       — Да мы-то привыкшие, просто это пока силы есть, а дальше-то что делать? Я ж не вечная, да и Митька, хоть и хорохорится, мол, в деревне проживу всю жизнь, а все-таки ж молодой парень, хочется и мир посмотреть, поди-ка ты, так что пусть работает, может и найдет там себе кого — всё мне радость! — продолжала рассказывать тетя Вера.       — Ага, может, хозяйку в дом приведет, помощницу, — поддакнул Рома, принимаясь за полотенца.       Женщина как-то странно посмотрела на него, но, хмыкнув, ничего не сказала и вернулась к стирке.       Вечером Рома не мог пошевелить ничем, кроме мимических мышц и языка, поэтому тупо сидел перед телевизором, который прямым потоком лил ему в мозг какую-то очередную бредятину про каких-то экстрасенсов, призраков и прочую лабуду. Сил не было даже на то, чтобы возмутиться.       — Рома, иди-ка ужинать, хватит смотреть всякую ерунду! — крикнула тетя Вера из кухни.       — А что делать-то? Больше ни на что сил нет, — простонал Роман, усаживаясь на табуретку.       — Ничего не смотри, ничего не делай, просто помолчи и подумай о себе, о своих близких, о друзьях… Выйди из дома, посиди, послушай, как гудит ветер в проводах, как собаки лают где-то там вдалеке… — отозвалась тетя Вера.       — А я думал, в деревне нет места романтике, — улыбнулся Рома.       — Романтике есть место везде и всегда, — отрезала женщина. — Просто есть люди, которые ее видят и чувствуют, а есть те, кому она и не нужна совсем.       — Или те, кто боится признаться, что она есть и что она им нужна, — горько усмехнулся Роман.       — Ну, или так, — понимающе кивнула тетя Вера. — Давай-ка, не хандри, будешь по пять капель?       — Чего? — удивился Рома.       — Да свойской тебе налью для поднятия настроения! — рассмеялась женщина, доставая бутыль с зеленоватой жидкостью. — Не бойся, она на чабреце настояна, углём очищена — после нее ничего не болит, зато спишь крепко и сны хорошие снятся!       — А давайте! — махнул рукой Рома: жить в деревне и не попробовать самогона? - Ух, ядрёная! — выдохнул он, когда жидкость обожгла рот, согрела пищевод и мягко плюхнулась в желудок.       — А то! — самодовольно улыбнулась тетя Вера. — И грибочек свойский! Племяш собирал! А я уж посолила, как умею…       — Очень вкусно, — похвалил Рома, прожевывая кусок рыжика. — Давно такого не ел!       — Ну так и на здоровье, — умилилась женщина, подкладывая ему еще. — Кушай, не смотри, в подполе еще есть!       Вечером, когда посуда была помыта, Рома лежал в спальне и, уже проваливаясь в сон, подумал, что неплохо бы, наверное, и правда познакомиться с племянником такой чудесной тетки.