Ветер перемен

      В понедельник с утра Рома проснулся и, потянувшись, понял, что вчерашние его страдания — это даже и не страдания, а так, ерунда: к мышечной боли прибавилась еще и ломота в пояснице, а кожа на руках жутко чесалась и покраснела.       — Бля, — прошипел он, — это что ж за вашу мать? И что делать с этим всем? Я надеюсь, что оно пройдет, желательно — побыстрее! — пробормотал он, споласкивая руки под холодной водой, чтобы хоть немного унять зуд. - Нет, я так больше не выдержу, наверное, хрен с ним, со спором этим! Пусть подавится Стасик своим выигрышем!       И Роман совсем было уже решил позвонить другу и сказать, что тот выиграл пари, как вдруг вспомнил, какие задания эта скотина проигравшим придумывает — одно только то, как он Мишаню заставил голышом два квартала по городу пройтись, дирижируя невидимым оркестром, — как сдаваться тут же расхотелось.       — Рома? Ты, поди, так и совсем деревенским станешь, — пошутила тетя Вера, входя в дом с подойником. — Ух ты, глянь-ка, что с руками-то деется! А ну-ка, ходь сюды! — скомандовала она, доставая какой-то бутылек. - Это, конечно, не Л'Ореаль, но зато хорошо помогает, завтра уже будешь, как человек.       — А что это? — с опаской принюхиваясь, спросил Рома. — Может, не надо, само пройдет? — заныл он, когда вязкая жирная масса уже перекочевала на кисти его рук.       — Ничего оно не само! Барсучий жир — самое лучшее средство от этой болячки! Так что не хнычь мне тут, мужик, тоже мне, — скривилась тетя Вера. — Посиди пока так, я завтрак организую. Не бойся, сейчас подействует — еще спасибо мне скажешь!       — Ага, наверное, — буркнул Рома. — Дожить бы еще до этого момента!       — А? Что ты там говоришь? — обернулась тетя Вера, строго глядя на пациента.       — Да ничего-ничего, тёть Вер, молчу я! Только умыться бы… — заюлил Рома, оглядывая свои красные руки, которые так и не перестали зудеть, но зато теперь еще и жирно блестели от мази.       — Ничего, потерпишь десять-то минут! Потом и умоешься! — отрезала женщина. — Ты больше жалуешься, чем тебе действительно плохо!       — Да не жалуюсь я, — сдался Рома, с удивлением замечая, что зуд почти прошел, да и краснота потихоньку уходит, хотя, может, ему и показалось…       — Ну вот и всё, умывайся — и завтракать, — сказала тетя Вера, стирая мазь с Ромкиных рук бумажной салфеткой.       — Слушаюсь! — отозвался мужчина от рукомойника, где радостно фыркал, умываясь холодной водой.       — Вот и хорошо! Отдохни сегодня — и так вчера от помог как! — приговаривала женщина, умиляясь аппетиту гостя.       — Не-не, я ж сдохну от безделья! Мне нужно чем-то заняться! — запротестовал Рома. — Есть что-то такое, чтобы не с водой и не на улице?       — Ну, чего ж не быть-то! Слазь на сельницу, там стулья поломанные — починить бы их, да всё, вишь ты, у племяша руки не доходят, так подсобил бы чем, чай! — предложила она. — А то вон наличники бы покрасил, пока вёдро-то! А то дом как-то не баско смотрится с дороги!       — Вот, давайте с наличников и начнем. Только можно я перчатки какие-нибудь надену, а? — попросил Роман.       — Да полно их там, в чулане, там же и кисточки, и краску возьмешь. И лестницу не забудь приладить, — крикнула она вдогонку хлопнувшему дверью Роме.       Через два часа, закончив с одним наличником, Роман, напевая под нос песенку: «Но крашу, крашу я заборы, чтоб тунеядцем не прослыть», перетащил лестницу к следующему.       — Любо глянуть! — похвалила тетя Вера, оглядывая белый резной наличник. — А как все такие будут, так и вообще как баре заживем! — развеселилась она, входя во двор. — Не устал, работничек? А то прервался бы пообедать-то?       — Ага, грейте, тёть Вер! — прокричал Рома. — Сейчас закончу — и приду!       — Вот и ладно, вот и хорошо, — удовлетворенно хмыкнула женщина, входя в дом. — А то Стасик уж напел, что совсем безрукого неумеху привезет, а этот ничего, справляется потихоньку…       К концу месяца Рома уже привык к ранним утренним побудкам, после которых бежал размяться, но вместо зарядки рубил пару-тройку чурочек и пару рейсов за водой делал — этакая пробежка с утяжелением, — после чего простой, но сытный завтрак со свежезаваренным чаем казался вкуснее, чем самое изысканное блюдо в самом престижном ресторане родного города.       Немного освоившись в доме, Рома постепенно втягивался в остальные хлопоты по хозяйству: огород на пару с тетей Верой под зиму перекопали, яйца из-под кур научился доставать и отличать от подкладов, даже козу один раз пробовал подоить, но после нескольких неудачных попыток животинке надоело терпеть это издевательство и она несильно, но прицельно боднула несостоявшегося дояра, чтоб не лез, раз не умеет.       — Так, Роман, вижу, что потихоньку осваиваешься ты тут, так что давай-ка я тебе покажу, как печку топить, на всякий случай, — скомандовала тетя Вера спустя несколько недель после начала Ромкиного трудового воспитания.       — Это я всегда за! — обрадовался он, хватая спички.       — Ты погоди покамест, посмотри, как я это делаю, а потом уж будешь тут… рукоблудить! — усмехнулась женщина, открывая подтопок. — Смотри, сначала весь пепел выгреби да в ведро ссыпь, а то не получится ничего! — рассказывала она, подкрепляя слова наглядной иллюстрацией. — Потом бумаги да щепок накидай, так уж точно разгорится, — поучала тетя Вера, поднося горящую спичку к газете. — Ну, а потом уж дрова, какие помельче, как займется, подкидывай. А уж как разойдется — так и чурочки целиком закидывай. Вьюшку только не забудь вытащить!       — А? Чего? — забеспокоился Рома, услышав незнакомое слово.       — Да вот эту вот штуку из трубы вынь: дымоход открой, чтоб тяга была! — пояснила тетя Вера.       — Ага, понял. А потом как? — выпытывал Рома.       — А потом знай подтапливай. А как в доме тепло станет, так и переставай подкидывать. Вот и всё, наверное, невелика наука-то! — сказала женщина, глядя на занявшиеся дрова. — Я просто завтра с утреца печку-то затоплю, а потом уеду до субботы, чтобы, значит, крестницу проведать — родила она уж месяц как, а мне всё недосуг! Марфу попрошу — она коз-то подоить придет, а ты уж тут сам справишься денек-то без меня, а наутро уж и я вернусь!       — А я точно справлюсь? — с опаской спросил Рома.       — А чего не справиться-то? Воды натаскаешь, печь я затоплю, только следи, чтоб угольки не выпали, а то пол займется, пожар может случиться. Наварю тебе кулеша — разогреешь, невелика наука, чай-поди! Если уж совсем не справишься, Марфу попросишь, она поможет! — обнадежила его тетя Вера.       — Ну, если так… — неуверенно промычал Роман.       — Да что с тобой случится? Тут же люди кругом! Помогут, чай уж, по-соседски! — одернула его она. — И вообще, пошли-ка от до магазина, поможешь сумки нести!       В пятницу рано утром тетя Вера встала, затопила печь, чтобы к ее отъезду и закрыть уж, потом чтоб и не думалось, подоила коз, наварила гречневого кулеша на курятине, еще раз всё проверила, пробормотала под нос молитву и вышла на улицу, как раз к подошедшему УАЗику.       — Ну, бывай, Роман Батькович, завтра буду, ты уж дом-то мне не спали! — шутливо приказала она своему гостю и уехала к крестнице.

***

      Всю оставшуюся до зарплаты неделю Митька был как на иголках — сначала считал дни, потом перешел на часы, чтобы хоть как-то скрасить время ожидания.       В четверг он пришел домой, отдал бабе Нюре сумки с продуктами и за ужином осторожно начал разговор:       — Понимаете, тут такое дело… Тетка у меня в деревне осталась, а у меня зарплата скоро, вот и я подумал, что, если Вы не против, я на выходные съезжу к ней проведать, а?       — Да что ж я, не понимаю, что ли? Езжай, конечно, продуктов-то вон сколько нанес — на неделю хватит! Да и не нанимался ты мне в няньки-то, это Марина всё трясется, как бы что не стряслось, а я-то еще кой-чаво могу, — рассмеялась старушка. — Так что езжай и не думай даже!       — Спасибо Вам, баб Нюр! А я тогда попрошу друга своего, Витьку, забежать в субботу, проведать, как Вы тут, — обрадовался Митька.       — Да что ты, Димочка, да не надо, — начала отнекиваться женщина. — Да и неудобно как-то чужого человека беспокоить!       — Да чего неудобного! Все равно фигней страдать будет ведь, знаю я его! А Вы ему горяченького домашнего чего предложите — это он всегда рад! — сориентировался Митька.       — Ой, да это ж заради Бога! Это ж я всегда готова, — умилилась баба Нюра. — Я ж ему тогда пирожков напеку. Да и тебе в дорогу тоже перекусить!       — Нет, мне ничего не надо, меня тетя встретит, у нее свои пирожки, — запротестовал Митька.       — Да ты пока до нее доедешь, желудок от голода склеится! — возразила женщина.       — Нет, да и когда печь-то! Завтра уж поеду! — отказался Митяй, собирая тарелки после ужина. — Вот вернусь — тогда уж и пожалуйста, а так не надо!       — Ну, гляди сам, — как-то слишком уж быстро сдалась баба Нюра.       В пятницу Митька вскочил раньше обычного, начал было суетиться, но потом взял себя в руки, сел, позавтракал, потом сбегал в душ, собрался, проверил, не забыл ли чего, и, помахав двери в комнату бабы Нюры рукой, пошел на работу.       Заданий в эту пятницу было мало, можно даже сказать, что день прошел впустую — если не считать сломанных щипцов для завивки волос, получилось бы, что и вообще зря приходил в офис.       — Дима-Митя! — посигналила ему Света. — Хочешь домой пораньше срулить? — заговорщически прошептала она, когда он подошел.       — Ну… А что для этого надо сделать? — с подозрением спросил Митька.       — Да ничего, просто покарауль тут, а я до Виолы добегу, немного потрусь там у нее и разузнаю, как и что. Вдруг на сегодня всё уже, так и ехал бы к своей тетке! — предложила девушка.       — А я взамен что должен делать? — не понял Митька, уже мечтая поскорее добраться до вокзала.       — Да ничего, балда ты! Просто помогу тебе, а то сидишь тут без дела, когда мог бы уже на полпути домой быть! — рассердилась Света.       — А-а… Просто так? Как в том мультике? — начал понимать Митяй.       — Вот именно! — рассмеялась девушка. — Но ты тут все равно покарауль, если что — ты знаешь, что делать!       — Ага, сказать, что я Светлана, и переключить, куда попросят, — съехидничал Митька.       — Умничка, Светусик! — послав парню воздушный поцелуй, девушка побежала к лифту.       — Ну, как тут, тихо? — спросила Света, появляясь в холле минут через двадцать.       — Как в могиле, — попытался пошутить Митяй. – Ну, то есть всё спокойно, — поправился он, когда увидел нахмуренные брови.       — Ну да не суть. Короче, никому сегодня ничего отвозить не надо, а если чайник сломается, то дотерпят до понедельника. Так что давай, руки в ноги — и вперед! — скомандовала Света.       — Спасибо! — обрадовался Митька, лихорадочно думая, чем бы можно было ее отблагодарить. — Пока! До понедельника!       — Да шел бы ты уже по-тихому, — зашипела она, оглядываясь по сторонам.       — Молчу-молчу, — хихикнул Митька, выбегая из здания.       Спустя сорок минут он уже взял билет на электричку — повезло, попалась прямая, без пересадок, так что на пару-тройку часов можно забыть обо всем и расслабиться, послушать любимую музыку… Уже устроившись на сидении, Митяй полез в сумку за наушниками, но наткнулся на что-то бумажное и неучтенное.       — Ну, баба Нюра! — восхищенно присвистнул он, доставая сверток с пирожками. — И когда только успела-то? Ночь не спала, что ли? Вот же… — довольно зажмурился он, откусывая добрых полпирожка.       «А жизнь-то налаживается!» — подумалось ему, когда электричка в назначенное время двинулась в сторону Владимира. Пару минут понаблюдав за уплывающим от него перроном, он улыбнулся и, вставив в уши наушники, нажал на «плей».       В горнице моей светло.       Это от ночной звезды.       Матушка возьмет ведро,       Молча принесет воды       Дремлет на стене моей       Ивы кружевная тень,       Завтра у меня под ней       Будет хлопотливый день.       Буду поливать цветы,       Думать о своей судьбе,       Буду до ночной звезды       Лодку мастерить себе.       В горнице моей светло.       Это от ночной звезды.       Матушка возьмет ведро,       Молча принесет воды.*       Во Владимире Митька быстро сориентировался и через десять минут уже сидел в маршрутке, которая за каких-то полчаса довезла его до райцентра, где он успел на последний автобус до Потеряевки. Ну и что, что он проходящий! Зато не пешком!       Еще полчаса тряски по ухабам — и огни родной деревни встретили путешественника неярким, но таким теплым светом, что Митька припустил бегом к своему дому что было сил. Дорога была пустой, так что всего через пять минут он уже сворачивал к калитке, краем глаза отмечая, что что-то изменилось — окна новые, что ли, — но не зацикливаясь на этом. Потом, всё потом!       — А вот и я, тёть Вер! — радостно крикнул он, открывая дверь. — Что за нахрен? Ты кто такой? Что ты делаешь? — с ужасом завопил он, глядя, как чужой мужик пытается спалить их с теткой дом.       — Да я тут это… печку подтопить решил, но она почему-то задымила! — кашляя, ответил тот.       — Ага, а вьюшку специально не открывал, чтобы по-черному? Дык не баня же! — взвыл Митька, дергая заслонку на себя.       — Вот же черт! Знал же, что что-то забыл! — стукнул себя по лбу мужик. — То-то я и думаю, чего она коптить решила, утром же нормально всё было…       — А-а, ясно, ты тот самый гость из Москвы? Ну-ну, городские — одно слово, — хмыкнул Митька, двигая мужчину в сторону. — А чего ты вообще полез-то? Печка теплая, до утра бы хватило! И где тёть Вера-то?       — Да она только завтра приедет, к крестнице уехала вроде, а я подумал, что утром холодно будет, ну и подтопить вот решил, — потер слезящиеся глаза мужик.       — Ну, поздравляю тебя, сейчас выстудим всё принудительно, — устало выдохнул Митя. — Потому что иначе не доживем мы до утра — угорим! — предвосхитил он вопрос. — Открывай окна, а я за дровами, — скомандовал он.       — Ну, будем знакомы? Кстати, я Митя, — с усмешкой протянул он руку мужчине, когда в печке весело гудели дрова и дымом почти уже и не пахло.       — Очень приятно, Роман, — ответил на рукопожатие мужчина.       — Ну что ж, Роман, наливай, раз уж ты у нас сегодня за хозяина! — засмеялся Митька. — А завтра уж и баню затопим, — мечтательно протянул он и тут же добавил: — Но тебя только в готовую и пущу, а то знаю я вас, городских: гонору много, а сноровки ноль.       — Да нос-то не задирай, сноровистый какой, — передразнил его Рома, однако понимая, что парень своим появлением его и правда спас.       — Да уж посноровистее некоторых буду, — усмехнулся Митя. — Ну что, еще по одной — и по койкам! А завтра с утреца…       Митяй лежал на диване в зале и наслаждался тишиной и знакомыми запахами родного дома. Все-таки, как хорошо жить в деревне — никакой город с ней не сравнится! С этой мыслью он и заснул, предвкушая целый день, который он проведет в родных стенах.