˜»*°• ♫ ♬👨❤️💋👨 ♫ ♬•°*”˜
Автора
«Я не должен торопиться с ним! Соберись, он твой. Я так сильно хочу его, что сейчас испачкаю простынь и опозорю себя на всю оставшуюся жизнь!». — Пронеслось в голове Кирилла. Он подчинился, чувствуя себя словно в одном из редкостных эротических снов. Наяву он должен быть нежным, ласковым и сдержанным. Подготовить его к соитию. В свою очередь, он воспользовался моментом, чтобы рассмотреть, наконец, супруга, снимая последние лоскутки ткани с него и с себя. Крыша съезжала со скоростью света у обоих без какой-либо надежды вернуть свое былое место. Животные инстинкты захлестнули их с головой, но не подчинили себе полностью, позволяя парням наслаждаться не только физиологией происходящего, но и окунуться в свои собственные чувства, чтобы ощутить всю полноту этого невероятного окрыления. Кирилл вылизывал бледную шею, стараясь, как можно меньше вовлекать клыки в эти действия, вынуждающие парня под ним крупно дрожать всем телом и, то и дело, вцепляться в его плечи. Кирилл спускался ниже, влажными губами обхватывая совсем даже не рельефные участки кожи Ильи, отчего создавалось впечатление, будто он хотел просто сожрать его всего вот такого, открытого и практически совершенно беззащитного. Илья под ним уже не просто дрожал — он трясся всем своим телом, неразборчиво умоляя парня сжалиться и обратить внимание на то, что он так упорно игнорировал, обводя языком чувствительную кожу ближе к паху, не касаясь члена и всячески дразня его своим теплым дыханием. Илья просто проклинал эту способность воздерживаться от своих желаний в силу своего опыта, коим обладал Кирилл, нагло им пользуясь. Подумать только, что этот альфа-самец хотел его и угрожал изнасиловать, а на деле доводит до безумия. Он наклонился, прислоняясь грудью к спине, мило покрытой множеством родинок, каждую из которых Кирилл тотчас же заимел желание поцеловать. Илья под ним засопел, нетерпеливо ерзая задницей о чужой пах, отчего Кирилл едва ли не вдавил мальчика в кровать, тихим рычанием предупреждая, что тому лучше воздержаться от таких смелых действий. Илья намек понял, опустившись вниз и обхватывая ладонями то, что те жаждали почувствовать еще с самого начала. Кирилл прикусил губу, сжимая налитые ягодицы, восхищаясь их упругостью и гладкостью кожи. Он медленно раздвинул их, глазами ловя тяжелую каплю смазки, стекающую из нутра по яичкам и на простыни. Мозг Кира затуманился: он пропустил тот момент, когда потянулся к капле, слизывая ее языком и пробуя на вкус, тем самым заставив Илью прогнуться в пояснице, выпячивая задницу для еще большего удобства. Кирилл не преминул этим воспользоваться, продолжая обводить языком подрагивающую дырочку, раздражая до предела нежную кожу. Слизнув последнюю каплю, он нырнул языком внутрь, сходя с ума от вкуса смазки и от узости истекающего ануса. Он вонзал свой язык в горячий проход снова и снова, практически трахая им раскрасневшуюся от таких терзаний дырочку. Илья под ним тяжело дышал, сжимая в руках белую ткань и бесстыдно подаваясь попкой назад, дабы почувствовать этот нечестивый язык еще больше, еще глубже… Он всхлипнул, уже действительно не имея никаких сил терпеть. — Боже… Кирюшка… Я готов… Я… А-ах!.. Давай уже… Он властно притянул Илью, поставил парня на колени, и вошел в мокрую дырочку, направляя головку члена. Илья вскрикнул, мышцы его спины напряглись, терпя болезненный ток, стрельнувший внизу. Кирилл склонился над ним, ласково целуя кожу между торчащих от напряжения лопаток. -Тише, малыш, тише. — Шептал он, прижимаясь щекой к мокрой от пота щеке, давая привыкнуть к нему. — Все уже позади… осталось недолго. Прости, я потерял рассудок и забыл, что это у тебя первый раз. Прости, милый. Резкая боль отступила. Кирилл был внутри, очень глубоко. Илья кивнул лишь несколько долгих секунд спустя, давая добро на последующие движения. Кирилл честно старался сдерживать себя, начав двигаться плавно и размеренно. Туда-сюда, туда-сюда. Кирилл почувствовал, что дольше сдержаться не сможет, позволяя насладиться каждым миллиметром внутри Ильи, крыша радостно помахала ему ручкой, упаковав вещички. Растянутая до предела дырочка пульсировала, стенки ануса плотно сжимали твердый, как молот, пенис, смазка обильно стекала меж бледных ягодиц, а сам Илья метался под ним, пока еще только знакомясь с ощущениями. Кирилл не мог удержать свои бедра на месте, начиная остервенело вбиваться внутрь узкого прохода, крепко обхватив парня за талию и вцепившись зубами ему в холку, словно зверь. Илья под ним кричал. Огромная плоть разрывала его напополам изнутри, Кир не жалел сил, толкаясь с каждым разом все быстрее и глубже, гортанно постанывая ему прямо в ухо. Илюшка противился такому ритму ровно до того момента, как вдруг внезапно выгнулся, распахнув глаза и выпустив стон на тон выше Кира, насквозь пропитанный полным наслаждением. Кир, найдя заветную точку, принялся попросту насиловать парня под собой, который этому был только рад, помахивая задницей и прося еще, еще и еще. Илья царапал простыни, мял их, даже кусал, дабы отвлечься хотя бы какой-то частью своего тела от того удовольствия, что дарил ему Кирилл, так как боялся просто потерять сознание от остроты ощущений. Он перевернул парня на спину и с новой силой вошел в него. Руки обхватили крепкое тело над собой, Илья стал царапать спину своего великолепного альфы, вообще отказываясь понимать на данный момент, как его сущность сдерживалась все это время перед этим настолько потрясающим любовником. Прерывистое дыхание, звуки липких шлепков кожи о кожу и скрип деревянных ножек заполнили комнату, впитывая в нее мускусный запах пота и секса. Кровать под ними содрогалась и жалобно скрипела от сотрясающих неистовых толчков. Кирилл внезапно замер, словно переводя дыхание, и в следующую секунду поднял ноги Ильи себе на плечи, толкнувшись так, что изголовье кровати ударилось о стенку. Отросшие когти царапали бледные стройные бедра, тогда, как их владелец распутно постанывал, охотно двигаясь навстречу полностью озверевшему альфе. Илья вдруг почувствовал разрастающийся узел в основании ствола Кирилла, и запрокинул голову назад, выгибаясь от невыносимо сладкого оргазма. Два чувства, крышесносное в паху и резкая, глубокая боль вонзившихся клыков в плече, создали коктейль необыкновенной неги, глубокий, острый оргазм сотряс моё тело. » Точно мой!» — Подумал Кирилл. В тот же миг изумрудные глаза закатились от кайфа, член запульсировал между сжавшихся мокрых горячих стенок ануса, и Илья кончил. Он тяжело выдохнул, прикрывая глаза, а Илья даже и не думал расслабляться, вновь переместив ноги за талию альфы. Он все еще дико хотел секса, но нужно было подождать, пока спадет узел, скрепивший их на ближайшие минут десять. Он прикусил губу, ощущая, как узел растягивает его анус почти до боли, мелко пульсируя, отчего пенис внутри него дергался, то и дело попадая по простате, которая, казалось, действительно увеличилась в размерах от бесконечной стимуляции. Кир неожиданно качнулся вперед, из-за чего узел еще плотнее прижался к предельно растянутой дырочке, а головка снова прошлась по заветному бугорку. Илья под ним согнулся от сотрясающего оргазма, вновь накрывшего его с головой и глухо застонал, вдоволь охрипшим голосом. Пальцы на ногах закручивались от удовольствия, пятками Илюшка требовательно вжимался в поясницу Кира, заставляя его продолжать свои плавные движения. Тот был этому только рад, чувствуя, как трясет тело под ним после очередного «О боже, да…», произнесенного тонкими искусанными губами, к которым Кирилл припадал всякий раз, когда Илья еще не был на грани. Они целовались и всячески нежились в это время, терпеливо ожидая того момента, когда, наконец, продолжат дело. Но лежать так, вдвоем, сцепившись телами, губами, взглядами — тоже было что-то из разряда восхитительно-потрясающе-божественных ощущений. По-другому никак не назвать, даже этих трех прилагательных не хватало для того, чтобы описать, что они сейчас оба чувствовали, растворяясь в объятиях друг друга. — Еще пару минут, спадает уже. — Прошептал Кирилл — Ты ведь предохранялся? — спросил тихо Илья. — Нет, — неуверенно ответил Кир. — Я думал, ты. Илья попытался отстраниться, но альфа не дал, все так же крепко прижимая к горячей груди. — Кир, ты — идиот. — Чего это? — слышать подобную характеристику оттого, кто только что кричал и подмахивал, было не очень приятно. — Ну, выпьешь, что там у вас полагается — это ли беда? — Я не готов был к такому повороту судьбы и не покупал ничего… В этот момент Кирилл и в самом деле почувствовал себя идиотом. А теперь, теперь последствия могли быть очень серьезными. «Если ты забеременеешь, я же зацелую тебя, я и так не отпущу, после такого, а ребенок от тебя это счастье». — Отпусти меня, — довольно агрессивно приказал Илья. Кирилл разжал объятия, и омега, едва попытавшись сесть, громко охнул. — Что? — Больно. Ты был не особенно нежен, знаешь ли. — А чего испугался-то? Я не понимаю… Ты мой! И только мой! — прошептал Кирилл. — Я же тебя никому не отдам, слышишь? — Ничего, просто кто-то забылся… — буркнул Илья. «Илья, ты реальный дурак. Дурак! Дурачок! Маленький дурачок. Тебе чего, пять лет? Ты кому веришь? Он же наследник Синей Бороды — убить не убьет, а вот нервы потреплет изрядно!» Илья молча направился в душ, каждый шаг давался с небольшим трудом, отдаваясь легкой болью в спине. За спиной Кирилл разочарованно застонал, уткнувшись в подушку. «Вот, что я делаю сейчас? Да и хрен с ним, с последствиями. Проблемы буду решать по мере поступления. Тебе же понравилось. Парень старался же дать тебе всю свою ласку, а ты его обухом по голове и не забывай, он сегодня именинник. Неужели ты сам хочешь все испортить? Да, и еще, если его хорошенько растормошить, то можно получить еще порцию улетного секса» — Подумал Илья. Резко развернулся, подошел к Киру, обнял его и поцеловал. Он тут же сгреб парня на постель и накрыл одеялом. Он ласкал Илью, поглаживая его по спине, и еще ни раз они ощутили экстаз в этот день. Уставшие, удовлетворенные они уснули вдвоем.Илья
Небеса разверзлись. Мириады капелек устремились на земную твердь. И вместе с ними запах легкого дуновения ветра. Все погрузилось в дождь. Каждая капелька-мысль барабанит по окнам, отскакивает от асфальта и навеки растворяется в его мокрой текстуре, дополняя цвет. Я собирался ехать в аэропорт и делал это на автопилоте. Мой организм не желал уходить от своего альфы, ему было комфортно и тепло в его объятиях. Наглотавшись таблеток, провел в душе больше времени, чем всегда, приводя себя в нужный тонус. Все утро твердил себе, как сломанная пластинка: «Я должен уехать, так надо». Но в доме-то было еще терпимо, так как запах Кирилла витал по всем комнатам, да и сам источник моих проблем спал крепким сном. Я несколько раз подходил к нему, легко касался его губ, стараясь не разбудить его, лаская. Время подошло уходить, и я в последний раз посмотрел на моего любимого альфу. Это была самая счастливая ночь любви. Я буду помнить ее и хранить, как самый лучший кубок в мире. Для меня он стал моим миром, но время против нас. Не хочу думать, что секс между нами был просто секс для него. Вызвал такси и спустился вниз. И вот вереница улиц пролетает мимо меня, оставляя Киру там, в теплой постели, одного. До самого аэропорта я рассматривал в окно автомобиля проезжающие мимо нас машины. Люди спешат на работу и по своим делам, а я, чем дальше от дома, тем хуже себя чувствую. Словно кол вбивается в душу. Дождь не способствует радостному настроению. Такси подъехало к терминалам международного аэропорта, я расплатился и отправился в здание. В аэропорту царит обычная суматоха, и никто ничего не замечает: ни охранники, ни стюарды, ни пассажиры. Шум, толкотня, настоящий карнавал звуков и лиц. Над входом подмигивает датчик, и стеклянные двери распахивают пасть. Я вошел в отделение выдачи багажа. Вот стайка японских туристов в кислотно-зеленых спортивных костюмах. Вот толстяк, едва уместившийся в кресло-каталку. Вот усталые родители с огромными рюкзаками волокут за собой раскрасневшихся отпрысков. Вот какой-то человек в кроссовках на липучках и серой ветровке запрокинул голову и, глядя на ворону, примостившуюся на белой металлической балке, удивленно спрашивает: «А это еще здесь откуда?» Протискиваюсь сквозь толпу, поднимаюсь по эскалатору, прохожу мимо касс прямо к пункту досмотра. Иду быстрым уверенным шагом, но мои глаза лихорадочно бегают по сторонам. Из нагрудного кармана темно-серого костюма торчит краешек распечатанного накануне посадочного талона, его можно принять за каемку носового платка. Я дотрагиваюсь до кармана: проверяю, на месте ли билет. Бритоголовый охранник, почти не глядя на пассажиров, быстро проводит лучом специального синего фонарика по удостоверению личности и подписывает посадочный талон: — Все в порядке. — Спасибо. Длинная очередь движется сквозь лабиринт из черных заградительных шнуров. Оказавшись под рамкой металлоискателя, я жду сигнала покинуть рамку. Охранник машет рукой: — Проходите, все в порядке. Через мгновение аппарат для досмотра багажа выплевывает пластиковый ящик с ботинками, кейсом, бумажником и серебряными часами. Перед тем как вновь застегнуть ремешок на запястье, я внимательно посмотрел на циферблат. До начала посадки еще сорок минут. Я отправился к посадочным воротам и замер возле испещренного дождевыми каплями окна. Сквозь свое призрачное отражение разглядываю самолет. Внизу, разбрызгивая воду на асфальте, разъезжают туда-сюда заправщики и тележки с багажом, небо в лужах то и дело покрывается рябью. У работников аэропорта поверх дождевиков надеты яркие оранжево-зеленые жилеты со светоотражателями. Чемоданы кидают на конвейер и отправляют наверх, в обнажившееся нутро самолета. Вдалеке по взлетной полосе мчится ДС-10, похожий на гигантскую пулю: все быстрее и быстрее; вот его нос задирается, огромная машина отрывается от взлетно-посадочной полосы и взмывает вверх. Через мгновение самолета уже нет — он исчез среди туч. Надел наушники и включил плеер. Музыка успокаивала и давала внутренние силы пережить расстояние, которое все больше отделяло меня от Кирилла. Достал телефон и выключил его. Сейчас если он позвонит, то я не смогу сесть на самолет, и рвану домой, к нему, а этого делать нельзя. Пока сидел, по рубашке потек пот, мне не по себе и плохо себя чувствую. Поскорей бы сесть в самолет. Время летит неумолимо. Снял наушники и выключил плеер. Сотрудник аэропорта проходит за стойку и объявляет по громкой связи номер рейса и пункт назначения: триста семьдесят третий, на Адрианополь. Его равнодушный механический голос словно бы доносится из жестяной банки: «На посадку приглашаются пассажиры первого класса и держатели специальных карт». Пассажиры суетятся, протягивают парню в форме посадочные талоны, а тот сканирует штрихкоды, улыбается равнодушной улыбкой и все повторяет: «Спасибо, спасибо, спасибо». Я направился в сторону стойки и подал свой посадочный талон. «Все, возврата нет, и теперь лишь одиночество ждет меня». — Спасибо. — Вам спасибо. Пассажиры неспешно заходят в распахнутый зев телетрапа. Они синхронно клонятся в сторону: у каждого на плече болтается сумка с ноутбуком. Сквозь щели задувает холодный влажный ветер. Я в своей пропитанной потом одежде, вздрагиваю от холода. — Боитесь летать? — спрашивает кто-то у меня за спиной. Низенький, приземистый незнакомец с козлиной бородкой, на бейсболке и ветровке — оранжево-черная эмблема Адрианопольского университета. — Нет. Телетрап загибается влево, вот уже и люк самолета. Возле кухонного отсека, у самого входа, стоит стюард и улыбается: — Мы рады видеть вас на борту. Прохожу по проходу через притихший салон первого класса. Те, кто уже успел разместиться, с шелестом разворачивают газеты. Верхние отделения для багажа раскрыты — раззявленные рты, готовые поглотить сумочки, сумки и кейсы. Люди забрасывают наверх вещи и рассаживаются. Мне кейс не понадобится. Там только пара ручек да ноутбук. Я убрал его наверх и сел. Место 13 «А». Поднимаю шторку на иллюминаторе и смотрю на здание аэропорта, но тут кто-то плюхается в соседнее кресло. Давешний незнакомец с козлиной бородкой. — Это снова я. Ничего не ответил ему, лишь защелкиваю пряжку и подтягиваю ремень безопасности. Опять выглядываю в окно, смотрю на лужи на асфальте, на грузчиков, кидающих последние чемоданы на ленту конвейера. Я неважно себя чувствую, на душе паршиво. Твержу себе, все будет хорошо, а глаза на мокром месте. Хочу к Кириллу. Хорошо бы человек с козлиной бородкой помолчал. Увы, напрасные надежды. Мой сосед не прочь поболтать. — Куда направляетесь? — В Адрианополь. — Ну да, конечно. Мы все туда летим. Просто хотел спросить, там ли у вас конец пути. — Конец пути? — Мне трудно выговаривать слова, беседа отвлекает и кажется неуместной. Мысли уже далеко и уже прыгнули на двадцать минут вперед, опередив взлетающий самолет. — Да, там. — Адрианополь, город роз. — Бородач растягивает слово: «ро-о-оз». — Вы сами оттуда? — Нет. — И я нет. Я из Сейлема. Назойливый собеседник принимается насвистывать песенку, но быстро замолкает, вытаскивает из кармана на спинке кресла журнал, листает его и сообщает: — Да, кстати, меня зовут Трой. Я снова промолчал. За окном самолеты плавно опускаются на землю с низкого серого неба и взмывают ввысь. Вот один исчез в облаках, а вот появился другой: они словно морские птицы в погоне за добычей. Хвосты у них красные, лиловые и синие. Взвизгивают тормоза. Наконец, люк закрывается. От перепада давления у меня закладывает уши. Стюард по громкой связи приветствует всех, торопливо рассказывает о маршруте и переходит на плавный певучий тон: «Пристегните, пожалуйста, ремни и прослушайте правила поведения на борту». Я не обращаю внимания на его оживленное щебетание. Шипят вентиляторы. Ворчат двигатели. Самолет отъезжает от терминала, несколько раз разворачивается и подкатывает к взлетной полосе. Командир отрывисто рявкает в микрофон: «Экипажу приготовиться к взлету». Машина устремляется вперед, набирает скорость. Дождевые капли тоненькими дрожащими росчерками размазываются по стеклу иллюминатора. Рычат двигатели. Самолет отрывается от земли. Трой наклоняется ближе, наши плечи соприкасаются. — Нет. Вы все-таки боитесь летать. Да не волнуйтесь вы так. Летать совсем не страшно. Я вот, например, постоянно летаю туда-сюда. Только сейчас я заметил, что судорожно и громко дышу. Я с клацаньем захлопываю рот и моргаю. Мне плохо, очень плохо… — Ничего, все в порядке. — Если верить статистике, — не унимается Трой, — почти все авиакатастрофы… я об этом где-то читал… Точно. Или про это по телевизору говорили? Ну, не важно… Так вот, почти все авиакатастрофы происходят во время посадки или взлета. Сейчас мы взлетаем, а когда наберем нужную высоту, то этот парень, ну, в смысле стюард, объявит по громкой связи: мол, теперь можно пользоваться компьютерами и другими устройствами. И будет такой «дзинь»! — На слове «дзинь» ладонь Троя раскрывается, словно бутон цветка. — И тогда вы поймете: все в порядке, опасность миновала. Ну, если верить статистике. На протяжении следующих нескольких минут я, уткнувшись в иллюминатор, смотрел на проплывающие мимо облака. Потом откуда-то сверху раздается тихий звон. — Вот! — восклицает Трой. — Все в порядке! Снова оживает громкая связь. Стюард сообщает, что теперь можно пользоваться электронными устройствами. Однако в ближайшие полчаса самолету придется пройти через зону турбулентности. «Так что, пожалуйста, не расстегивайте ремни безопасности и по возможности оставайтесь на своих местах». Самолет трясет. Или это меня трясет? Меня слегка колотит, будто душа вот-вот выскочит из тела. Сердце бешено стучит. Я дышу прерывисто и с трудом. Трой что-то говорит, его губы шевелятся, но я ничего не слышу и не реагирую на его болтовню. Через некоторое время я расстегиваю ремень безопасности, и пряжка щелкает, словно нож с выкидным лезвием. Надеваю наушники, включаю музыку, и надеюсь, что Трой оставит меня в покое. Под мое плохое настроение зазвучала песня под стать ему, и я отдался ее звукам и словам, наполняя меня без остатка. Чем-то схожи мы с Кириллом и этой песней. И снова чувство безумия окутало мои мысли Жажда увидеть тебя душит без всякого смысла. И вроде все как всегда, неразбериха внутри. Я постараюсь заглушить любовь к тебе в крови. Когда я вижу тебя, меня всего сразу клинит. Это не вылечить ни одному врачу из клиник. И как увидел тебя, я до сих пор в бреду. И я сошел с ума, поделать ничего не могу. Хочу тонуть в глазах, в твоих тонуть глазах. Я понимаю, что живу в мечтах, я весь в слезах. Но ты мой воздух, без тебя не могу дышать. И я прошу быть рядом, быть ближе хоть на шаг. Хочу отправить сообщение — Привет, ну как ты? Но ты ведь не ответишь и прочитаешь навряд ли ты. Ты удалишь, как спам, тебе это не нужно. Моя любовь и моя боль живут внутри и не дружно. И не стереть всю память, хотя было б неплохо. Я так хочу разлюбить, но удается хреново. Задам тебе вопрос, но только лишь анонимно. -Как у тебя дела? А я скучаю сильно… Припев: Пару слов, пару. Всего лишь пару слов. Ты скажешь мне при встрече. Разойдемся вновь. Но дай мне показать тебе свою любовь. Пару слов, пару. Всего лишь пару слов. … Через четыре часа моих мучений самолет сел в аэропорту. Снова такси, и вот он мой новый дом. Здесь жарко и солнечно, пальмы и песок, три месяца одиночества и зноя. Мне придется пережить акклиматизацию. Мне плохо, но когда такси подъехало к дому и я его увидел, то сдержать улыбку не смог. Ну, Лео, ну, учудил. Это не просто дом, это необыкновенно сказочный дом-цветок. Внутри дома соблюдены пропорции. Ансамбль ванной великолепен! Как будто домик построен специально для сказочного персонажа. В доме есть лестница, ведущая на второй этаж, там находятся спальни. Уютный дворик наполнен тропическими растениями. Дорожки и ограждения тоже выполнены из морских ракушек. Здесь есть все необходимое для полноценного комфортного отдыха: 2 спальни, 2 ванные комнаты, баня и бассейн. Из окон видно море. К дому примыкает причал, возле которого находится катер. Я просто влюбился в этот дом, и моя депрессия ушла на второй план. Внезапно вспомнил, что телефон отключил. Как только он ожил, то сразу отметилось десять звонков, из них только один от Кира и это меня убило… Он получил, что хотел и не переживает за меня. Позвонил Лео. — Алло. Ну, наконец, я тут с Демьяном с ума схожу. Как долетел? Как тебе твой дом? — Лео, дом мне очень понравился. Долетел нормально. Только вот неважно себя чувствую. С холода да в жару сразу, как-то не по себе. — Ты у меня там не болей, а то в первые дни можешь с температурой свалиться. В воду не лезь сразу. «Ну, все, начал меня нравоучениями кормить». — Ладно, я тебя понял. Спасибо за беспокойство. Я вас обоих обожаю, пока. Еще созвонимся. После звонка, сразу набрал номер Кирилла, но абонент был не доступен и так в течение дня. Вот и думай теперь, что хочешь. Почему так всегда? Думаешь, что поступил правильно, а потом трахаешь себе мозг? Проще сказать, что всё нормально, чем объяснить, почему хочется убиться головой об батарею… К вечеру позвонил брату, поболтал с родителями и снова звонил Кириллу, но он был не доступен… Может, что случилось, а Лео не в курсе. Ладно, пора спать. Утро вечера мудренее…. Первые две недели привыкал к жаре, коллективу. Кирилл молчал, как холодная рыба… Лео сказал, что он занят переговорами и приползает домой лишь на три часа поспать. Успокаивал меня, жалел и переводил стрелки. Он что-то скрывал, я это чувствовал, но сделать ничего не мог. Потом решил попробовать забыть его, но стало еще хуже. Чем больше пытался о нем не думать, тем больше скучал… На работе я был один, после работы другим. Мое состояние можно было описать стихами: Мне хочется плакать, а я веселюсь, Я прячу за смехом смертельную грусть. Рисую улыбку, шучу без конца, Живу за фасадом чужого лица… Все думают, счастлив и всем улыбается, а это душа моя разрывается! Я завел здесь друга, он стал для меня светом в моем темном царстве. Но он не заменит мне Кирилла. Скучаю по нему и не знаю, что мне делать со своей любовью. Хочу отпустить его и в тоже время хочу привязать его к себе всеми возможными способами. Так наступил декабрь. Я понял, что это конец нашим отношениям. И снова последний раз набрал его номер и был поражен, что пошли гудки. — Алло, Илюшенька, это ты? — Хриплый, мало похожий голос Кирилла ответил мне на конце провода. — Кир, что с тобой? — Я даже забыл, что хотел с ним поссориться. — Я приболел немного. Прости, что не отвечал. Я очень хочу увидеть тебя. Как ты? — Шептал он. — Кир, ты сильно заболел? Не обманывай, прошу. — Я скучаю по тебе. Знаешь, уже привык быть с тобой и знать, что ты дома. Он такой пустой без тебя и холодный. — Хм… Хочешь, развею твою скуку? — Да, очень. — У меня с дня рождения остался еще один тебе подарок. — Это какой, — его голос повеселел и как-то окреп даже, — где он? Я могу его увидеть и найти? — Да, можешь. Он находится в твоей спальне. Правда, я не помню, где зарядка от нее, но если найдешь, то он твой. Мне даже стало смешно и весело, как только представил, как он будет искать. — А подсказка есть, где искать? — Уже твердым и уверенным голосом произнес он. — Ну, хотя бы, что это? — Ладно, ты эту вещь видел у меня в руках. Ищи, Кирилл. Удачи. — Издеваешься, да? Я же не усну, пока не переверну всю спальню. — Тебе легче… будет, чем заняться. — Илья ты, правда, на меня не сердишься? — Заинтересованно спросил он. — Ты обидел меня своим игнором. Если честно, то я собирался сказать тебе, чтобы мы разорвали наш фиктивный брак. А потом я понял, что нужно держать свое слово. Наш контракт не закончен и долг я не выплатил тебе, а лишь его часть. — Прекрати. Слышишь, молчи. Прости… если сможешь, я виноват. Мы поговорим об этом потом. Он чуть ли не кричал в трубку и закончил уже шепотом. — Да, конечно, это не телефонный разговор. Пришли мне на скайп твой ник. — Хорошо. Мне нужно привыкнуть… Прости. Он отключил телефон. Ну, и как это понимать. Мои мысли разбежались в разные стороны и в кучку не собирались. Потом они мне устроили консилиум и голосование, за и против. Но к единому мнению я так и не смог прийти. Устал измываться над своим мозгом и отправился спать.Кирилл.
Спасибо тебе за дар небес, мой милый мальчик. Я всегда буду помнить этот день рождения. Шелк волос, бархат кожи под ладонями. Какой же ты горячий! Нежность губ, упругость ягодиц. Родной мой, любимый. Твои бедра в моих руках. Не стоило меня бояться — я отдам жизнь только за один твой вздох. Нетерпеливый, подожди, я еще не насытился тобой. Твои руки обнимали меня, похищая в сладкий плен. Губами ловил дрожание твоих ресниц. Не мог больше ждать: — Я люблю тебя! Теперь я познал, что значит быть с любимым, истинным омегой. Ставить его желания выше своих. Отдавать больше, чем брать, и получать от этого неописуемое удовольствие. Слышать его стон наслаждения и забываться самому в сладкой судороге экстаза, растворяясь в любви. Разве я могу отпустить тебя? Мне никогда не насытиться тобой… Ночь продолжалась. Жаль, не сказал ему вслух слов любви. Боюсь услышать в ответ отказ и не признание моих чувств. Утром проснулся с улыбкой на губах и стал звать его, а в ответ тишина. Вскочил с постели, а его нет. Я вспомнил, что у него билет на самолет. Я набрал его номер и позвонил, мне сообщили, он вне зоны доступа. Посмотрел на часы и понял, мой мальчик уже в самолете. И я ощутил все гамму чувств, от отчаяния до осознания одиночества. Илью мои дедушки боготворят, а я… Что я?.. Он моя жизнь. Мое дыхание. Мое сердце. И оно остановило свой ритм. Я проиграл эту игру, признал свое бессилие… Без него. С тоской о нем, его свете, душе. Дома я рухнул в пропасть отчаяния. Старался, как можно чаще спать, впадая почти в летаргию, чтобы растянуть подольше оставшиеся крохи моих воспоминаний. Почти три года… не жизнь, а тусклое существование. Знаю, я дурак и кретин, потому что постоянно надеюсь и жду. Сжал голову руками и завыл от переполнявшей меня боли. Впереди три месяца ада. Я люблю его!!! Он весь мир для меня!!! Он моя жизнь!!! Я мертв без него, умер сегодня!!! Что мне осталось?! Я наваливал на себя работу, необходимо было многое решить, разобраться. В голову абсолютно ничего не лезло. Из рук все валилось. Я думал об Илье: «Проснулся ли? Как себя чувствует? Что делает?» Хватит! Немедленно нужно прекратить, или я свихнусь! Я приказывал себе отвлечься и зарывался в бумагах. Если бы позвонил ему чуть раньше, то сорвался бы и полетел за ним. Я забрал бы его оттуда, а он не простил бы мне этого. Я держался ровно месяц. Этот разговор привел мои мысли и меня самого в норму. Не отдам, не опущу. Перевернул весь брачный договор с ног на голову, ища лазейки и не отпустить его. Он останется моим мужем. Я искал подарок и не мог найти, и не знал, что искать. Думал, пошутил, еще раз все перевернул и вспомнил, видеокамера. Теперь было дело принципа найти ее. Когда уже отчаялся, сел на кровать и мой взгляд сам уткнулся на нее. Самое смешное, что где лежит шнур от нее, я не помню. А спрашивать Илью, он ведь не скажет, почему-то был в этом уверен. После долгих мучений, вечером я сел смотреть видео. Мой день рождения. Я упивался этой записью, а, как оказалось, там был записан наш с ним интим. Да я свихнулся, пока смотрел. Переживал все заново, с новой силой. Удивился, что зарядки хватило на много. Запись продолжалась. И мне открылась тайна моего Илюшеньки. Он не равнодушен ко мне. Его утренние поцелуи перед отлетом, ласки, пока я спал… Не хочу думать, что это из-за течки только… Не-ее. Его никто не заставлял меня целовать утром. Или это все-таки инстинкт им владел? Черт. я свихнусь. Верю своим глазам и сердцу. Прости милый, что не звонил… Приму смиренно любую кару от тебя, но не отпущу.<b Илья.</b>
«Я гордый! Я не плачу! Я просто сегодня пою! Про злобную стерву–удачу! Про глупую душу свою! Я сильный! Я сумел тебя почти что забыть. Ступаю гордо и смело, сегодня мне вольным — быть! Я — гордый… Да, наверно… Но мне от тебя — не деться, И вот, срываясь, неверно, стучит моё глупое сердце… И я забываю всю горечь, и я — снова таю от взгляда. И в городе — снова полночь, а мне ничего не надо. Только глаза твои, милый. Только твой голос и руки… Дарю тебе все свои силы, и душу даю на поруки. Что я люблю, как умею, как мальчишкой юным мечтал, Но я просить не смел, сказать — давай начнём все сначала?.. Я гордый… Я не плачу… Я просто сегодня пою… Про злобную стерву — удачу… Про глупую душу свою… Напевала мне звучащая из диска неизвестного певца песня, под стать моему настроению. Последнее время меня все раздражало и бесило, лишь Антон приводил мои нервы в порядок. И вот сегодня был выходной, и мы собирались на пляж. Я сидел в скайпе и болтал с Кириллом. Он признался, что нашел камеру и просмотрел видео, но он вел себя, как-то странно, а меня это бесило. — Илья, ты завтракал? О, привет. Я Антон, его друг. — Подошел ко мне и присел на диван, подал мне чашку кофе. Последнее время я пристрастился к этому напитку, как маньяк. От его запаха меня скручивало, и я желал его до трясучки. — Привет. Я его супруг Кирилл, — тихо шипя, произнес он. А я взорвался как бомба. — Какой ты к черту супруг… Я вскочил с чашкой и не понял, как чашка из рук полетела на пол, а я свалился вслед за ней, теряя сознание. — Илья, Илюшенька. — Закричал Кирилл, — Милый. Антон поднял меня и унес на кровать. Кирилл метался по своей комнате, понимая, что он далеко, и помочь своему любимому не может ни чем. Надежда лишь на этого Антона. Его трясло, и он услышал фразу Антона: «пошел в ванную и я тебя прибью, ты меня достал. Это не первый твой обморок.» — Нет, это чушь, ты издеваешься да? — Кричал я. — Иди, иначе прибью и сам это сделаю, ты меня понял? — Да. — Ответил я. Антон подошел к ноутбуку и тихо сказал: — Любишь и молчишь, дурак. Немедленно приезжай, ты меня понял? — Да, я приеду завтра. — Не волнуйся, я пригляжу за ним. — Спасибо, Антон, ты настоящий друг. Антон отключил скайп и ноутбук. Я сидел в туалете на полу и ждал. Первая полоска появилась сразу, и думал, все норма, но потом стала проявляться вторая. Вот ЭТОГО мне не хотелось именно сейчас, когда судьба моя итак висит на волоске. Наши отношения с Кириллом определены контрактом и, когда тест на беременность показал мне две полоски, я закричал. — Нет, нет… — Илья, что случилось? — Просто в туалет упала эта полоска, и я не смог увидеть ответ. Я спрятал тест и вышел из туалета. — Я настаиваю тебе пойти к врачу. — Я запишусь к нему в понедельник. У Антона зазвонил телефон, он ответил и после недолгого разговора, посмотрел на меня. — Обещай поесть и ложись, поспи немного. Меня шеф вызывает срочно на работу, обещает заплатить сверхурочные. Если плохо будет, позови меня или вызови скорую. — Я поем обязательно и лягу, обещаю. Антон ушел, а я сел на пол и сидел в шоке. Мысли крутились калейдоскопом и первое, что я решал для себя, нужен мне ребенок в моей жизни или нет. Никогда не думал и не мечтал стать папой. Но я понимал, что просто банально не готов к этому, но чем больше думал об этом, тем больше начинал привыкать к своему свершившемуся состоянию. По телу постепенно заполнялась радость от своего странного положения. Теперь я понимал свой организм и утреннее раздражение, и желание в течение дня съесть то, что обыкновенно никогда бы есть не стал. С большой радости пошел к холодильнику и устроил себе пир живота. Ешь, мой сладенький малыш, раз тебе так хочется. К вечеру позвонил Антон и спросил меня, как я там. Успокоил его, но не признался о своем теперь положении. К ночи мое радостное состояние пропало, словно и не было. Мысль натолкнула меня на одно: Кирилл. И все. Он может не принять мое желание родить малыша. Мало ли, что говорил, мне Лео… Кирилл не говорил о своих чувствах ко мне и не говорил никогда о малыше. И тут я принял решение, месть…<b Стефан.</b>
День закончился, и я лег спать счастливым. Влас спал рядом, и его согласие на брак грело мне душу. Обнял своего любимого мальчика, уснул крепким сном. Просыпался медленно, но звонивший по телефону просто издевался, надо мной. Потом до меня стало доходить, по мелодии: Не рычи судьба, не кусай штаны Вот уже мечта так близка И не предлагай вариант взаймы Что моё отдай и пока Не дай мне ветра по пути Включай растрельные дожди Стреляй, судьба, не жди Найду к мечте размытый путь Уйду, не жди меня, забудь Смывай следы Не скули судьба, хитрости твоей Мне известна мгла, так и знай Уж подать рукой до мечты моей Не шути со мной, не играй. Я вскочил и схватил трубку, черт, три часа ночи, и какой черт укусил его, он на время смотрел, когда решил позвонить мне в такой час. — Алло. Илюшка, ты на часы смотрел? — закричал я в трубку. — Что случилось? Этот наглый братец засмеялся и прошептал: — Это теперь твои трудности. Кто машину «Bugatti Veyron» разбил, ты! Теперь мои проблемы стали твоими. Я аж подпрыгнул. — Илюшенька, не шути так посреди ночи. — А я и не шучу, мне сейчас не до шуток. И если ты мне не поможешь, я банально пойду и повешусь. — Не-ее. Ты че сдурел?.. — Орал я. Влас вскочил и не мог понять, что случилось. Он включил у меня громкую связь. — Хорошо, я подожду твоего решения. Я уже боялся сказать ему нет, и чувство вины перед братом нахлынуло и затопило меня с головой. — Милый, прости меня. Я все сделаю для тебя, только не надо вешаться. — Все, ну прям, все? — Да, — орал я, — Что случилось? — Я беременный и не знаю, что мне делать. — Черт. Черт… Черт. Кирилл знает? Сам пытался успокоиться. Да, я виноват перед ним, но вот этого я не ожидал и пребывал в шоке. — Нет, но не думаю, что я ему нужен. Секс был без обязательств. Осталось немного и этот брак станет недействителен. А вот рождение ребенка туда банально не входит. Он плакал. Влас не выдержал и прокричал в трубку. — Илюшка, вырастим его, и еще гордиться будешь своим парнем. Мы его не бросим, клянусь, и обещаю помочь тебе. Но Кириллу лучше скажи, он обязан знать о том, что станет отцом. Тем более твой малыш будет похож на отца, а я догадываюсь, что ты его любишь. Если с Кириллом и не останетесь вместе, то малыш будет с тобой. Ты не останешься один. — Хорошо. Спасибо тебе, Влас. Как ты меня хорошо знаешь и понимаешь. Ты прав, и ради ребенка я буду сильным, как всегда. — Вот и молодец. Я надеюсь, глупостей делать не будешь? — Нет. Спокойной ночи. Он отключил телефон. — Ты, Стефан, балбес, рассказывай, что случилось. И причем здесь машина «Bugatti Veyron», которую ты разбил? Пришлось признаваться. Ох… и досталось мне от Власа, и мы поссорились. Он ушел в другую комнату и там дулся на меня. Мне очень долго пришлось просить у него прощения, и лишь утром мы помирились и легли спать.