***
Когда день рождения должен был вот-вот наступить, он наконец понял те чувства, которые испытывали другие в своё восемнадцатилетие. Вместо ощущения порхающих бабочек в животе ему казалось, будто его изнутри разъедают мотыльки. Он не мог усидеть на месте и нервно постукивал ногами, когда смотрел на своё запястье, ожидая появления цифр. Чимин настоял на том, чтобы они переночевали у него, и оба до самой полуночи не ложились спать, лишь бы не пропустить появление счётчика на руке Чонгука. Сперва запястье зачесалось, и Чонгук царапал его, оставляя лёгкие красные следы от ногтей. Затем он почувствовал тёплую покалывающую щекотку, и несколькими мгновениями позже на коже появились чёрные цифры. Чимин казался гораздо счастливее, чем только что ставший восемнадцатилетним парень; вереща, он обнял Чонгука, и они покатились по кровати, разрывая смехом тихую ночь. 762 – вот, какое число появилось. Чонгук не мог спрятать улыбку, появившуюся на его лице спустя час после полуночи, когда Чимин захрапел с противоположной стороны кровати. Волнение охватывало его с ног до головы, стоило глянуть на цифры, и он подавил хихиканье, которое чуть было не вырвалось, когда в голове начали мелькать сценарии его будущей встречи со своей половинкой. «Встретимся через 762 дня, предназначенный».***
Чонгук каждый день упёрто проверяет счётчик (не то чтобы он мог что-то пропустить, счётчик ведь вживлён в запястье), и каждый раз он чувствует, что его сердце бьётся чуточку быстрее, как только число становится меньше.***
Когда наступает лето, Чонгук, раздетый по пояс, выезжает на пляж поиграть с Чимином в волейбол один на один. Они играют целый день, волейбол сменяется плаванием, затем – попыткой закопать друг друга в песок, и Чонгук чувствует себя таким же ярким, как солнце, светящее прямо на него. Время, проведённое с лучшим другом, для него всегда было самым лучшим. Пока Чонгук не спеша ест своё подтаявшее мятное мороженое, он смотрит, как Юнги и Чимин делятся друг с другом своим. Юнги кормит Чимина с невозмутимым лицом, но никто не может не заметить любовь, затаившуюся во взгляде старшего. Чонгуку хочется, чтобы на него тоже смотрели таким влюблённым взглядом. Ему немного завидно, что Чимин встретил своего предназначенного, и, сидя на тёплом песке и подставляя лицо пылающему оранжевым горизонту, он поглядывает на свой счётчик. Губы складываются в улыбку, потому что найдётся кто-то, кто будет так же смотреть на него, как на единственного человека в мире, их мире. «524 дня, всего 524 дня, предназначенный».***
- Почти три часа прошло с его последнего сообщения. И я уверен, он не занят сегодня, так почему он не пишет и не отвечает? – Чимин громко вздыхает, и Чонгук смотрит на него с состраданием. – Я просто беспокоюсь, понимаешь? Честно говоря, Чонгук не понимает. Это волнение похоже на то, что он испытывает, когда переживает о Чимине, подвернувшем лодыжку во время танца? Волнение, когда не можешь успокоиться, пока своими глазами не увидишь, что с человеком всё в порядке? Или это нечто большее? Похожее на неуверенность, ведь сердце болит, и ты не можешь мыслить здраво, потому что в голове кавардак из-за одного человека? Чонгук не уверен. Они замолкают, Чонгук мостится возле Чимина, позволяя старшему самому спокойно всё обдумывать. Внезапно раздаются три быстрых стука в дверь, словно тайный знак, и, прежде чем друзья смогли заметить гостя, комната погрузилась в кромешную тьму. Когда они обернулись, лицо стоящего у двери человека, освещённое оранжевым пламенем свечки, улыбнулось им. Это Юнги, держащий праздничный торт, с родителями и родственниками Чимина, столпившимися за его спиной. Они громко запевают поздравительную песню, и Чонгук присоединяется к ним, подпевая и хлопая в ладоши. Чимин смотрит на него широко открытыми глазами, в которых застыл вопрос. Когда Чонгук одаряет его понимающей ухмылкой, выражение лица Чимина сменяется с удивлённого на преданное. Но он забывает обо всём, когда торт наконец достигает его, и именинник шмыгает носом, прежде чем загадать желание и задуть свечи. - Ты идиот? Я переживал! – икает Чимин и звонко шлёпает Юнги по руке. Чонгук минуты три наблюдает за Чимином, хнычущим из-за того, что Юнги исчез и заставил волноваться, до тех пор, пока он не начинает плакать. Но Чонгук знает: Чимин плачет потому, что тронут тем, что Юнги проделал весь этот путь от Дэгу до Пусана только для того, чтобы сделать Чимину сюрприз на день рождения. (И, возможно, от облегчения, что его неуверенность исчезла). Приступ ревности отзывается болью в животе, когда Юнги крепко обнимает Чимина, прижимая к себе пусанского мальчишку и мягко воркуя извинения, заставляющие Чонгука отвернуться. Впрочем, он улыбается, будучи невероятно счастливым, что его лучший друг в надёжных руках. И как только он выходит из спальни Чимина, оставляя их наедине, он загадывает, чтобы однажды кто-то так же проехался от Дэгу до Пусана ради встречи с ним. Ещё, несмотря на то, что эти мысли несколько эгоистичны, Чонгук надеется, что он окажется достаточно особенным для того, чтобы ради него преодолевали такие расстояния. 374. «Пересечёшь ли ты горы, моря и океаны ради меня, предназначенный?»***
В одно холодное ноябрьское утро Чонгук просыпается немного разбитым и дезориентированным. Он плетётся в ванную, и когда берёт свою зубную щётку, взгляд его случайно цепляется за цифры на запястье, и он чувствует, как кровь стынет в жилах. Бросив щётку в раковину, он сломя голову бежит в гостиную, чтобы проверить время. 6:15. Паника охватывает Чонгука, сердце бьётся всё чаще, пока он бегом возвращается в спальню и наощупь ищет свой телефон. 6:16. Вздох срывается с губ, и он закрывает рот рукой, сползая на пол, чувствуя горячие слёзы, стекающие по его лицу. Чонгук пытается убедить себя, что это плохой сон, и он всё ещё спит, но он знает, что это не так. Посреди этого кошмара, несмотря на расплывающуюся картинку, ему удаётся набрать номер Чимина, мимоходом благодаря его за то, что он заставил внести свой контакт вторым в список быстро вызываемых, сразу после матери. - Гуки, сейчас немного… - Х-хён, – всхлипывает Чонгук в трубку. - Что случилось? Чонгук закусывает нижнюю губу: - Хён, вчера было 341, – он замолкает и чувствует, как дрожат его губы от одних только мыслей о следующих словах, – и сегодня… тоже 341. На другой стороне трубки слышится тихий выдох и какие-то шорохи: - Ты уверен? - Уверен, хён, – его голос надламывается в болезненное рыдание, нашедшее выход из горла. Он слышит неясное «Я выезжаю», прежде чем единственным различимым звуком остаётся стук его разбивающегося сердца. Остановившийся счетчик может означать только одно: один из предназначенных покинул этот мир. Другими словами, умерла вторая половинка Чонгука, так и не встретившись с ним в назначенный день. Он не слышит, как Чимин входит в его комнату, как осторожно зовёт его по имени; он только чувствует тепло знакомых рук, обнимающих его. Он плачет Бог знает сколько времени и даже не понимает, что теряет сознание от усталости. Когда Чонгук приходит в себя, Чимин всё ещё обнимает его, но оба уже лежат в кровати. Он едва задаётся вопросом, что же произошло (да и разум всё ещё затуманен после сна), пока не замечает чёрные цифры на внутренней стороне запястья. Его снова начинает трясти, и он прижимается к груди Чимина, потому что слёзы колют глаза. Он цепляется за чиминовский свитер, и на протяжении того времени, в течение которого его сердце разбивается ещё чуть больше от осознания, что предназначенный умер, Чимин остаётся рядом с ним и не отпускает ни на минуту.***
Чонгук проживает дни с таким чувством, словно часть его умерла, словно его предназначенный, покинув мир, забрал с собой и его жизнь тоже. Его семья делает всё возможное, чтобы он был счастлив, и Чимин пытается, втягивая Чонгука во все дела, которыми занимается сам. Чонгук ценит компанию, но понимает, что они уделяют ему ровно столько внимания, сколько могут, ведь у них есть свои собственные жизни, свои предназначенные, к которым он никак не относится. Постепенно он начинает избегать общества, и единственными людьми, с которыми он продолжает охотно общаться, остаются семья и лучший друг. Его оценки стремительно ухудшались, но после замечания учителя о том, что ему нужно сдать экзамены для выпуска, он решает посвятить всё своё время учёбе. Она освобождает его от боли в груди, и он не подпускает к себе то, что не связано с содержанием раскрытой перед ним книги. Этой зимой Чонгук мёрзнет даже когда сидит в своей постели, завернувшись в одеяло, и смотрит в окно, потягивая горячий мокко. Он чувствует себя пасмурным и скучным, похожим на это время года, и его жизнь становится одноцветной. Без предназначенного, считает он, дальнейшая судьба неизвестна. Как будто исчез его собственный путь, и он больше не знает, куда ему идти. А Чонгук не может жить в неопределённости, ни сейчас, ни в будущем. Никогда не будет того, кто посмотрит на него, как на смысл жизни. Не будет того, кто пересечёт ради него горы и моря. Некого ждать, и, как и ожидалось, полностью продуманное чонгуково будущее превращается в непонятное ничто, у него совсем нет причин быть счастливым. Больше нет.***
Всё проходит мимо, будто в тумане, застилающем глаза. Он пытается справиться с осознанием того, что у него больше нет предназначенного, усердно притворяется, натягивает улыбку (надеется, искреннюю) и течёт по реке жизни, повинуясь велению судьбы. Полгода спустя он оканчивает старшую школу и встречается с семьёй, Чимином и его второй половинкой, Юнги, в аудитории, где поднимается на сцену, чтобы получить свой диплом. - Эй, Чон Чонгук, ты наконец выпустился, а? – Чимин ерошит его волосы и заключает в поздравительные объятия. Чонгук в кои-то веки улыбается по-настоящему, вдыхая запах лучшего друга. Чимин переехал из Пусана в Сеул всего два месяца назад, а до той поры Чонгук скучал по нему, как сумасшедший. Он чувствует, как его сердце переполняется эмоциями от всего происходящего, и хлюпает носом. Чимин отстраняется, чтобы проворковать: - Авввв, неужели наш крутой парень плачет? Ты скучал по мне? И слеза скатывается по щеке Чонгука, он чувствует, как подрагивают его губы. Откровенно говоря, он не очень-то успешно справлялся с тех пор, как остановился его счётчик, но Чонгук предпочитает думать, что он довольно-таки хороший актёр, способный внушить всем, что он в порядке. Но только не Чимину. Не тому, кто был его лучшим другом больше половины жизни и умеет читать его, словно открытую книгу. Не говоря ни слова, Чимин тянет его в свои объятия, более сильные, чем прежние, и поглаживает по волосам: - Я так горжусь тобой, Чонгук. Ты, парень, так силён и крепок духом. Ты справишься с этим, так, как справлялся всегда. Чонгук плачет, пока Чимин утешает его, и он, смирившись, позволяет себе поверить, что сможет прожить с этим всю свою жизнь.