Следуй за мной

– Эльза, пожалуйста, – в очередной раз пропищала Анна, проведя рукой по плотно запертой двери. – Выходи же… – Оставь меня одну! – снова просила старшая сестра, комкая в руках мокрую от слез подушку. Это случилось. Слишком ожидаемо, чтобы удивиться… Но Эльза не смогла сдержать эмоций. Она плакала вот уже несколько часов, заперлась в холодной комнате с высокими потолками. Будучи ребенком, она всегда находила в толстых стенах собственной обители утешение. Оно растекалось по венам, грело измученную душу, подобно солнечному свету… Наверное, так было и будет всегда. Только здесь, в гудящей тишине собственной комнаты, она может быть спокойной… Королева услышала, как Анна осторожно поднялась с холодного пола, еще немного постояла у плотно закрытой двери, словно надеясь на чудо, а затем неторопливо зашаркала прочь. Сестра провела у ее двери много времени, упрашивая Эльзу открыть, плача навзрыд и ругая беспечную королеву за трусость, за эгоизм... С каждым разом девушка все глубже погружалась в себя, терялась в холодных пучинах неизведанной души, отдаляясь… С утра она как обычно вышла на улицу, чтобы оглядеть собственное королевство, поздороваться с местными жителями, встреченными по дороге. Вот только на пути ей попались детишки, играющие неподалеку. Они салили друг друга, пытаясь поймать шустрых сверстников, и как только игра закончилась, а затем началась снова, один из детей остановился в центре круга, пригладил растрепавшиеся волосы и начал распевать незатейливую песенку: Эльзе нужно твое сердце, ведьмы ведь детей едят, Королева наша злая созовет своих солдат, Снег и лед ей помогают, чтоб никто тебя не спас, Но от Эльзы не спасется самый медленный из нас. Закончив, ребенок, выбранный водой, начал бегать за остальными малышами, а те разбегались, громко вереща. Эльза молчала, плотно сжав искусанные губы, молчала, наблюдая за тем, как дети резвятся под холодным утренним солнцем… Маленькая девочка увидела ее и застыла на месте. Детские глаза оказались распахнутыми, а пухлые щеки украсил яркий пунцовый румянец. Сначала Эльза решила, что она устыдилась гадкой игры, мерзкой песенки… Но всего через секунду малышка испуганно вскрикнула и бросилась бежать. Они считают ее монстром. Дети слышат рассказы родителей, впитывают их невежество, точно высушенные на солнце губки, и боятся собственную правительницу. Эльза вернулась в замок, заперлась, так ничего и не объяснив. Слуги перешептывались, опасались, что плохое настроение королевы может принести им… Неудобства. Девушка вновь закусила губу, стараясь забыть о случившемся. Боль отвлекала ее, возвращала в реальный мир: мир страха и беспокойства. Эльза смирилась с предначертанной ей участью. Она готова была всю жизнь провести за закрытой дверью… Вот только пришлось выбраться из ласковых объятий комнаты. Коронация принесла за собой одни лишь беды. Если раньше Эльза думала о том, что народ может недолюбливать свою королеву, то сейчас она убедилась в собственных опасениях, уверилась в невежестве подданных, в их озлобленности. Люди боятся ее, сейчас Эльза вспомнила, что кто-то из местных даже отворачивался, стоило ей пройти мимо. Мороз карабкался по высоким разукрашенным стенам, рисуя на потолке прекрасные белые узоры. Эльза лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Перья выбивались из-под тонкой ткани, кололи ее нежные щеки, но девушка не замечала неприятных ощущений. Она продолжала плакать. Обида копилась в ней слишком долго. Сейчас она плакала, как когда-то в детстве, рыдала, закусив тонкую нижнюю губу. Сестра, что до этого жалобно скребла деревянную дверь, ушла, оставив Эльзу в гордом одиночестве. Тишина царила в ее комнате, обволакивала королеву своим теплом, но утешения не приносила. Только тихий шум от сталкивающихся снежинок не давал девушке уснуть. В этот раз сна и не понадобилось. Королева и не заметила, как за окном уже царствовала непроглядная тьма. Ночь спустилась на землю, прохаживаясь вдоль домов, словно это она была королевой в этих землях. Сиреневое небо медленно превращалось в лиловое, а затем стало темным, как перезревшая на солнце слива. Звезды просыпались, глазели на землю, словно выискивая там кого-то… – Глупости… – прошептал ветер. Эльза подпрыгнула на месте, услышав скрип. Окно, ведущее во внутренний двор, внезапно открылось. Холодный горный ветер задул в него, распахивая лишь сильнее. Королева неосторожно поднялась с кровати, торопливо вытерев заплаканное лицо о рукав собственного платья. Темно-зеленая ткань впитала ее слезы и стала еще темнее, тяжелее и холодней на ощупь. Захлопнув окно, королева остановилась возле него, вслушиваясь в тишину ночи. В комнате вновь царило безмолвие. Оно давило на уши, заставляя Эльзу думать о том, что случилось с утра, вспоминать лица детей, искаженные страхом. Королева смотрела на куст сирени, колышимый ветром. На секунду ей показалось, будто тени в саду стали чуть длиннее, темнее, зловещее… Будто в них пряталось что-то, кроме тьмы, что-то мерзкое, противное свету дня. По спине Эльзы пробежали мурашки. Ей показалось, будто мрак снаружи назвал ее имя, позвала девушку к себе. Королева вглядывалась в глубину теней, искала в них янтарные глаза, оскал, выстроенный из острых белых зубов… Но он ждал ее не там, не за прочным стеклом. Сзади. Кромешник уже притаился в углу огромной комнаты, наблюдал за тем, как Эльза терзается жуткими мыслями. – Они боятся тебя, это верно, – шепнул Питч, оказавшись за спиной Эльзы. Девушка не шелохнулась. Страх сковал ее сердце, но не остановил его. Королева узнала голос, что мучил ее в кошмарных снах. Она плотнее сомкнула тонкие порозовевшие губы и закрыла глаза, пытаясь представить себя где-то еще. Это не реально… Так же не должно быть. Эльза подумала вдруг, что все, творившееся с ней до этого момента – лишь сон. Это очередной кошмар? – Нет, – тихо произнес Кромешник, словно читая ее мысли. – Все это реально, Эльза. Ты, я… – Питч провел пальцем по ее длинной хрупкой шее, остановившись на выпирающей ключице. – Эта комната. Мужчина неторопливо сделал шаг назад, нарочито медленно прошелся по скрипучему полу, подняв глаза к высокому белому потолку. Снежинки плясали под его сводами, точно гости на королевском балу, а цепкие пальцы морозных узоров хватались за стены, карабкаясь ввысь. Питч улыбнулся своей мерзкой улыбкой, а Эльза не могла увидеть ее, стоя к гостю спиной. – Они боятся тебя из-за этого? – сухо спросил дух, ухитрившись сохранить свою отвратительную улыбку. – Из-за снежинок над головой, из-за легкой прохлады в воздухе, да? – Я не только это умею… – словно возмутившись подобной наглости, произнесла королева. Насмешливый, снисходительный тон раздражал ее даже сильнее, чем выдумки местных жителей. Существо явилось из самой темноты, чтобы посеять в душе Эльзы злость, неприязнь? Королева заставила себя повернуться и застыла в немом изумлении. Снежинки, что до этого кружили над ней, упали на пол. Они почернели, исказились прямо как в том кошмаре… Черный песок собирался воедино, оборачивался длинной темно-серой лентой и просачивался сквозь щели между стекол. Песок выбрался наружу и там уже начал сливаться во что-то большее. Танец черных снежинок продолжился, и пред королевой предстал великолепный черный конь с горящими светлыми глазами без зрачков. Он встал на дыбы, замахал массивными копытами и скрылся в ночи, отчаянно вереща. Все произошло так быстро, что девушка начала сомневаться в реальности случившегося… Лоснящаяся тонкая кожа обтягивала безобразно торчащие ребра животного, светилась в свете луны, а топот копыт слышался даже здесь… – Что это бы… – То, что умею я, – коротко ответил Питч. Его голос вновь стал притворно сладким, обманчиво добрым. Эльза нахмурила брови, прислонившись к холодному стеклу. Она пыталась увидеть прекрасного черного жеребца, чья короткая шерсть блестит в лунном свете. Она вновь хотела услышать топот копыт, лишь увидеть величественное животное. Магия нравилась ей, тянула к себе, подобно магниту. Она казалась запретной, но слишком сладкой на вкус, чтобы позволить себе отказаться от искушения. – Он не вернется, – понимая, сказал Кромешник. – А если и вернется, то не принесет с собой ничего хорошего. Эти создания разносят кошмары, Эльза. Королева закусила губу. Она и раньше догадывалась, что тварь, преследовавшая ее во снах – чуть больше, чем порождение ее фантазий. Но, в конце концов, Эльза создала Олафа… Почему бы ей не сотворить что-то более темное? Тонкие бледные пальцы сжались в кулак, а затем вновь выпрямились. Эльза не знала, что за силы таятся на кончиках ее пальцев, что живет внутри холодного сердца, прячется там, глубоко под ребрами. – А я создаю их, – призналось существо. – Я такой же монстр, как и ты. Последняя оброненная им фраза казалась королеве неправильной. Существо, проникшее в ее покои, несомненно, было монстром. Его серая кожа, так похожая на гладкий фарфор, блестела на свету, а острые зубы виднелись из-под краешков тонких, почти незаметных губ. Тварь улыбалась. Насмехалась над королевой, глядела на нее с отвратительной улыбкой, упиваясь смятением своей жертвы. Эльза осторожно шагнула назад, развернувшись к Питчу лицом. Глаза ее оказались опасно сужены, а губы сжаты в тонкую бескровную нить. Кромешник улыбнулся чуть шире, понимая, что сумел отвлечь Эльзу от грустных мыслей. В глазах девушки больше не было печали, только гнев, что медленно вытесняет страх. – Я не монстр, – тихо произносит она, делая выдох. – Ты правда так думаешь, Эльза? – спросило существо. – Но подданные считают иначе, разве нет? Тварь насмехалась над ней, скалила острые зубы и сверкала ярко-золотыми глазами. Лунный свет стал бледнее: тонкое облако загородило светило, спрятав его от чужих глаз. Луноликий не увидит Питча, не увидит землю и всех ее обитателей, если произойдет что-то страшное. Существо этого и хотело, мечтало о минутке, что позволила бы ему исполнить собственное желание. Королева чувствовала, как гнев заливает ее щеки кровью, как кожа лица розовеет, а страх уходит прочь, на второй план. Существо смотрело на нее с интересом, наблюдая за тем, как тонкие брови искривляются, как верхняя губа начинает подрагивать от злости. Девушка сжала пальцы в кулаки… Снежинки вновь начали танцевать вокруг нее, медленно приближаясь друг к другу, соединяясь в куски льда. Острые, точно мечи стражников, острые, точно иглы для вязания... Серые глаза горели в темноте. Ярче звезд, что таились на небе, ярче тех глаз, что солнечным светом искрились впереди нее. Эльза закусила губу, увидев, что холодные сосульки окружили девушку со всех сторон. В блеске их было что-то угрожающее, мерзкое и неправильное Королева вздрогнула, осознав, что всего секунда отделяла ее от несчастного случая, от нападения. Ледышки с шумом упали на пол, разлетевшись на тысячи острых осколков. Грохот был слышан в каждой комнате дворца, в любом углу и закоулке… – Я… Я не могу быть монстром, – в отчаянии шептала Эльза. – Я же совсем не похожа на… – На меня? – издеваясь, спросило существо. – Не все монстры страшны снаружи, но все уродливы внутри… Чудовища есть и среди людей… Ты же знаешь, Эльза, ты встречала чудовищ с красивыми лицами. Существо вновь сделало шаг к королеве. Его серая ладонь упала Эльзе на плечо, чуть погладив его нежную кожу. Питч вдруг решил, что устал насмехаться над ней, устал от смятения в глазах своей «жертвы». Столь краткий миг решил так много… Всего несколько минут назад Кромешник считал Эльзу лишь глупой девчонкой, а сейчас он уже сожалеет о ее участи… Девушка закусила дрожащую губу, пытаясь понять, что стряслось. С утра она была человеком, обычной девушкой со своими печалями и страхами. Сейчас же она обернулась монстром, что пугает детей, боится себя и всех вокруг. Ладонь Эльзы накрыла руку Питча и сжала его холодные пальцы в своих. Как приятно было ощущать чье-то присутствие, радоваться тому, что рядом есть кто-то, способный понять, ощутить чужую боль, вспомнить свою... Кромешник вновь улыбнулся. В этот раз угрожающе острые зубы его не казались такими опасными, а в глазах больше не было прежней злобы. Эльза не видела его улыбки: она закрыла глаза. Слезы текли по щекам, медленно опускаясь вниз, к полу… Губы продолжали дрожать. Прядь серебристо-белых волос выбилась из туго стянутой косы. Она легла Эльзе на лоб, закрывая глаз. Холодные пальцы Питча скользнули по лицу девушки, убирая непослушные волосы. Королева открыла глаза и замерла, увидев существо вблизи. Он похож на тех тварей, о которых родители рассказывают непослушным детям, но почему-то ей больше не было страшно. Королева не успела отпрянуть. Кромешник сам не понял, что заставило его поступить так… Глупо. Он наклонился к Эльзе, поцеловав ее. Тонкие губы оказались нежными, словно лепестки весенних цветов, что Эльза так любила. Холодные руки прижали девушку к себе чуть ближе, настойчивее поглаживая ее стройное тело, пробираясь под тонкую ткань платья. Девушка хотела ударить наглую тварь, отшатнуться, броситься в окно и скрыться во мраке ночи… Но что-то мешало. Первый поцелуй ее оказался положен на алтарь странного существа, что преследовало ее во снах и наяву. Эльза вновь закрыла глаза, отдавшись неведомому прежде чувству легкости. Язык существа скользил по ее искусанным губам, находя самые чувствительные точки… – Я вернусь, – прошептал Питч, прежде чем скрыться из виду. Когда королева открыла глаза, комната ее вновь оказалась пустой, холодной и молчаливой. Осколки льда уже превратились в воду, лужей растеклись по темнеющему во мраке полу, медленно подбираясь к стенам. Эльза вновь закусила губу, почувствовав уже знакомую щекотку. Королева прижала пальцы к распухшим губам и замерла посреди пустой темной комнаты. Она вздрогнула, услышав стук в дверь. – Уходи, Анна, – прошептала Эльза, опускаясь на пол.