Покров Шута. Двойное отражение.

— Благословенная тишина и покой — хотел бы сказать я, но… — Аллен развёл руками сразу же после того, как врата закрылись. — Но? — не понял Тики. — Но где дети? Микк, сидящий в углу на невысоком столике, на этот вопрос лишь картинно закатил глаза. — Серьёзно, где дети? Ещё пара минут, и я запаникую, что они сумели невидимками пробраться сюда и проскользнуть сквозь открывшиеся врата, и я серьёзен! Когда твои дети регулярно видятся с такими психами, как Роад и Узы, я должен, просто обязан ожидать чего угодно! — Ты сам псих куда больший, господин разрушитель, — фыркнул Тики, выглядящий слишком расслабленно, что позволило расслабиться и улыбнуться на это подначивание и Аллену. Если Тики не переживает за детей, значит, скорее всего, с ними всё в порядке. — Это всё чистая сила. И гены Ноя. Согласись, и то, и другое несёт в себе достаточно безумия, чтобы свихнуться окончательно. — Да. Так значит, нам повезло, что ты тихий? — Могу быть и буйным. Серьёзно, ты знаешь, где сейчас дети? — продолжил Аллен, не желая слезать с темы. А связаться и проверить, кто и где в доме, он мог только в своей комнате. Там был для этого инструмент. — Заняты они. За-ня-ты, — отчётливо произнёс Ной, продолжая выглядеть разморенным, ленивым, не собирающимся вставать с места козлом. Аллен подумал, что стоит найти ему рожки на голову. На ободке или ещё как-нибудь, на шапке, к примеру. Если Аллен ему растить рога не собирается, то почему бы не примерить такие? Он же хочет знать, как выглядел бы Тики, а изменять ему не собирается. — Малыш? Вопрос закрыт? — Тики отлично заметил, что любимый задумался, и поспешил принять все меры, чтобы закрыть этот вопрос в одно мгновение. — Слушай, а та твоя другая форма, что я видел у тебя в Ковчеге. Та, что совсем тёмной была, это что за форма? — Что? — В Ковчеге, когда я тебя долбанул очищением, ты принял тёмную форму, управляя своей сущностью довольно мастерски. И в то же время ты потерял рассудок. — А… — Тики поморщился, отворачиваясь. — То моё позорище. — Почему? Ты был силён тогда. — Ага, конечно. Я свихнулся. Я проиграл тебе настолько, что пробрало до самой тёмной сущности, и та вырвалась на свободу. Дать вырваться этому наружу, теряя рассудок, ещё более позорно, чем то, как я жил до этого, не принимая себя тёмного на самом деле. — Да? — что-то Аллен упустил за эти семь лет. Конкретно так упустил. — Да! — Но тебе же от того лучше стало, скажешь нет? Тики выругался себе под нос, а Аллен уселся на постамент рядом со стеной, где были зафиксированы врата. Постамент так же, как и его идентичный брат с другой стороны, был, скорее, элементом декора и не имел никакого практического применения. Ну, положить на него что-то можно было или присесть вот как сейчас. — Тики? — Стало. Да. Постепенно. Я всё же смог прийти в себя, как ты помнишь. — Я отлично помню, как ты тогда пришёл в себя и что было дальше, это можешь не повторять, — фыркнул Аллен и, не удержавшись, улыбнулся. — А сейчас у тебя есть эта тёмная форма? Ведь, как ты говоришь, позорным было твоё безумие, я верно понимаю? А не сама форма, так? Тики снова выругался. — И заканчивай с этим. С руганью по пустякам. Могут услышать дети. Последние слова были произнесены уже с нескрываемой угрозой. — Сейчас рядом со мной только ты. А дети, как уже говорилось, но я повторю, раз ты не услышал… — А дети, значит, заняты, — закончил Аллен, кивая, — где и чем? — Здесь, дома. Заняты Тевак. И не только ей. У неё гости. — О, так Линали всё же пришла. Я решил, что ей не помешает хорошая компания, и связался с Ли немногим раньше. Два дня назад, кажется, — ответил Уолкер на вопросительный взгляд мужчины. — Кажется, у неё какой-то конфликт с семьей и друзьями и вообще конфликт по жизни. Без понятия, что это значит, но ей определённо надо выговориться. — И выйти замуж, как сказал бы Шерил. Постой, — Тики поднял руку, подло улыбаясь. — Именно это он уже и говорил, не так ли? — Да, раз он не смог женить тебя, то теперь, не желая противоречить мне или будучи рад за то, что мы вместе, и не имея больше претензий, он пошёл пытаться женить других Ноев. К Роад это не относится. Лулу он время от времени пилит мозги, но та утверждает, будто всецело должна быть посвящена своему Господину Графу. Фиддлеру он такое бы и не посмел предложить, у него слишком большая привязанность к тёмной форме. А если мы Нои прячем скелеты и тела в шкафах или гробах, то он носит их прямо внутри, и они не шибко милые. Так что тут он в пролёте. К Вайзли наш Шерил подойти не решится никогда с таким, как бы ему не желалось. Уж больно двусмысленно ведут себя Вайзли с Трайдом в этом поколении. О Тринадцатом и речи быть не может. Даже если он вдруг женился в прошлой жизни, это было вселенское исключение, что бывает лишь раз в миллионы лет, и посмотри, что получилось. Узы… Близнецам стоит либо предлагать одну жену на двоих, либо двух на двух, либо что-то ещё более идиотское. Жалость и без этого женат. До сих пор. Что реально странно. Кто-то ещё у нас есть? Остаётся только Эван, который, надо же, нашёл себе невесту и никак не женится. Безобразие… Аллен даже цокнул пару раз, покачивая головой. — Когда глядишь на ситуацию так, вспоминая, как, оказывается, Шерил любит женить нас, братьев его и Лулу, сразу становится понятно, почему именно с ним Эван так хорошо общается. Мало того, что парень неплох в дипломатии, так ещё и Шерил сам первым выступил за возможные отношения Эвана и Тевак. Даже несмотря на то, что она из отряда Воронов. — Он же был в восторге! Ной, влюбивший в себя врага, – это круто! Очень круто и романтично. Тьфу! Будто Шерил читает женские романы. — Или пишет их сам. — И у него бы хорошо получилось. — Аллен скрестил руки на груди, задумываясь, — а может, он и впрямь что-то такое пишет? С Роад заодно, из-под их пера мог бы выйти настоящий шедевр. Я бы почитал. — Если он выйдет, я постараюсь убедиться в том, что ты об этом не узнаешь. Сожгу все копии, если понадобится. — А я попрошу оригинал и всё равно прочту. Может, там вообще будет целая романтично-эротическая эпопея! — Аллен хлопнул в ладоши. — Ты и против такого чтива? — Эротика в соавторстве с Роад? — Ну да, если эротика, то только от одной Роад, — был вынужден согласиться Аллен. — И под псевдонимом. И я бы прочёл. — И стал бы диабетиком. — Я люблю сладкое, — призывно улыбнулся Аллен, — и моя чистая сила не даст мне заболеть от таких глупостей и тем более такими страшными болячками. Секс и сладость созданы друг для друга. Согласись, секс и майонез или острый соус звучит как-то не очень. — Опасаюсь, что с твоими аппетитами и такое прозвучит неплохо. Ты забыл свою вторую, блистательную беременность? Аллен скривился, отвернулся, скуксился, смутно припоминая. — А… горчица-то? Ну так.. это всего лишь нехватка острых ощущений, чего ты от меня хочешь? И Аллен запнулся на полуслове, когда Тики сел прямо, прищурившись, прошёлся по Аллену тщательно сканирующим взглядом. Тем самым, от которого обычно чувствуешь себя раздетым. Особенно сейчас и с Тики, который действительно отлично знал, как Аллен выглядит без одежды. — Ты знаешь, чего я хочу, — проникновенно произнёс мужчина, так что у Аллена дыхание перехватило, и откинулся обратно на спинку кресла. — На чём мы остановились до того, как начали припоминать чудесные дни до рождения Рии? О страстном желании Шерила поженить всех вокруг и конкретно Эвана? — Да, — сглотнув, ответил Аллен, смещаясь и думая о том, что, может быть, стоит ответить на эти слова. — Сколько они уже живут с Тевак? Немало. Появление Лави с Кандой напомнили мне о том, как долго мы уже живём вот так, на жерле вулкана, прислушиваясь к каждому слишком громкому вздоху. И всё же умудряемся разводить здесь чёрт знает что семейного типа. Дети, взрослые, любовь, свидания, работа. Я так не хочу, чтобы это когда-нибудь рухнуло. А Тевак… я не знаю, не могу даже точно сказать, как относится к идее свадьбы Эван. Мне кажется, ему самому немного неловко связывать себя такими крепкими узами с ней. Он же Ной всё-таки, а брак это серьёзно. И чем дальше идёт время, тем сильнее я вижу растущую недосказанность. — Это именно она была против свадьбы? — Традиционно такие вещи предлагают мужчины. Я знаю, что это не было традиционным предложением, видно, Эван понимал, по какому тонкому льду ходит, но да, именно Тевак решила отложить. Скажем, она приняла на себя большую часть ответственности за это решение. — А мы теперь, будто так и должно быть, тоже паримся с их неразрешёнными вопросами, — Тики устало откинул голову, закрывая глаза. Аллен коварно улыбнулся, бесшумно поднимаясь. — Стоит только свести к переговорам Шерила со всеми, кто против или сомневается, и за один вечер проблема окажется разрешена. А через неделю состоится грандиозная свадьба, которую за неделю и устроить-то не реально, но Шерил такое умеет. — Да уж. А представляешь, что он начнёт делать после этого? Кого ему ещё женить тогда? — предположил Аллен и бесшумно пошёл вперёд, пересекая комнату, прямо к ничего не подозревающему Тики. — Нас женить вздумает. Не смотря на пол. Когда его такие вещи смущали? — Представляешь, как бы я выглядел в свадебном платье? Тики удивлённо распахнул глаза, понимая, что томный голос Аллена звучит уже совсем рядом. Аллен и стоял прямо перед ним, весь такой соблазнительный, сияющий, ангельски красивый. — Тевак утверждала, будто я был бы прекрасной женщиной. Когда я был беременным и после тоже говорила. Что я был бы очень красив во всех смыслах. Что думаешь об этом? — Я думаю, ты и так прекрасен, — расплылся в улыбке Тики, выпрямляясь и протягивая руку к Аллену, давая ей замереть в сантиметрах от плеча юноши. Будто не решаясь прикоснуться к великолепному видению. — Давай на выходных смотаемся в Англию? С детьми и со всеми, — неожиданно буднично и спокойно предложил Уолкер. — Даже если они не скучают по компании, уверен, там им, как и всегда, тоже будет весело. — А нам? — притягивая за талию юношу, уточнил Тики. Затем уткнулся носом в ключицу, жадно вдыхая тепло Аллена. — И нам тоже. — Иди сюда! Руки обхватили талию, надавливая. Ноги Аллена подогнулись, и он рухнул Ною на колени. Уолкер вцепился в плечи мужчины, не давая им полностью прижаться друг к другу. Аллен соскучился по такой близости. Даже если крыло закрыто, пока в доме были неожиданные гости, он не решался ни на что большее, чем невинный поцелуй у себя в комнате. Тики вообще предпочитал избегать общества двух прибывших, не желая устраивать скандалов в собственном доме, и даже на день отправился к Графу. Разузнать, как точно там дела и скоро ли вернётся домой Эван. Про Эвана ничего утешительного сказано не было. Да Аллен особо и не слушал. Когда Тики вернулся сегодня утром и чуть сходу не вступил в конфронтацию с Юу, Аллену хотелось только наброситься на него с рыком, отбуксировать к себе в комнату, опрокинуть на кровать и отдаться ему в самом откровенном смысле этого слова. Остановил его от этих необдуманных действий только чувствительный удар сковородкой по голове. Тевак оправдалась тем, что Аллен стоит у неё на дороге, но, судя по выражению лица Лави, и голод, и объект, на который он был направлен, были вполне очевидны. Как и то, что Аллен хочет сделать. А тут ещё дети шныряют. Вьят, пытающийся любым способом вытрясти информацию из гостей и, быть может, довести Канду до белого каления, и Рия, тихая, незаметная, всё запоминающая. Идеальный, молчаливый шпион. Все мысли о Тики пришлось отложить до самого обеда, когда, наконец-то обо всём договорившись, Аллен открыл глаза и с радостью выпроводил гостей. При этом дружелюбно улыбаясь и призывая связаться с ним сразу же, как что-то произойдёт. Канде вон даже ключ от врат дал, чтобы тот мог вернуться с мальчиком. — О мой мозг! — Аллен наконец-то вспомнил о самом ужасном и опустил голову, протестующе замычав. — Что-то не так? — пальцы мужчины рисовали круги на его спине, постепенно опускаясь всё ниже и ближе к поясу брюк. Неторопливо, дразняще, с очевидным намёком. — Канда скоро вернётся. Ной поднял одну из рук, чтобы отвести упавшие на лицо юноши седые пряди и аккуратно заложить за ухо. — Не раньше, чем через сутки. У нас достаточно времени. — Он вернётся с ещё одним ребёнком, — жалобно простонал Аллен, надеясь на соответствующее утешение, которое будет чем-то большим, чем пустые заверения, что всё будет хорошо. — Ребёнком меньше, ребёнком больше… Какая разница? Это не было тем, что хотел Аллен. А Тики был слишком отвлечён самим Алленом, его телом и близостью этого самого желанного тела, чтобы подумать и ответить на самом деле серьёзно. Аллен гордился своей левой рукой, особенно в такие моменты, когда мог сжать плечо Тики до хруста костей и очень серьёзно поглядеть ему в лицо. Очень серьёзно, приблизиться, убедиться, что его слушают, и проникновенно прошептать: — Даже не смей так шутить при моей чистой силе! Если она устроит мне новый декретный отпуск… я сверну тебе шею и затолкаю в задницу мяч, чтобы ты с ним в животе походил и понял, как, чёрт возьми, это весело! Ты понял? — Это звучит так, словно ты не доволен своими детьми… Аллен рыкнул, ударяя Тики по рёбрам и опрокидывая и его, и себя на пол. Ни один из них с таким обращением проблем не имел, и Аллен, оказавшись верхом на лежащем Ное, жадно впился в его губы, требуя, наконец, того, что они оба так желали последние дни — внимания и любви. Скользнул языком между раскрывшихся губ, щекоча, потянулся к небу и вступил в небольшую схватку с чужим языком за доминирующую позицию, жадно прижимаясь всё ближе, царапая тёмными когтями пол и вдавливаясь пахом в живот Тики. В низу живота привычным, но таким долгожданным узлом скручивалось в горячий клубок желание. Руки сжимались в кулак, раня ногтями себя, и с силой упирались в пол в поисках дополнительной, надёжной опоры. Языки жадно переплетались, приоткрытые, затуманенные глаза вряд ли что-то видели в этот момент из-за мутной пелены заполняющего его тело желания. Но воздух когда-то должен был кончиться, и, стоило Аллену с всхлипом приподнять лицо, разъединяя влажные губы, как он встретился с решительно блестящими глазами Тики, всего на миг, чтобы опять утонуть на маленькую вечность. Он даже не успел вдохнуть, как рука больно дёрнула его за волосы, вжимаясь в затылок, заставляя вернуться к прерванному занятию. И Аллен пытался вдохнуть через нос, через рот, при этом не останавливаясь, будто желая действительно пожрать Тики или выпить его душу, его тёмную сущность, хоть что-нибудь. Издавая уже совершенно неприличные и вряд ли вполне человеческие звуки, проникая в рот мужчины снова и снова. Только жалобный, протестующий стон вырвался из его рта, когда Тики вдруг резко перевернулся, опрокидывая его спиной на пол и вышибая последние капли воздуха, остававшиеся в лёгких. И Аллену не оставалось ничего, кроме как, широко распахнув рот, жадно вдохнуть, выдохнуть, вдохнуть ещё раз. И ещё раз. Его больше не целовали – Тики, опираясь о пол и нависая над ним, решил обратить внимание на прочие части тела. Зрение прояснялось медленно, гораздо медленнее, чем другие, обостренные чувства, диктовавшие Аллену, что он уже остался без рубашки, и холодный сквозняк свободно обдувает горячую кожу, и такие же горячие губы покрывают его грудь легкими, едва касающимися поцелуями. Один миг, обжигающее, мягкое касание - и вновь холодный воздух подвала и касание уже в совершенно другом месте, чуть более сильное, чуть более откровенное, но такое же краткое. И по новой: невесомое, влажное касание кончика языка под ключицей, вызывающее неконтролируемую дрожь. В подвале всегда было так темно, так холодно и так… — Тики, не.. не здесь!! — рассудок таки напомнил Аллену о главной их ошибке. — Все заняты, Малыш. Очень заняты, — хрипло пробормотали ему в ответ, как будто и не понимая, в принципе, о чём именно он сам говорит. Пальцы Тики скользнули ниже, к подтянутому благодаря постоянным тренировкам животу, и следующий поцелуй, коснувшийся нежной кожи, был уже куда более долгим, тягучим и откровенно требующим сохранить о себе память в виде красной метки. Аллен закусил губу, уже не понимая толком, чего и о чём он беспокоился до этого. Горячий, влажный язык очертил круг вокруг пупка, заставляя Аллена упереться в пол локтями и затылком, блаженно улыбаясь, и Тикки рванул-таки штаны с его узких бёдер. Конечно, юноша приподнялся, помогая ему в этом ответственном деле и облегчённо вздыхая, когда его эрегированная плоть оказалась освобождена от плена слишком узкой тряпки. Контраст его внутреннего жара, создаваемого почти кипящей кровью, и холодным полом, сейчас даже кажущимся сырым, только лишь увеличивал желание. Желание дёрнуть уже Тики на себя и слиться с ним во что-то совершенно иное и абсолютно не приличное, единое и куда более настоящее, чем он один, со своими внутренними конфликтами и переживаниями. Они оба были так безнадёжно повреждены. Они оба были так безжалостно разделены внутри себя и снаружи в этом мире, что желание тянуться друг к другу пересиливало любые доводы разума ещё в те времена, когда они ничего не знали друг о друге! — Иди сюда, Тикии!! Он резко оттолкнулся о пол, привставая на локтях и пытаясь поймать ещё совершенно одетого мужчину хотя бы и за воротник, но тут же был опрокинут на пол обратно одним нажатием ладони на грудь. Аллен охнул от удара головой, на секунду теряя концентрацию, вторая ладонь Тики легла ему на живот, лёгким движением опускаясь вниз, чтобы обхватить налитый кровью член и мучительно медленно гладить. Аллен прерывисто вздохнул, теряясь между желанием встать и взять инициативу в свои руки и желанием расплыться здесь, получая удовольствие. Мужчина опустился, шепча нечто насмешливое, тягуче целуя Аллена в живот, щекоча дыханием и прикусывая нежную, горящую кожу. А Аллен хотел бы, чтобы эти губы сосали сейчас не его кожу и не живот, а что-то пониже. — Тики, да дай ты уже мне!! — в ответ вскрикнул он, требуя чего-то большего. — Дать что, Малыш? — Возьми меня, идиот! — глядя прямо в жёлтые глаза Ноя, прошептал Аллен, едва разжимая губы, и его нижнюю тут же с силой прикусили, больно, до железного вкуса крови. А затем ладонь, до этого сжимавшая член, исчезла. Тики приподнялся, меняя положение и, очевидно, избавляясь, наконец, от собственной одежды. Раздвигая полусогнутые ноги Аллена, он удобно устроился между ними, и прикосновение открытой кожи к коже лишь увеличивали нетерпение юноши. Ладони Тики раздвинули ягодицы, сжимая, и пальцы коснулись плотно сжатого кольца мышц, медленно проникая внутрь. Пальцы были практически сухими, они с Алленом какое-то время не занимались сексом, и он лишь пытался расслабиться, не зная, куда деть руки, как ускорить подготовку и стоит ли это делать. Третий палец, проникший в него, вызвал лёгкую, жгущую боль, и Аллен недовольно дёрнулся. — Быстрее! — только и выдохнул он. — Ещё успеется. Тики резко протолкнул пальцы до конца, лишь увеличивая ощущение дискомфорта и ощущения, что этого слишком мало. Это не то, что было нужно Аллену прямо сейчас! Юноша осторожно приподнял ноги, пытаясь принять удобную позицию, и Тики, понимая, чего он так желает, помог устроить стройные ноги на плечах, не забывая при этом пройтись дорожкой из поцелуев по каждой. Начиная с коленок, целуя каждый угол выступающих костей и поднимаясь выше к внутренней стороне бёдер. Почти восхищённо пробуя на вкус молочную, лишённую всякого загара кожу, кажущуюся сегодня в темноте ещё более бледной и совершенно гладкой. И Аллен, опять не зная, куда себя деть и как ускорить события или насладиться ими, лишь тихо стонал, выпрашивая ещё, ещё чего-нибудь столь же медленного, тягучего, мучительно прекрасного, сжигающего изнутри. Или же чего-то, способного взорвать его в одно единственное мгновение. Само проникновение стало даже неожиданным. Аллен забыл, как дышать, широко распахивая глаза, когда мышцы сфинктера растянулись, впуская нечто куда большее, нежели просто пальцы, внутрь. — Тики! — только и выкрикнул он куда-то в потолок. И мужчина в ответ на его зов опустился на Аллена, сгибая юношу ещё сильнее, соединяя их влажные и горячие, обнажённые тела и закрепляя их болезненное слияние поцелуем. Долгим, страстным, горячим, мокрым и совершенно беспорядочным. И его первое движение было тоже болезненным и горячим. Аллен готов был клясться, что чувствует, как пульсирует толстый член внутри него, чувствует гораздо ярче и яснее, как он продвигается вглубь, раздвигая стенки кишечника. — О боги, кажется… кажется, я мечтал об этом! — выдохнул Аллен, затем сжимая зубы и хватаясь рукой за плечо Тики. — Мечтал? — отозвался Тики, целуя его в подбородок и тяжело вздыхая, будто пытаясь удержаться. — Дааа!! — выкрикнул Аллен, когда мужчина опять толкнулся, после того как почти полностью вытащил член из него. Это было сильно, но всё ещё не совсем то, и резкая боль, отдающая по нервам, лишь заставляла руки сжиматься, впиваясь ногтями до крови, что стало уже совершенно привычным. И Тики в ответ всегда припадает к нему, жадно кусая любой доступный участок кожи, всасывая кожу, ставя собственные метки. Новое, короткое, рваное движение бёдрами, и ещё одно такое же сразу вслед за ним. Аллен откинул голову, позволяя Тики целовать и лизать его шею и двигаться внутри него, отодвигая боль, давая привыкнуть к себе снова. А он может пока запутаться пальцами в чёрных, густых волосах, закрыть глаза, погружаясь в ещё более яркую и всеобъемлющую тьму. Ной приподнял бёдра Аллена ещё немного, отрываясь от поцелуев и напоследок прикусывая торчащую горошину соска, заставляя Аллена вскрикнуть. И закричал снова уже куда громче, стоило лишь Тики резко толкнуться в него в этом новом положении. Потому что внутри него всё вдруг вспыхнуло, как будто сама кровь была легковоспламеняющейся жидкостью, и движение внутри него соприкосновением с простатой высекло единственную нужную искру. — Я тааак хочу тебя…! — Я тоже… Безумно…. Безумно тебя хочу, Аллен. Навсегда. — Беспорядочно шептал Тики, резко двигаясь внутри сотрясающегося от приближающегося оргазма юноши. И его собственное имя звучало так пошло и так откровенно. И не было ни единственного шанса, что он мог бы продержаться в этом безумии слишком долго. Аллен выгнулся, бурно изливаясь даже без каких-либо прикосновений к себе, зовя Тики, желая, чтобы тот был так же близко, как сейчас, всегда,благодаря и просто погружаясь в лавину слишком сладкого и яркого безумия. И хриплый полувскрик-полувдох Тики, повторяющий уже имя юноши, Аллен уловил на краю сознания. И тот подсказал лучше чего-либо иного, что Ной тоже получил свою порцию оглушающего удовольствия Алленом. Ещё некоторое время Аллен цеплялся сжатыми, будто в судороге, пальцами за лежащего на нём Тики, уткнувшегося носом ему в шею. Красочный мир, вспыхнувший на мгновения перед глазами, рассеивался, отступая перед тьмой реальности. Дыхание успокаивалось, тело расслаблялось, становясь таким мягким, податливым и совершенно удобным. Делать что-либо прямо сейчас было выше их возможностей. И они наслаждались тишиной, перебиваемой дыханием и бешеным сердцебиением друг друга. Через некоторое время они только обнялись, едва меняя положение и переваливаясь на бок, ловя счастливые взгляды сияющих глаз друг друга и изредка крепко целуясь. Будто каждый их поцелуй отмерял известную лишь им единицу времени, и через определённое их количество придётся вставать, возвращаться в реальность, к делам и повседневности…. А может, и нет. — А теперь, теперь… — Аллен никак не мог убрать эту глупую улыбку с лица, предвкушая реакцию на его слова, — теперь мы можем пойти и в спальню. — Здесь слишком жёсткий пол, — Тики и сам не знал, был ли это вопрос или утверждение. — Ты валял меня по нему весьма безжалостно, — напомнил юноша, приняв за истину интонации утверждения. — Ты хотел бы, чтобы я проявил жалость? — открыл глаза Тики и потянулся к Аллену, только чтобы нежно коснуться щеки. Его взгляд был наполнен любовью, нежностью и чем-то совершенно диким и тёмным на самом дне. Что, наверное, иногда проявляется во всех людях, что носят даже не активные гены Ноя. И что так ясно чернеет в глубине тех, кто управляет тьмой вполне пробуждённой. — Даже не знаю, — Аллен сделал вид, будто задумался. — А ты хочешь проявить ко мне жалость? Его вопрос звучал настолько двусмысленно, что выбора у Тики не было. — Может быть, я хотел бы ещё немного побыть жестоким, кто знает? А потом, потом может пойти речь о снисхождении, — его широкая ладонь опустилась на задницу Аллена, сжимая. — Всего лишь о снисхождении? — Аллен приблизил лицо, чтобы говорить прямо в чужие губы. — Всё зависит от тебя, Малыш… — скользя пальцами по ещё расслабленному и покрытому спермой кольцу мышц, прошептал мужчина. — Тогда мы можем… аммм… ддаа… Тики лишь с улыбкой наблюдал за тем, как закатываются глаза юноши и меняется выражение лица с коварного на совершенно потерянное в удовольствии, когда он ввёл сразу два пальца, разводя их в стороны. — Спальня может подождать.