Покров Шута. Двойное отражение.

Если вы ищите хорошее место для большой прогулки, нет лучше выбора, чем лес, начинающийся прямо за оградой твоего дома. Тем более что в этом лесу так тихо, спокойно и очень запуганные, редко встречающиеся хищники. Как только эти несчастные создания оказываются в непосредственной близости от Ноев, они будто начинают чуять их настоящую сущность и бегут. Может быть, энергия, исходящая от «Тишины», сделала их более умными и предусмотрительными. Может быть, они так же начали опасаться и чистой силы, и даже намёков на обычную человеческую магию. Ах, да. У человеческой магии корни мира Ноев, так что всё одно и то же. А вот чего они шарахаются от чистой силы, оставалось неясно. — А может, они от тебя шарахаются, а, Мариан? Представляешь, ты пугаешь лис, — хихикнул Аллен, переступая через очередную корягу и довольно улыбаясь. — Что вообще происходит в твоей голове? — недовольно пробурчал мужчина. А Аллену всё было весело. — Думаю, почему тебя боятся. Чистую силу чуют? Может быть. А может, они ходячих мёртвых баб никогда не видели, это здравая реакция бежать от такого тебя. — Скорее уж это не нечто сверхъестественное или слишком разумное, а что-то более примитивное, — со своей стороны зевнул Эван. Конечно, его вытащили из кровати с утра пораньше при условии, что ночью-то он не спал. И Аллен его понимал. Но отказываться от совместной прогулки как в «старые добрые» не собирался. — Что именно? — Убойный запах алкоголика со стажем? — Точно, я слышал, запах спирта неприятен животным, — Аллен кивнул, оборачиваясь к Мариану, который его игнорировал, и продолжил развивать только пришедшую в голову мысль: — а почему тогда говорят, нажрался, как скотина? Это неуважительно к скотине. — И к тебе, потому что благодаря своей чистой силе жрёшь периодически. А смысл иной, — кивнул Эван. — Языки так несовершенны, — закончили они, вместе игнорируя хохот Мариана Кросса. Тёплое утро, едва пробирающийся сквозь плотные заросли ветерок, разбегающиеся во все стороны тропинки, которые, как не иди, всегда возвращают через время к «Тишине», тихий стрёкот и галдеж жизни, что не побоялась щитов дома. Почва под ногами сухая, твёрдая, трава невысокая, кусты не пытаются содрать с тебя одежду в тот момент, когда ты всего лишь проходишь мимо. Не раздражающее количество мошкары и мух. Единственная возможная неприятность, что ждёт тебя здесь, это если ты умудришься усесться задницей прямо в муравейник. И то терпимо. Лес будто был создан для прогулок тех, кто, вроде бы, ценил природу, но мириться со всеми её минусами не собирался. Как раз по вкусу Аллена и Кросса, не желающего портить свою одежду. Насчёт того, что больше нравилось Эвану, Аллен говорить не брался. У того вообще были странные отношения со всем миром в целом. Не только с людьми, но и с лесами. Да, его дар Пятнадцатого идеально подходил ему. — На каком расстоянии от вас хоть кто-то живёт? — спросил Мариан через некоторое время молчаливого путешествия. Каким бы недовольным он ни старался выглядеть, когда его позвали на эту прогулку, сейчас стало очевидно, что он… стареет. Да, а чем, кроме старостью, можно назвать то, что Кроссу нравится такое времяпровождение? А может быть, его всего лишь достали слишком важные люди, слишком серьёзные вопросы, слишком мало развлечения для него, который развлекался всю жизнь и всеми проверенными способами. Аллен был удивлён, что такому искушённому созданию не осточертело всё годами раньше. Хотя нет, он же всякий раз находил новые и новые развлечения для самого себя. Вот, например, когда получил Аллена к себе в ученики. Чем не развлечение? Чем не острые ощущения? Воспитывать того, кто когда-то сам тебя, считай, воспитывать пытался. Коряво и так, по-дружески… — Так живёт здесь кто-то или вы оба в астрале? — Если идти в эту сторону, то… месяц будешь идти и никого не найдёшь. А через полтора месяца, может быть, доберёшься до моря, — Аллен прикусил губу, устремляя мечтательный взгляд вдаль. — Мариан, а, Мариан..? — Ненавижу твой такой тон. — Он не предвещает ничего хорошего для тебя, — согласился Эван. — А если я нахожусь рядом, то, скорее всего, и для самого Аллена. — Конечно, ведь кто-то должен мне сделать выговор, если я разойдусь на полную, — Уолкер по-мальчишечьи показал брату язык и вновь повернулся к аловолосому мужчине. — А у меня к тебе столько вопросов. — Мы же решили отдохнуть сюда сходить, — застонал мужчина. — О, они не касаются дел. — А если я хочу помолчать? — То Эвану придётся давать мне подзатыльник. — Напомни мне, скольких людей ты убил, когда он давал тебе подзатыльник последний раз? — прищурившись, уточнил мужчина. — Ты имеешь в виду прошлую жизнь? — и глазом не моргнул юноша. — Всё время забываю, что ты и в этой не паинька. Жиртрест-то в курсе? — Не надо так о Графе! — в один голос уверенно и спокойно произнесли Эван с Алленом, останавливаясь. — Так знает или нет? — складывая руки на груди, уточнил Кросс. — Нет, — категорично заявил Эван. — И что же ты не сообщишь ему? Не порадуешь? — Боюсь, он сойдёт с ума опять. От радости, — с сарказмом отозвался Аллен. — И что такого в потребности раз в год выйти и поубивать людей? Особенно, когда твой дар - эрозия! Да такая потребность есть даже у людей! Они жуть как хотят убить порой кого-то, и дай им шанс — они это сделают. А я вижу и слышу побольше, чем многие, и вынужден жить с этим всезнанием… — Эта часть речи моя, — осторожно вмешался, махнув рукой, прислонившийся к широкому стволу дерева Эван. — Но ты же мне рассказываешь. И не только ты. И я имею возможности пойти и разобраться. И даже не испытывать угрызения совести. Так почему же нет? И почему это говорит мне мужик, на котором на самом убийства точно есть. Чёрт, да есть даже такие профессии, на которых убивать либо работа, либо позволение! Но обязательно надо цепляться именно ко мне и пытаться что-то доказать! Всё вре…. Эван, что ты ржёшь, сволочь? Мелтон на этот вопрос лишь замахал рукой, запрокинул голову и заржал ещё громче. Нахохлившийся Аллен медленно, предупредительно медленно обернулся к Кроссу. Тот как раз успел откашляться и принять более или менее серьёзный вид. — Мариан? — А я тут причём? — Что смешного было в моей речи? — То есть тебя достали с этими вопросами все, кому не лень? — предположил Кросс. Эван заржал ещё громче. — Нет, — стараясь не обращать внимания на парня за спиной, качнул головой Аллен. — Меня об этом обычно не спрашивают. Да и кто подумает, что такое спрашивать-то нужно? Я не уверен, что кто-то вообще знает о таких нюансах нашего существования. — Тогда почему ты действуешь так истерично? — Да потому что! — воскликнул Эван, наскакивая со спины на Аллена и хватая его за плечи. — Он уже задолбал самого себя ожиданием вопросов. И при этом, говорит, совесть его спит. А чужого мнения, значит, боится до истерик? Я уже давно заметил, что он на эту тему себя нагружает, несмотря на то, что никто, кроме него, и не думает об этом. Даже те, кто само собой знают. — Вот знаешь что, если уж говорить о тех, кто терзается напрасно, то тут не обойти стороной тебя, мистер-не-знаю-когда-моя-свадьба-и-что-с-этим-делать! — Отлично! — Эван отступил, поднимая руки, так что широкие рукава его кофты задрались до локтей. — Тогда давай поговорим о Тики! — О нет! — вот тут уж застонал Кросс. — Слушайте вы, два беса! Вот это вы будете обсуждать без меня! И мне плевать, что у вас там и как, я не хочу этого знать и могу уйти прямо сейчас и хочу уйти прямо сейчас! — Ого. Похоже, ещё кое-кто дождался вопроса, которого ждал, но боялся. — Да уж. Вот знал бы я в свои трудные несчастные годы о том, как легко можно моего учителя подкосить безобидной темой, я бы нашёл, где это применить! — Я бы сбежал от тебя ещё скорее без оглядки, а в наказание натравил на тучи акума и толпу жаждущих моей крови кредиторов, — честно ответил Кросс. А Аллен продолжал гнуть свою линию. — Я даже слышал, ты рухнул в обморок, когда узнал про мою беременность! — Я перепил, — Кросс явно демонстрировал, признание в какой именно слабости он считает менее позорным. Аллен же, выигрывавший с этой стороны во всех позициях, так как сам был беременным и наслушался разного на этот счёт и до, и после, и особенно во время второй беременности, даже не показывал больше признаков смущения. Особенно сейчас, когда дети больше были не в нём и вызывали в основном радость, а не дискомфорт, переживания, гормональные бури и прочие ужасы. Нет, он переживал и сейчас, но… Но он уже успел сказать своё веское слово всем, кто говорил о нём и его беременности неосторожно. И тем, кто после этого стал называть его защитной мамочкой тоже. И тем, кто пытался вякать о девке, пытающейся выдать себя за мужика методом кулака, тоже получали. Эксклюзивно для них Аллен не бил кулаком. Нет. Когтями. Пробитые насквозь руки это неприятно — он ещё со времён первой, неудачной встречи с Роад это осознал и теперь вовсю пользовался широтой собственных познаний. Зато женская половина в те времена истекала слюнями и не затыкалась ни на мгновение. Пока однажды в Орден не заявился Тики и чуть не разрушил шаткое перемирие. Да, бурная молодость. — Я знаю, что ты не способен сделать это, Мариан, — категорично заявил Уолкер. — И твой цирк никого не обманет. Давай, признайся, тебя смуща-а-ает беременный я. — Ещё бы. Я то ждал переродившегося друга детства! — патетично взмахнул рукой Кросс. — Друг детства? А нас так можно назвать? — Аллену ничего не стоило перебить великую речь. Собственно, он только получал удовольствие от своих действий. И он обернулся к Эвану за уточнением. Тот, уже пристроившись на очищенном от грибов и листвы пне, только пожал плечами. — Ему тогда было... десять? Да, это детская дружба. — Он на семь лет был моложе меня, если что. — И меня тоже, если что, — фыркнул Эван. — И не на семь, а на шесть. И ему было двенадцать. А тебе… ты как раз готовился к эпическому пробуждению. — Вот уж если тут было чьё-то эпическое пробуждение, так это твоё! Удивительно, как я не поседел, пока ты валялся подыхал! Аллен до сих пор с ужасом вспоминал себя в прошлой жизни, узнавшего впервые, что такое пробуждение генов. Узнавшего на практическом и очень неудачном примере. Ему было семь лет. Мане было семь лет. И гены Маны вдруг решили пробудиться и сделать его Четырнадцатым. И мало того, что тело ребёнка было не способно справиться, так ещё и дар у Четырнадцатого должен был быть препаршивейшим. Вот как раз с тех ещё пор Аллен не шибко любил эрозию и был очень рад, что в этой жизни чистая сила не давала тёмной способности разгуляться. Но тогда эрозия была у Маны. И она его медленно и уверенно убивала каждую новую минуту. Несмотря на то, что Нои пытались не подпустить Неа близко даже к комнате страдающего брата, он отлично понимал – сами Нои ничего не смогут сделать. Аллен до сих пор понятия не имел, как они тогда с Маной сумели обменяться сущностями. Или не сущностями, но полномочиями их тёмных сущностей. Может, и впрямь оттого, что были близкими кровными братьями, родившимися с разницей в какие-то минут сорок-пятьдесят? — Было больно, — развёл руками Эван. И судя по тому, что Аллен помнил, судя по тому, что пришлось испытать семилетнему Мане, судя по тому, что испытал сам Аллен, - тогда бывший Неа, – когда увидел больного Ману… Больно — было очень слабым словом. Как после этого Мана умудрялся так хорошо относиться к Ноям, которые ничего не сделали и чьи гены во всём были виноваты, Аллен не понимал и по сей день. А тогда он ещё и ненавидел их. И Нои видели, что их ненавидят из-за Маны. Ну, это было не самой симпатичной схемой построения отношений с роднёй, и на её фоне безумие, в котором Аллен начал нападать, для остальных вполне могло выглядеть естественно. Аллен с досадой сплюнул. Как раз в сторону оскорблённого Кросса. К счастью, не попал ему на чистый ботинок, а то бы точно этим самым ботинком по лбу бы и получил. — О чём ты говорил? — а это было похоже на что-то из рубрики «и кстати о Мариане». Совершенно нормальное поведение для Неа в годы его юности. Будто у него были годы чего-то, кроме юности. Будто гены дали ему хоть одну возможность вырасти и возмужать как следует! Гены дали ему лишь возможность застрять в раннем юношестве. А затем ещё и чистая сила решила подойти, подмигнуть и сначала превратить его в машину для убийств, повысить брутальность, а потом… да, потом раскрыть глаза на его ориентацию да ещё и заставить забеременеть. И если против Тики он ничего не имел (а кто бы имел? Шерил был прав, сексуальность и красивое личико у этого Ноя были одним из самых великих достоинств, но были и другие), то против беременности кое-что мог сказать. И говорил. Часто. — О том, что вообще-то ждал пробудившегося Четырнадцатого. Безумца, изворотливого, хитрющего тихушника. Кого угодно! Но я ждал Неа Уолкера, а не девки! — Значит, моя семья таки не даёт покоя... Ай-яй-яй. Это не оттого ли, что Рия тебе чуть все патлы не повыдёргивала? Так её просто удивил цвет. Она и Лави, когда увидела, в восторг пришла. Слава её интересам, не заинтересовалась шевелюрой Канды. Не знаю, что бы он и я в ответ сделали бы. — То, что так любит Рия, — устроили бы потасовку. — Эван улыбался. — Может, сказать ей, как это устроить? — Куда эти двое от вас делись-то? — вот тут заинтересовался Кросс. — Ты сам сказал: о делах мы не говорим, — мотнул головой Аллен, дёргая Эвана за руку и заставляя подняться на ноги и продолжить путь. — Пошли, тут недалеко речка, там и прохладнее, и веселее. — Что я здесь делаю с людьми с подобным представлением о веселье? — только и закатил глаза Кросс. — Почему я здесь? — Потому что я позвал, а у тебя до сих пор привычка? Или ты устал от своих попоек и разврата? Хотя, чего это я путаю? Ты, уставший от разврата, - это нечто невиданное. Я признаю, что, глядя на меня, можно начать завидовать… — Чему? Союзу с собственным братом? — Ей! Братья мы только по Семье Ноя! Не путай понятия! Вообще возможно, что там, давным-давно это было нормой. К тому же наш «брат», «сестра» всё равно, что обозначение члена семьи. И почему сегодня я так много оправдываюсь? — Аллен с хрустом отломил сухую ветвь с рядом стоящего куста и разозлено махнул ей на манер дирижёра. — И, кстати, не ты ли не желал говорить о наших отношениях и сам вдруг начал говорить? Эй, Генерал Мариан Кросс, а не для самоутверждения и всё большего заблуждения вы так любите женский пол? Быть может, это… отрицание? — Аллен. Не смешно! Особенно когда ты говоришь это с рожей моего ученика. — Никто не заставлял тебя быть таким жутким учителем! Это месть! — рассмеялся Аллен, обходя обросший мхом валун и приостанавливаясь перед покатым спуском, пытаясь определить, идут ли они вообще в правильном направлении или же нет. Заблудиться здесь было невозможно, но и топографический кретинизм ещё не придумали, как лечить. — Мы точно не потерялись? — наконец растеряно выдавил он. Эван за спиной выдохнул, пробормотал себе под нос что-то о прежних временах, видно, вспомнил, как однажды выводил из лесу загулявшего Неа, а потом ещё раз уже не из леса. И ещё много-много раз. Сам он вышел вперёд, уверенно начиная спускаться. — Ты уверен? — Только ты можешь заблудиться в двух булыжниках, — беззлобно возмутился Мелтон. — Уверен, пьяный кое-кто тоже мог бы. — Ты часто видел меня настолько пьяным? — Учитель, — пропел Аллен особым голосом, — вы даже не представляете, что я у вас там успел повидать, включая вас. В каких только ситуациях, позах и в чьей компании. Ты в курсе, что полностью растоптал мою нежную детскую психику? И что именно из-за тебя я стал смотреть на женщин с опасением? И что из-за тебя я подумал, что отношения с женщинами это не для меня? Одно только не так не от вас я узнал об отношениях между муж… а где Эван? — А Эван уже ушёл, — кивнул Кросс, тоже замечая, что они остались одни. — А я не знаю, куда идти. — Я тоже, — возмущённо прошипел Аллен. — Но у меня есть Ковчег. — И ты так быстро сдашься перед двумя булыжниками? — дёргая за ухо своего бывшего ученика и старшего товарища, вопросил Кросс. — Нет. То есть да. И прекрати дёргать меня за уши, словно дитя. Я знаю, что ты амбал по сравнению со мной, но… — Но твой сын через пару лет тебя по росту обгонит, так что всё нормально. — Крросс!!! А ну заткнись, тебе же неприятна тема моих детей! — Я вообще детей не люблю и никогда не любил. Ничего не поделаешь, — Мариан развёл руками. - И не встретил я ещё такую женщину, которая пересилила бы эту страшную неприязнь. — А ты надеешься ещё встретить, старик? Сколько тебе лет? Ты у нас, конечно, в отличной форме, но уж извини… не поторопишься сейчас, потом деток не будет не оттого, что не хочется, а оттого, что не можется. В твои годы уже пора думать о продолжении себя в детях! Да. Майтра тебе может по этой теме великолепную лекцию зачитать, и ты бы сразу передумал. — Ещё одна причина избегать твоего папашу. И не иметь детей. — Что, уже не можешь? — деловито поинтересовался Аллен и едва успел увернуться от смертельного захвата. — Не забывайся! Я тебе не шпендель, которого гонять можно. Я заноза, которая тебя старше, несмотря на то, как выгляжу. Ты ведь никогда не забывал о возрасте Роад, что со мной-то? — Её весело называть старой девой. — Вот насчёт девы я бы не был так... Хотя реакция на подобные прозвища и впрямь незабываемая. Тики любит так делать. — Вот опять, — Кросс поморщился. — Лучше думай, куда нам идти. — Никуда. — То есть? — То есть, если я куда-то пойду, то лишь зайду в места ещё более глухие. Это всегда так. Блин. А может ли прокатить поиск воды с лозой при использовании этого? — Аллен задумчиво уставился на свою веточку. — Метод с лозой на то и метод с лозой, чтобы её использовать. И в нём ищут воду под землёй. — Значит, идти наугад? Интересно, а что скажет Эван, ждущий нас впереди? Он вообще заметит ли наше отсутствие? — Я рядом стою! — кашлянули прямо над ухом, и Аллен с криком отскочил, выставляя вперёд пока не актированную руку. Надо отдать должное, Кросс на это появление только вздрогнул. А Эван продолжал стоять, словно так и надо. Скрестив руки на груди и с явным скептицизмом поглядывая на брата. — Ладно… — Аллен вздохнул, а затем накинулся на парня с обвинениями. Накидываться было немного неудобно, потому как Эван и выглядел старше, и солиднее, раз был серьёзен, да и выше Аллена он был, считай, на полголовы. Но Аллена это не смущало. — Ты опять воспользовался своей существенностью, сволочь! Я же просил на меня ею не светить! — Я ничего сейчас не использовал. Я спустился, обнаружил, что вас нет, вернулся по другой, более удобной тропе. Подошёл сбоку и заметил вас, увлечённых беседой. Что плохого-то? Существенностью я пользовался, когда ты пытался о моей личной жизни начать разговор, вот тогда я внушил, что это ни разу не важно, но не на то ли мне дана эта способность. — Ты же понимаешь, о чём мы будем теперь говорить? — попытался злорадно усмехнуться Аллен. Так, как это умели делать все Нои. Чтобы кровь в жилах стыла, или даже сердце останавливалось без надежды на возрождение, как это бывало с Графом. Но те, кто видели его улыбки, были самым циничным и наглым экзорцистом,проведшим детство с Ноями, и самый странный и, может быть, даже добрый Ной. Но всё же Ной. Его улыбку не оценили. — И я снова воспользуюсь даром, — просто решил эту задачу Эван. — Хорошо, оставим обсуждение твоей свадьбы Шерилу! Они втроём как вчёрт знает какие-то времена, опять одураченные Эваном (ведь нет разницы, что в те времена он назывался Маной), шли, куда глаза глядят. Надутый Аллен (он был Неа) и Кросс, которому, как всегда, как будто плевать. И при этом даже комфортно в компании двух таких человечных Ноев. Если и был когда-то первый человек, вписавшийся в Семью, так это был именно Мариан Кросс. — Кстати, — ступая по вынырнувшей из-за второго булыжника тропинке, вспомнил Аллен. — Граф был бы не против тебя увидеть. — Пусть сначала подавится и задохнётся до смерти, — произнёс Кросс и встретился с двумя укоряющими взглядами. — Опять забыл, что вы его подпевалы. — Мы – нет. — Но мы члены Семьи и её ценим, — кивнул Эван и задумчиво нахмурился. Словно не зная, стоит ли произносить следующие слова. — И даже Графа немного. Чуточку. Очень чуточку. — По сравнению с его размерами, наше уважение к нему ничтожно, — кивнул Аллен, вызывая появление кривой улыбки на лице Кросса. — Кстати, о вашем достопочтимом, — Мариан так же сошёл на тропу, оглядываясь по сторонам и замечая, как разошлись в стороны деревья и кусты, а тропинка начала петлять вокруг самой себя, будто вокруг неё долго, уверенно и постоянно топтались. А впереди, среди утопающих в зелени камней, тек тонкий ручеек, берущий начало у неширокой, спокойной и, на первый взгляд, неглубокой речки с весьма каменистым и чистый дном. И тем более — прозрачной водой, иначе убедиться во всём остальном было бы просто невозможно. — Что там с Графом? — Как он всё же сумел создать из Маны акума, если… Если всё, что я знаю об акума, противоречит тому, что я только слышал. — А! — протянул Аллен, смущаясь и отводя взгляд. — Я как-то совсем позабыл, что кто-то может задать такой вопрос. Но это ли не показывает, как мало ты знаешь об акума? — Это показывает, как мало я думал об этом, с тех пор как узнал, кто такой Эван. Это вообще недавно пришло мне в голову, — Кросс остановился у самой воды, некоторое время наблюдая за протекающими мимо редкими щепками и листвой, а затем отошёл от реки на некоторое расстояние, устраиваясь на одной из сухих коряг. Аллен, в отличие от Кросса, сразу успел войти в воду по колено, ополоснуть лицо, даже напиться, в то время как Эван устроился у самой кромки воды, «рыбача» отобранной у Аллена веткой. — На самом деле, всё просто, — наконец произнёс Эван, понимая, что брат предоставил ему самому выбирать и объяснять, если он так пожелает. — На момент смерти я не был Ноем. Я пробудился, но моя сущность оказалась полностью спрятана внутри. Потому что сущность приняла новую квалификацию, я стал Пятнадцатым, и это произошло, потому что сущность Четырнадцатого, пробудившаяся слишком рано, могла бы меня уничтожить. На самом деле просто чудо, что проклятие на глазу Аллена не пробудило его сущность раньше времени. — У меня было иногда чувство, когда я встречался с другими акума и смотрел на них, и когда глаз начинал видеть всё яснее и яснее, что я падаю куда-то. Может быть, уже тогда чистая сила меня спасала, не знаю. — И по этой же причине, насколько я знаю, Кросс поначалу, до твоего тринадцатилетия, той самой черты, когда пробуждение становится уже более безопасным, старался избегать твоих столкновений с акума. — А после этого напал на меня, как псих, и стал измываться. Да-да, я всё помню, — Аллен кивнул, подходя к Мариану и усаживаясь рядом. — И это было раньше тринадцатилетия. — Ну, твоя настоящая дата рождения примерно на полгода, если не больше, раньше, чем та, что ты взял. — Ответил Мариан. — Я вообще-то проверял твой биологический возраст. А что касается простого… значит, из тебя могли сделать акума лишь потому, что ты умер не пробуждённым Ноем? — Ага. Есть различие. Из-за этого же я так долго, годами, считай, пробуждался. Вообще был такой случай в семье, я узнавал, что из Ноя ушла в спячку сущность. Это было очень давно, в первый век после Потопа, считай, и этим Ноем был повреждённый в бою Третий. Вот с тех пор он и стал перерождаться вот таким, играющим на две стороны. И если обычно у Ноев после смерти душа закутана в тьму, и эта тьма уходит внутрь, лишь когда перерождается, то у Третьего тогда всё было иначе. Поэтому они знают. И поэтому моя душа была так же беззащитна перед оковами Графа, тьма уже тогда была внутри. Скорее всего, моя сущность показала бы себя со временем, но вы знаете, как всё произошло. Аллен спас меня, при этом невольно разбудив мою сущность, хотя никто не заметил. И там уже снова всё пошло не совсем правильно, и я стал медленно, очень медленно пробуждаться, осваиваясь в новом доступном теле. Не знаю, по сути, я не настоящий Эван Мелтон, тот всего лишь бродил близко к кладбищу ночью. И, чтобы осознать себя и полностью освоиться, у меня ушли годы. Я принял всю память того тела, всю его жизнь, а когда столкнулся с Орденом, подсознательно потянулся за ним. Вот и всё. — Вот, всё просто! — довольно улыбнулся Аллен, начиная шарить у Кросса в волосах. Мужчина этого не оценил. — Чего это ты делаешь? У дочери привычку перенял? — Нет, он сосредоточенно что-то ищет! — брошенная Эваном палка, провернувшись пару раз, тихо вошла в воду, и её тут же потащило течением вниз. — У тебя точно нет блох? — Да откуда они у него! Я ищу волос! — Там их навалом, и все в твоих руках,- сердито дёрнул головой мужчина. — Я не обычный волос ищу. Седой. Седой. Над которым я смогу радостно скакать весь день. Уже пора же. Давно пора, каким бы ты следящим за собой и крутым магом ни был! — Не найдёшь. Аллен поджал губы, задумался. А затем резко шлёпнул Кросса ладонью по затылку. — Так ты красишься!?! И, судя по выражению лица Кросса, это было не только худшим оскорблением, но и… но и прямой путевкой в речку. В рамках экстренного купания.