Чужая

— Я попрошу вас покинуть помещение, — вдруг серьезно начал один из лисов, тот, который представился одним из первых. Екаи покинули зал и, закрыв за собой двери, испарились в разноцветном дыме. Мужчина подошел к столику и сел напротив девушки, поправляя кимоно и собирая волосы, беспорядочно лежавшие около их обладателя, в высокий хвост. Люси присела и положила руки на поверхность столешницы, на которой красовались различные изображения мифических существ, поклонявшихся неизвестной тебе девушке с лисьим хвостом. — Как вы уже могли заметить, мы являемся преданными служителями этого храма, но кто эта девушка, почему ей преклоняются? — начал екай, и казалось, что в его глазах сверкали искры, беспорядочно двигаясь из стороны в сторону и заставляя неотрывно смотреть на них. — Кажется, вам неизвестна история этой семьи. Наша богиня с самого начала была человеком. Она любила и радовалась жизни, совершенно не подозревая о том, что может случится. — девушка смотрела прямо в глаза и видела в их отражении ту самую богиню — первую. — Как и все смертные, она полюбила в человека, который использовал её. Ослепленная надеждой о будущей жизни с любимым, богиня едва не лишилась собственной души. — А как она стала богиней? — отозвалась девушка, задумчиво вглядываясь в узорчатую поверхность столешницы, затем перевела взгляд на потертое полотно с изображением девяти девушек. — Ослепленная чарами того мужчины, она не замечала, как её любили. Он был обычным парнем, служившим в храме и не выделявшимся из толпы. И когда девушка умирала, тот юноша продал душу за её бессмертие, став вечным рабом её изменившийся души. Она обратилась кицуне — демоном лисом, а он стал её хранителем — первым хвостом. Каждые сто лет богиня забирала на своё попечение душу. Однако, несмотря на то, что она являясь демоном-проводником, провожавшим души умерших в загробный мир, ей приходилось перерождаться, чтобы не сойти с ума от скверны, что витала в воздухе рядом с грешными душами. Поэтому изображения богини везде разные. Каждый новый подопечный материализовывал часть своей сущности в ее хвост. — У нее их девять, как и вас. — подытожила девушка и заправила прядь золотистых волос за ухо. — Верно, но… — Постойте… *Тем временем* Томоэ закатывает рукава своего кимоно и ворчливо указывает на ошибки богини. В очередной раз он отчитывает её за то, что она плохо прополола грядки, одну из них не побила, так ещё и умудрилась разбить стоящую возле входа в храм вазу. — Переделай! — Почему ты постоянно ругаешься, я все ещё богиня в этом храме! — недовольно отвечала та, поглядывая на лиса, хмуро сведя брови. — Последнее время ты слишком придирчив, — уже более мягко произнесла та и встала с колен, смахивая выбившуюся прядь со лба. — Тц, — прыснул тот и просто отвернулся от девушки, не забыв при этом что-то пробурчать себе под нос. — Вот жешь паразит, — она кинула в него первое, что попалось под руку, и крикнула что-то протестующие. — Отвали! Я сам все доделаю, можешь идти практиковаться в использовании собственных сил. Ты так и не смогла превратить воду в вино, — даже не обратив на такой несуразный жест хозяйки, сказал Томоэ и растворился в белом сиянии. — Волнуется, позволь ему побыть в одиночестве. На него столько свалилось, что он справится не может. — она услышала голос змея где-то за спиной, но поворачиваться не стала. — Не понимаю я его, почему нельзя найти её. У вас, случайно, нет какого-нибудь устройства, чтобы находить себе подобных? Вы же демоны и должны уметь такие вещи. — Аха-ха, ты нас с кем-то путаешь. Мы, конечно, многое умеем, но такого нет, это даже логике не поддаётся. Присутствие себе подобных да, ощущаем, но если они находятся неподалёку. — весело прощебетал Мидзуки и обнял девушку со спины, продолжая разговор. — Это так не работает. — Вы такие могущественные, но в тоже время и такие беспомощные.