***
— Черт, зачем опять позвал нас этот старпер? — Се как обычно не довольный тем, что его так рано разбудили, сонно протирал глаза, стараясь никуда не врезаться. — За словами следи, — хмыкнул Масато, закрывая очередную заумную книжку. — Иначе от тебя так просто директор не отстанет. — Остальные согласно закивали, подавляя зевоту. Нанами улыбнулась, такие частые словесные перепалки были привычны и незаметно поднимали настроение. Но все-таки и ей было интересно, зачем же их позвал Блистательный Саотоме, да еще в такой спешке. Обычно их неординарный директор являлся прямо из-под земли или на личном вертолете, а на этот раз обошлось без экстрима для нервной психики. Пройдя уже по таким родным коридорам, ребята остановились возле кабинета. — Семпаи? — Сэсиль удивленно расширил глаза, на всякий случай, прячась за спину Отои, подальше от холодный глаз «графа» Камуса. Лидер «Ночного квартета» лишь смерил его недовольно-презрительным взглядом (другим он и не умел) и отвернулся. Зато жизнерадостный Рэйдзи всегда был готов к дружескому общению. — Утречка! — радостно крикнул он, хотя их разделяло не более двух метров. — У директора, кажется, гости. И действительно, за дверью послышались возня и вполне членораздельные ругательства, от последних у бедной Нанами щеки покрылись лихорадочным румянцем. Через мгновение уже можно было разобрать отдельные реплики. — С какого перепугу мы должны с ними, как няньки возиться?! — кажется, эту фразу произнесли в два возмущенных голоса. — Вот именно! — поддакнул третий, — вы вообще их песни слышали? Да у сестры же от их музыки уши в трубочку завернутся! STARISH удивленно переглянулись между собой: — Это они о нас что ли? — отойдя от первого шока, прошептал Нацуки, первым устраиваясь возле двери, хотя вся перепалка шла на таких повышенных тонах, что можно было услышать с другого конца коридора. — Не знаю, — признал Токия, также подходя поближе. — Но они определенно говорят о какой-то группе. — Спасибо, кэп, — фыркнул Ранмару, не разделяя любопытства остальных, парень так и остался стоять возле стены с лицом полного пофигиста. — Всегда пожалуйста, — огрызнулся тот. — Мальчики, прошу, хватит, — тихо произнесла Нанами, хотя эти самые «мальчики» были порядком ее старше, но будучи центром примирения этих двух групп, все тут же утихомирились, продолжая подслушивать. — Нет, нет и еще раз нет! — рявкнули парные голоса, да так, что и STARISH и «Ночному квартету» пришлось отступить на пару метров назад. — Это всего на месяц, — голос директора, впервые на памяти ребят, прозвучал жалобно и как-то печально. — Разве нету способа уговорить ее? — Пф, — фыркнул четвертый, доселе незнакомый голос, — если хотите, чтобы она душу из ваших подопечных вытрясла и через мясорубку провела, да и сделала так, что эти ваши «подающие надежды» певцы почувствовали себя последними ничтожествами — пожалуйста. Сестра не прочь посмеяться, да и мы бы посмотрели на это увлекательное шоу, и скажу одно: ни STARISH, ни «Ночной квартет» — мне не жаль. — Все-таки о нас говорят, — вывел вердикт Рэн, искоса поглядывая на раскрасневшуюся Нанами. Девушка уже готова была расплакаться от услышанной информации. «Неужели и правда, кто-то считает нашу музыку такой плохой?», — ее мысли прервал Сэсиль, который, как щенка потрепал ее по голове. — Не переживай, возможно, что они просто не слышали твою настоящую музыку. Удивляюсь, как муза сопутствует таким невежам. — Ничего вы не понимаете, — внезапно подавший голос Куросаки, заставил всех поднять головы. Но объяснить, что конкретно они не понимают, парень не успел. — Ладно! — рявкнули из кабинета и уже более спокойно добавили, — но учтите, что мы не собираемся делать поблажки и держать сестру в рамках приличия — она будет говорить то, что хочет и как хочет. Тогда завтра в это же время. Думаю, на этом и распрощаемся. Адьёс! Дверь распахнулась так резко, что не успевшие отскочить в сторону Нацуки, Се, Сэсиль заработали шишку на лбу. — Эй, а по аккуратней нельзя? — возмутился Курусу, грозя кулаком, но тут же осекся. Этих людей он знал не понаслышке. Харука невольно отшатнулась, когда четверо высоких парней, смерив девушку холодным взглядом, будто она была какой-то мусор, который они были вынуждены переступить. У троих из них были огненно-рыжие волосы, а последний был жгучим брюнетом. Увы, но только эти отличительные черты девушка и успела запомнить. Ранмару вновь хмыкнул, кажется, его позабавила произведенная реакция, между тем, как сам он слегка кивнул гостям. Те также сдержано ответили на немое приветствие и поспешили удалиться прочь, бурно обсуждая что-то и отчаянно жестикулируя. А между тем из кабинета раздалось: «Входите, ребята». Пройдя внутрь, ребята невольно приготовились к очередному выплеску энергии со стороны их буйного директора. Но на всеобщее удивление, он не только не проявил никаких своих сюрпризов, но даже не бросился на группы с распростертыми объятиями. — Простите, друзья мои, разговор с этими парнями отобрал все силы, — извиняющимся тоном произнес он, неуверенно улыбаясь. На секунду, показалось, что он резко постарел лет на двадцать: лицо усталое и осунувшееся, под глазами (которые теперь не скрывали солнечные очки) пролегли маленькие морщинки. — У нас возникли небольшие проблемки. — Саотомэ, зачем мелочиться? — довольно грубо отозвался Куросаки. — Почему бы сразу не сказать, что у нас возник апокалипсис вселенского масштаба в роли одной упрямой девчонки? — Куросаки, о чем ты? — девушка удивленно захлопала лимонными глазами, непонимающе смотря на свое семпая. — Послушайте, — Се с силой ударил руками по столу, — это ведь были парни из группы REBORN? — REBORN? —переспросила Харука, название было смутно знакомым, но что-либо конкретного — вспомнить не могла. — Для особо тупых — «Перерождение», — незамедлительно откликнулся Ран-Ран. Директор кивнул и, взяв пульт, включил интерактивную доску и начал выводить на экран по одной фотографии. — Они будут вашими общими наставниками в течение месяца. Считайте, что они решат судьбу ваших групп. — В каком смысле? — опешил Отоя, удивленно приоткрыв рот. — REBORN вынесет вердикт о том, способны ли вы продержаться в мире музыки и не являетесь ли вы певцами-однодневками, про которых через год все забудут. Не смотрите на меня так, в конце концов, сама эта группа держится на сцене уже три года, а ведь самому младшему участнику всего семнадцать лет. Итак, пока воздержитесь от вопросов. Первый участник группы — Виктор Рокс, — начал рассказывать Блистательный. — Иностранец? — нахмурился Дзингудзи. — Да, но если тебе будет угодно, то Цубаки, — директор как-то странно посмотрел на Куросаки, отчего тот лишь фыркнул, вновь отворачиваясь к окну. «Ночной квартет», кажется, поняли, что так задело их товарища, но не сочли нужным объяснять. — Возраст: двадцать пять лет, играет на фортепиано. Танцор, модель. Нанами внимательно посмотрела на слайд. Красив, даже слишком: огненного цвета волосы, зеленые, прищуренные в насмешке глаза, на губах легкая брезгливая улыбка, способная покорить любую девушку. В общем, при Викторе было все, чтобы стать моделью. Как о певце она еще не могла о нем судить. — В статьях о нем писали, что Рокс — перевоплощение Бетховена, талантлив, ничего не скажу. Я не могу рассказать все об их музыке, поверьте, это надо просто услышать. Итак, следующие, — щелкнув по компьютеру, показав следующую фотографию, Харука ахнула. — Близнецы? — у Се нервно задергался глаз: еще одну пару близнецов он явно не перенесет. Мало ему что ли своего брата, вместе с Нацуки, у которого конкретное раздвоение личности? — Анри и Теодор Рокс, двадцать четыре года. Танцоры, модели. Оба владеют бас-гитарой, и кто-то из них барабанщик. Не буду врать, не знаю, никогда не мог различить их. Плюс ко всему прочему, эти парни могут подстроиться под абсолютно любой голос. — Бэк-вокал? — уточнил Масато. Близнецы — и этим все сказано. Одинаковые, как две капли воды. Рыжие волосы, с чуть красноватыми концами, пребывают в творческом беспорядке, бирюзовые бесстыжие (такое даже по фото видно) глаза с легкой зеленцой и ехидные чуть диковатые улыбки. — Можно итак сказать, но все-таки, стоит потом послушать. Следующий из парней — Люк Рокс, единственный брюнет, среди этих обормотов, двадцать два года. Второй солист, владеет пианино и электрогитарой. Повторяться, что танцор и модель не буду — уже не интересно. Но любопытно то, что парень начал играть на пианино не запланировано. — То есть? — То есть, Люк быстро-быстро освоил этот инструмент, — объяснил этим тугодумам Саотомэ. — Из-за травмы их лидера им не хватало того, кто будет играть на клавишных. Вот и вышло так, что кому-то пришлось овладеть его экстерном. — Куросаки Ранмару, а не слишком ли вы много знаете? — Рэн, усмехнувшись, прищурился. На этот вопрос разноглазый решил не отвечать, полностью проигнорировав его. — Что с последним участником? — спросила Харука, до сих пор разглядывая фотографию парня с ядовито-зелеными глазами, странно, но он был ужасно похож на кота. Чуть загорелая кожа, улыбка, обнажающая чересчур острые клыки. — Последний участник — это… — Блистательный включил следующий слайд, на котором оказалась девушка. — Юмелия Рокс. Семнадцать лет и лидер всей этой четверки. Танцовщица, актриса. Главная солистка и скрипач-виртуоз. Да и угадайте, кто пишет музыку группе? — Перерождение Паганини, — Токия невесело усмехнулся и запустил пятерню в шевелюру. Но потом бросил какой-то ревностный взгляд на Куросаки, тот ответил ему вызовов. — А правда это или нет — вы узнаете, когда познакомитесь с ней. Кстати, вот кого-кого, а эту девочку стоит опасаться и как конкурентку и как человека. Предупреждаю сразу, не вступайте с ней в конфликт. Увы, это пока все, о чем я могу вам рассказать, — Саотомэ пожал плечами и внезапно «ожил». Вскочив на стол, он закружился безумно хохоча. — Оревуар, звездочки мои! — прокричал он и выпрыгнул в окно, ребята, если и вздрогнули, то сразу же очухались. Прекрасно зная, что их сумасшедший директор спрыгнул на батут, который только что специально установили. Ну что ж, у каждого свои тараканы в голове. Юмелия Рокс. — За что-о-о?! — горестно взвыла я, хватаясь за голову. — Лия, ты уже это в десятый раз говоришь, — эта зараза по имени Люк, даже не посочувствовал моей глобальной проблеме и, как ни в чем не бывало, продолжил бренчать на гитаре. — А я и в одиннадцатый повторю: за что мне это наказание? Я что, кого-то в прошлой жизни убила? — Гитлера, наверняка, — недовольно созерцаю ухмыляющиеся рожи близнецов. Вот от кого-кого, а то этих двоих я не ожидала предательства. — Лови, — и в меня запустили яблоком, которое еле успела поймать возле самого носа. — Спасибо, — и впилась зубами в хрустящую мякоть. А-а-ащ! Язык прикусила. — Что, Юми? Что-то неприличное подумала? — Ага, Люк, неси тесак! Резать буду, — брат понятливо кивнул и, не выпуская из рук гитары, подал внушительных размеров нож, кажется, для отделения мяса от костей. Теодор и Анри бросили на парня полный необъятного ужаса и паники взгляд, и поспешили ретироваться за диван, позади меня. Резать я понятное дело никого не собиралась, ну, разве что яблоко. Вздохнув, погрузилась вновь в предоставленные мне бумаги с информацией об участниках группы STARISH. Черт, их брали за таланты или все-таки за внешность? — А ты с одного раза догадайся, — мрачно посоветовали братики. Упс… Кажется я озвучила последнюю мысль вслух. — Уже, — откликнулась я, смотря информацию про их композитора. — И что скажешь? — Выглядит так же, как и ее музыка, — брезгливо отбросила листы, от чего те разметались не только по столу, но и по полу. Раздраженно начала стучать по ключице, была вот у меня такая странная привычка, особенно, когда нервничала, могла отбивать барабанную дробь. — О! Люк, что скажешь, замутил бы с ней? Брюнет, аж остановился играть и вытаращился на меня, будто на какое-то исчадие Ада, еще и перекрестил, зараза. — Бог с тобой, золотая рыбка, — милостиво склонился он, потом фыркнул, выражая все разом, что он думает по этому поводу, — иди полечись! — я даже не обиделась, вполне удовлетворенная таким ответом. — А вы? — Уже обращаясь к близнецам, те одарили меня тяжелым взглядом и, как всегда, синхронно продемонстрировали мне средний палец. Я хихикнула: — Ну что же вы такие стеснительные? «Ночные бабочки»… Тьфу ты блин! «Ночной квартет», вон, уже на девочку глаз положил, а ведь самому старшему там двадцать пять, как и Виктору, — где-то со стороны кухни раздалось дребезжание посуды и трехэтажный мат. Кажется, меня услышали и остались недовольны. Я же продолжила делать то, что, собственно говоря и делала, то бишь — досье разглядывать. Правда, для этого мне пришлось кряхтя, как старуха, нагнуться и подобрать всю бумагу. — Блин, одно не пойму: чем она меня так бесит? Анри, не подскажешь? Парень нагнулся и весьма недобро принялся изучать фото девочки, я бы даже сказала, как-то враждебно. Для изучения ему понадобилось не больше десяти секунд, ибо в ту же секунду он выпрямился и твердо сказал: «Глазами бесит». Я хмыкнула. Да уж, у этой девки действительно был странный цвет глаз. Какой-то насыщенно-лимонный, как у змеи. — Кстати, — встрял Теодор, — тебя вроде с ней в одну комнату собираются поселить. Меня одолела гигантская волна паники, и испуганно пискнув, я в очередной раз взвыла: — Не хочу-у-у-у-у!!! Мне ж ее глаза в страшном кошмаре сниться будут. О, придумала, Люк, я с тобой спать буду, — за спиной раздалось возмущенное пыхтение близнецов. — В приличном обществе, пожалуй, откажусь, — хмыкнул он, уворачиваясь от цепких рук старшего из близнецов, который явно намеревался придушить его. — Эх, какая жалость, — грустно вздохнув, опустила глаза, чтобы парни не увидели яркий признак того, что я издеваюсь. — Ну что ж, тогда наведаюсь к одному из STARISH, а может даже к Ран-Рану поселюсь. — Юми! — на меня уставились две возмущенные пары глаз, горевшие самым настоящим гневом. Я наивно похлопала глазками. — Ну, а что такого-то? Виктор вон каждый божий день к своей новой пассии шатается. А мне что, нельзя? Должна же и у меня быть личная грелка, я, знаешь ли, ночью замерзаю, так пусть хоть постель греют. Обещаю, приставать к ним не буду. — Ну ты блин… Стерва! — высказались, наконец-то. Я картинно хлопнула в ладоши и покачала головой: — До чего докатились! Уже родные, единственные, любимые братья называют стервой. Так ведь и обидеться недалеко, — для полноты картины смахнула несуществующие слезы. «Ты бы еще в белый платочек высморкалась», — ехидно прокомментировал внутренний голос. Парни переглянулись и синхронно, как мартовские, пардон, чеширские коты, объевшиеся сметаны, улыбнулись. — Так может быть, — прошептал один, обнимая с правой стороны. — Составишь нам компанию, — закончил другой, приближаясь слева. — Постель погреть. — Бомба взорвется через одну, две, три… — не успела щелкнуть пальцами, как из кухни прибежал Виктор, злющий при злющий. — Хорош тут Лию совращать! Не хватало еще, чтобы вы тут устроили твинцест на пару с инцестом, — тыча в офигевших близнецов половником, рявкнул он. Если не брать в расчет, что на нем был мой фартук, подаренный мне тетей и выше упомянутый половник — парень выглядел действительно грозно, разве что огнем не плевался. — Уж и пошалить нельзя, — буркнули близнецы, обнимая друг друга и дуясь на старшего, как мышь на крупу. Я фыркнула. Тоже мне, великие совратители малолетних. — А ты? — половник уткнулся мне прямо в переносицу, отчего пришлось скосить глаза. — Ты когда уже сама готовить будешь? В твоей возрасте девок уже замуж выдают, а ты все продолжаешь на шее сидеть. — Витя, — спокойно начала я, от греха подальше отодвинув тяжелую артиллерию от своих глаз, выбьет еще ненароком. — Я вам пишу музыку, пишу саундтреки для фильмов и игр — неужели этого мало? Постыдился бы, неужели ты еще хочешь, чтобы я выполняла всю работу по дому? К тому же, это полезно, у тебя ведь пять «любимых» девочек? Так почему бы не порадовать их каким-нибудь тортом, прежде чем к тебе в постель залезут? — Я же извинился за тот случай! — горестно воскликнул, а кончики его ушей уже начали стремительно краснеть. — Да, — кивнула, — но ты испортил мою наивную детскую психику. А ведь я всего лишь зашла попить воды… — Просто признай, когда в последний раз ты сама убиралась? — чувствуя, что разговор плавно переходит в другое русло, Виктор решил перевести стрелки на предыдущую, болезненную мне тему. — Хм, дай-ка подумать, — пришлось всерьез задуматься. — Когда гости приходят! — Братиш, созывай гостей почаще, — усмехнулся Люк, за что и получил по нахальной роже подушкой. Ну, а что не нравится? Да, я не люблю заниматься хозяйством. Вот совсем не люблю! Готовила я так, что даже бродячие собаки отказывались мою стряпню есть. А насчет уборки… Пыли ведь не видно, если ее специально не трогать. А что, кто-то будет мои полки трогать что ли? Ну, лежит себе и лежит, никому ведь не мешает. Вот со стиркой все проще — бросил в машинку, и нет проблем! Чудо, а не техника! — Вот ведь, — в сердцах взвыл братец, кидая на пол мой фартук и отчаянно топча его ногами. Я горестно вздохнула. Одежка то в чем провинилась? Наконец, перестав испускать свой гнев на несчастной одежде, рыжик поднял на меня полный отчаяния взгляд. Ах, сейчас расплачусь от умиления, — что ж ты за девчонка то такая: ни приготовить, ни убраться, ни постирать. Тебя ж замуж никто не возьмет! — так вот он к чему. Ну, ничего, ничего, Витюша, от меня не так просто избавиться будет. — Кому надо — полюбит и неумеху, — почти ласково промурлыкала я, — правда ведь, Анри, Тео? — те согласно закивали. Я бросила победоносный взгляд на брата. Съел, да?! — Ладно, — на удивление быстро сдался он, примирительно поднимая руки вверх. Облегченно вздохнула, — вернемся к этому разговору позже. — Ехидно добавил он, любуясь моей вытянутой рожей. Он садист! «Причем садист со стажем в двадцать пять лет», — поддакнул внутренний голос, хоть в чем-то я была с ним согласна. Виктор плюхнулся рядом на диван и отобрал досье участников. — И? Что скажешь? — Хочешь честный ответ? — парень кивнул. — Меня от их музыки на изнанку выворачивает, — и ослепительно улыбнулась. Братья дружно расхохотались: — Как мы и сказали тому старперу! — все еще гогоча, близнецы дали «пять» друг другу. — Честно сказать, я не понимаю, что в ней хорошего. — Спокойно продолжила я, задумчивым взглядом сверля потолок. — В ней нет смысла. Она сочиняет музыку, скорее, для себя, чем для людей. И поэтому, я не врубаюсь, что Саотомэ нашел в этой девчонке и в ее никчемных, никому ненужных, песнях. — Жестокое мнение, — вывел вердикт Виктор, при этом, огорченным он не выглядел ни на грош. Дьявольский оскал выдавал его с потрохами. — Зато справедливое, — пожав плечами, пробежалась вновь по фотографиям других участков. Почти все лица были знакомы. Взгляд упал на Хаято, тьфу ты, на Токию Ичиносе. Похоже, что-то такое отразилось на моем лице, от чего братья попятились дружно назад, а так как Виктору мешал диван, ему пришлось отсесть от меня подальше. Диковатая улыбочка растянулась на губах. — Чувствую, мы повеселимся на славу. Обещаю, они будут проклинать тот день, когда столкнулись с нами, с группой REBORN. — Одобрительное хмыканье и поднятые вверх большие пальцы, были мне ответом. — Сестричка у нас страшная, — громким шепотом оповестил всех присутствующих Тео. — Ай, больно ведь! — Это кто тут у нас страшный, твинцестник недоделанный! — Я ж пошутил, — завопил парень, сматываясь от кары божьей, то есть от меня, — ой, не трогай уши! У меня там эрогенная зона! Юмелия, твою ж дивизию, у тебя мания величия. — Сам-то далеко не ангелочек, — довольно усмехнулась, отпуская покрасневшие уши брата. — Кстати, Виктор, что у нас на обед? — Вообще-то, уже ужин, — встрял брюнет, прожигая меня насмешливым взглядом. — Люк, солнышко мое ясное, не умничай хотя бы при мне, все равно не прокатит. Настала моя очередь убегать по креслам и диванам от выведенного парня. Да, только я умела довести человека до белого каления всего лишь парой фраз. Но раз здравый рассудок и чувство самосохранения молчали в тряпочку, то было все в порядке. Хотя и срабатывали они у меня редко. Братья пользовались моими не очень приятными способностями и каждый раз, как только я сталкивалась с новыми людьми, которых я не знала или на дух не переносила — они закупали поп-корн и колу, дабы увидеть увлекательное и захватывающее шоу. Правда, буквально через пару минут моих общений с людьми, они ржали в голос, а когда эффект доходил до того, что мои жертвы уже готовы были помереть от наведенного мной инфаркта или просто стояли с вытянутыми лицами, не в силах что-либо произнести — аплодировали стоя. — Лия, намереваешься также поиздеваться над несчастными, — осведомился Анри, читая мои мысли, чтобы было уже настолько привычно, что я и не обращала на это никакого внимания, считая, что все так и должно быть. — Не знаю, посмотрим, за какой промежуток времени они успеют меня выбесить своими модельными личиками и тупыми мозгами, — безразлично пожала плечами. Да, сперва наперво, присмотрюсь к ним поближе и сделаю соответствующие выводы. Но от меня поблажек им ждать явно не придется, я им в няньки не набивалась, так что, пусть терпят мои острый язык, и, как бы сказал Теодор, стервозный характер. — Юмелия, — строго сказал Виктор, покачав головой, — постарайся не слишком зловредничать, иначе сама будешь откачивать эту Харуку от обморока, кажется она весьма, кхм, особа чувствительная к критике. — Я буду говорить то, что считаю необходимым, — довольно холодно отрезала я, смотря в глаза старшему брату, — они хотят критики? Они ее получат! Если они не умеют писать песни и музыку, то им нечего делать в мире идолов. Так что, ребятки, повторюсь еще раз — меня от их музыки тошнит! Парни пожали плечами, показывая, что спорить они не намерены. Я же самодовольно хмыкнула, строя на завтрашний день весьма грандиозные планы: настало время показать себя во всей красе, иначе я не имею права называться лидером группы REBORN. Пусть эти идиоты услышат настоящую музыку. Ха, представляю рожу Ранмару, хотя, он уже наверняка в курсе моего прибытия. Ну да ладно, зато отличная возможность поиздеваться и над ним и над STARISH. Вот что значит: сделал гадость — на сердце радость. Мои коварные планы на грядущее будущее отвлек желудок, который напоминал о том, что пора бы и подкрепиться. — Так когда есть то пойдем?! — снова взвыла я, изображая трагический обморок. Люк, на которого я откинулась, зашипел подо мной, не забыв попрекнуть, что я поправилась на добрых пол тонны. Истерически хихикая, принялась щекотать парня. Зная, что это его самая слабая сторона. Брюнет согнулся пополам и начал верещать, чтобы его освободили из рук этого демона, то бишь меня. Обидеться что ли? — Покайся, раб божий и прими кару небесную! — Ой! Все-все, сдаюсь! Пощади! — извиваясь и похрюкивая от смеха, парень сполз на пол. — Что-что? Я тебя плохо расслышала, — я бы демонстративно приложила руку к уху, но в таком случае пришлось бы отпустить этого гада. — О, бог всемогущий! Каюсь в своем самом тяжком грехе! Прости за то, что сказал, что ты поправилась, — еле произнес он самую длинную фразу, уже красный от сбивчивого дыхания и со слезами на глазах, от безостановочного смеха. Хмыкнув, слезла с брата и плюхнулась обратно на диван, приглаживая спутавшиеся волосы. — Страшная женщина! — Анри и Теодор тоже не отставали от Люка — так же похрюкивали от смеха. Виктор, будучи старшим, позволил себе лишь сдержанную улыбку. Но было видно, как он сотрясался всем телом от беззвучного смеха. — То-то же! И на подгибающихся ногах мы направились в сторону кухни. А запах свежеиспеченного пирога с курицей сводил с ума. М-м-м! Хорошо, на сегодня я прощаю все и всем. А завтра… Берегитесь STARISH, ибо я вам устрою «сладкую» жизнь! Ранмару Куросаки. Вот черт! Приперло эту девчонку появиться в самый неподходящий момент. Называется, только привык к тишине и спокойствию, как на тебе! Сюрпрайз, мазафака! И о чем только думал Блистательный, когда пригласил ее приглядывать за этими мелкими чудиками? Прекрасно же знает характер этой девицы, она же в гроб любого загонит! Засунув руки в карманы, двинул в сторону комнаты и плевать, если там сейчас окажутся Хидзирикава и Дзингузди. После такой ошеломительной новости спасет только: либо чашка крепкого кофе, либо послеобеденный сон. Надо бы завтра, по возможности, держаться ото всех подальше, дабы под расстрел не попасть. Хотя, зная эту снайпершу — везде достанет. На пути встретилась Нанами Харука, невольно хмыкнул. Вот кому-кому, а ей завтра точно не позавидуешь, та зараза мелкая ее с потрохами сожрет и не подавится. — Куросаки! — окликнула меня девушка, отчего я аж притормозил. Не понял, она ко мне что ли обращается? Бля, а краснеть-то так нафига? Бесит! Ей богу, будто с закомплексованной монашкой разговариваю. И как она с такой-то стеснительностью с семью парнями справляется? Да еще и каким-то Макаром их заинтересовать умудрилась. На этот раз более оценивающе оглядел фигурку девушки: милая, но на этом, пожалуй, и все. Да еще и глаза у нее какие-то странные, еще с первой встречи заметил, будто слепая. У Рокс формы по пышнее будут, особенно в области груди. Ну, в принципе, логично, модель как-никак. Глупая, как стадо ослов, раз явных намеков с эротичным подтекстом не замечает от парней своей группы. Что не скажешь о Юмелии, пусть дурой и прикидывается, но иногда жалеешь, что мысли читать не умеешь, а то, так бы хоть знал, какую гадость тебе эта девчонка подстраивает. Да уж, без изюминки наш композитор, ничего не скажешь. Ей до Юмелии еще расти и расти. Так, стоп, о чем это я? Я что, сравниваю этих двоих?! Ужас, этого еще не хватает для полного счастья. Тут вспомнил, что до сих пор разглядываю Харуку, которая уже стала точно такого же цвета, как ее волосы. — Чего тебе? — грубо отозвался, моментально теряя интерес к ее скромной персоне. — Я это… — замялась и уткнулась взглядом в пол, скоро явно дыра появиться. Чем я и уважаю Рокс, так это тем, что она всегда в глаза смотрит, даже когда врет. Поэтому никогда не поймешь, то ли серьезно говорит, то ли прямо в лицо насмехается. — Резче давай, — пришлось повысить голос, иначе не родит мысль никак. Вздохнув, более сдержанно закончил, — мне с группой еще репетировать надо, — черт, а ведь я забыл, что еще вчера договаривались встретиться и порепетировать. — А? Да, семпай. А что за человек эта девушка? — кажись, у меня глаза стали размером с блюдца, ибо Харука пояснила, — Юмелия Рокс. Пришлось весьма нецензурно выругаться. А меня-то зачем спрашивать? Я что, похож на ходячую энциклопедию? Предпоследний вопрос я все-таки озвучил. — А меня-то зачем спрашиваешь? — грозно сверкнул глазами. — А… Я… Мне… Мне показалось, что вы ее хорошо знаете, — проблеяла она, отчаянно краснея. Как там ее Дзингудзи называл? Козочка? Весьма точное определение, должен признать. — П-просто хотелось произвести на нее хорошее впечатление, — я откровенно прыснул. «Хорошее впечатление»? С таким-то характером? Это вряд ли. Харука Нанами — номер один из личного черного списка Юмелии, чей характер хотя бы на двадцать процентов не удовлетворяет ее требованиям. Но этого, ясное дело, я говорить не стал. А про то, что Рокс уже получили полное досье на участников группы STARISH — не сомневался ни на грош. — Ничего нового ты не услышишь, — раздраженно повел плечами, — мне известно лишь то, что и сказал Блистательный. — Ложь конечно же, я знаю такое, что и в твою светлую головку и в жизни не придет, но об этом лучше будет промолчать. Не хочется потом от ее четырех братьев огрести, а девчонка еще и добавит. — Просто не задавай ей много лишних вопросов, — читайте между строк: глупых вопросов, — тогда все обойдется, — наверно обойдется. Главное, как покатит. Рыжеволосая задумалась, серьезно так задумалась. А потом как выдаст: — А что у нее за музыка? — признаться, даже слегка опешил, ибо никогда не задумывался над этим. Я потер подбородок: что у нее за музыка? А потом, не найдя более подходящего ответа, выдал: — Душевная, — судя по удивленно округлившимся глазам — не поняла. Ну и ладно, это не мое в общем-то дело. Пусть сама разбирается, а лучше, действительно, услышит. — Ладно, бывай, и так заболтался тут с тобой. — И оставив Харуку хлопать глазами, отправился в музыкальный класс. — Куросаки Ранмару, — раненым буйволом взревел наш, так называемый, граф. — Снова ты опоздал! — я поморщился и потер пострадавшее ухо. Орать-то так зачем? — Я ж пришел, — огрызнулся, беря в руки гитару и, почти нежно, провел по ее грифу. Вот она — моя красавица! Камус чуть не задохнулся от возмущения. — «Я ж пришел», — передразнил он, — и что же теперь? Поаплодировать, что ты соизволил явиться на важную репетицию? Не зазнавайся, простолюдин! Ох, как кулаки-то зачесались. Кто-то сейчас получит по наглой «графской» роже. Завидя резкую перемену в моем настроение, между нами поспешил встрять Рэйдзи. — Ребята, ребята, давайте не будем ссориться, — улыбнулся он, с такой надеждой поглядывая на меня, как на более адекватного, наверно. — Пусть сначала этот простолюдин извинится за свое опоздание. — Иначе что? — с недобрым прищуром покосился на Камуса. Черт, всегда этот тип раздражал, но сейчас хочется хотя бы врезать и душу отвести. — Может вы уже закончите свою перебранку, и мы начнем репетировать, — раздался за спиной тихий, как всегда уравновешенный голос. Какого хрена? — Ты опоздал, Миказе, — холодно констатировал факт «граф». — У меня были дела, — тот даже не повернулся в его сторону и подошел к синтезатору. Про то, что наехали только на меня, я решил благоразумно промолчать. Настроение стало, на редкость, паршивое. Аккуратно провел пальцами по струнам. Хм, надо бы настроить. Чем собственно я и занялся, достав из кармана тюнер. — Кстати, Ран-Ран, — после минутного молчания, прервал настройку Котобуки. Я поморщился, ненавижу, когда меня так называют. — Юмелия завтра утром приедет? — Эта невоспитанная девица? — брезгливо поморщился Камус, видимо вспомнил, что из себя представляет эта девица. — Вечно, когда она рядом, у нас неприятности начинаются. — А может просто не надо спорить с ней? — полюбопытствовал я, за что и получил яростный взгляд, который, понятное дело, проигнорировал. — Эта «невоспитанная девица», — как обычно тихо произнес Аи, — гений музыки и живое воплощение Паганини. Не стоит этого забывать. — Аи прав, Камус, — Котобуки так энергично закивал, что я начал опасаться, как бы его голова от плеч не отсоединилась. — Ты слишком не справедлив к девочке. — И на его лице растянулась мечтательная улыбка. — Пф, выглядишь так, как будто влюбился в нее, — проворчал, вновь переключая взгляд на свою малышку, то бишь на гитару. — Все может быть, — хитро подмигнул этот гад, а у меня из струн вырвался какой-то жалобный звук. Черт, рука соскользнула. Влюбиться в Юмелию? Он что, в клуб самоубийц записался? Так я помочь могу, чтобы не мучился. Увидев мой ошарашенно-удивленный взгляд, расхохотался. — Да ладно тебе, она же милая, особенно когда не злится. — Что бывает крайне редко, — подчеркнул Микадзэ. Похоже, парень понял, что разговор затянется на неопределенный срок, поэтому предпочел провести время с пользой — принялся книгу читать. — Мы репетировать сегодня будем или нет? — кажись, меня все-таки удалось вывести из себя. Рокс не хотелось обсуждать до ужаса, просто потому, что я ее терпеть не мог. — Зря ты ее своей целью выбрал, она же заносчивая, безбашенная, дерзит всем, да еще и ведет себя, как мальчишка-оборванец. — А разве тебе не такой тип девушек нравится? — совершенно искренне удивился парень. При этих словах я поморщился и отрицательно покачал головой. — Я люблю, когда девушка проявляет характер, это заводит. Но к этой девчонке, кроме страха за собственную жизнь, ничего другого испытывать невозможно, — и пока не начался душещипательный разговор об особях слабого пола, ударил по струнам. Котобуки вздохнул, подозревая, что разговор начался не удачно, и подошел к микрофону. Остальные же встали по своим местам, и на счет «Три!» — репетиция началась. А настроение безвозвратно кануло в самых глубинах бездны.***
Следующим днем, ровно к полудню, все две группы находились в главном холле в ожидание прибытия REBORN. К счастью или к несчастью, других студентов поблизости не наблюдалось. — Что-то они опаздывают, — удивленно произнес Отоя, глядя на свои часы. И действительно, гости опаздывали на добрых пятнадцать минут. — Надеюсь, они не как наш директор появятся, например, из-под земли вырастут, — мрачно констатировал Курусу, раздраженно барабаня пальцами по стеклянному столику. Остальные же тоже выглядели весьма не важно, то ли волновались, то ли злились — было не понятно. Наконец, раздался рев машины и визг шин. Все замерли в ожидании. «REBORN… Интересно, какие они?», — Харука невольно напряглась, ведь сегодня решиться их судьба. А где-то издалека раздались голоса, о чем-то воодушевленно спорящие. — Почему я всегда виноват-то? — взвился один из говорящих. — Потому что ты машину ведешь, как пьяный Шумахер, — спокойно ответил красивый женский голос, судя по тону, говорящая улыбнулась. — Да что ты говоришь? — огрызнулся первый. — Вот сама бы за руль и села, раз такая умная. — Женщина за рулем — это зло, — незамедлительно ответили еще два человека. Тут говорящие вошли внутрь, а у Харуки, как и у половины группы — душа ушла в пятки. Как и говорил Саотомэ — их было пятеро, четыре парня и девушка. В глаза в первую очередь бросились огненно-рыжие волосы, кроме одного, который был жгучим брюнетом. Трое из них были похожи, как две, нет, три капли воды — растрепанные волосы заканчивались красными кончиками, озорные бирюзовые глаза и дьявольская усмешка на губах. «Если бы я не знала их возраст, подумала бы, что они тройняшки», — Нанами удивленно захлопала глазами, наблюдая за троицей, девушка висла на шеях парней, а те в свою очередь что-то шептали ей на ухо, от чего Рокс заливисто смеялась. Самый старший отличался от этих троих лишь отсутствием красных концов и теплыми травянисто-зелеными глазами. Он о чем-то разговаривал с хмурым брюнетом, судя по всему, именно он вел машину и именно он стал поводом насмешек старших братьев. Хотя, если судить по растянувшейся ехидной ухмылки — не очень-то он и обиделся на своих ближайших родственников. Вид у этой пятерки был и вправду слегка вызывающе на фоне остальных людей, даже если не смотреть на яркую внешность. Виктор Рокс, выглядел соответствующе своей модельной внешности: простая сине-голубая рубашка в клетку с коротким рукавом, расстегнута до середины груди, на шее тонкая серебряная цепочка и узкие джинсы, на ногах черные кеды с белым носком. А если добавить к этому обаятельную улыбку и весьма накаченные руки, то можно понять, почему он самая востребованная модель. Близнецы Рокс не отставали от брата: белая, чересчур обтягивающая майка, поверх которой была накинута легкая нежно-голубая рубашка с короткими рукавами. Но в отличие от брата, джинсы были не голубые, а темно-синие. Белоснежные кроссовки и светлые перчатки без пальцев, на головах у каждого, как ободок красовались солнечные очки. Оставалось только различить, кто Анри, а кто Теодор. Люк Рокс ограничился белой майкой и черной жилеткой, позволяя слабому полу оценить по достоинству накаченные руки с татуировкой черного ворона на правом предплечье. Черные джинсы с цепями и ботинки на частой шнуровке. Кроме того, у всех парней оказались проколоты уши. А вот Юмелия Рокс, кажется, решила добить всю присутствующую аудиторию: короткие джинсовые шорты, зеленая майка, оголяющая грудь девушки, поверх которой была надета черная кожаная куртка, рукава были закатаны до локтя и закрывающие щиколотку черные босоножки на высоченной шпильке. Но даже несмотря на каблуки, девушка была значительно ниже своих братьев и едва доставала им до плеча. Ярко подведенные глаза казались еще больше и морковного цвета помада на тонких губах, искривленных в какую-то жестокую, насмешливую улыбку. Новоприбывшие гости остановились, а «Ночной квартет» и STARISH заметно напряглись. Казалось, что они собираются просканировать всех и вся. Наконец, Юмелия улыбнулась и быстро, несмотря на каблуки, подошла к сидящим на диване участникам. Братья, переглянулись и последовали за ней, не забыв обменяться, не предвещающими ничего хорошего, улыбками. Юмелия Рокс. Угадайте, кто забыл завести будильник и проспал на целый час? Конечно же, мои обожаемые Анри и Теодор! Вот это я понимаю — настоящие родственные узы. К счастью, мы удосужились приготовить одежду еще с вечера, в прочем, только как раз таки из-за нее мы и легли поздно. Надо же было произвести хорошее впечатление? К тому же: мы не абы кто, а, в конце концов — модели и поэтому всегда должны выглядеть при полном параде. Хотя, это та-а-ак утомляет. Может мне хочется вообще в халате домашнем на улицу выйти?! Так не, блин, имидж будь он неладен. Макияж у меня занял от силы двадцать минут и, хотя я обычно красилась естественными цветами, сегодня могла себе позволить быть поярче. Потом вообще понеслась душа в Рай! Сонный Люк — злой Люк, а злой Люк — опасный для общества Люк. Пока ехали в машине, я три раза успела попрощаться с жизнью. Потому что эта сволочь выруливала так, что вся жизнь перед глазами проносилась. Еще удивлена, что нас полиция не остановила хотя бы за нанесение морального ущерба прохожим. Когда, наконец, мы остановились возле академии, у меня ноги подгибались, а коленки отбивали чечетку. — Дебил! — зарычал Виктор, за шкирку вытаскивая меня, Анри и Теодора из тачки. — Ты нас прикончить вздумал? — несмотря на такое невежливое обращение со стороны брата, я была ему очень благодарна. Хотя бы потому, что смогла распрямить ноги и почувствовать твердую землю под ногами. — Вот вечно ты так, ты же не на своем мотоцикле гоняешь! — Почему я всегда виноват то? — огрызнулся брат, хрустя шеей. — Потому что ты машину ведешь, как пьяный Шумахер, — оповестила я его, пытаясь пригладить спутавшиеся волосы. Еле сдержалась, чтобы не запрыгать от счастья и не заорать: «Мы живы! Мы выжили!». Боюсь, что моей радости Люк не оценит. — Да что ты говоришь? — брат бросил на меня уничтожающий взгляд, который я с гордостью вытерпела. — Вот сама бы за руль и села, раз такая умная. Прежде чем я успела вставить едкое замечание, Анри и Теодор, уже вполне оклемавшиеся, пристроились рядом со мной и с видом знатока подняли вверх указательные пальцы. — Женщина за рулем — это зло, — вот за что я их и люблю, так это за умение поднимать людям настроение. Расхохотавшись, чмокнула их в подставленные щеки. Даже взбешенный Виктор соизволил улыбнуться, улыбкой любезного людоеда. Люк махнул рукой на всех и первым направился к входу в Академию. Я улыбнулась и бросила на братьев взгляд, который ясно говорил о том, что сейчас начнется веселье. В результате мы все такой толпучкой, чуть покачиваясь, после бешеной езды, вошли в распахнутые двери. Кажется, наше появление произвело фурор. Иначе я никак не могу объяснить те оценивающе-офигевшие взгляды, которые бросали на нас «Ночной квартет» и STARISH. Бледные вытянутые лица — это было нечто! Особенно мне понравился взгляд Нанами Харуки, когда я, вися на Анри и Теодоре, оценивающе осмотрела девчонку. Боже, еле сдержалась чтобы не заржать в голос. Кстати, вблизи ее глаза кажутся еще страшнее. Выдержав минутную паузу, я лучезарно улыбнулась своей дежурной улыбкой, которую обычно использовала на прессу, и, отлипнув от братьев, прошагала к своим новым подопечным. Настоящую улыбку маньяка, пришлось запрятать на лучшие времена, то есть на недалекое будущее. — Я — Юмелия Рокс, лидер группы REBORN. Приятно познакомиться, — вежливо, насколько это было возможно в моем нынешнем состоянии, произнесла я. Не проявляя внешнего раздражения, показала братьям за спиной средний палец, а то они скоро задохнуться от смеха. Послышались первые признаки вырвавшегося смеха — они согнулись пополам, безуспешно пытаясь закрыть ладонью рот. Впрочем, спектакль мне это не испортит. — Я… — начала было девушка, быстро вскочив и чуть не уронив столик со всем его содержимым. — Нанами Харука, мне тоже очень приятно познакомиться с вами, — поклонилась она. Честно сказать, я думала, что от столь резкого поклона у нее либо спина переломиться, либо она потеряет равновесие и удариться головой об этот злосчастный стол. Странные эти японцы, столько кланяться можно ведь радикулит ранний заработать. Я кивнула не столько этой девчонке, которая лепетала что-то на счет группы, при этом делала это так тихо и быстро, что я ничего не поняла, хотя привыкла слышать каждый вопрос, задаваемый наперебой репортерами. Пока Харука что-то объясняла, мельком оглядела эти две компашки. Опа, какие лица знакомые, да, Камус? При взгляде на «графа» я широко улыбнулась, от чего тот передернулся. Ну, что ты, дорогой, так шарахаешься, я же кусаться не собираюсь, а про тот случай можно было бы и забыть, в конце концов, мне тогда всего пятнадцать было. Ранмару, как ни странно, тоже оказался здесь. А я-то ненароком подумала, что этот парень мое появление отсидит где-нибудь пару деньков. Что ж, польщена, ничего не скажешь. Правда, он делал вид, что меня здесь совершенно нет или, на худой конец, я предмет мебели, который всю жизнь здесь находился. Но об этом мы побеседуем с ним позже. Легко кивнув улыбающемуся Котобуки и вечно отстраненному Микадзэ, которые не высказывали взглядами, что мое появление в этой Академии здесь было явно лишним, перевела взгляд на STARISH. Обведя взглядом парней, задержалась на Токии. Не знаю, что он подумал, но моего напора он не выдержал и уткнулся взглядом в пол. С тобой я потом тоже разберусь. Остальные же, кроме Курусу Се, не вызвали во мне должного интереса. Этот парень смотрел на меня с нескрываемым восторгом, но с какой-то долей предосторожности. Опа, товарищ по несчастью: скрипач с братом-близнецом — соболезную, парень. Да еще и наследники корпораций Дзингудзи и Хидзирикава — просто замечательная компания подобралась. — Как интересно… — прошептала я. Кажется, Нанами закончила болтать и теперь выжидающе смотрела на нас с братьями. А на моем лице начала расплываться недобрая улыбка, Теодор и Анри ухмыльнувшись, подошли ко мне с разных сторон и плотно, как пиявки, прижались всем телом. — Эм, Ю-Юмелия Рокс, к-как вам н-наша муз-зыка? — пролепетала она, наблюдая за переменами на моем лице. — Честно сказать, — ласково поинтересовалась я и, не дожидаясь ответа, продолжила, — слабовато, девочка, слабовато, — скинув с талии руки братьев, походкой от бедра направилась к сидящей девушке. Та, испуганно шарахнулась, когда я наклонилась над ней, демонстрируя на всеобщее обозрение полу оголенную грудь. Сидящие рядом Отоя и Сэсиль, покраснели и отвели взгляд. Чуть истерически не расхохоталась. Бедные мальчики, ну да, если их композитор ходит в платьях с высоким горлом. — Знаешь, в чем твоя проблема? — В… В ч-чем? — Ты не умеешь писать настоящую музыку, — не снимая с лица маску добродушия, проинформировала я. Выпрямившись, скрестила руки на груди и принялась расхаживать вокруг дивана, на котором сидели ребята. — Ты считаешь, что пишешь музыку для всех? А на самом же деле — для STARISH. И для себя в первую очередь. Хочешь услышать похвалу? Ты ее получаешь. Любовь покупаешь за музыку? Для тебя в самый раз. Не понимаю, что Блистательный нашел в тебе?.. — Хорош спектакль разводить! — раздалось за спиной разъяренное шипение. Ой, кажется, я переборщила. Отвернувшись от, раскрасневшейся до состояния спелого помидора Нанами, и игнорируя взбешенные взгляды, и плотно сжатые кулаки парней STARISН — почти радостно повернулась к Ранмару. — Ран-Ран, — промурлыкала я, медленно подходя к парню, — неужели ты злишься? Не кажется ли тебе, что ты ко мне немного не справедлив? — с недобрым прищуром, смотрю в разноцветные злющие глаза. Тот поморщился, но твердо сделал шаг вперед, встав вплотную передо мной. Пришлось поднять голову, что посмотреть в его перекошенное лицо. — Прекрати меня так называть, — рыкнул он, улыбаясь в жутком оскале, на какой он только был способен. — Ран-Ран, — естественно, слова его я проигнорировала, как и улыбку голодного вурдалака. — Я бы с тобой хотела поговорить отдельно, не хочу, чтобы эти ребятки видели, как ты бесишься. Только мне позволено видеть такое зрелище, — продолжая мурлыкать, провела ладонью по груди Куросаки и с силой его оттолкнула. Черт, этот парень бесит меня только своим присутствием. Даже не удивлена, что он меня так разозлить успел. Развернувшись, собиралась уйти. Но, конечно же, мне не дали. Ранмару железной хваткой вцепился мне в руки и, наклонившись, почти ласково прошептал на ухо: — Зря ты затеяла эту игру. Умеешь же ты наживать себе врагов, девчонка. Хорошо, я посмотрю твои игры, но учти — помогать не стану. И постарайся мне не попадаться на глаза, твои выходки я терпеть не намерен. Мрачно взглянув на него исподлобья, решила не отвечать и сбросила его руку. Черт, сволочь, синяк останется. Братья не вмешивались, как на зло. Ну и ладно, припомним потом. Нет, я не злопамятная, просто злая, а память у меня с детства хорошая. Да, прав был Виктор, что Нанами откачивать придется. Сэсиль сильно побледнел, это было видно даже при его смуглой коже. — Какое у вас есть право так оскорблять Харуку?! Она старается ради нас, каждый день пишет нам песни, и мы гордимся, что у нас такой композитор. Вот! Анри хихикнул: — Смелый, однако, парень. А Теодор добавил: — Сейчас прольется чья-то кровь. Повернувшись к парню — улыбнулась, тот от неожиданности аж присел обратно на диван. Другие участники группы лишь зло сверкали глазами в мою невоспитанную персону. — Мальчик, права и обязанности будешь качать в другом месте. Хотя, я сомневаюсь, что тебе это поможет. С этого момента я и мои братья будем вашими наставниками. Не думайте, мне тоже не доставляет удовольствия нянчится с вами, но раз уж попросили, то я вынуждена была согласиться. Рекомендую вам, ребятки, беспрекословно выполнять все наши требования или указания. Да и вообще должны слушаться, как маму родную. То, что вы дебютировали на большой сцене — еще ничего не значит. Скажу еще раз: ваши песни меня не устраивают. Советую найти свой стиль. Иначе, не более, как через пару месяцев вы станете не нужны никому. — Как мы можем довериться такому человеку, как вы? — скрестил руки на груди Масато. Я улыбнулась: — Нет выбора. Придется поверить на слово. Итак, ребятишки, приготовьтесь к месяцу адских занятий. Уверяю вас, вы проклянете тот день, когда связались с моей группой. Последнюю фразу я произнесла на чистом французском языке, поэтому сомневаюсь, что кто-либо, кроме Куросаки и братьев понял ее. Ранмару бросил на меня презрительно-неодобрительный взгляд и отвернулся. Ну-ну, блондинчик разноглазый, посмотрим, насколько хватит твоего терпения. Ибо бесить людей это явно мое хобби. Поэтому, попрошу не жаловаться на всю жестокость судьбы в лице семьи Рокс. Обняв Анри и Теодора, я широко улыбнулась: — Даю слово: это будет самый незабываемый месяц в жизни!