Just one more time
Before I go, I'll let you know
That all this time I've been afraid
Wouldn't let it show
Nobody can save me now
/Imagine Dragons – Battle Cry/
"Очнись! Очнись! Очнись!" Голоса в голове настойчиво требуют к себе внимания, а кровавая пелена застилает глаза. Сквозь муть и плесень образов ярко мелькают чьи-то голоса, ярко вспыхивают лица с нечеловеческим оскалом и запах гнили устойчиво обосновался в районе переносицы. Невозможно находиться в самом сердце этого ада. Хочется выблевать собственные легкие себе под ноги, чтобы хоть немножко отпустило. Не узнать это место невозможно. Забыть этих людей нереально – они всегда будут преследовать ее, пока не добьются своей цели. "Кто ты такая? Кто ты на самом деле?" Удары сыпятся на хрупкое изнуренное тело, но уставший и подорванный разум работает как никогда. Слишком ясно, кристально ясно она осознает свое место и положение в нем. Крайне безвыходное, между прочим. Хочется сдохнуть, но почему-то ей не позволяют и этого. Как насмешкой над жизнью и смертью – ее постоянно возвращают из забытья. Сюда, в это звериное логово, пропахшее гнилью и смертью. И только она одна угасающей звездочкой держится в исчезающем мире живых. Катарина чувствует ноющую боль в плечах: руки вывернуты под слишком сильным углом, и она даже теряется на мгновение в болевых ощущениях – гвозди в ладонях и колючая проволока чувствуются каждым шипом. Но болят почему-то именно плечи, словно ты спишь в неудобной позе и обе руки затекли. Хотя, кровоток нарушен в любом случае. В сумраке она с трудом различает клетки, выстроенные вдоль стены. В них скрюченные, окровавленные и поверженные, но все еще живые другие неофиты фракции. Кровавый туман, сгустившийся в помещении, мешает ей рассмотреть лица уцелевших. Но это и не особо важно. Они все в любом случае не жильцы. И в голове пульсирует только одна мысль: «Сдохнуть бы поскорее…» Катарина скользит взглядом по клеткам, пытаясь хоть за что-то зацепиться. Потому что чувствует, что ее же сознание играет с ней в какую-то странную игру. Что-то явно ускользает от ее восприятия: кружится порхающим мотыльком, напоминает о себе. Девушка вертит головой, несмотря на режущую боль в районе шеи от шипов собачьего ошейника. Прогнивший ржавый металл елозит по коже, вгрызаясь зубьями и разрывая нежные ткани в клочья. Яремная вена находится в эйфорически опасной близости от ржавого лезвия, когда Катарина распознает один из голосов. Ярко и остро – намного сильнее боли. – Как сегодня чувствует себя мой любимый пациент? – перед глазами, приближаясь к месту пыток, возникает этот омерзительный плюгавый человечишка – «Вершитель Судеб». От звука его голоса у девушки скрипят зубы и рвотные спазмы зарождаются у основания горла. Удивительно, она столько его боялась, но сейчас это всеобъемлющее чувство полностью заменила собой ненависть. Раньше она не задумывалась – не было сил, – а сейчас как никогда понимает правильность выбранного им же самим имени. Он, действительно, свершил их судьбы. Кого-то отправил на тот свет, а кого-то лучше бы тоже отправил. Катарине нестерпимо холодно тут, в этом ангаре, окруженной друзьями, соратниками и врагами. Ей неуютно тут, больно и страшно. И страх ледяными струйками проникает под кожу, как заостренные пластины под ногти. С мученическим отрешением девушка следит за каждым движением эрудита-изгоя. Почему-то она знает точную последовательность каждого его шага. Знает, совершенно точно, что будет дальше. Но все же, когда первая игла приближается к зрачку, все спасительные барьеры падают, и уже ничто не может удержать ее от шока: слишком больно, слишком страшно, слишком все! Буквально за доли секунды преодолев пространство в толщи километров воды, Катарина всплывает в иной действительности. Она вскакивает с кровати и спиной врезается в стену. Прижимается к ней, как загнанный зверь, на ощупь проверяя ее надежность. Правда вовсе не осознает, должна ли эта стена быть крепкой, чтобы ее удержать и защитить, или наоборот должна рухнуть под весом ее тела, дав ей возможность для побега. Девушка поглощает кислород большими глотками, озираясь по сторонам, но все что ее окружает – лишь черный непроглядный мрак и пустота тишины. Сколько она проводит времени, вжимаясь в холодную бетонную поверхность – непостижимо. Вечность по ее меркам, других временных рамок у нее больше нет. Постепенно кислород вливается в горло без каких-либо преград, сердце, хоть и ощутимо пульсирует в груди, но все же не в ритме смертельного галопа, и мозг начинает обрабатывать и подкидывать восприятию неоспоримые и потому не менее жуткие факты новой реальности, в которой она вынуждена теперь существовать. Она проснулась от кошмара, и ее мир все так же покрыт темной и безмолвной пленкой. Он весь теперь безгранично серый и отчаянный, и от осознания этого хочется выть во всю силу легких. Эта скорбь по себе самой жрет ее изнутри, как черви омертвевшую плоть. Катарина понимает, что Эрик в этот раз не привязал ее и, судя по всему, отсутствует поблизости. Или ему плевать, и он просто игнорирует ее. Потому что, кто в здравом уме будет нянчиться с ней? "Ты никому не нужна!" – безапелляционно вещает насмешливый внутренний голос. Как будто ей недостаточно больно. Девушка растирает соленую влагу с глаз, и неожиданно осознает, что свободна. Пожалуй, впервые за несколько недель. А ощущение, будто в первый раз за всю жизнь с нее сняли оковы. В голове мутным облаком возникает странная идея, но еще слишком далекая и не оформившаяся, что первый же физиологический порыв отодвигает ее в сторону. Очень хочется в туалет, и она пытается добраться до ванной, вроде бы уже привычной дорогой: на ощупь, по стене, через поврежденную и царапающую поверхность, до спутанного межпространства коридоров. Когда она достигает своей цели, сил терпеть практически не остается. Найдя на ощупь туалет, девушка даже не думает закрывать дверь. Во-первых, она потратит на поиск задвижки уйму времени, а переполненный мочевой пузырь явно ждать не собирается. Да и Лидера вряд ли интересуют ее физиологические потребности. Он особого рвения в этом плане не проявлял. С долей иронии, Катарина вспоминает, что когда была у Эрудитов, они эти вопросы решали за нее – посредством кучи трубок подключенных к ее телу. Было больно и неудобно, зато действенно. Продвигаясь внутри помещения по стеночке, буквально через пару шагов Катарина натыкается на раковину. На этот раз кроме крана, на ощупь новых предметов под руку не попадается. Сполоснув руки и лицо холодной водой, и не найдя полотенца, Катарина застывает в проходе, не зная, что делать дальше. Капли воды, сбегающие по лицу и капающие на пол с влажной челки неприятно холодят кожу и вызывают фантомные ощущения ползущих по коже насекомых, коих в избытке было в ангаре… Тряхнув головой, словно выбрасывая непрошенные образы, девушка решается осмотреть неизвестные пока углы нового дома. Неимоверным усилием воли передвигая плохо слушающиеся конечности, Катарина чуть ли не сливается со стеной. Ей кажется, что она узнает уже каждую шероховатость, каждый изъян. И именно эти несовершенства теперь ей дороже всего, потому что идеалы – шаблонны и неразличимы. А тут – каждая трещинка, каждый выступ – это что-то новое и конкретное, что она может распознать в своей темноте. Пройдя несколько шагов вдоль коридора, и даже правильно угадав направление, противоположное тупику, девушка совсем забывает о наличии порожка. Хроническая усталость свинцом наливает ноги, но почти атрофированное любопытство навязчиво подталкивает в спину. Поэтому препятствие в виде сменяющегося уровня поверхности прямо под ногами, Катарина проигнорировала уже который раз. И если вчера конечным пунктом приземления оказалась спина Лидера, то сегодня девушка пролетела полкомнаты, задев коленом неприветливый кожаный диван, и благодаря чему сменив угол движения, приземлилась на коленки. Ушибы тут же отозвались острой болью. Катарина замирает, надеясь, что кто-нибудь окажется поблизости и, как минимум, поставит ее на ноги. Дыхание успело выровняться, а сердцебиение успокоиться, но никто так и не подошел. Липкое ощущение того, что за ней неотступно наблюдают, никак не оставляет в покое. Хочется разреветься и воем звать Лидера на помощь. Почему именно его, Катарина даже самой себе не смогла бы точно объяснить. Просто рядом с ним она чувствует себя в безопасности. Наверное. Он был рядом в последнее время. И именно благодаря ему она поняла, что уже больше не в плену. Ну, и в плюс можно было бы записать тот факт, что Катарина спит в его кровати. И пока девушка составляет мысленный список явно положительных функций Лидера по отношению к ней, руки неуверенными и дрожащими движениями цепляются, подтягивают и сами ставят свою хозяйку в шаткое и неустойчивое положение на разбитых в очередной раз ногах. Катарина ощупывает пространство вокруг себя. Под руками кожаная обивка диванной спинки. Материал под пальцами мягкий, почти нежный, сначала слегка прохладный, но быстро собирающий тепло от прикасающегося тела. Но вокруг девушки больше ничего нет. Она делает шаг в сторону – и снова ничего. Словно стоит посреди пустой залы. Еще один маленький шажок, и вот уже две руки в воздухе, и все еще никакого намека на другую мебель или еще что-либо. Катарина сама не замечает, как делая шаг за шагом, она кружится, теряя не только опору, но и полную ориентацию в пространстве. Легкое головокружение, как в детстве, вызывает прилив неоправданно теплых эмоций. Забывшись, девушка вертится не в холодном помещении Бесстрашия, а в теплых и солнечных лугах Дружелюбия, в бесформенном и великом ей сарафане, выменянном на книжку с картинками из домашней библиотеки. Яркий момент счастья. Он был недолог тогда. Все закончилось домашней поркой, когда о причине исчезновения книги узнали родители. Он оказался краток и сейчас. Правая рука запнулась о незнакомый предмет, и Катарина резко останавливается, почувствовав, как эта самая вещь пролетела рядом с ее ногами. Отчего-то показалось, что в это же время в ее ноги словно что-то кинули, то ли камни, то ли песок, но определенно что-то крайне мелкое и болезненное. Девушка чувствует, как к горлу снова подступает паника. Эйфория выветрилась из головы, не оставив после себя даже легкого послевкусия. «Не было этого. И света не было, и не будет уже вовсе…» - шепчут настырные голоса в голове. А Катарина им почти верит. Не двигаясь с места, кончиками пальцев находит твердую угловатую поверхность то ли стола, то ли тумбы. Все одно сейчас. Но смутные сомнения подсказывают, что она скорее всего просто уронила что-то со стола. Возможно тарелку… Ведь Эрику же надо чем-то питаться в собственном доме? О том, разбилось ли это «что-то» и как сильно, Катарина не успевает подумать. И делая шаг к столику чтобы поднять, натыкается босыми ногами на осколки. Жгучее чувство боли и вгрызающиеся в кожу ступней осколки сильно пугают девушку. Она пытается отпрыгнуть от них и режется еще больше. Мелкие осколки песком покрывают твердый каменный пол кухни. И кажется, что чем больше она пытается выбраться из их плена, тем больше их становится. Словно они ей мстят за что-то. В нос ударяет запах собственной крови, и все кошмары этой ночи обрушиваются на нее разом. Паника, животный липкий страх мгновенно лишают рассудка, и только одна мысль отныне пульсирует у нее в голове - «Бежать!» Как находит дверь из квартиры - она даже не помнит, как ее открывает тем более. «Бежать-бежать-бежать» - рефреном стучит в ее голове, вторя бешеному ритму сердца. И она бежит. Мчится, спотыкаясь и падая. Врезаясь во все попадающиеся на пути препятствия, поднимаясь и снова убегая. В одурманенном ядом паники мозгу ей кажется, что она сбегает из плена, что она спасается, сейчас! Что вот он, тот самый последний рывок, который она так боялась тогда сделать. Но остановиться уже не дано. И, гонимая собственными бесами в спину, она может двигаться только вперед, не разбирая дороги. Катарина бежит, как ей кажется, быстро, не разбирая дороги вовсе. Слезы катятся непрекращающимся потоком, невесомым поцелуем скользит холодный воздух подземелья по влажным щекам, и соленая горькая влага щиплет на обветренных губах. Девушка же бежит, не замечая ничего, бежит, стремясь только к свободе. Ее собственные демоны ликуют и подзадоривают ее ледяным ветром в спину. Она скользит кончиками пальцев левой руки по шершавой поверхности сменяющихся стен. И даже теряя контакт со стеной, продолжает бежать в пустоту. Там, где-то там ее ждет спасение… «Бежать!.. Спастись!.. Свобода!..» каждое слово наркотиком пульсирует в голове, отражаясь ритмом на височной вене. Пам-пам-пам – торжествующему ритму крови вторит каждый рывок вперед. Руки уже совсем потеряли опору, но Катарина уже не чувствует и не соображает ничего. Мгновение, и от резкой тупой боли искры бьют из глаз. Руки инстинктивно пытаются погасить последнее движение, но инерция действует по своим законам. Голова кружится неимоверно, а перед незрячими глазами словно взрывается фейерверк. Катарина отшатывается и мешком оседает на пол, почти теряя сознание от внезапного болевого шока, в шаге от той самой стены, что так внезапно выросла на ее пути. – Нет-нет-нет, – шепчет она, не останавливаясь, ощупывая пол вокруг себя, – Не может быть… Как же так… Нет… Девушка сжимается в комочек, обнимая свои колени. Раскачивается из стороны в сторону, перебарывая страшное желание от бессилия уткнуться лбом прямо в сырую поверхность пола. Не получилось! Не удалось! Не смогла! Все бесполезно! «И сама она Бесполезная... Никакая...» - услужливо подсказывают ей демоны холодным голосом Лидера. "Почему ты не умерла? Всем было бы намного лучше!" – ехидно подпевают голоса в голове. И ведь действительно, какой от нее теперь прок? Поймана, снова! Нет выхода. Помощи ждать неоткуда. Катарина сжимается еще сильнее, пытаясь собрать воедино уплывающую реальность, и вскрикивает от внезапной боли в правой руке. Непонятно как, в ее руке оказывается намертво зажат осколок от разбитой тарелки Эрика. Голоса в голове заходятся в истошном радостном вопле, перекрывая оставшиеся капли рассудка. «Последний шанс…» Вот она. Ее возможность. Ее побег. Никаких больше пыток. Нет! Никаких голосов. Хватит! Она всё решит. Она больше не испугается. Хоть тут она будет Бесстрашной. До конца. Все еще всхлипывая еле слышно и тихонечко шмыгая носом, Катарина садится на пятки. Делает пару глубоких вдохов, пытаясь воззвать к собственному мужеству. Но ей страшно, до самозабвения страшно! Правая рука дрожит, практически ходит ходуном, но осколок зажат в ней намертво, он сросся с ладонью, стал частью ее самой. Катарина не знает, как сделать задуманное. Как заставить организм перебороть инстинкт самосохранения, который как оказывается, все еще находится где-то в ней. И она резко бьет себя по левой руке. Это не больно, сейчас, когда в ее голове еще вспыхивают остатки фейерверка от удара, сейчас, когда вместо крови по венам бежит чистая неразбавленная паника, сейчас - это полное сумасшествие и освобождение одновременно. Она иступлено бьет себя, чувствуя, как горячие тонкие струйки устремляются по ее руке вниз, к земле. Страх поглощает ее целиком. Хочется, чтобы ее немедленно спасли. Хочется, чтобы ее никто и никогда не нашел. Катарина задыхается, не в силах остановить всхлипы. И дикая невменяемая улыбка отражается на ее болезненно бледном лице, когда долгожданный дурман спокойствия окутывает ее сознание. На долю секунды, прежде чем отключиться, ее мир заливается светом и ярким черным пятном к ней приближается один из собственных демонов во плоти…