It’s all the same
She takes the world
And I take the blame
It’s all the same
She wants to drown
And I break the chain
/The Spiritual Machines – Couldn't Stop Caring/
Эрик ни на секунду не разрывает телесного контакта со своей неофиткой. Он держит ее под ребра, когда на пути встречаются ступеньки, или тянет за руку по длинным нескончаемым коридорам Эрудиции, как тянут упирающегося несмышленого малыша. Девушка безропотно позволяет ему делать все это, не проронив ни звука. Только иногда свободной рукой проводит по его предплечью и тянет носом, ловя едва слышный его запах: приторно-мускусный, жаркий, мужской. Белые стены давят на Эрика, ему хочется как можно быстрее если не попасть в темную прохладу Бесстрашия, то хотя бы сделать глоток свежего не вычищенного до удушья воздуха. Когда последний коридорно-лифтовый рубеж пройден, щуплый охранник на входе окинут презрительным взглядом и двери открыты, Лидер чертыхается и проклинает все и вся. Яркий солнечный свет слепит глаза нестерпимо. Напряжение последних дней, недель и месяцев дает о себе знать своим уходом. Его попросту отпускает, как от лошадиной дозы успокоительного. Собственно, само успокоительное неуверенно ковыляет рядом, передвигая кое-как своими худыми ножками. Эрик стоит расслабленный, словно после хорошей тренировки: мышцы всего тела теряют напряжение, глаза слезятся от солнца, и он их прикрывает, запрокидывая голову назад. И все хорошо. Все под контролем. - Ай! – в благоговейную темноту под веками тонкой иглой проникает девичий голос. Лидер лениво опускает голову и открывает глаза, чтобы увидеть, что его маленькое худющее неофитное существо, всего на мгновение оставленное без его цепкой хватки, уже нашло первый попавшийся камень, упало и ободрало до крови только что вылеченные колени. Эрик щурит глаза то ли от назойливого солнца, то ли от злости. Какая-то омерзительная хрень пробралась в его нутро, вызвав слащаво-приторные эмоции. «К черту!» - выдает он сам себе, разглядывая съежившуюся и не двигающуюся Катарину у своих ног. Как котенка Эрик поднимает ее за ворот белой медицинской рубашки, и только тут отмечает, как неестественно она смотрится в белом куске ткани в купе со всеми бинтами и бандажами, да еще и пепельным оттенком кожи. «В Дружелюбии ее надо откармливать», - проносится мимолетом мысль, - «Только сначала переодеть в форму!». Ибо защитная форма Бесстрашия, вся прошитая различными вставками и щитками, колени и локти как минимум защищает. А в данном случае, это хоть немного избавит Лидера от головной боли. Остальной путь до машины проходит вполне благополучно. Эрик не выпускает девушку из рук в прямом смысле, практически таща ее над поверхностью, так, что она дотрагивается до земли кончиками пальцев лишь на каждый его десятый шаг. Новым испытанием для нервной системы молодого Лидера оказывается машина: открыть дверь, посадить, пристегнуть, обойти и сесть за руль. Последние два пункта Эрик вычеркивает и возвращается к поскуливающей в джипе неофитке. По щекам Катарины катятся крупные слезы и ее пробирает уже почти такая привычная телу дрожь. Рука Эрика как маяк в ее новом, вакуумно-космическом мире. С той разницей лишь, что кислород у нее еще не отобрали. Когда он толкает ее в мягкое кресло и фиксирует какими-то ремнями, девушка напрягается. А когда его теплая ладонь соскальзывает с ее плеча и исчезает, Катарина чувствует подступающую к горлу панику. Голова начинает гудеть с невыносимой силой, словно в нее как в набат бьют, по телу расползается липкий жар и лихорадочный тремор. «Пусть он вернется! Пусть он вернется!» - как заговоренная, повторяет она про себя, не замечая, что отдельные звуки норовят прорваться сквозь неплотно сжатые обескровленные иссиня-белые губы. Приступы паники накатывают как приливные волны – одни за другими. Не так пугает факт исчезновения Лидера, как боязнь собственной ошибки – что если она обозналась? Приняла желаемое за действительное? И плевать, что маломальские факты настойчиво убеждают ее в безопасности, разум упрямо молчит, лишь изредка подавая ослабший неуверенный голосок. И ремень безопасности, небрежно накинутый Эриком исключительно для того, чтобы неофитка не выпала из машины или не ухитрилась еще как пораниться, сейчас жалящей удавкой впивается в молодое тело. Лидер хмурится, глядя на девушку. Его разрывает желание посадить ее к себе на колени и начать успокаивать, гладить, целовать. От последней мысли его передергивает. Не вытравленный эрудит в его голове услужливо тасует и подкидывает сцены насилия: чужих рук на ней, и потных мужских тел, вдалбливающихся в молодое тело неофитки. Хотя медики не нашли прямых признаков насилия, Эрик их не исключал. И сам для себя еще не решил, как ему следует относиться к этой мысли. Бесстрашный встряхивает голову, пытаясь вытрясти ненужные сейчас мысли, и снова проверяет силу натяжения ремня. Он совсем неплотно прилегает к Катарине, и по-хорошему, его бы затянуть потуже, но Эрик удерживает себя и от этой элементарной предосторожности. Двумя пальцами правой руки он практически невесомо прикасается к ее щеке, чувствуя, как девушка замирает. Ее дыхание все еще рваное, и периодически слышны гортанные всхлипы, но она застыла, стараясь не двигаться вовсе, боясь спугнуть успокоительное прикосновение. Эрик пару раз проводит по гладкой коже щеки, на которой зарождается слегка заметный румянец от свежего и прохладного воздуха, и не удержавшись, не разрывая контакта с кожей, ведет тыльной стороной пальцев вниз: по скуле, щеке, вниз по подбородку и дальше, захватывая маленький кусочек кожи на шее и спотыкаясь о белоснежный бинт. В этот момент Катарина приоткрывает рот, шумно втягивая воздух и выпуская наружу облачко белесого пара. - Ч-черт! – цедит Эрик сквозь зубы, вспоминая, что на улице уже давно не лето, а на его неофитке нет ничего, кроме бинтов и больничного халата. Машина распахнута, не заведена, а сам он стоит, левой рукой опираясь о край крыши, а правой прикасаясь к девушке. Молодой Лидер рывком отдергивает себя и от Катарины, и от машины, спеша занять свое место за рулем. Успев сделать всего один шаг в сторону, он, матерясь, возвращается опять к девушке, в последний раз проверяет ремень и, бегло окидывая неофитку взглядом, закрывает пассажирскую дверь. Кажется, у него уже на рефлекторном уровне выработалась потребность быть уверенным, что с ней все в порядке. Ему нестерпимо хочется курить, до умопомрачительного жжения в глотке, но в тепло хочется еще больше. Мимоходом обжигая ладонь о ледяной метал дверной ручки, Эрик занимает свое место на водительском сиденье, заводит мотор и тут же включает печку, направляя все потоки теплого воздуха целенаправленно на неофитку, хотя сам при этом слегка ежится от прохлады. На нем легкая куртка, и Лидер удивляется сам себе, насколько за последнее время эта девушка вытеснила все мысли в его голове, заменив их на себя, даже циркулирующие по крови инстинкты самосохранения. Эрик грубой хваткой резко стискивает оба запястья девушки, выпрямляя ее руки и задерживая их непосредственно над источником тепла. Левой рукой проворачивая руль, а правой так и держа ее руки, он разрывается между дорогой и почти животной жаждой следить за ней, но постепенно успокаивается, чувствуя, как расслабляются собственные мышцы, когда ледяную кожу в его руке обдают теплые воздушные потоки. Нестись по разбитой временем дороге до Штаб Квартиры – сумасшествие, и он размыкает собственную хватку, чтобы полностью сосредоточиться на управлении машиной и довезти таки свой драгоценный немощный груз. Всего одно легкое движение – его пальцы покидают ее запястья, а девушка тут же вцепляется в его предплечье, поворачивая лицо в его сторону. Ей так хочется видеть. Хоть что-нибудь. Она согласна даже на мелкие расплывчатые очертания, лишь бы они подтвердили, что она права – рядом Эрик, и сама Катарина теперь в безопасности. От бессилия девушка закрывает веки, все равно никакой пользы в них теперь нет. Ей уже не так холодно, она держится за мужчину, как за спасательный круг в кромешной тьме и абсолютной давящей тишине. Но чувства обострены практически до предела. И внешний мир, дразня, постоянно напоминает о себе. Сейчас же она уверена, что они остановились. Катарина не чувствует новых потоков холодного воздуха, а, следовательно, никто машину не покидал и никто новый не садился в нее. Почему они стоят? Возможно, Лидер говорит ей что-то, так как он аккуратно, практически невесомо хлопает ее по рукам, чтобы она ослабила хватку. Да, скорее всего, он что-то говорит. И может быть, даже ей. Но неофитка ничего не слышит и расстроено машет головой. Там тишина, и ей отчаянно стыдно и страшно. Девушка чувствует, как шершавая теплая ладонь отстраняет ее правую руку и опускает ей же на колено. А вот со второй рукой проводят другую, странную манипуляцию. Поначалу, Катарина, как ребенок, попыталась сильнее сжать пальцами рукав куртки Эрика, ведь обхватить его предплечье нереально, хотя на нем и синяков то не останется. Лидеру даже приходится слегка применить силу, чтобы расцепить ее пальцы, и Катарина почти уверена, что он говорит именно с ней. Шевеление воздуха в районе ее шеи подсказывает ей его местонахождение, воздух движется плавно, скользя и лаская оголенные участки кожи. Он так близко, может быть, он шепчет? Или даже просто слегка дует? В любом случае, это приносит покой в расшатанную психику девушки. Эрик сплетает свои пальцы с ее, и устраивает их скрепленные руки на рычаге переключения скоростей. С ухмылкой наблюдает, как неофитка откидывается на кресло, и похоже, расслабляется. В его мыслях же и близко не чувствуется подобного состояния. Обычная дорога от Эрудиции до Бесстрашия, занимавшая раньше полчаса, с учетом его неконтролируемой езды, сейчас растянулась на почти полтора, большую часть которых он бездарно потратил на уговоры и увещевания, которые все равно никто так и не услышал. Краем сознания Лидер отметил, что почему-то именно сегодня проверять свой внедорожник на прочность вовсе не хочется. И топить педаль в пол, нарушая скоростной режим, распугивая на дороге заторможенных альтруистов, тоже желания нет. А вот мелкая перебинтованная ладошка под его большой рукой смотрится вполне органично и чувствуется на своем месте. Только Эрик сам себя не чувствует на своем месте. Все это ему чуждо, непривычно. Кажется, что впервые в его жизни нет четкого плана действий, и влияет это на молодого Лидера крайне деструктивно. Очутившись с неофиткой перед скрытыми дверьми в Штаб-Квартиру, Эрик понял, что не узнал заранее, что же с ней делать, и даже не озаботился вопросом дислокации остальных спасенных неофитов. «Не к себе же тащить, в самом деле?» - мысленно оскалился он. Комнаты в общежитии для неофитов не вызывали у него доверия: слишком близко к Яме, слишком далеко от его апартаментов. И Эрику совсем невыгодно показывать свое столь заинтересованное состояние, периодически наведываясь в глубинные недра Бесстрашия, чтобы проверить сохранность одной конкретной неофитки. Хотя, определенная причина нервозности молодого Лидера и не секрет уже ни для кого в Бесстрашии, разве что, только для него самого. Поэтому, удобнее перехватив девушку под руки своей правой рукой, благо, что немаленькие габариты Лидера вполне себе это позволяли в противовес истощенным килограммам неофитки, он уже привычным движением приподнял ее, приняв на себя практически полностью вес молодого тела. Катарина не сопротивлялась. Она как-то постепенно вплавлялась в его кожу: то ее руки идеально помещаются в его, то ее лопатки идеально прилегают к его предплечью. Проходя по полутемным коридорам Бесстрашия, несмотря на разгар дня, Лидер словно заново открывал для себя заученный почти-что-дом – Штаб. Вот крутой спуск: ступенек тридцать вниз по шершавой стене, без перилл и ограждений. Кому они тут могут понадобиться? Когда даже дети знают, что такое бесстрашие, и как близко оно граничит с безумием. Следом длинный плохо освещенный переход, расположенный над Ямой. Звуки из самого сердца Штаба резонируют здесь гулким эхом, и кричи не кричи, никто не услышит, никто не придет на помощь. Хотя, с учетом всех последних событий, Эрик крайне сомневался, что кто-либо из Бесстрашных как-либо осмелится поднять руку на выживших неофитов. Но и со счетов необузданную дурость некоторых индивидов списывать не спешил. Подхватывая сползающую периодически Катарину, Лидер удивился скользкой ровности полов, на которых разъезжались обутые в легкие белые чешки ноги его подопечной. В очередной раз вспомнив, что на дрожащей девушке практически нет никакой согревающей ткани, Эрик смачно выматерился и ускорил шаг, прикидывая, что до его цели еще метров двести, с учетом всех лестничных пролетов и переходов. С ноги открывая дверь, которая распахнувшись, с резким звуком врезается в стену, молодой Лидер даже наградил себя и пустующее временно помещение звериным оскалом, так привычно заменяющим ему улыбку простых смертных. - Док! – гаркнул он на весь этаж. Девушка в его руках вздрогнула, почувствовав спиной мимолетную гулкую вибрацию в грудной клетке Эрика. Ей было холодно, до одури страшно, и совсем не осталось сил. Это монотонное перетаскивание ее тела с места на место по бесконечно меняющимся пейзажам, отличающимся лишь разностью температур и степенью влажности воздуха, окончательно вымотало последние энергетические запасы. Тонкое тепло, исходящее от Лидера, словно дорогостоящим шлейфом обволакивало ее с ног до головы, но его было бесконечно мало. Когда Эрик прижал Катарину спиной к своей груди, из нее будто вылетел весь воздух. Отчасти от облегчения. Она чувствовала каждый его мускул на груди, и как плотно обтягивает его майка, и как молнии и заклепки ощутимо болезненно впиваются в ее тонкую кожу. Хотелось попросить его застегнуть куртку, или снять ее к чертям собачим, чтобы застежки перестали царапать кожу, и сознание не уплывало от ощутимой близости, но девушка чувствовала, что просто не имеет права на подобные звуки. Он и так многое позволял. Эрик заметил, как неофитка испугалась, судорожно выдохнув, вцепилась пальцами ему в руки, и чуть сильнее прижалась к нему. Она дрожала, и эта дрожь передавалась ему. Растрепанный и взъерошенный Док появился из боковой двери в тот момент, когда Эрик переместил свои ладони на плечи Катарины, задевая указательными пальцами выступающие ключицы девушки. Он держал ее перед собой, словно цинковый щит, незаметно ограждаясь от всего мира и полностью сосредотачиваясь на ней. Появление Бесстрашного в черном халате с белым крестом на плече, заставило Лидера переключить внимание на него. В то же время он бессознательно легкими, почти невесомыми прикосновениями, поглаживал основание шеи девушки большими пальцами, создавая пульсирующие волны тепла где-то в районе второго позвонка. - Лидер? - недоуменно поздоровался Док. - Доверяю тебе на хранение, - подталкивая к нему девушку, сказал Эрик. И, многообещающе усмехнувшись, добавил, – Головой отвечаешь. Удивительно, но еще полгода назад Эрик даже не был в курсе, что во Фракции два главных оперирующих хирурга. И тем более, даже не подозревал, как их зовут. И вот теперь, один из них каким-то удивительным и непостижимым способом оказывается у Лидера в почти-что-друзьях, которых у него отродясь не было, и в которых он раньше и не нуждался особо. Передав девушку с рук на руки буквально, Эрик мимолетно почувствовал странный укол странного подобия его совести, но тут же отмел все мысли, как только за его спиной захлопнулась дверь медотсека. Он – Лидер. Он – глава Фракции. Хоть и только один из, но не суть важно сейчас. И пора ему заняться своими обязанностями. А Док займется своими. И Эрик обязательно – он обещал это сам себе – заглянет к ним в кабинет попозже, чтобы проверить, как хорошо Док справляется со столь важным лидерским поручением. И, конечно же, совсем не для того, чтобы опять прижать к себе Катарину. Хотя, может, и для этого тоже. Но окончательно признаваться сам себе в своей привязанности Лидер не собирался. «Повоюем еще», - с плотно сжатыми губами и хмурым взглядом, подумал про себя Эрик, входя в свой кабинет и мельком прикидывая объем предстоящей работы. Он удивленно окинул взглядом свой собственный стол, на котором царил бумажный хаос. При постоянном и собранном наличии Лидера, никто и никогда бы не позволил себе такой вольности, как швырнуть бумаги на его стол. Мрачно усмехаясь, Эрик первым делом подключился к камерам наблюдения в своем кабинете, просто интереса ради, чтобы посмотреть, кому из Бесстрашных надоели их функционирующие конечности, и в будущем исправить это недоразумение. Последующие несколько часов пронеслись мимо галопом: бесконечный ворох перетекающих бумаг; каких-то малозначащих для него встреч; пара раздражающих слизистую сознания разговоров с Максом, где старый черт старательно отводил от Эрика взгляд и больше общался с панелями за его спиной, чем со своим протеже. Под конец молодой Лидер оказался настолько вымотан, что даже подумывал остаться спать прямо в своем рабочем кресле. Все равно его никто не ждет, и особо торопиться нет смысла. Мысли о Катарине выветрились из перегруженной рабочей информацией головы. Просто где-то напротив ее имени горела зеленая лампочка и галочка в поле «Безопасность», большего сейчас и не требовалось. Рывком оторвавшись от стола и двинув мешающийся стул ногой, Эрик все же решил добраться до своих апартаментов. Завтра его ожидал законный выходной и початая бутылка виски на книжном стеллаже, ориентировочно между «Искусством войны» и «Нейролингвистикой». Эта янтарная жидкость казалась путеводной звездой в его ночи...***
Голова отзывалась болезненной пустотой при попытке послать в нее хоть какие-то мысленные сигналы. С трудом разлепив глаза и приподнявшись на локтях, Эрик уперся взглядом в зеленый циферблат, немилосердно утверждающий, что проснуться Лидеру пришлось в 4:37 утра. Вырванный из неги ночного забытья, перевернувшись на спину и распластавшись на кровати, Лидер предпринял ленивую попытку вспомнить, что же послужило катализатором к столь раннему подъему. Последний не заставил себя долго ждать, явив миру самозабвенный стук, растягивающий хитросплетения нервов в болезненно пульсирующие под черепной коробкой нити. Не поднимаясь, Эрик лишь прищурил глаза, шумно вдыхая воздух и сверля взглядом закрытую дверь. Через несколько секунд стук повторился. С тягучей грацией хищника подняв свое тело с кровати, Лидер направился к нервирующему источнику звука. Отворив дверь с легким намерением размозжить об нее череп стучащего, он так и опешил с поднятой в замахе рукой. За дверью стоял Док, держащий за руку Катарину. Словно рентгеном, пройдясь по девушке взглядом, Эрик начал медленно сатанеть от увиденного. - Это что?! – прорычал сквозь зубы молодой Лидер, указывая на пару новых бинтов на запястье и предплечье девушки, украшенных проступающими пятнами крови. - Это… хм… небольшое недоразумение, - закашлялся с виноватой улыбкой Док, - скорее недосмотр, Лидер. Моя вина, признаю. При этом Док как можно незаметнее старался выдерживать дистанцию как минимум вытянутой руки от Лидера, да еще и так, чтобы неофитка находилась все время между ними. - Как? – бинт на запястье навевал смутно-щемящее недоверие со стороны Эрика. - Я так и не понял до конца, она то ли собралась куда-то, то ли просто комнату исследовать решила, в общем, на стол с инструментами напоролась. Он упал, она упала, а сверху со шкафа еще коробка на нее свалилась. Невезуха, словом, – с невинной улыбкой распалялся Док, не замечая, или скорее игнорируя наливающийся кровью взгляд напротив.- У меня смена закончилась! На последнюю новость Эрик лишь впился глазами в яремную вену на шее Дока, обдумывая целесообразность ее быстрого удаления, что даже не обратил внимания, как Бесстрашный куда-то отвернулся и что-то сделал, пока в него самого не врезалось нечто маленькое и дрожащее. Опустив голову вниз, Лидер уставился в знакомый каштановый беспорядок со странным непривычным запахом. От нее пахло больницей и медикаментами, ничего общего с почти забытым запахом миндаля и яблок. Ее нос уткнулся в его грудину, смешно наморщился, когда она вдохнула воздух рядом с ним, и Эрик даже мысленно хмыкнул, что она ведет себя как маленький зверек, обнюхивающий своего хозяина. «Зверька» захотелось тут же погладить, и Лидер положил свою руку на затылок девушки, притягивая ее к себе еще ближе, словно так он и делал всю жизнь. Док радостно просиял и, развернувшись, собрался уходить. - Куда?! – рыкнул Эрик. – Лидер, ее нельзя держать в медотсеке. То есть можно, конечно, – сказал Док, переминаясь с ноги на ногу, – но я бы не советовал. Я не могу быть ее личной нянькой двадцать четыре часа в сутки. Мне работать надо и с другими пациентами. А если ее надолго оставить без присмотра, то вот, – жестом указывая на новые бинты, пожал плечами Бесстрашный. – И ты предлагаешь? – медленно, не веря, что Док решится это предложить, спросил Эрик. – Я решил, что тут самое безопасное место. Со всех точек, – радостно отрапортовал практически неунывающий Док, – и вот, это лекарства, – поднимая с пола внушительных размеров коробку, и возвращая через секунду ее на место, – инструкция там же. Я все подробно расписал. Если что, всегда на связи. Эрику чудовищно хотелось размозжить Доку пару тройку костей, до жирного хруста и смачного хлюпанья лимфы и крови, но стоящее рядом мелкое, но теплое существо, действовало на него противоестественным образом крайне умиротворяющее. И вместо того, чтобы в пару размашистых шагов нагнать удаляющуюся фигуру Дока, он подтолкнул девушку внутрь и нагнулся за коробкой. – Ну ладно, – процедил Эрик сквозь зубы сам себе, соглашаясь на время присмотреть за неофиткой. Голос разума заблаговременно не проснулся, и вообще решил не вмешиваться в личное пространство Лидера. Эрик водрузил коробку со всеми необходимыми по мнению Дока вещами на кухонный стол, найдя его по обыкновению на ощупь. В своих апартаментах Лидер вполне мог ориентироваться вслепую, предусмотрительно не включая освещения. В особенности это пригодилось ему на первых порах становления в своей должности, когда не все Бесстрашные были согласны с выбором Макса. И просто некоторые неразумные и безбашенные существа хотели попытать счастья и занять место так не вовремя скончавшегося «новичка». «Новичок» к тому времени, по протекции Макса, уже два года как жил на привилегированном положении и комнаты свои знал практически на ощупь: каждый поворот, каждую дверь или щель, и в особенности, тайники с оружием. Сейчас же, оглядывая темное пространство большой комнаты, соединенной с кухней, Эрик поймал себя на мысли, что для Катарины весь внешний мир должен представляться точно так же – сплошной мрак. С той лишь недостижимой разницей, что глаза Лидера довольно быстро адаптировались от тусклого света коридорных ламп, к ночному видению неосвещенной, но столь знакомой комнаты. Проверив взглядом наличие неофитки, Эрик не уловил ни единого шороха, не нашел ее нигде, и стоило лишь догадаться, что стоит она ровно там же, где он ее и оставил – прямо у входа, сливаясь с чернотой окружающего пространства. Пройдя к девушке и попутно включая весь попадающийся под руку свет, Эрик с прискорбием заметил, что небольшому столу из мореного дуба по спецзаказу из Дружелюбия, стоящему посередине комнаты и мешающему на проходе, придется подыскать новое место. И сам факт такой вроде незначительной перестановки уже вызывал внутри клокочущее раздражение. Эрик в очередной раз прошелся взглядом по девушке, отмечая и фиксируя ее состояние, делая мысленную пометку все же врезать Доку за новые травмы. Вцепился в ее руку, чуть сильнее, чем собирался и дал себе мысленную затрещину – все равно никто не увидит – за то, что теперь и от него останутся синяки, и даже почти списал на нет наказание Доку. Стоя с девушкой уже в центре апартаментов, Лидер прикидывал, куда же ее лучше деть. В шаге слева от него черный кожаный диван, для сна абсолютно непригодный, по его мнению. В одежде или на простыни с него можно только соскальзывать, а без одежды – к нему прилипаешь и скрипишь. Но для минималистического убранства жилища он подходил идеально. Справа, между двумя книжными стеллажами, прямо под большим панорамным окном располагалась удобная тканевая софа, но спать на ней можно было бы лишь скрючившись вдвое, а в случае Эрика втрое или даже больше. Оставалась его собственная кровать, в следующей по проходу комнате. И эта мысль была принята с щемящим отторжением изнутри. Включая свет в своей спальне, Лидер на ходу оценивал предстоящий ущерб от перестановок. И даже оказался почти доволен тем фактом, что помимо мелкой посуды и пустой бутылки из-под виски, убирать особо ничего не следует. Прикинув, стоит ли поменять простыни на кровати, Эрик решил, что он и так уже слишком заморачивается, и освободил себя от этой обязанности. «Она здесь ненадолго!» - заговорщически шептал эрудит в его голове. Эрик повернулся к девушке, собираясь помочь ей забраться на постель, и тут заметил, что Док успел переодеть неофитку в легкую спортивную форму. Ухмыльнувшись, Лидер оценил и предусмотрительность Бесстрашного медика – на коленях и локтях Катарины красовалась спец защита от падения. Спать с такой амуницией неудобно, хоть и не невозможно. Эрик это знал по собственному опыту боевых выездов за Стену, где комфортабельная гигантская кровать может только сниться. Поэтому на секунду отойдя от девушки, и все так же держа ее под локоть, Лидер нащупал в шкафу первую попавшуюся под руку футболку и сунул ее в руки девушке. Катарина новый предмет потрогала, пощупала, погладила и прижала обеими руками к себе. На этом все. Что делать с материей, явно пахнущей какой-то стиральной химией и лишь отдаленно знакомым мускусом и древесной корой, неофитка так и не поняла. Собственно, она совсем не осознавала, что от нее требуется в принципе. Последние несколько недель, будь то в плену, или в Эрудиции, все делалось за нее и без особого на то спроса. Наблюдая за очередной тупиковой ситуацией, Эрик просто зарычал. Громко, так что любой Бесстрашный в радиусе метров десяти просто бы замер, а член любой другой фракции убежал бы с диким воплем от страха. Девушка же осталась безучастна к звуковым колебаниям, издаваемым гортанными связками Лидера. Проматерившись в очередной, уже стотысячный раз, по этому поводу, и борясь с желанием сплюнуть горькую желчь на собственный пол, Эрик вырвал футболку из рук неофитки и бросил ее на кровать. Его руки грубо и довольно резко схватились за ворот черной форменной куртки девушки, не особо церемонясь, расстегивая пуговицу за пуговицей. Катарина сжалась вся под этими действиями, попыталась схватить Лидера за руки и как-то оттолкнуть. Слезы жгуче брызнули из глаз, и она принялась мотать головой, искренне надеясь, что Эрик поймет ее испуганное «нет». Лидер же продолжал вытаскивать пуговицу за пуговицей, и уже дошел практически до живота, когда его взгляд упал на ее трясущиеся руки, пытающиеся оторвать его мертвую хватку от себя. Эрик замер на секунду, и вырвал свои ладони из ее. Получилось слишком быстро и сильно, так что девушка не устояла на ногах и, споткнувшись от толчка, осела на кровать. - Твою ж мать! – взревел Лидер. - Да нахер все это! Кулак с отдушиной впечатался в дверцу шкафа, оставив в ней глубокий след и сломав одну из петель. Заметив это, Эрик взвыл как раненый зверь и пулей вылетел из комнаты. Оставив Катарину в слезах судорожно хвататься за расстегнутую куртку. Вцепившись руками в первую попавшуюся поверхность, Эрик наклонился, стараясь поймать свое сердцебиение и привести его в норму. И мысли, желательно. Ибо в последнее время весь его организм бунтует против своего хозяина. И как, спрашивается, ему со всем этим жить теперь? Почему у Бесстрашных нет инструкций на случай таких ЧП? Почему нет их и у Эрудитов? Что вообще за хрень с ним происходит? Руки сжимались все сильнее и сильнее, под кожей отчетливо выступили толстые канаты вен, того и гляди прорвутся сквозь последнюю преграду. Злость отчаянно требовала выхода, и сдерживать себя уже не хотелось, да и, наверное, не представлялось возможным. Или виски еще не выветрился из кровеносной системы, или что-то еще, пьянящее до одури, заблокировало разум. Дерево под его пальцами жалостливо заскрипело, а после и вовсе с грохотом разлетелось о дальнюю стену с входной дверью. Разрушение принесло свою порцию умиротворения и внесло определенную ясность мысли. Эрик обнаружил себя стоящим посреди большой комнаты – гостиной, а недавно отмеченный им для перестановки столик и вовсе уничтоженным в щепки. - Твою мать! – с грустью попрощавшись с привычным предметом мебели, Лидер снова направился в спальню, цедя по дороге сквозь зубы тихое, - Черт! Черт! Черт! Глубокий вдох не приносит облегчения и никак не стабилизирует ходящую ходуном грудную клетку. Сжатые до побелевших костяшек кулаки, слегка подрагивают от напряжения, резонирующего между мышцами и кожей. Организм требует разрядки, не только ментальной, но и физической. Но Эрик всем своим существом старается сконцентрироваться на одной простой задаче. В конце концов, он умеет обезвреживать мины и часами сидеть, всматриваясь в оптический прицел, дожидаясь последнего взгляда смерти. Должен же он суметь надеть на девушку проклятую футболку! Лидер усмехается. Вот что-что, а одевать девушек для него в новинку. Раздеть – не вопрос. Хотите на время, скорость, техничность – опыта хоть отбавляй. А тут еще и навязчивый запах женского пота инородным телом вклинивается не только в его спальню, но и в его сознание. Катарина все еще сидит на кровати, вцепившись одной рукой в свою куртку, а второй, видимо нащупав, в черную футболку. Эрик стоит перед ней, думая о скоростных таблицах движения пуль, низких температурах на северных широтах, а заодно меридианах, вспоминая все свои знания о мировых религиях прошлого мира и, под конец, о лежащих в морозилке специальных камнях для виски. Воспоминание о последних оказывается много действеннее представлений о мифическом Далай Ламе и его умиротворяющих учениях, некогда изучаемых Эриком в исторических отсеках библиотек Эрудиции. Лед и Камень. Самое то для перегретого непонятными и непрошенными мыслями мозга. Стараясь компенсировать свою предыдущую резкость, Лидер плавно приподнимает девушку и располагает ее руки у себя на плечах. – Послушай, тебе же неудобно будет спать в этом, – говорит он девушке нарочито спокойно, так, как никогда не разговаривал ни с одним неофитом. – Я просто переодену тебя и все. Девушка, словно в ответ, начинает учащенно дышать, периодически шумно выдыхая ртом теплый воздух, и натягивает в кулачки майку на Лидере. – Вот так, – словно маленькой девочке сообщает Эрик, когда последняя пуговица покидает свое место. – Сейчас спокойно. Я не собираюсь делать тебе больно. Эрик отлепляет руки девушки от себя и слышит сдавленный писк, который почему-то вызывает неконтролируемую улыбку. – Смелый котенок! – почти шепчет он, не удержавшись и погладив ее макушке. – Сейчас котята будут спать. И звери побольше тоже хотели бы… Лидер разворачивает Катарину спиной к себе и медленно, почти с противоестественной скоростью для себя, стягивает с нее куртку вместе с локтевой защитой. Следом со свистящим скрежетом отстегиваются наколенники, и Эрику даже приходится присесть на корточки рядом с ней. Теперь они почти одного роста. Улыбаясь, он наблюдает, как она хватает руками воздух, не зная где найти опору, хотя его руки медленно продвигаются от ее поясницы к тазобедренным косточкам. Достаточно сильные, чтобы не дать ей упасть. И ошеломляюще нежные, ни в какое сравнение со всеми его предыдущими прикосновениями. Пальцы подхватывают пуговицу на штанах, а затем тянут язычок молнии вниз. До одури хочется прижаться к ее пояснице лбом. Зарыться в нее. Вдохнуть ее столь близкий и пьянящий запах. В сто раз крепче виски. Эрик знает. Эрик ощущает этот вкус на кончике языка. И неторопливо стягивает штаны вниз, убеждаясь, что ни одна повязка на ее ногах не съехала вслед за одеждой. Черная материя спотыкается о кроссовки, которые Лидер забыл снять, не обратив на них изначально никакого внимания. И теперь ему приходится снова развернуть девушку к себе лицом и, опаляя своим дыханием ее кожу в районе бедер, начать расшнуровывать ботинки. Весь процесс захватывает его с головой, и вот он раздевает ее так, как ребенок разворачивает долгожданный подарок на свой день рождения. Медленно, без спешки, никуда не торопясь и никуда не опаздывая. Сначала исчезает кроссовок с одной ноги, затем с другой. Белоснежные носочки почему-то вызывают дикий восторг в глазах Лидера, и к ним он не прикасается. Словно неизведанный фетиш, этот простой элемент одежды разгоняет в его организме кровь почти до состояния кипения. Эрик выпрямляется, берет девушку за запястья и поднимает обе ее руки вверх. Не удержавшись, проводит своей рукой рядом с ее телом. Совсем близко, буквально в нескольких миллиметрах от ее подмышечной впадинки, по ребрам и вниз, по косым мышцам, но все равно сохраняя целибатную дистанцию: смотреть можно, трогать нельзя. Поддевает края майки и стягивает через голову и поднятые вверх руки. Замечает крепко зажмуренные глаза и стиснутые губы. - Ну и чего мы так боимся? – усмехается Эрик, натягивая на девушку свою футболку. Черная материя окутывает неофитку бесформенным балдахином, опускаясь до середины бедра и скрывая под собой большую часть перевязочных материалов. Лидер подхватывает девушку на руки и блаженно закрывает глаза, когда ее запястья смыкаются на его шее, а нос утыкается ему куда-то в районе ключицы. Аккуратно укладывает ее посередине кровати, наблюдая как расслабляется все ее тело. Отводит каштановую прядь от лица,наблюдая, как ее черты разглаживаются, и не разрешает себе зарыться в ее волосы хотя бы рукой. Стоя на коленях на собственной кровати, Эрик с трепетом осматривает проделанную работу, отмечая про себя возникновение странных эмоций и временно списывая их со счетов. Желание перейти границу неудержимо огромное, и действия Эрика как в тумане. Он наклоняется над неофиткой, продавливая весом своего тела матрас по бокам от нее, и приближается к девичьему лицу. Ее глаза. Ему так хочется увидеть ее взгляд, направленный на него. И Лидер точно уверен, что сейчас достаточно одного короткого движения ресниц, и у него напрочь откажут тормоза. Он наклоняется еще ниже, чувствуя, как ее левая рука осторожно и невесомо прикасается к его предплечью. Ледяные пальцы обжигают похлеще раскаленного метала. И этого прикосновения непростительно мало. Хочется больше. Хочется ее всю… - Эрик? – запуганный, слегка хриплый голос Катарины действует брандспойтом по разгоряченной голове Лидера. В оправдание себе, нащупав рукой одеяло, он укрывает девушку по самый подбородок. - Спать! – приказным тоном сообщает ей и резко отстраняется от нее, в доли секунды покидая помещение и захлопывая за собой дверь. - Ну нахрен! Наваждение какое-то! Отдышавшись, Эрик возвращается к спальне, открывает дверь настежь и, убедившись, что девушка там, где он ее оставил, выключает свет. - К чертям все! – негодует Лидер, падая на скрипучий кожаный диван и ненавидя весь мир, все Бесстрашие, Изгоев в особенности и Дока в частности. Сон приходит молниеносно, не давая придумать маломальски логичную расправу над медиком.