Шаг в историю

      Осадок грусти и вина из-за совершенной ошибки перед Мугиварой и его сестрой еще возымеют место быть, и тогда-то они и заберут Трафальгара в, возможно, недолгое, но мучительное путешествие по глубинам его души. Ло нужно будет все снова обдумать и осознать, хотя бы для того чтобы понять, что он чувствует. Парень знает, что человек, который искренне пришелся ему по душе и залез глубоко в сердце, влюблен, притом ответно. Еще при первой встрече, при первой ее положительной эмоции, он подумал, что, наверняка, множество людей были очарованы ее внешностью, телосложением, улыбкой. Тем не менее, тогда парень мог только фыркнуть и заявить, что его это не интересует. Сейчас же, когда он вдоволь насмотрелся на девушку не только как на обаятельного человека, а как на личность, ему показалось, что он стремительно тонет в глубине своего воображения и безответности его чувств. Он собственными глазами видел и слышал, насколько сильно гложило девушку чувство неоправданной вины перед всеми. Он, казалось бы, до последней ее слезы понимал, почему Монки билась в истерике и приговаривала, что стоило ребятам идти вместе с ней. Он не имел совершенно никакого желания рушить идиллию чувственного плана в душе любимого человека, оттого и сам чувствовал, что в очередной раз начинает медленно разрушаться. Наверное, именно это чувствуют люди, которые хотят, чтобы понравившийся им человек был счастлив. Но, на самом деле, Трафальгар пока не понял, что именно говорило ему о том, что так, без его вмешательства, Хоши будет счастлива. Не ее ли собственные слезы?.. Чушь.       Сейчас парню оставалось только лишь с не скрытым сожалением смотреть на место, где, буквально только что, находилась брюнетка и где мгновенно исчезает созданное им "Пространство". На взгляды накама, находящихся в комнате и за приоткрытой дверью, обращать внимания времени не было, да и бесполезно. Видеть их "в конец" удивленные глаза не особо-то и хотелось, и уж тем более…       - Капитан, вы, и правда, влюбились? – Шачи таки открыл дверь.       … и уж тем более слушать все, что они сейчас скажут.

______________________________________________________

      Странное это чувство, когда ты закрываешь глаза в окружении знакомых и друзей, на субмарине, под морской поверхностью, а открываешь – и вокруг война. Крики отчаяния и показушной смелости режут непривыкший слух, нагнетающий запах крови, смешавшийся с приятным - морским, отравляют и без того больные легкие, а более-менее пришедшие в норму мысли для поддержки атмосферы странным образом начинают казаться очень пессимистичными. Впрочем, если подумать, все могло быть хуже, но это ведь только начало, да? Тогда, на человеческом аукционе на Сабоди, Монки отчаянно трепетала при том, когда Теньрьюбито подстрелил Хачи. В тот момент она могла поймать себя на мысли, что ей страшно, и следом же задуматься: с чего бы ей страшно? Ей приходилось сражаться и видеть кровь и до того момента, взять хотя бы небольшую заварушку на Суре, когда некие пираты прознали про таившиеся на острове сокровища и попытались их украсть. Так вот, с чего бы ей тогда было так боязливо падать на колени и закрывать глаза? Рефлекс и страх перед тем, чего совершенно не ожидала? Тем не менее, спустя какое-то время Хоши уже спокойно сражалась, втянулась в происходящее, так сказать. Но и по окончанию всего бедлама она все равно чувствовала себя подавленно, что и послужило поводом для Рейли попросить Шакки поговорить с девушкой. Сейчас же, говоря о смешении разума с той или иной атмосферой, Монки оставалось только настойчиво молиться о том, чтобы в этот раз война не забрала ее с головой. Чтобы ей, совершенно случайно, не показались симпатичными эти крики, запахи, кровь. Девушке становится плохо уже сейчас, когда она пересчитывала, сколько раз за последние дни ее психика чуть ли не давала сбой.       Попытавшись на мгновение отвлечься от ярко выраженного реализма, плавно переходящего в пессимизм, девушка окунулась в позитив и мимолетно представила самое наилучшее из всех возможных заключений всего происходящего. На губах заиграла предвкушающая улыбка, и девушка облизнулась. В этот момент сердце больно кольнуло, в голове пронеслись последние, казалось бы, прощальные слова Трафальгара, а перед глазами мелькнул его силуэт.       - Я на войне, - сама для себя проговорила девушка, одновременно приложив ладони к румяным щекам и слегка их потеребив.       Рука упала на карман, из которого она так и не переложила завернутый в кулек пузырек с кровью Орочи, а глаза сверкнули. Девушка осмотрелась, замечая, что находится рядом со стеной в тени корабля, стоящего на земле и опирающегося на эту самую стену, и постаралась примерно прикинуть, сколько времени заняли ее раздумья и адаптация к новой обстановке. Казалось, около минуты, значит, сигнал, о котором попросил Ло, подождет. Ведь у парня, наверняка, были причины на то, чтобы давать определенное количество времени, через которое нужно будет это сделать. Если подумать, то да: примерно столько времени нужно будет субмарине для того, чтобы вернуться на обозначенную точку и, наконец, спокойно наблюдать за происходящим из-под водной глади, поджидать удобного момента для того, чтобы начать исполнение поставленной цели.       Глубокий вдох, за ним выдох. Ее еще не приметили, и это хорошо, но Монки волновал вот какой вопрос: как не нажить себе врагов? Речь идет не о дозорных, а о других пиратах: о пиратах Белоуса, Клоуне Багги, Сэре Крокодайле, революционере Иванкове Эмпорио… Не подойти же просто так и не сказать: "Ребята, я с вами заодно"? Хотя, почему бы и не попробовать. Конечно, найди она прям сейчас Луффи, все было бы легче, но, увы и ах. Времени не так много, и стоять на месте, придумывая какой-то план, – глупо. Решила действовать спонтанно и по обстановке – действуй! Наживешь врагов – и ладно! Все недоразумения разрешится, и, в конце концов, противоборствующей стороной останется лишь дозор.       Откуда-то спереди послышался знакомый крик, который нельзя не узнать. Можно забыть, как выглядит его лицо, можно забыть его возраст, но крик, и даже голос, этого человека навсегда, еще с детства, застыли в разуме маленькой Хоши, как то, что нужно уважать и бояться. Интересно, как она могла забыть, что ее дед - тоже дозорный, как пить дать, будет здесь, притом начисто по своей воле? Он – Монки Д. Гарп, он – уважаемый вице-адмирал морского дозора. Его отсутствие на таком событие, как казнь сына Короля Пиратов – нонсенс. Кроме того, если секунду назад девушка могла только предположить, что случится, если Луффи встретится со своим дедом, то сейчас, выйдя из тени и смотря на мост к эшафоту, на котором грозно стоит Гарп и ждет бегущего Мугивару, у нее замирает сердце. Взгляд даже не дергается выше, в сторону Эйса, он продолжает наблюдать за братом, даже отсюда четко ощущая его напористость и сомнения дедушки. Самое худшее из всех возможных развитий событий, наверное. Монки сорвалась с места, даже не понимая к чему это. Бег был бесполезен, и тут-то она поблагодарила свой фрукт. Подпрыгнув в воздух и приземлившись на поток ветра, Хоши, снося попадающихся на пути пиратов и дозорных, рванула на мост. В пылу и фонтане противоречивых чувств, попутно думая, ударит ли дед внука, или же внук ударит деда, она, уже будучи около моста и в нескольких метрах над землей, что есть мочи выкрикнула имя брата и тут же была чем-то сбита. Что касалось ее громкоголосого выкрика, то на него внимания обратили все, но только не адресат. Еще перед тем, как вихрем разбиться о каменную выкладку земли, она успела заметить взгляд деда в свою сторону и последовавший за этим взглядом удар Луффи, пришедший старику в челюсть.       Боли не было, естественно, только лишь непонимание и испуг, то ли за себя и за такое неожиданное происшествие, то ли за деда, неоправданно отправленного в нокаут. После восстановления своего тела в обычное, человеческое состояние, Монки первым делом осмотрелась в поисках того, что могло ее сбить, но ничего подобного она не увидела, зато осознала, что не может двигаться. Будто бы ее тело контролируют, будто бы она кукла в чьих-то руках. Игрушка, которой не дают двигаться по собственной воле. Ситуация начинала нагнетать и наводить на самые странные мысли, а тогда, когда внезапно ее тело начало шевелиться не по ее воле, Монки охватил панический страх, смешавшийся с воспоминаниями о собственных словах про "острейшие нити, способные управлять людьми". Окончательно это усвоилось в бедной головке Хоши, когда та почувствовала, что ее запястья режут, создавая кровавые браслеты. Тут же она увидела на них тонкие черные нити, обвивающие болящие запястья и уходящие куда-то далеко вперед нее самой, из-под которых и появляются кровавые капельки. Думая о злополучной Воле Вооружения, главном противнике логии, девушка попыталась дернуть руками и пожалела, ибо у нее все получилось и стало только больнее. Из уст вырвался сдавленный крик, и брюнетка сжала руки в кулаки. Сейчас ее тело уже не было в чужой власти: она могла спокойно двигаться, разве что руки были растянуты в разные стороны, параллельно земле. Со стороны это чем-то напоминало распятие на невидимом кресте. Однако, несмотря на свою свободу, Хоши старалась не делать резких и лишних движений из-за заполонившей разум боли, ведь без обдуманного действия она только ухудшит свое положение.       - Какая интересная птичка попалась в мою ловушку для мышей, - дикая усмешка, доказавшая девушке все мысли о том, что, а точнее "кто" с ней приключился, заставила Хоши поднять голову, снова неосознанно дернувшись.       - Донкихот Дофламинго… - шикнула Хоши.       Знание своей редкостной удачи начало медленно растворяться в понимании того, что перед ней сильнейший. Тем не менее, поддаваться этому чувству не было хорошим вариантом, да и Хоши не собиралась этого делать. Поняв, что способность превращаться в стихию ничем не блокируется, Монки решилась на один маленький трюк.       - Никак не ожидал увидеть незнакомую личность здесь, - спустя несколько мгновений изучения пленницы произнес мужчина. – Кто ты?       Брюнетка глубоко вдохнула, а сразу после этого опустошила свои легкие полностью, легким движением прыгнула с колен на носки, а потом, постаравшись покрыть места, где режут нити, Волей, прыгнула на руки. Из этого положения ей удалось сделать резкий взмах двумя ногами вниз, вставая на мостик, и перерезать своим ветром нити. Дофламинго попытался отдернуть их на себя раньше, но не успел, зато пират вовремя прижал к себе руки и остался при них: не сделай он этого, два потока ветра, оставившие следы на земле и прошедшие по обе стороны в парах сантиметрах от его плеч, отрубили бы ему конечности. Но радость Монки была не долгой, далее блондин ждать себя не заставил. В момент, когда атака девушки дошла до противоположной стены, мужчина, ловя явное наслаждение от детской игры, в которую ввязался, выпустил в корягу, стоящую недалеко позади его противницы, несколько нитей, натянул их, покрыл Волей и стремительно сделал попытку поддеть нитью неустойчивое положение девушки. Если бы все вышло так легко, Хоши осталась бы без кистей рук и без стоп, но брюнетка вовремя подпрыгнула и в итоге удачно приземлилась на ноги. Глаза широко от испуга раскрылись, когда перед ними плавно, на ветру, на землю опустились черные волосы, будто снегопад затмивший обзор, а за ними грузно упала легкая резинка. В тот же момент девушка дернулась от невесомой щекотки на щеке и тут же удивленно ахнула, окончательно убеждаясь, что лежащие на земле волосы – ее собственные. Стало до глубины души обидно, жалко, и, как показалось Монки, на глаза навернулись слезы. Когда в голове пронеслись теплые воспоминания о том, как Луффи расчесывал младшую сестру и в детстве, и не так давно на Суре, как он радовался, когда седые локоны вновь стали черными, как она сама с умилительной, но необъяснимо глупой гордостью смотрела в зеркало и заплетала себе разного вида прически, девушка тихо всхлипнула. Поражаясь своим ощущениям, она жалостливо усмехнулась и отпрыгнула в сторону от очередной нитевой атаки.       - Так кто ты такая, девочка? – шичибукай улыбнулся безумной улыбкой и натянул непонятно откуда взявшиеся нити так, чтобы они окружали шею.       Монки попыталась хотя бы повернуть голову, но тут же замерла, ощущая уже знакомую боль, только теперь на шее. Она сглотнула и посмотрела на мужчину. Что там было про удачу? Это же под какой звездой надо родиться, чтобы сразу же, поначалу своих активных действий, попасться такому человеку, как Дофламинго. Почему-то Хоши показалось, что Ло сейчас дико икается, раз она уже пару минут непрерывно вспоминает его слова о шичибукаях. Если она выживет и расскажет все Трафальгару, то он, наверняка, прикроет лицо рукой и, как бы невзначай, спросит у самого себя, зачем это он отдал Бепо приказ спасать такую "удачливую" девицу? Но все еще к слову об удаче: если подумать, то до этого момента ей, действительно, везло. Взять хотя бы тот день, когда с Сабоди исчезли Мугивары. Ведь, отправь Кума и ее в полет, то все вышло бы по-иному и вряд ли настолько удачно. Впрочем, ладно. Ответ на этот вопрос спорный. Хоши хотела переступить с ноги на ногу, ибо сейчас стояла в не очень удобном положении, и разогретые к этому времени мышцы начинали затекать, создавая судорогу. Однако не шевелить головой и шеей оказалось довольно-таки трудно.       - На дозорную ты не похожа, но и ни на одного из знакомых мне пиратов Белоуса не походишь. А если учесть, если я правильно понял, логию ветра, ты должна была стать довольно известной личностью. Хотя бы из-за того, что завладела потерянным фруктом… - наигранно печально и задумчиво вздохнул он, но тут же продолжил, вернув лицу более привычное и идущее ему выражение: - Но это уже не важно, ведь умрешь ты непрославленной!       Дофламинго облизнулся и сжал в кулак выставленную вперед руку. Воля Вооружения у Монки откровенно хромает, по крайней мере, если сравнивать ее с уровнем, которым покрыты нити. Да, конечно, если бы девушка не применила ее в нужный момент, то голова бы полетела с плеч в мгновение ока, но, судя по тому, как активно по ее шее побежали кровавые дорожки, этого уже не изменить. Сквозь застилающую глаза пелену Хоши еще раз увидела ту безумную улыбку, почувствовала резкую боль в животе, проникающую стремительно и глубоко, и громко вскрикнула, кладя руки поверх свежеполученной раны. И этот крик оказался последним, что она четко расслышала. Последующие звуки были смазаны, словно странный рисунок сумасшедшего художника.       - Стой, Дофламинго! – голос грянул, словно гром в чистом небе над спокойным морем. Хотя, какое уж тут спокойствие, если Хоши уже начала ругать саму себя перед смертью и думать о своей детской наивности…       В момент, когда за спиной шичибукая прогремел взрыв, и вспыхнуло красное пламя, заставившее брюнетку закрыть глаза, перед ней показался мужской силуэт, закрывший ее от света и своим появлением будто разрезавший смертельные нити. Хоши не удержалась на ногах, чувствуя манящий запах свободы и резко слабея от появившейся еще давно судороги и боли от полученных ранений, и приземлилась на колени, схватившись за свое горло. То странное чувство, когда кровь стремительно выходит из организма, казалось ужасным, а еще хуже было то, что, по большому счету, кровь эта, изначально, даже ей не принадлежит. Когда мимолетный страх смерти отступил, перед глазами начало все проясняться, да и звуки стали постепенно возвращаться. Уже сейчас она слушала знакомую брань, правда, не ей адресованную, уже сейчас она с радостью ловила голоса брата и Эйса, доносящиеся откуда-то издалека, уже сейчас она снова слабо улыбалась.       Улыбка по мановению ветра пропала, когда девушку тряхнули за плечо, а потом насильно заставили поднять голову. В тот момент сердце будто остановилось. Один из самых дорогих людей, которые был у Монки с самого рождения, сейчас, с родительскими слезами неверия, измазанной в крови щекой и непонимающими глазами, дрожащими руками держал голову девушки и виноватым взором смотрел на нее. Человек, который успел запомниться своей строгостью, милой и по-детски любимой дуростью, сильными ударами и громкими ругательствами на внуков, сейчас был совершенно не таким. Впрочем, не сказать, что Хоши не была этому рада.       - Дедушка, мне больно… - хриплым голосом произнесла она и приподняла в улыбке уголки губ.       Гарп убрал руки как ошпаренный, притом настолько резко, что почувствовал боль в ушибленном при падении после удара внука плече и неприятно пощурился. Все происходящее было странной неожиданностью, что для него, что для девушки. Она, перевалившись с колен, сидела на земле и, одной рукой прикрывая окровавленную шею, а второй закрывая рану на животе, все еще смотрела на стоявшего мужчину, явно не зная, что сказать. Чувство, подгонявшее ее с самого начала, пропало в тот момент, когда Хоши вновь услышала голоса Луффи и Эйса, поэтому ей казалось, что есть немного времени передохнуть. Однако Монки до сих пор гложило чувство, что она забыла сделать что-то важное.       - Как это возможно? Ты же… должна была быть мертва..? Почему ты здесь? – Гарп отчаянно пытался понять, что есть ложь: тот доклад двенадцатилетней давности или то, что он сейчас видит. Вряд ли последнее, раз сидящая перед ним особа с такой знакомой интонацией произнесла это чертово слово "дедушка". Последний раз он слышал его от избитого им же внука на Water-7, и, признаться, больше ни от кого услышать не ожидал, а тут на тебе. Вот такой небольшой сюрприз, пришедший прямо на войну.       … Зачем этот сюрприз пришел на войну? Как он сюда пришел? Думая обо всем этом в подобном ракурсе, мужчина терялся не только в догадках, но и в заполонивших разум мыслях. Стиснув зубы и скрипнув ими, он уже хотел повысить голос, но замолчал, заметив, как Хоши, болезненно щурясь, отрезанной Дофламинго нижней частью своей кофты перевязывает уже второе запястье. Он снова почувствовал вину, даже не особо понимая за что. За то, что в тот день оставил корабль так близко к деревне? Или за то, что поверил старому отчету? Гарп горько усмехнулся и присел на корточки.       - Не самое лучшее время и место для обсуждения этого, разве нет? – девушка стала немного серьезней, чем смутила собеседника и заставила его вернуться в суровую военную реальность. Затянув узел на левом запястье, при этом проронив тихий стон, она дрожащей рукой залезла в карман брюк и аккуратно достала оттуда таблетку. – А где…? – опомнившись, она сжала руку в кулак и с опаской огляделась.       Гарп к этому времени снова встал, приведя в порядок мысли и вернувшись к здравому рассуждению, и устремил свой взор в сторону основных действий. Эйсу уже удалось сбежать – Луффи постарался. Дозорный был чертовски этому рад, он был горд за своего внука сейчас, был благодарен ему, но и видеть в этом проблему мирового масштаба тоже не забывал. Его кулаки сжались с такой силой, что Хоши услышала хруст костяшек. Она, проглотив таблетку и найдя в себе силы, поднялась на ноги, правда, почти сразу же ее потянуло обратно к земле, но твердая опора и сильная рука Гарпа помогла ей удержаться. Радовало сейчас лишь то, что очень скоро боль ото всех ран должна успокоиться. Должна…       - Я отправил Дофламинго за сбежавшим преступником и Мугиварой, - с укоризной себе процедил мужчина.       Глаза Монки расширились от ужаса. Схватившись за ткань пиджака вице-адмирала, девушка рванула чуть вперед и снова осмотрелась, на сей раз беря в диапазон большую часть местности. Пугало то, что никакого намека на Донкихота она не видела, только лишь бегущие в сторону стоящего корабля Эйс и Луффи, которым нарочито пытался помешать дозор. Наверное, отсутствие на горизонте этого шичибукая было не таким уж и плохим знаком, тем не менее, пессимизм, все еще играючи обходящийся с восприятием Монки, представлял не самые лучшие варианты. К примеру, Дофламинго ждет момента для нападения исподтишка. Не самое хорошее, что можно вообразить, это же, черт побери, Небесный Дьявол.       Брюнетка, тряхнув головой и убрав за ухо короткие волосы, прилипшие к лицу из-за крови и пота, прикусила нижнюю губу, мгновенно соображая, что раз уж цель, ради исполнения которой здесь оказалась и она, и ее брат, выполнена, то пора бы присоединиться к убегающим. Тем не менее, ее все еще волновала подстерегающая опасность, было странное чувство незаконченности, Монки ощущала, что все далось слишком просто. Конечно, может быть, что ей казалось это только потому, что она пробыла на поле брани не так долго, но суть это не меняет. Возвращаясь к тому, что ее дедушка тоже дозорный, стоило заметить, что ведет он себя на удивление спокойно. Уверенности в его глазах по поводу того, что он отправил за "преступниками" Дофламинго, девушка в глазах родственника не видела. Впрочем, это-то и пугало, помимо затишья со стороны шичибукая. По слухам девушка знала, что если этот человек чего-то захочет, то выполнит это сразу и так, чтобы об этом узнали все. Прятаться – не в его стиле.       Однако злость Хоши все еще пробивала и опять же, представив не самое лучшее, она уже резко развернулась, чтобы закричать, но запнулась и следом сразу же закашлялась. Был ли это кашель из-за злополучной астмы, был ли это эффект таблетки, которая несколько раз за этот месяц давала подобный эффект, Монки разбирать не стала. Лишь почувствовав прикосновение к плечу, она резко вскинула голову и зло посмотрела на мужчину.       - Там же Луффи! – сиплым от раздирающего горло кашля голосом проговорила она и тут же попыталась продолжить: - Как ты…?!       - Я говорил вам, идите в дозор, - перебил мужчина, морщась и сразу же комментируя своими словами появление внучки, считавшейся мертвой, - а вы…       - А что мы? – внезапно вспылила Хоши, перебивая деда так же беспардонно, как и он сам мгновение назад. Она развернулась к нему лицом и с яростью посмотрела ему в глаза. – Мы выбрали свободу! Луффи выбрал свободу, и осуждать этот выбор – самое глупое из занятий, которое можно придумать! Ты всегда знал, что быстрее ад замерзнет, чем Луффи станет дозорным, так почему продолжаешь эту одиссею с этим "а я вам говорил"? – девушка закусила губу и сжала в руках воротник пиджака мужчины, за который схватилась еще когда говорила.       Заметив отведенный в сторону взгляд мужчины, в котором не смогла разобрать ни одной понятной ей сейчас эмоции, девушка будто провалилась в бездну. Только сейчас она поняла, что их с Луффи желание свободы приносило их дедушке только лишь боль. Вопрос о том, почему она поняла это только сейчас, ей разбирать не хотелось, ибо ответы на него были слишком болезненны для осознания. Зато сейчас Хоши спросила себя: а только лишь желания их двоих приносило ему столько боли? Почему у Гарпа дрогнул голос, когда он говорил о сбежавшем преступнике? Почему он так смотрит за тем, как он, этот самый преступник – Портгас Д. Эйс, бежит? Отчего-то девушка была уверена, что этот взгляд устремлен не на Луффи, но это лишь все путало.       - Деда… - Хоши всхлипнула, посмотрев на крепкую хватку старшего Монки. Он держал ее так сильно, что рука тряслась не только у него от напряжения, но и у нее самой от боли. Она посмотрела на мужчину полными слез глазами и улыбнулась той детской улыбкой, которую видел только он, ее брат и Шанкс с Макино: - Я провела двенадцать лет без семейного тепла… Сейчас, потеряй я хоть одного из вас, это будет самым ужасным, поэтому прошу! Я хочу помочь им!