Исправить можно все

Удары сыпались в рваном темпе. Бобби не любила монотонности, поэтому болтала во время спарринга почти непрерывно. В этом тоже была своя стратегия – заморочить противника, сбить его с толку, а уж затем и с ног. Мак помнил об этом ее приеме, и все равно попался, что было совсем неудивительно, ведь Бобби заговорила о Фитце. – Наружка его упустила, – прямой в голову от Бобби едва не достиг цели. – Ты знал, что он все это время был на связи с Коулсоном? – Не думаю, что это так, – Мак блокировал мощный апперкот и попытался перехватить руку партнерши, чтобы провести бросок. – Фитц не ахти какой лжец. Я бы заметил. – Ты бы и носа своего не заметил. Когда речь идет о Фитце, ты теряешь контроль, – ухмыльнулась Бобби, уходя от захвата. – Он постоянно был на виду. Я все время таскался за ним. Ему просто некогда было провернуть то, в чем его обвиняют. – Ты и в туалет с ним ходил? – Бобби поднырнула по его руку, несущуюся ей прямо в челюсть, и впечатала Мака в кирпичную стену. Голова его загудела, из глаз посыпались искры. – Здешние туалеты не оборудованы нужными инструментами и аппаратурой. В отличие от лаборатории, – Мак быстро шагнул вперед и попытался ухватить ускользающую Бобби за предплечье. – Хочешь повесить это на Симмонс? – спросила та, разворачиваясь и делая быструю подсечку. Мак с грохотом рухнул на спину, да так и остался лежать, раскинув руки. – Не выйдет. По крайней мере пока. Она полезна, а шкатулка, в конце концов, оказалась у Фитца. – Ты же не веришь, что это он придумал. Ты же все понимаешь. У кого были возможности, и кто на самом деле все закрутил. Бобби Морс сочувственно поглядела на него. – Знаешь, Кальдерона просто взбесило, что Фитц, даже в его теперешнем состоянии сумел обвести нас вокруг пальца. Скорее всего, на тормозах он это не спустит. Мне жаль, Мак. – Кальдерон – это еще не весь штаб, – Мак нахмурился, поднимаясь с татами. – С одним Кальдероном я как-нибудь справлюсь. ~ Бобби была права. При мысли о Фитце он, действительно терял контроль над собой. С тех самых пор, как тот вышел за ворота Щ.И.Т.а, Мак непрерывно изводил себя упреками. Он не должен был его отпускать. Нужно было постараться убедить, уговорить его, заставить, наконец! Тот факт, что Лео Фитц был редкостным упрямцем и вряд ли послушал бы его, отбрасывался им, как несущественный. Главным же было одно – Мак должен был защитить своего Турбо. Защитить от влияния Коулсона, от оперативников наружки, вполне способных в пылу погони снести несчастному мальчишке голову, от озлобленного штаба и, в особенности, Кальдерона, который теперь рвал и метал, оказавшись в дураках. Мак должен был защитить его и не смог. Как не смог когда-то защитить Тима от пули агента Гидры. Тим был его другом, его помощником и опорой, его любовью все три года, что они вместе служили на авианосце «Илиада». Тим выполнял кучу работы, тащил на себе целый ворох обязанностей, поддерживал практически все инженерные решения Мака, а в свободное от вахт время умудрялся вносить в их спартанский быт чуточку уюта и тепла. Тим был мягким и доверчивым парнем, и всегда заставлял его смеяться. А он не сумел его защитить. «Доверься мне, – сказал он тогда, – все будет хорошо». И Тим доверился, и его убили почти сразу же после этого. То, что сам убийца спустя минуту тоже корчился в предсмертных судорогах рядом с мертвым телом Тима, уже ничего не меняло. Мак не сумел его спасти. «Доверься мне» – сказал он Фитцу неделю назад. Но тот не стал, и сбежал. И можно ли его осуждать за это? Фитц просто не мог поступить иначе. Он был верен своим убеждениям, и действовал соответственно. А Мак не сумел объяснить упрямцу, что он не враг ни ему, ни Коулсону. Он снова не сумел защитить того, кто стал ему дорог. Дорог до боли, до спазмов в легких, до красной пелены в глазах. Но все еще можно исправить. Мак это уяснил для себя с пугающей четкостью еще тогда, на палубе изодранной в клочья «Илиады». Нет ничего окончательного в этом мире, кроме смерти. И пока между ним и его Турбо не прошаркала старуха с косой, исправить можно все.