How are you, Ангел?

Зажимаю рот рукой, сдерживая громкие рыдания, но слёзы вольно накатывают на глаза и размазывают по щекам макияж. Пожалуйста, сотри со своего лица это идиотское сожаление, мне его не надо. Хотя. Нет. Стой. Давай, жалей меня, терзайся чувством вины, прячь глаза. Так у меня будет уверенность, что и сейчас ты хоть что-то ко мне чувствуешь. Пусть даже такую низость человеческого существа. Ты отступаешь назад, а я вижу, как дрожат твои пальцы, отчего экран телефона, крепко сжатого в ладони, покрывается солёными каплями скандала. Вещи бросаешь в чемодан небрежным комком, нет больше твоей прежней педантичности и аккуратности. Тошнит уже даже от этого. Собралась уходить? Ну, так уходи – самостоятельно руки распахивают для тебя дверь, опускаю их по швам тела. От тебя требуется всего два шага, чтобы теперь навсегда покинуть мою душу, растоптанную в пух и прах. Господи, нет! Вернись, я всё соврала. Ты нужна мне любая, пусть и принадлежащая морально и физически другому, грубому мужчине со взглядом дикого хищника. Только находись рядом: я буду дышать тобой и не спрошу лишнего. Я знаю, что на твоей идеальной коже ещё есть его грязные прикосновения, но плевать. Сдержусь от язвы в голосе, поборю рвотные позывы и буду любить тебя прежним – без вмятин и порезов – сердцем. Потому что без тебя меня ожидает погибель. Неминуемая. Пахнущая отвратным присутствием ненависти. Не только к миру, но, что ещё ужаснее, к себе самой. Очередной способ опустить себя ниже плинтуса – секундно разлюбить человека, а потом броситься перед ним на колени. Но ты не оцениваешь этого безумия: отмахиваешься, предпринимаешь жалкие попытки поставить меня на ноги. Да пошло оно всё к чёрту! Большего унижения вообразить будет сложно, но устроить перед тобой истерику – как нечего делать, только бы разбудить ранние чувства. Даже и жалости. Ты не должна была видеть моих горьких слёз и слышать всхлипов отчаяния, такого настоящего, уже не прикрытого прежней, полюбившейся тебе беззаботностью. Закрываю глаза, и мир вокруг вырубается легко – нет ни учащённого сердцебиения, ни рваного дыхания с хрипами, ни сил подняться на ноги и одарить тебя последним гордым взглядом. Что ты сейчас выберешь: убить меня быстро, одним решительным рывком или медленно, жадно, растягивая удовольствие? Первое – простое для обеих: единственный взлёт, и ты уже ближе к своим грёбаным дождям, которые на тех улицах не знают конца и идут, бесконечно долго идут, словно в душе капают. Второе – сложнее не тебе, а мне: постоянно являться сюда и впрыскивать в мои лёгкие яд вместе с желанием забрать забытые здесь куски прошлого и настоящего. Теперь твой выбор. И третьего здесь не дано. Проклятый город стучится солнцем в окно и зовёт за собой гулять. Забирай с собой всё! И его тоже – я хочу остаться пустой, без ненужного груза на плечах и в голове. Почему ты смотришь со страхом? Боишься за мой рассудок? Не стоит: я ещё помню своё имя и, к дьявольскому сожалению, понимаю происходящее, так что в твоей поддержке не нуждаюсь. Подожди-ка. Можно же в последний раз к тебе прижаться? Тяну руки, прикладываюсь головой к плечу, и меня сносит окончательно – отталкиваю, бросаю в недоумении. Зачем в моих ушах всё ещё звучит стук твоего сердца и волны ласкового голоса? Почему нос щипает сладким ароматом карамели и тёплым шлейфом роз и мяты? Дайте мне ластик – я должна стереть это из памяти, дайте кусок мыла – мне необходимо смыть это с себя. Истеричка. Чёртова истеричка. Да, уже даже руки трясутся от всего, что больше напоминает сюжетец маминого сериала. Сегодняшний день слишком больно ударил по мне. Понимаешь, как больно? Прикладываю мокрые руки к пылающим щекам, вся вонь городских канализаций теперь не только в квартире, но и на мне – прекрасное продолжение жизни. Твои шаги за дверью как лезвием по сердцу, в котором и крови-то не осталось. Пожалуйста, кто-нибудь раздвиньте под моими ногами землю! На счёт «три» ты можешь быть бесповоротно свободным человеком. Раз – тяжёлый выдох, ясность свежей зелени в глазах и медовый запах искусанной, бледной красноты на губах. Два – слёзы мои сохнут слишком быстро: ловкость рук, и никакого мошенничества, ведь я сильная. Два с половиной – перестань. Так. Смотреть. Под моими ногами уже точно земля по швам расползается. Три – уходи! Нет, вернись.