Воздух

Аллену хочется снова стать ребенком. Зарыться с головой в одеяло, заткнуть уши руками, стать таким крошечным, что даже под лупой не разобрать. Детям проще: не нравится – они поджимают обижено губы, дуются, и родители идут у них на поводу; кричат, срывая голос, слезы льются из глаз, и взрослые сдаются слишком быстро. Куда проще, чем жить в этом мире. У Аллена разодрано сердце; кровь тонкой струйкой стекает изо рта, и на губах металлический привкус. Привычный за годы жизни. Уолкер смотрит на фотографию в руке, такую простую в деревянной рамке, и не может дышать. Кислород поступает в легкие, да, но Аллен отчего-то не может почувствовать, что жив. Внутри у него все сдохло. Трупами усыпана вся душа, и он идет, осторожно ступая по ним, всматривается в лица; не находит, что ищет. Потому что тело уже засыпали землей; под ногтями до сих пор ощущается холодный дёрн. На фотографии вся его жизнь. Немного банально, но у него действительно ничего не было до нее: однообразные дни Аллен никогда не замечал, а потом они окрасились радужными красками. Небо действительно стало голубым, под ступнями - теплый песок, и ветер в волосах. Но сейчас жизни нет. Аллен умер еще утром, когда случайно наткнулся в почте на однотонный коричневый конверт. Толстый и наполненный кадрами из другой счастливой жизни, явно принадлежащий не ему. Аллен знает, что Канда ни в чем не виноват. Юу хочет тепла, немного нежности ему не помешает, но Уолкер не может дать ничего из этого – слишком уж не привычна для него романтическая сторона отношений. Канда действительно нуждается в этом, и ему это дарит совершенно другой человек с раскосыми глазами и едва заметным шрамом на переносице. Просто так бывает. Уолкеру даже не больно. Поначалу было – признает, ни к чему ложь. Но потом отпускает; развязана красная нить на запястьях. Маска на лице вместо раздирающих на части эмоций; ему нужно не упасть лицом в грязь, не раскрыться. Наверно, стоит устроить сцену, но у него даже на это не хватает сил. Канда не заслуживает истеричного экс-любовника. Аллен просто устал. Он закрывает глаза, сжимает до посиневших пальцев фотографию – та идет трещинами по стеклу, и это даже символично. Дыру в груди не залатать, не собрать осколки расколовшейся любимой фарфоровой чашки – он пил утром кофе, когда решил проверить злосчастную почту. А потом все уже было неважно. Сейчас Аллен только хочет сохранить в себе воспоминания: горячие губы,сжигающие дотла, рваные вздохи и беспечный шепот, сводящий с ума. Это принадлежит ему. Все остальное Аллен отдаст конкуренту. Все перетерлось внутри и оборвалось, будто старая веревка, наконец, избавилась от своего непосильного груза. Теперь он будет собирать разбросанные по квартире письма, и когда-нибудь, быть может, его отпустит. А в груди вновь все оживет.